Полная версия:
Женитьба господина Свина. Повести, рассказы, стихотворения в прозе
Негритянка оказалась студенткой из одной из африканских стран прогрессивной ориентации. Она с гордостью сообщила, что является извращенкой. Ей нравятся толстые, а ещё лучше – очень толстые мальчики. Поэтому она и заприметила Свина – из-за его округлых форм. И пробилась она к нему сквозь толпу специально. И хотя он и несколько староват для неё, ей всё же хотелось бы провести с ним ночь. Но вдобавок, неплохо было бы ещё найти какую-нибудь толстенькую чувиху – чтобы Свин мог отыметь их двоих.
Тем временем атмосфера в танцевальном зале всё более и более накалялась. Отдельные – разгорячённые алкоголем и наркотическими веществами – молоденькие тёлки с визгом вскакивали на барную стойку, скидывали с себя в толпу одежду и так танцевали там в голом виде. Они были все по большей части фигуристые и гладкие – с ладными, умеренными габаритами. А нужной толстушки никак не попадалось.
Но ждать пришлось недолго. Наш герой почувствовал, как стойка бара, на которую он опирался локтем, ритмично завибрировала под чьими-то тяжёлыми ногами. Подняв глаза, он увидел пляшущую прямо перед собой голую, белокожую, рыжеволосую женщину чудовищной толщины.
– Вот то, что нам нужно! – в то же мгновение зашептала негресса в ухо Свина.
* * *Нашему герою и негритянке без особого труда удалось затащить жирную телку к Свину домой. Но секс с двумя женщинами у Свина не особенно получался, так как немереная рыжеволосая дама была сильно пьяна и буквально-таки через каждые пять минут засыпала в объятиях Свина, оглашая комнату мощным храпом.
Так что вскоре наш герой плюнул на толстуху, оставив её храпеть спокойно. Сам же он немного потрахался с негрессой, и они тоже быстро уснули на широченной Свиновой кровати, которая теперь казалась им тесной из-за присутствия массивного горячего тела рыжей женщины, занимавшего не менее половины спального пространства.
* * *Утром наш герой проснулся от довольно ощутимой вони. Перебравшая вчера толстуха наблевала прямо на него, и её блевотина теперь засохшей зловонной коркой стягивала Свину волосы на груди. Негресса уже не спала и, полусидя на кровати, смотрела с улыбкой на нашего героя. Толстуха же по-прежнему похрапывала, хотя уже и не так сильно, как вчера вечером.
Свин тут же припомнил всё, что произошло накануне, но, к своему ужасу, никак не мог выудить со дна памяти имён двух своих спутниц по постели.
– Доброе утро! – сказал он, обращаясь к негрессе.
– Доброе утро, дорогой! – отвечала она. – Я вижу, что тебя заблевали. Пойдём, я тебя вымою, а то от тебя так пасёт. Вот к чему приводит пьянка.
– Ты думаешь, толстушка в порядке? – с некоторой тревогой спросил Свин.
– А что с ней будет? – хладнокровно отвечала африканка. – Посмотри, какая это здоровенная корова. Нажралась просто, вот и облевалась.
А потом, помолчав немного, негритянка добавила:
– Сонька – гадкая. Ты не должен её любить.
«По крайней мере, я теперь знаю, как зовут толстуху», – подумал наш герой.
Тут неожиданно зазвонил телефон. Свин протянул руку через Сонькину тушу к аппарату, стоящему на журнальном столике возле кровати. Потревоженная толстуха вздрогнула во сне и смачно пукнула.
В трубке зазвенел невинно-нежный голосок Луны-Яичницы.
– Ах, Свинчик, милый, куда же ты пропал? Я вчера весь вечер названивала тебе по телефону, но никто не отвечал.
– А, привет, – Свин не осмеливался называть Луну-Яичницу по имени, чтобы не возбудить ревность бывшей рядом с ним негрессы. – Я вчера был в гостях у друзей и вернулся очень поздно.
– Ах, вот оно что! В гостях. Небось, развлекаешься там с бабами, неверный Свин?!
– Ну что ты, что ты… – засмущался наш герой.
– Совсем ты забыл свою Луну-Яичницу, Свинчик, – закапризничал голосок в телефонной трубке. – Ты, что же, больше не хочешь меня видеть?
– Как можно такое подумать?! Конечно же, хочу.
– Ну тогда давай встретимся.
– Давай. Когда?
– Приезжай сегодня ко мне часиков этак в десять вечера. Идёт?
