Солнце Гнилого королевства

– Зачем хозяйке прятаться, будто трусихе? – удивился свежий ветер. – Ей наскучила ваша сорочья трескотня, только и всего. Я мог бы поднять ее наверх, туда, где высокое чистое небо, и показать ей красоты от пустошей Мертвой долины на западе до диких хребтов неприступных Драконьих гор на востоке.

Яденка чуть не застонала от отчаяния и приготовилась кричать на них.

– Молчали бы лучше, дурни, – послышался откуда-то сверху скрипучий мужской голос. – Или оглохли совсем? Вы утомили свою хозяюшку. А ну, брысь отсюда. Сейчас же! Все!

Природа мгновенно смолкла, повинуясь приказу незримого существа. Лес и прогалина теперь казались абсолютно безжизненными и равнодушными.

Яденка задрала голову и вгляделась в кроны, чтобы понять, кого ей благодарить. На крепком древесном суку вниз макушкой раскачивался коренастый старик. Его клочковатая борода была седой, а улыбчивое лицо морщинистым, как высохшая в жару кожура фрукта. Но мускулы ног под штанами из конского волоса надежно держали старичка на весу. Яденка смекнула, почему не сразу его заметила. От таких же лесных тварей нечисти скрываться легче, чем обычным людям.

– Они тут считают меня хозяйкой, – грустно усмехнулась Яденка. – Почему же мои слова они ни во что не ставят, а твоих слушаются охотно?

– Бедняги ищут способ угодить тебе, а если не находят, то сами его сочиняют, – отозвался старичок. – А мне угождать нечего, я прост, что твой пенек. Вот и выходит, что речи славной Яденки выкручивают, как могут, а дедушку Сеша не мучают перетолками.

– Оскорбления и сплетни меня не волнуют, лесовик, – отрезала Яденка. – Только скука да излишняя назойливость.

Колени Сеша моментально разогнулись. Лесовик отцепился от ветки, кувыркнулся через голову в полете и приземлился рядом с Яденкой. Она успела насмотреться на его озорные фокусы, и все-таки ловкость царя буреломов в который раз ее восхитила. Среди лесной нечисти он единственный относился к ней так же, как прежде. За это Яденка была согласна простить ему что угодно. Почти. О некоторых поступках Сеша она предпочитала не думать.

– Коли не боишься разговоров, давай-ка мы с тобой поболтаем, – предложил лесовик. – Но не здесь, не посреди дороги. В моем доме ты всегда желанна. Идем, драгоценность, угощу тебя печенкой с грибочками.

– Я не голодна, – попыталась отказаться Яденка. – У меня нет недостатка в заплутавших путниках. Лес сам направляет их ко мне, даже выслеживать теперь не приходится.

– Не так уж важно, насколько ты сыта, когда на столе румянится печень миловидной девчушки, – заявил старичок и блаженно облизнулся. – К тому же нам давно пора обсудить кое-что вдвоем. Так что не упрямься, красавица. Под моим кровом никто не станет подслушивать или подглядывать за нами. Хоть от неприличного внимания отдохнешь.

Последний довод убедил Яденку.

– Веди, – сдалась она.

Жилище Сеша притаилось в чаще, под свитыми в клубки корнями дуба. Переплетаясь, они создавали крышу и стены маленькой земляной пещеры. Внутри были разбросаны кучи хлама: седельные сумки, дырявые сапоги, сломанные колеса телеги, размытые дождевой водой карты. Лесовик имел привычку сохранять на память все, что сложно или невозможно съесть.

Мебели, однако, в подземном домике почти не было. На глиняном полу точно посредине валялась мохнатая медвежья шкура для сна, рядом располагался очаг из камней, а чуть поодаль – большое бревно, заменявшее обеденный стол. Туда Яденка и уселась, поджав под себя ноги. Сеш примостился напротив и поставил перед ней пузатый горшочек, от которого шел ароматный пар.

– Негодница родом из ближней деревни, – деловито пояснил лесовик. – Я частенько гулял в тех краях и видел, как она стирает в пруду одежду. Когда становилось жарко, она снимала платье и уповала на то, что никто на нее не смотрит. Ах, как чудесно пот блестел на тех упругих грудках… Было даже обидно варить ее после. Попробуй, драгоценность.

Яденка засунула пальцы в горшочек и извлекла кусок печени. Мясо было щедро облеплено лисичками, сдобрено травами и полито брусничным соком. Она рассеянно пожевала, проглотила и зажмурилась.

