скачать книгу бесплатно
Стучусь еще раз. А потом еще. От отчаяния барабаню в дверь ногами, уже не боясь привлечь внимание случайных прохожих. По щекам текут злые слезы, а с губ срываются проклятья.
И в этот момент за дверью раздаются чьи-то тяжелые шаги.
– Кто? – кричит старушечий голос.
– Я от Полеха Ржавого! – обезумев от радости, ору я. – Мне очень нужна ваша помощь.
Щелкает замок, дверь с протяжным скрипом отворяется. На пороге стоит сгорбленная бабулька с удивительно проницательными глазами. В одной ее руке фонарь, в другой – анализатор. Не спросив больше ничего, она тычет им мне в шею, и я покорно дожидаюсь результата. Прибор пищит, на его табло загораются три красные лампочки.
– Мутант, – произносит старушка не то с укором, не то с сочувствием. – Идем.
Запирает дверь и машет мне рукой, с удивительным для ее возраста и комплекции проворством идет по длинному извилистому коридору. Выходим в общий зал, где за длинным столом расселось больше двух десятков человек.
– Вот, от Полеха явилась! – Бабка выталкивает меня вперед. – Мутантка! Просит помощи.
Из-за стола поднимается черноволосый худощавый мужчина и, задумчиво пригладив поросший жесткой щетиной подбородок, рассматривает меня. Задает вопросы, и я чувствую себя так, словно нахожусь на суде. И он, этот черноволосый тип, решает, помиловать или выбросить на улицу, прямо в лапы полицейских. Уж они-то не упустят шанса выслужиться и поймать беглую мутантку.
Рассказываю кратко, не упоминая о личных причинах. Говорю лишь, что устала жить в заточении и хочу хоть чем-то помочь сопротивлению. Побороться за наши права, ведь мы такие же люди, но почему-то общество выбросило нас на помойку, как ненужный хлам.
– Меня зовут Дерек, и я главарь этой шайки, – представляется чернявый, видно, что-то решив для себя. – Ты можешь остаться на ночь, а завтра решим, как поступить с тобой. Есть хочешь?
Киваю и благодарю за оказанную помощь. Кто бы знал, с каким нетерпением и тревогой ждала я его решения. У меня точно все внутренности скрутило в один тугой узел.
– Кальняй, плесни ей похлебки! – показывает Дерек.
Меня усаживают в конце стола, пододвинув колченогий табурет. Ставят передо мной миску с каким-то варевом, щедро приправленным специями. На вкус вполне съедобно, но я бы не хотела знать, из чего это приготовлено.
А вот за что отдельное спасибо, так это за хлеб. Пусть с легкой кислинкой, но все же свежий. Сдается, лепешки выпекают здесь же – в огромной печи, которая к тому же обогревает помещение. Члены сопротивления отказались от реакторов и используют уголь и дрова. Оттого и запах у хлеба совсем другой – отменный!
После ужина мне выделяют небольшой закуток в одной из общих спален. Матрац жесткий, набитый трухой и соломой, над головой жужжит пронырливая муха. Но я рада и этому. Свобода для меня дороже удобства. К тому же здесь меня не пичкают успокоительным и не следят за каждым шагом. И стены такие коричнево-серые, грязные, но до чего же радостно видеть их!
И никакого белого!
Клянусь, больше никогда в жизни не надену и не приобрету ничего белого. Этот цвет у меня ассоциируется исключительно с заточением.
– Доброй ночи, беглая! – шутливо говорит бабка, заваливаясь на соседнюю койку.
А уже через полчаса начинает так храпеть, что у меня закладывает уши. Сильнее, чем в вертолете.
И я плетусь в кухню, чтобы попить воды и найти хоть что-нибудь, чем можно заткнуть уши. Чувствуется, пребывание в «Лазурите» не пошло мне на пользу. Слишком мягкотелой стала, привередливой. А ведь когда-то и такие условия были вполне сносными. Кажется…
В общем зале ведется оживленная дискуссия. Хочу пройти мимо, но одно слово Дерека заставляет меня прилипнуть к дверному косяку и, вопреки инстинкту самосохранения и совести, дослушать разговор до конца. Сопротивленцы говорят о Роне Купринге. Его имя, как волшебное слово, гипнотизирует меня и заставляет идти на крайние меры.