– Идёт.
– Ну тогда пока, до скорого. Да, и привези, пожалуйста, бутылочку виски. Хороший у тебя вискарь. Мне понравился.
– Окей, будет сделано. Пока!
Положив трубку, Свин подумал: «Вот хитрая баба! Звонит как ни в чем не бывало. Ну ладно, и я буду себя вести с ней так, как будто ничего не знаю. Посмотрим, что из всего этого выйдет».
– Негодный Свин, ты, оказывается, большой бабник! – захихикала негритянка.
– Да нет, что ты. Это старый друг мне один звонил. Обижался, видишь ли, что я его совсем забыл. Да вот и пригласил меня сегодня вечером к себе пить виски, – попытался схитрить Свин.
– Ах, друг, – заулыбалась негресса. – Что-то голос-то у твоего друга больно писклявый. Ну, да ладно-ладно, пойдём мыться.
* * *Негресса и Свин сидели в наполненной горячей водой с ароматной пеной ванне, включив на очень слабую мощность душ, тёплые струйки которого орошали их головы и тела. И они с упоением плескались в этом потоке воды.
Африканка как раз тёрла жирную, раскрасневшуюся от банного жара спину нашего героя, и тот похрюкивал от удовольствия, когда полиэтиленовая шторка цвета моря, закрывавшая ванну, медленно отклонилась, и в образовавшийся зазор просунулась Сонькина распухшая физиономия. Поглощённые своей приятной деятельностью, негритоска и Свин не заметили этого вторжения, и поэтому, когда Сонька произнесла малость сипловато-пропитым голосом «А хуля вы здесь тут, молодые люди, без меня делаете?», они одновременно вздрогнули от неожиданности.
А Сонька, недолго думая, втиснула своё белое жирное тело к ним в ванну, отчего излишек мыльной воды с громким шлепком выплеснулся на кафельный пол.
– Ты что, Фелисите, ебёшься с ним здесь? (Теперь Свин узнал и имя негритянки). А меня не позвала поучаствовать?! – обиженно обратилась к африканке Сонька, и от неё пахнуло крепчайшим перегаром.
– Да, дозовёшься до тебя. Ты вчера так нажралась и задрыхла потом. А во сне заблевала бедного Свина. Вот видишь, я его отмываю. А ты всё ебёшься, ебёшься. У тебя одно только на уме, – недовольно заворчала негресса.
– Прошу прощения! Я иногда перебираю спиртного. А потом я блюю во сне. Это верно. И даже однажды обосралась.
– Спасибо за пикантные подробности! – отвечала Фелисите.
– Слушай, давай его всё-таки выебем! – предложила Сонька и цепко ухватила Свина своими толстыми пальцами за разбухшие распаренные яйца.
* * *К полудню нашему герою наконец удалось выпроводить двух хабалок, обещав непременно позвонить им на следующей неделе. Они его прямо-таки изнасиловали в ванне. И теперь Свин, разгорячённый, уставший и с похмельной больной головой, повалился на кожаный диван в салоне.
В голове было непривычно пусто, только что-то тонко и настойчиво позванивало в ушах. А ещё слух упорно травмировало тиканье висящих на стене часов-ходиков, бьющее по мозгам мелкими, заточенными молоточками. Из-за этого звоно-стука Свин не мог заснуть. А ему хотелось спать, очень хотелось, так как этой дебошной ночью он спал совсем немного.
Не давало заснуть ещё и сознание необходимости вздремнуть. Иначе каким же образом сможет он вечером в достойном виде явиться к Луне-Яичнице?
Так как сон не шёл, в голове принялись медленно всплывать, как из глубокого омута на поверхность, разные бессвязные мысли и роиться, размножаясь. Наш герой начал подсознательно понимать, что негресса Фелисите (теперь он уж не забудет, как её зовут) нравится ему, и он непременно ей позвонит (телефон её он не забыл, к счастью, записать). Её гладкое, мускулистое, блестящее от черноты тело приятно и зазывно пахло пóтом и ещё чем-то непривычно-непонятным – наверное, какими-то экзотическими маслами, которые она втирала в него. Было в негрессе и что-то дикое, необузданное – какая-то тёмная природная сила, которая одновременно пугала и отталкивала Свина, но и притягивала его.
Луна-Яичница в сравнении с африканкой была чем-то ближе, привычнее, домашнее. Уж если жениться, то, конечно, на ней. Хотя она и блядь. А впрочем, негресса – тоже ведь блядь!