– Нравится? – просиял Сеш.

– Очень, – призналась Яденка. – Еще несколько таких трапез, и я забуду мерзкий привкус от последних веков моей жизни.

Сеш выудил из-под бревна берестяную флягу, полную сладкого меда, и как следует к ней приложился. Осушив емкость одним махом, он удовлетворенно булькнул и вытер влажные губы тыльной стороной ладони.

– Ты перегибаешь, как всегда. Лесные обитатели выбрали тебя верховной. Неужели это так дурно? Ты и сама понимаешь, у этого были причины. Кто убил человеческую принцессу, прервал их эпоху и начал нашу?

– Я не хотела этого, – сокрушенно вздохнула Яденка. – Вернее, я совершенно об этом не думала. Собиралась съесть девушку, которая без принуждения, сама прибежала ко мне в тумане, а после вернуться к себе на болото.

– Ты видела клеймо, – Сеш утверждал, а не спрашивал. – Каждому в мире известно, чем для королевства была Принцесса-Солнце.

– Я все это знала, – кивнула болотница. – Но в тот момент мне было все равно.

Сеш откинул назад голову и громко расхохотался. Из его ноздрей брызнул выпитый мед.

– Тогда для жалоб нет причин, красавица. Наслаждайся плодами твоего полнейшего безразличия.

– Моего ли? – прищурилась Яденка. – Когда умерла принцесса, почтение ко мне возросло, а за спиной я стала чаще слышать пугливый шепот. Но с ума все посходили недавно. После набега на людской квартал. Я всюду твердила, что не имею к нему отношения. Меня там даже не было. Я это говорила, а толку чуть. Будто разум у созданий отшибает в одночасье, когда речь заходит об этом городе.

– Я говорил то же самое, – заверил ее лесовик. – Ты только не воображай, будто я нарочно свалил на тебя это дельце. Приглашай сюда любого, и я в твоем присутствии лично повторю ему, что сам подготовил и возглавил ту вылазку.

Яденка фыркнула и отправила в рот еще горсть поджаренных грибов.

– Складная история. И почему же тогда все уверены, будто это моя заслуга?

– Ты их хозяйка, – пожал плечами Сеш. – Героиня. Можно сказать, богиня. Вдохновлять на подвиги полагается тебе, а не глупому старому дедушке. Все твои беды отсюда, драгоценность. Ты считаешь важными слова и поступки, но правда в том, что их никто в упор не замечает. Мы становимся тенями наших прошлых дел, да и то неровными. В этом мы, пожалуй, похожи на людей.

– В их худшем качестве.

– Ты так думаешь? – темные глаза старика весело заблестели под косматыми седыми бровями.

– А ты нет? – нахмурилась Яденка. – На что ты намекаешь? Опять взялся за свои шуточки?

– Никаких шуточек, – примирительно поднял ладони Сеш. – Сплошная любовь к жизни. Уж больно не хочется с ней расставаться.

Он внезапно посерьезнел и перегнулся через бревно. Его короткая, но сильная рука стиснула локоть Яденки звериными силками.

– Клянусь почвой и корнями, из которых вышел, что не я повесил на тебя вину за тот набег. Но, скажу честно, сейчас твоя слава может меня спасти. Птицы и звери спешили ко мне, и даже черви прорывали под землей тропы, чтобы сообщить об охотнике на нечисть, который идет в наши края. Говорят, он сокрушает всех, кто встает на его пути, а сам твердит, что ищет духа, который устроил побоище в человеческой столице.

– Охотник, всего-то? – Яденка не поняла, почему эта новость его смутила. – Прошли времена, когда они были для нас угрозой. С одним недобитком из ордена я как-нибудь справлюсь, уже не впервой.

– Я бы так не утверждал, драгоценность. Прости, но боец из тебя скверный. Ты не сражаешься, а чаруешь, врагам в глазки смотришь.

– Этого всегда хватало.

– Надеюсь, хватит и теперь. По дороге наш охотник убил уже двух болотниц.

– Не знаю, кем были те духи и как он к ним подобрался, – трусливые уговоры Сеша начали раздражать Яденку. – Лес его ко мне и не подпустит. Он свернет шею еще на подступах.

– Я бы согласился, будь он обычным человеком, – с сомнением проскрипел лесовик. – Но мне донесли, что он маг.

Это сразу прояснило картину. В годы своего расцвета охотники на нечисть откровенно чурались магии. Они побеждали числом, острой сталью, меткими стрелами и сетями из стеблей кроволюбки. Но от былого могущества ордена уцелели одни лишь воспоминания. Горстка верных братьев прибегала к любым методам, чтобы их отчаянная борьба продлилась немного дольше. Так и вышло, что в королевстве, где древнее искусство магии было практически утеряно, его невольными носителями оказались те, кто когда-то стремился с ним покончить.

– Что ты предлагаешь? – спросила Яденка. – Залечь на дно болота и не вылезать, пока охотник не потонет в очередной трясине?

– Совсем нет. Поживи у меня, – Сеш обвел широким жестом свою укромную пещерку. – Охотник будет рыскать по округе, а сюда не сунется. Здесь никто без спроса тебя не потревожит. А старику приятна компания.

На мгновение Яденка задумалась. Уютное логово среди корней, свежее вкусное мясо, покой и забвение – разве не так выглядит воплощение ее мечтаний? Но это бегство, по-другому не назвать. Бегство от опасности, над которой только что смеялась. Такого Яденка не могла себе позволить.

– Спасибо за приглашение, дедушка, – сказала она и отодвинула недоеденную печень. – Но я его не принимаю. Приходи ко мне на болото, если тебя когда-нибудь слишком утомит одиночество.

Глава 5

«Острова – это гнезда магии», – любил повторять магистр Кабнел, глава ордена. Он часто учил молодых охотников, что лишь малая доля мощи содержится в словах заклинания. Не менее важны сноровка и личность мага, и положение звезд на небе, и наличие колдовских атрибутов поблизости. Но самую большую роль играют ритуалы. Действия, которые маг совершает, когда призывает чары, и обстоятельства, в которых он прибегает к помощи потусторонних сил.

Особенно тщательно нужно подходить к выбору ритуального места. Лучше всего для этого годятся как раз острова. Энергия материка рассеяна по его поверхности, зато на сгустках почвы среди водной глади она сжимается, густеет и достигает наивысшей концентрации. Сейчас Ищейка был обязан провести ритуал идеально, поэтому наткнуться на островок было бы весьма кстати. Только вот ему пока не попалось ни одного, даже крошечного и невзрачного.

Он отбыл из порта Закатного города на простой деревянной лодке. Кораблям нечего делать в верховьях Змеевертки, где берега сужаются и образуют мрачные болотистые заводи. Там, к северо-западу от города, холмистые поля центральных областей постепенно превращались в плоскую возвышенность. Ее покрывал необъятный Проклятый лес. Единственная дорога, которая вела сквозь эту чащу, соединяла столицу с Залесьем – холодным поселением на границе Ледяной пустоши. Добраться до Залесья можно было только по суше, потому что река начиналась гораздо раньше. Она вытекала из обширных болот в самом сердце леса. Именно к ее истоку, всегда вверх по течению, и держал путь Ищейка.

Если верить историям знатоков, в Светлую эру по Змеевертке весело сновали рыбацкие суденышки, а дети крестьян резвились на мелководье шумными и пестрыми толпами. Возможно, когда-то все так и было. Теперь большинство людей предпочитали покинуть окрестности. Ищейка уже не раз устраивал привалы в заброшенных деревенских лачугах. Но кое-где жильцы до сих пор оставались. Он слышал ворчливый шепот и шаги на прибрежной земле, когда проплывал мимо. Наверное, местные смотрели ему вслед и гадали, что за чудак отправился на поиски смерти в когтях лесной нечисти.

Нечисть Ищейке тоже встречалась. В зарослях тростника он расправился с первой болотницей, а подальше, на глинистой мели, с ее товаркой. Существа оказались упрямыми, и допросить их толком не вышло. Но, по крайней мере, Ищейка сумел отвести душу, когда придушил их цепью. Он не жалел нечистых. Особенно таких, как болотницы, которые прежде были шаловливыми девчонками, прекрасными дамами, дряхлыми старухами. Их никогда не обращали в духов болот насильно. Они отрекались от собственной памяти, от лица и имени, от семьи и дома – ради бессмертия и сомнительного покоя. Не брезговали даже питаться человечиной, поскольку любым другим мясом, кроме мяса своего вида, не смогли бы надолго закрепить действие этой мощнейшей метаморфозы. Такая запредельная степень эгоизма сделала убийство болотниц приятным занятием для Ищейки. Но к цели нынешнего похода оно охотника совершенно не приближало.