«Ну ладно, поживём – увидим, – думал Свин. – Измена поварихи теперь отомщена. И это хорошо, просто заебись. Теперь мы квиты! Начинаем игру сначала».
И, довольный ходом своих мыслей, наш герой наконец-то стал погружаться в забытьё… И проспал до самого вечера.
VА вечером они встретились с Луной-Яичницей у неё на квартире в военном городке. И пили виски, и болтали о всяких разностях. И Свин вёл себя так, словно ни о каких изменах своей подруги не подозревает, и будто всё нормально. И сладкая повариха была нежна с ним и не скрывала радости встречи.
* * *А потом, когда они, уставшие от любви, лежали, томно нежась, на измятых простынях на просторной кровати поварихи, та вдруг спросила:
– Свинчик, а ты будешь мне ревнивым мужем? Задушишь, небось, меня, как Отелло Дездемону?
Наш герой сразу же вспомнил про проклятого негра Бабилу.
«Ах, вот оно что, – подумал он. – Значит, ты, блядь, собираешься продолжать мне изменять и после свадьбы?»
Но вслух он сказал:
– Ну, что ты, Лунно-Яичничек, разве я похож на старого ревнивца? Ты же знаешь, дорогая, как я тебя люблю. Поэтому, конечно, мне будет неприятно, если у тебя появится любовник. Да, впрочем, как я об этом узнаю? Не надо, чтобы я о чем-то таком знал. Да и что я могу сделать? Ведь ты, даже ставши моей женой, не будешь мне принадлежать.
И Луна-Яичница сделала довольную мину и прошептала ласково:
– Ах, Свинчик, ты такая прелесть!
Очевидно, она была удовлетворена ответом нашего героя.
А потом, немного помолчав, она вдруг неожиданно сказала:
– Ты знаешь, Свин, я, пожалуй, стану твоей женой. Но сначала нам, по-видимому, следует испытать друг друга – пожить вместе. Поэтому было бы неплохо, чтобы я перебралась к тебе жить. Что ты об этом думаешь, Свинчик?
Свин даже несколько обалдел от неожиданно привалившего счастья.
– Ну, конечно, конечно же, дорогая, перебирайся ко мне, – с пылом отвечал он. – Завтра же утром я тебя перевезу. Ты согласна выйти за меня замуж. О, боже, как же я счастлив!
* * *Луна-Яичница быстро заснула и посапывала мелодично и равномерно, уткнувшись влажным носом в Свиново плечо. А к нашему герою сон что-то не шёл. Он лежал и смотрел на белую, но казавшуюся чуть зеленоватой от проникающего через неё лунного света занавеску. Она слегка колыхалась от ветерка, продувавшего сквозь открытую форточку.
С одной стороны, он был очень рад, что Луна-Яичница перебирается жить к нему и, что они, наверное, поженятся. Но, с другой стороны, как-то неуютно было Свину теперь лежать на кровати поварихи – возможно ведь и здесь тоже звероподобный негр Бабила с остервенением ёб его возлюбленную.
И стал снова Свин думать, как тогда на кладбище, о смысле жизни. И с отчётливостью понял он теперь, что смысл жизни не в одной только любви, а, может быть, даже совсем и не в ней. Скорее всего, в жизни нет никакого чётко определённого смысла. И каждый человек выбирает свой смысл жизни для самого себя. И живёт этим смыслом всю жизнь или только какую-то часть её.
«Ну, вот я уже прожил почти всё отпущенное мне время – пятьдесят лет мне уже, – думал Свин. – И какой же смысл жизни выбрал я для себя, чем же я жил? Да ничем. Вот ведь что самое хуёвое! Хотя, впрочем, ведь в детстве я мечтал стать агрономом и жил какое-то время этой мечтой. Но не стал им. Папа – полковник, Парась Свинович, царство ему небесное – советовал мне пойти в армию и прочил блестящую карьеру. И я, дурень, послушал его. Вот и прослужил почти тридцать лет. Но не было у меня, наверное, любви к своей профессии, не было призвания. Вот ведь в чем беда. И служил я оттого без большой радости. Ну и пил в меру, ну и волочился за бабами. Ну и что теперь? Дожил ведь уже до седых лет, и один, как дворовая собака; и детей нет, и не любит меня никто. Сдохну вот, так никто и не вспомнит. Хотя есть друзья, впрочем, это хорошо. Есть Рыба, Пень, Заяц, Подорожник. Славные ребята! Но этого мало. Жениться надо мне, жениться на Луне-Яичнице. Как хорошо, что она наконец согласилась! Будет семья, детишки, своя жизнь – спокойная и стабильная – на старости лет. Вот и появится у жизни запоздалый, но всё же смысл. Хотя не любит меня Луна-Яичница – я это точно чувствую.