Старого водяного Ищейка поймал случайно, когда его запасы съестного иссякли и он сел порыбачить на носу лодки. У этого мерзавца охотник и выведал, где обитал третий болотный дух. Который был виновен в гибели юной принцессы Тринерии, начале Гнилой эры и погроме в Закатном городе. Об этом единогласно твердили книги, сведущий народец и допрошенная Ищейкой нечисть. Теперь ему оставалось только узнать поточнее место – и он добился ответа от водяного. Охотнику оказалось нужно самое верхнее из череды болот. То, из центра которого медленно и величаво текла Змеевертка. И он неизбежно туда устремился, но должен был перед этим закончить еще кое-какое дельце.

Ищейка уже решил пренебречь советом наставника и приступить к ритуалу прямо на днище лодки, как вдруг ленивый поток повернул немного в сторону. Будто огибал преграду посреди реки. Охотник тут же перегнулся через низкий борт и пошарил впереди веслом. Оно погрузилось во что-то мокрое, рыхлое и сыпучее. Очевидно, это была невысокая песчаная горка, намытая за годы паводков. За неимением лучшего она определенно могла считаться островом.

Влажный песок чавкнул под сапогами, когда Ищейка вылез из лодки. Затем он вытащил на насыпь свое судно, чтобы не уносило речное течение. Охотник отмерил середину острова шагами, отломил ветку молоденького деревца и начертил ей крупный крест. Этот знак Ищейка щедро посыпал золой и солью. Настало время произнести слова, но сперва требовалось подумать о том, что вселяло в него силу. Вообразить нечто, способное уничтожить его страхи и оттеснить тревоги. Заклятие, которое предстояло прочесть Ищейке, было не самым легким, и настрой здесь имел ключевое значение.

Он поразмыслил и вспомнил женщину. Красивый благозвучный голос, в котором таились надежность и твердость ее натуры. Простую, но вместе с тем добротную и поразительно приятную на ощупь ткань платья. Короткие, но важные для них обоих фразы и прикосновения. Все, что она ему говорила и что еще сказала бы, если бы они могли беседовать подольше. Ищейка отнюдь не был трусом, но, пожалуй, без разговора с той женщиной он бы на такое не отважился.

Она не сказала, что он глуп и безумен. Она не сказала, что он нипочем не справится. Она не сказала, что братья казнят его за это.

«Я верю тебе», – вот что она сказала.

Ищейка мечтал о женщине и читал заклинание ровным, уверенным тоном. Конечно, он не понимал реплики, которые так старательно чертил во рту его язык. Использование древнего наречия давно свелось к повторению выученных слогов. Покончив с этой частью, охотник достал из-за пояса нож и полоснул им свою ладонь. Кровь пролилась на крест и тихо зашипела, как тлеющий уголек в костре.

Когда Ищейка вытянул перед собой руки, он ощутил в них тяжесть. Пальцы нащупали грубую кожу и старую пыльную бумагу. Губы охотника расплылись в улыбке, пока еще несмелой. Он просто не мог до конца поверить, что столь сомнительный план удался. Но вожделенная книга действительно переместилась к нему в объятия, и он торопливо спрятал ее в большую дорожную сумку, пока она каким-то образом не испарилась у него из-под носа.

– А это еще что такое? – раздалось с берега. – Мало нашей крови нечисть выпила, теперь колдуны к нам в деревню повадились?

Голос принадлежал немолодому мужчине. Вероятно, тучному, потому что его обладатель устало хрипел и отдувался.

– Посмотрим, как ему помогут мази для исцеления, когда мы по-свойски его оприходуем, – задорно предложил второй человек, на этот раз скорее юноша.

Ищейка недовольно скривился. Он без труда мог одолеть в схватке почти любую нечисть, но драк с людьми всячески избегал. Противник, которого нежелательно убивать, всегда самый сложный.

– Шли бы вы дальше, почтенные, – крикнул он. – Покуда ноги целы.

– Ты что, угрожаешь нам? – возмутился юноша. – Сам заявился на наши земли, колдовством тут своим промышляешь, да еще на угрозы хватает нахальства?

Охотник небрежно повернулся к ним боком, чтобы они увидели громоздкий арбалет, который висел у него за спиной.

– Я не угрожаю, а оказываю вам милость. Мог бы не предупреждать.

Вид оружия не возымел должного эффекта.

– С этой игрушкой только позориться, – фыркнул старший мужчина. – Сейчас пойду в деревню и расскажу народу, что неподалеку завелся колдун, который без волшебства зайца подстрелить не сможет. Дюжину парней мигом приведу. Что ты один нам сделаешь с этими магическими штучками?

– Мы привяжем тебя к корме лодки, – посулил молодой. – И пустим болтаться в реке рыбам и водяным на поживу. Или позовем охотников на нечисть. Ты хоть и человек, а все равно нечистый.

Тут Ищейка не выдержал и громогласно расхохотался.

– Ты чего это? – насторожился юноша.

Вместо ответа Ищейка поднял над головой кинжал, которым резал руку. Клинок покрывала причудливая гравировка.

– Сюда поглядите.

– Что там? – спросил старший. – Не вижу.

После этого он охнул – кажется, получил пинок под ребро от своего товарища.

– Символ охотника, – пробормотал юноша. – Так ты из ордена? Отчего же не сказал нам сразу? Уж прости нас, друг. Мы из лучших побуждений. Всякий сброд нынче шастает, каждого подозревать приходится.

– В жизни не встречал людей благороднее, – вздохнул Ищейка. – Расскажите-ка мне, как отсюда попасть на болота.

То ли злобные жители деревни в отместку за насмешки объяснили ему не самый короткий маршрут к болотам, то ли ритуал забрал слишком много его энергии. Так или иначе, Ищейка порядком притомился, когда наконец достиг нужной местности.

Упругая почва хвойного леса сменилась липкой сырой грязью. Туман клубился повсюду и, наверное, был очень плотным, потому что затруднял даже дыхание. Сипло каркнула ворона, лягушка квакнула ей в ответ, пугливый зверек шмыгнул от чужака в траву. В остальном лес молчал, как забытое кладбище. Ищейка плавно и осторожно разведывал путь ногами, чтобы не сильно удаляться от болота, но и не забредать в него глубоко.

Вскоре охотник почувствовал магию, пока еще совсем слабую. Тихое потрескивание со стороны воды и ощущение тепла на коже помогли ему понять, откуда эта волна исходила. Болотные огоньки – достаточно безобидные духи. Чаще всего это дети, которые тонут в водоемах или гибнут рядом при неудачных родах. Намеренно они зла не причиняют, хотя иногда могут заиграться с человеком и заманить его в трясину.

Сами по себе огоньки не представляли для Ищейки интереса. Но он знал, что они частенько пляшут вокруг своей хозяйки. Поэтому и двинулся за теплом, которое распространял один из блуждающих духов. Тот летел быстро, и охотник был вынужден прибавить шагу. В какой-то момент залежи густого валежника преградили ему дорогу. Когда Ищейка продрался сквозь бурелом, дух исчез далеко впереди. Но охотник уже добрался до намеченной им цели.

Он услышал приглушенный плеск слева. Не такой громкий, какой издают животные или люди. Еле уловимый в кромешной тишине. Болотница пыталась подступиться к нему незамеченной. Ищейка привычным жестом выхватил из сумки сеть и стремительно метнул в нее. Конец веревки, который оставался у него в руках, тут же натянулся до предела и задергался, как будто он выудил гигантскую рыбину. По сути, так оно и было. Обычные нити нечисть порвала бы с легкостью, но толстый стебель кроволюбки ей был не по зубам, поэтому она беспомощно барахталась в заколдованных охотником путах.

Впрочем, Ищейка поспешил расслабляться. Несколько бешеных рывков болотницы, и веревка предательски выскользнула из его перетруженных пальцев. Он попробовал ее поймать, но она уже скрылась в топи внизу, а с ней и вертлявая нечисть. На пару мгновений все опять замолкло. Лес погрузился в напряженное ожидание. А потом кто-то резко вцепился Ищейке в щиколотки и поволок его на дно. Тварь успела освободиться и теперь увлекала охотника в свой враждебный и чуждый людям подводный мир.

Мутная зловонная жижа забилась Ищейке за шиворот, заполнила рот и ноздри. Однако он сумел изловчиться и пнуть болотницу в живот. Она зашипела от боли и ненадолго ослабила хватку. Ищейка извернулся, взял ее за волосы и потащил наверх. У нее были жесткие, грубые волосы, похожие на корабельные снасти. А кожа – влажная и холодная, как лягушачья. Кажется, она носила некое подобие одежды, сшитое из коры и листьев. Что-то вроде набедренной повязки с прикрепленным к ней маленьким мешочком. Но Ищейка в суматохе не прощупал точно, просто отбросил мешочек в сторону – это могло быть ее оружие.