И тут Свин провалился в забытьё.
* * *И снился нашему герою странный, но добрый сон. Вот он сидит на веранде своего дровяного домика, вернее, даже не домика, а огромного домищи, выглядящего не совсем современно, а как настоящий терем из детских сказок. Сидит он, одетый в просторную, расшитую затейливым узором рубаху, за накрытым белоснежной накрахмаленной скатертью столом. А напротив – блестящий медный самовар. И пьёт Свин из блюдечка горячий душистый чай, и закусывает его бубликом с намазанными на него маслом и вареньем.
С веранды вид замечательный: яблоневые сады, все в бело-розовом цвету, растянулись далеко-далеко, а за ними, почти у горизонта, вьётся серебряной лентой река. И утреннее солнышко светит тепло и ласково.
За столом, кроме него, детишек видимо-невидимо – человек десять. И все они такие светловолосые, мальчики стрижены под горшок, а девочки – с косичками и крупными цветными бантами. И все одеты так чисто и аккуратно – в фольклорно-народные наряды: расшитые рубашки да сарафаны. И возрастов они самых разных: от совсем почти младенческого до подросткового. И пьют тоже все чай, и ведут себя так почтительно и чинно.
А рядом со Свином восседает Луна-Яичница – красавица с намалёванными красными щеками, с пушистой пепельно-золотистой косой, в пёстром сарафане и расшитом бисером кокошнике. Восседает она важно и дует чай из блюдечка.
А прислуживают за столом две расторопные девахи – тоже в русских нарядах, только попроще, чем у хозяев. Одна девка толщины неимоверной – Сонька, а другая – ну прямо экзотическая птица – черномазая Фелисите. На веснушчатой Соньке сарафан смотрится вполне подобающим образом, но на негрессе совсем прикольно – как ватник на попугае.
– Хорошо-то как, Луна-Яичница, – молвит тут Свин и сладко потягивается.
– Хорошо-хорошо, батюшка, – почтительно отвечает ему супруга. – Извольте вот медку отведать – наш полицмейстер Пень вам его в подарок прислал. С собственной пасеки.
– Ах, славный мужичок этот Пень. Добрейшая душа, – умиляется тут Свин и просит: – Мазани-ка мне, Луна-Яичницушка, ложечку этого медку вот сюда, на свободное место на бублике.
А в это время двое детишек, сидящих в дальнем конце стола – мальчик и девочка лет пяти-шести, – расшалились. Мальчик дёрнул сестричку за косичку, а та зачерпнула полную ложку земляничного варенья и вывалила её ему прямо на белобрысую голову.
– Это что ещё такое? Прекратить живо это безобразие! – грозно молвил Свин.
И в тот же миг почтительно стоящие в некотором отдалении Сонька и Фелисите бросились к малышам наводить порядок.
* * *И тут наш герой проснулся. И спросонья никак не мог понять, где же он находится. И наконец до него дошло.
Рядом мирно посапывала Луна-Яичница – такая красивая в первых утренних, розоватых лучах взошедшего солнца. И вспомнил Свин, что она станет его женой, и ощутил всей душой большой глоток счастья.
Заебись!
VIПовариха сдержала своё обещание и перебралась жить к Свину на следующий же день. Для перевоза её многочисленного скарба пришлось опять прибегнуть к помощи Зайца и его весёленького грузовичка.
Добрейший господин Заяц был несказанно рад счастью своего друга. И поэтому, когда все вещи Луны-Яичницы были перенесены из кузова в Свинову гостиную, владелец гаража предложил сгонять по-быстрому на своей тачке в ближайший магазин за водкой, чтобы отметить воссоединение двух любящих сердец.
– Ну что ты, дорогой Заяц! – стал возражать Свин, не хотевший больше утруждать своего друга. – У меня полный бар виски. Ты ведь знаешь, что я люблю виски. Есть любое – шотландское, ирландское канадское. Зачем нам водка?
– Нет, друг, виски – это сивушное пойло. Нет ничего лучше хорошей холодной водочки. Да и в нашем государстве за новоселье всегда пьют водку, – отпарировал Заяц. – Не бзди, я быстренько обернусь, и дерябнем мы с вами на сон грядущий.