Он швырнул болотницу на берег и принялся выбираться сам, но тут его нога снова в чем-то застряла. Вернее, запуталась в потерянной веревке, которая висела на изогнутом бревне. Ищейка моментально накинул сеть на добычу. Хотя, пожалуй, сейчас в этом не было большой необходимости. Болотный дух и не думал сопротивляться. Напротив, тварь подалась к охотнику, положила ладони ему на плечи. Видимо, надеялась заглянуть в глаза.

Ищейка только усмехнулся. Пускай смотрит, если так хочется. Ему не было до этого дела. Он даже не чувствовал на себе ее взгляд. Потому что он был слепым.

Глава 6

При желании Латист Игнистелл мог говорить удивительно громко. В такие минуты ранняя старость Его Величества сразу куда-то чудодейственно испарялась, и он молодел лет на десять. Приказы государя раскатисто проносились над залом заседаний, как над широким полем брани. Латист никогда не вел войны, но порой, возможно, ему нравилось воображать себя командиром в сверкающих доспехах.

– Вам отлично известно, зачем я вас собрал, – вещал Игнистелл, и его голос зычно отражался от высоких сводов. – Страну охватила страшная эпидемия, которую прозвали гнилью. Нет нужды снова напоминать, насколько незавидна судьба заболевших. Сейчас я хочу услышать, как обстоят дела в каждой из областей королевства. Затем мои советники расскажут вам о мерах, которые предприняты для борьбы с заразой. Прошу, господа, начинайте.

Зетлаф едва не уснул от скуки, пока выступали приглашенные гости. Этот совет, вероятно, был самым большим из всех, которые доводилось вмещать дворцу. Крупные землевладельцы прибыли на него отовсюду: из продутого холодными ветрами Залесья и несчастного измученного Рубежья; из сурового Восточного гарнизона и сытого Солнечного причала; с поросших травой бесконечных просторов Великой равнины. Тех, кто не смог приехать лично, заменяли родные или доверенные лица. Король действительно задался целью опросить каждого своего вассала и особенно уважаемых короной дворян с титулами помельче.

Все они говорили по-разному. Одни выпрашивали у престола помощь, а другие храбрились и заявляли, что справляются своими силами. Одни принижали масштаб бедствия, чтобы ненароком не прогневать государя, а другие раздували пожар паники, чтобы под предлогом тяжелых условий добиться выгодных для себя решений. Северный герцог Гларем Хемфриг, старший брат королевы Инфелии, явно прел под слоями теплых мехов и непрерывно промакивал лоб платком. Всякий раз, когда брал слово, он вставлял в речь вопрос о здоровье сестры. Король отвечал ему вежливо, но уклончиво.

Как бы гости ни изловчались в ораторстве, суть их докладов сводилась к тому, что ситуация крайне плачевна. Во всех уголках страны люди массово гнили заживо, постепенно теряли способность двигаться и разговаривать. Уже несколько деревень нашли совершенно пустыми и как будто вымершими. Когда по этим селениям проехались армейские отряды, они обнаружили, что крестьяне остались в своих домах. Только покинуть собственные жилища никак не могли, потому что разлагались за столами и в постелях.

По мере того, как истории становились все более жуткими, брови короля толстыми серыми червяками ползли к его переносице. В конце он сделался мрачнее черного дыма костров, на которых жгли тела зараженных, но упрямая решимость сохранилась в его тоне.

– Очень хорошо. Благодарю за честность. Теперь я должен знать, как этому кошмару противостоит корона. Что тебе слышно, Ухо?

Титул Уха Божьего, первого епископа, много лет подряд носил верховный кардинал Храма Небесного Темени. Звали его Руафис. Он был чуть моложе короля и раза в три толще. Каждый его жест, даже движение челюсти, выглядел торжественно и надменно. Не зря Руафис и его послушники внимали чаяниям толпы на собраниях и тревогам простых людей на исповедях. Ухо якобы передавал все эти просьбы на Небеса в молитвах.

– Мои монахи читают проповеди на площадях и улицах, – напыщенно похвалился гостям кардинал. – Призывают мир к покаянию. Горожане и поселенцы из Проклятого леса приходят в храм исповедаться. В больших количествах, чем когда-либо на памяти живущих.