Любящий выпить и не брезгавший под настроение и хорошей водкой Свин в этот раз согласился только для того, чтобы доставить другу удовольствие, так как он, да и, по-видимому, все остальные порядком устали. При этом наш герой, однако, правильно подумал: «Выпить немного – это хорошо. Это расслабляет и снимает стресс в нашей сумасшедшей жизни».
* * *Владелец гаража на удивление скоро вернулся, да не один, а в сопровождении наших старых друзей Рыбы и Пня.
– Вот так сюрприз! – воскликнул обрадованный Свин. – Мои добрые товарищи. Как я рад вас видеть! Где же это Заяц вас нашёл? Какими это судьбами?
– Да всё очень просто, дорогой друг, – солидным басом отвечал полицмейстер. – Мы тут с Рыбой сегодня решили пропустить по стаканчику, ну вот и пошли в магазин за винцом. А тут смотрим – Заяц заваливает. Ну что ж, бывают же иногда счастливые совпадения. Так теперь вместо того, чтобы пьянствовать в скучной холостяцкой компании, будем пить все вместе за ваше с Луной-Яичницей счастье. А это куда приятнее и веселее!
– Да что же это я? – засуетился наш герой. – Проходите, проходите, гости дорогие, в гостиную, не топчитесь в коридоре.
* * *И вот они уже все сидели за большим столом перед батареей принесённых гостями бутылок и по-быстрому, но аккуратно разложенными Луной-Яичницей и Свином на тарелках многочисленными закусками. Были здесь и малосольные огурчики домашнего приготовления, и селёдочка, и балычок, и маринованные белые грибочки (кое-что привезла с собой Луна-Яичница, а кое-что было припасено у Свина в холодильнике).
Сидели наши друзья так уютненько около растопленного хозяином камина, а за окном стоял поздний стылый вечер. И пили они, и закусывали, и беседа лилась у них гладко, без задоринки.
«Ах, какой кайф, как хорошо!» – крутилось, наверное, у них у всех в головах.
Немного захмелевший уже полицмейстер вдруг вскочил на ноги, выпрямился по стойке смирно и провозгласил:
– Я предлагаю тост за прекрасных дам. А так как прекрасная дама здесь только одна. Я пью за тебя, Лунно-Яичничек, чтобы хорошо и счастливо жилось тебе со Свином на новом месте!
В этот момент все мужчины, как бы сговорившись, повскакивали со своих стульев и выпили стоя за довольную, но немного смутившуюся Луну-Яичницу. А когда мужики садились, уже изрядно поддатый пожарник Рыба вдруг завопил срывающимся тенором «Ур-ра-а-а» и зычно икнул.
А затем наступила недолгая молчаливая пауза, во время которой все снова со смаком налегли на вкуснейшие закуски… Молчание прервал Заяц.
– Завидую я тебе, Свин, – задумчиво молвил он, отхлебнув из гранёного стаканчика изрядную порцию горькой и закусив её ловко подцепленными на вилку грибочком и огурчиком. – Вот у тебя есть Луна-Яичница. Вы поженитесь и будете жить счастливо, детишек наплодите. А я что? Старый вдовец. И сын мой уже вырос, живёт от меня отдельно и редко мне звонит. Вот так и сдохну одинокой собакой.
– Ну это ещё что? Что за пессимизм, дорогой Заяц?! – с чувством возразил ему наш герой, удивившись сходству своих недавних мыслей с настроениями друга. – Ничего-ничего, не раскисай. И в твоей жизни всё образуется. Не надо только отчаиваться и вешать нос.
– Ну конечно же, господин Заяц, вы ведь у нас такой красавец! – поддержала своего жениха Луна-Яичница.
Действительно, в молодости владелец гаража был недурён собой. Но теперь годы и алкоголь заметно разрушили его лицо и тело. Так что повариха явно польстила Зайцу.
– А что, скажи нам Луна-Яичница, когда же теперь ваша со Свином свадьба? – задал прямой вопрос, не любивший недоговорок Пень.
– О, не спешите так, дорогой полицмейстер, дайте же нам пожить немного вместе, притереться друг к другу, – отвечала юная повариха. – А уж когда свадьбу назначим, так не волнуйтесь, всех вас оповестим, всех пригласим.
* * *Здорово подвыпившие, гости ушли поздно, когда было уже далеко за полночь. Все они уехали на вызванном Свином такси, так как изрядно захмелевшему Зайцу нельзя было в таком состоянии развозить их по домам на своём грузовичке. Он оставил своего верного железного коня напротив Свиного дома. А разморённые вконец переездом, обилием употреблённых закусок и выпивки, Луна-Яичница и Свин завалились тут же спать, даже не убрав со стола.
* * *Так и зажила теперь юная повариха у нашего героя. И вообще, они неплохо ладили между собой, хотя их характеры достаточно друг от друга разнились. Так, Свин являл собой медлительную, довольно вялую личность, тогда как Луна-Яичница была вся насыщена энергией. Наш герой любил бардачный беспорядок и повсюду раскидывал свои вещи. Его подруга же ценила педантичную упорядоченность и чистоту и поэтому постоянно убиралась в Свиновом логове.
И дела свои все повариха планировала заранее. Так, она повесила на стене на кухне календарь, на котором около каждого числа мелким аккуратным почерком записывала, что нужно было в этот день сделать. И даже дни своих месячных она помечала записью красной шариковой ручкой: «красные в городе».
Луна-Яичница теперь вроде как успокоилась, не блядовала и все вечера проводила дома, развалившись (усталая после дневных трудов в гарнизонной столовой) на Свиновом кожаном диване и вперившись в горящий экран телевизора. Она любила телек и смотрела при любой возможности практически всё подряд.
Свин же, напротив, телевизор не жаловал, считая его пустой тратой времени. Однако и он иногда не отказывал себе в небольшом удовольствии посмотреть футбольный матч.
Как мы уже сказали, Луна-Яичница хорошо следила за Свиновым домом: убиралась, мыла посуду. И это существенно облегчало жизнь нашего героя, особенно посуда. Её он мыть ненавидел. И на кухне в раковине, когда он жил один, всегда скапливалась целая гора тарелок, вилок, ложек и ножей.
Свин теперь ощущал себя совсем счастливым человеком. Хотя иногда в его душу скользкой холодной змейкой заползало сомнение. «Как Луна-Яичница, такая молодая и красивая, может жить с таким толстым и старым уродом, как я?» – думалось тогда нашему герою. Нет, она наверняка несчастна и только притворяется, что любит его.
И Свин отчасти был прав. Не то чтобы Луна-Яичница была несчастлива. Вовсе нет. Она действительно не любила Свина, но он нравился ей своей добротой и покладистостью характера. Только скучновато было ей с ним, почти так же, как со своими динозаврами-родителями, которые жили в удалённой деревне и которых она изредка навещала. Да и сексуально не особенно он её удовлетворял. Ощущалась и разница в возрасте, и, несомненно, пухлый Свинов хуй был вяловат по сравнению, например, с жилистой Бабилиной елдой… И возжелала поэтому вскоре Свинова невеста новых приключений. Захотелось ей опять молодых любовников.
* * *Место поварихи в гарнизонной столовой вполне устраивало Луну-Яичницу. Но работа была дневная и, в связи с этим, представлялось практически невозможным оправдаться в случае своего отсутствия ночью дома у Свина. Поэтому хитрая голова поварихи стала соображать, что бы такое придумать, чтобы иногда проводить ночь вне дома с Бабилой или ещё каким любовником.
Говорить, что поехала ночевать к своей тётке, квартировавшейся также в гарнизонном городке, часто было невозможно. Но, скажем, выдумать какие-нибудь ночные приработки – это могло пройти. И Луна-Яичница придумала.
– Ах, Свинчик! – сказала она как-то ангельским голосочком. – Ты ведь знаешь, что мы стеснены деньгами. Твоей пенсии и моей нищенской зарплаты в столовой не хватает.
– Что верно, то верно, – вздохнул Свин. – Но что же делать? Такова жизнь.
– Нет, дорогой, не надо опускать руки. Есть у нас возможность улучшить нашу ситуацию! – бодро парировала его невеста.
– Ах, вот как?! – обрадованно удивился наш герой. – Ну-ка, расскажи, что ты ещё там придумала?
– Ты знаешь, Свинчик, нашей дискотеке «Фауна» требуется вторая барменша для работы иногда ночью. Платят очень хорошо. Так вот, я и думаю взять ещё и эту работу.
– Ну что ты, Лунно-Яичничек, – пытался было возражать Свин, – ты и так очень устаёшь в своей столовой. Да ещё теперь работать ночью. Ну зачем это? Для чего такие жертвы? Не так уж мы и нуждаемся в деньгах.
– Но, Свинчик, это всего лишь одна-две ночи в неделю, не больше. Да и не на всю жизнь это. Потружусь несколько месяцев, заработаю немного деньжат и брошу.