– Надо найти способ добраться до него! – рычит Дерек. – Это он виновник всех бед мутантов. Он и его проклятый предок! Мы должны сделать все, чтобы облегчить жизнь тех, кто заключен за стеной. Нам обещали помочь. Если не справимся, жизнь мутантов станет совершенно невыносимой.
– Можно подумать, будто сейчас она похожа на сказку, – вторит ему седовласый мужчина, имени которого я не знаю. – Будто Купринг только и ждет, пока мы нападем на него. Вот так запросто и подставит спину. А кто, интересно, рискнет жизнью ради того, чтобы лишить жизни его? Ты или, может быть, попросить старую Марту? Ей все равно терять нечего.
Он обводит взглядом присутствующих, и все вжимают головы в плечи. Никто не хочет идти на верную смерть. Никто, кроме одного ненормального.
Точнее, одной.
– Я пойду к Рону Купрингу! – произношу громко и отчетливо, так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в искренности моих слов. Выхожу в центр зала. – И прикончу его собственными руками!
Глава 7
– Ты?! – вопрошает косматый детина размером с двухъярусный шкаф. Смотрит на меня с недоверием и долей презрения. – Да тебе и мухи не укокошить, пигалица!
Нет, вот сейчас было обидно. Конечно, я не гигантша и даже не богатырского сложения. Но все же довольно высока и мускулиста. Мому телу явно привычны долгие пешие прогулки и даже уличные драки. Это в «Лазурите» меня разбаловали – но не до такой же степени, чтоб не справиться с одним мужчиной.
Тем более с Роном Купрингом.
– Я! – объявляю и складываю руки на груди. – Кому же еще? Что-то я не вижу среди вас других желающих. Может быть, сам хочешь пойти, а?..
– Я эколог, а не воин, – признается косматый, расчесывая пятерней густую шевелюру мышиного цвета. Мои слова явно охладили его пыл. – Да только идея эта бредовая. Во-первых, Рон Куринг всегда тщательно охраняется. К нему не подобраться ни за что на свете.
Странно, я не помню, что всегда за нами следовала охрана. Значит, Рон все же иногда отходит от общепринятых правил и появляется на публике в одиночестве. В свете и не только. Ведь как-то же он попал в запретный город, зачем-то отправился в местный бордель. Выбрал меня, случайно или нет оказавшись в нужном месте в нужное время. Возможно, сейчас у него есть другая девушка, которой он показывает шикарную жизнь, как когда-то мне. А может быть, он в поиске. И снова соберется в одно из злачных заведений. Не исключено, что в запретном городе.
– Должен быть способ к нему подобраться! – объявляет Дерек. Ударяет кулаком по столу, отчего подпрыгивают чашки и плошки, звонко ударяясь друг о друга. – И мы найдем его. Во имя нашего правого дела! Посмотрите не нее! – Он указывает на меня вытянутой рукой. – Чем она заслужила такую участь? Почему обязана всю жизнь скрываться в запретном городе? Какое преступление совершила, что ей дали пожизненное?
Я подбираюсь под этим пронизывающим взглядом. Слова Дерека находят мощный отклик в душе. Действительно, разве мы, мутанты, виновны в том, что родились такими? И почему должны скрываться? Только потому, что многим неприятна наша отличающаяся внешность? Потому, что нас проще спрятать, чем признать наше существование?
– Она вообще темная лошадка, – сообщает худощавый низкорослый парень в потрепанном белом халате. Похоже, он врач или кто-то вроде того. Но, если остальные члены сопротивления предпочли рабочую одежду, он так и не отказался от униформы. Будто это для него равносильно отказу от профессии. – Какого хрена она появилась именно тогда, когда мы запланировали масштабную операцию? Для чего подслушивала? Эй, девка, я к тебе обращаюсь!
Он направляется в мою сторону, и я предупреждающе выставляю вперед руку. Только попробуй тронуть! И вообще, я еще от «Лазурита» не отошла, для меня белый халат все равно что красная тряпка для быка.
– Будем считать, что меня к вам послало провидение, – сообщаю строго и деловито. Они должны понять, что я не лгу. – Оно же заставило меня испытывать жажду и отправиться на кухню за водой. Разговор я услышала случайно. Но не смогла остаться в стороне. Так же, как и вы все, я хочу справедливости и готова сражаться за нее даже ценой собственной жизни. А Рон Купринг… У меня ним личные счеты!
– Какие же? – настораживается щуплый. Зло прищуривается и недовольно морщится. – Молчишь? Значит, тебе есть что скрывать. Как насчет того, чтобы дать показания под детектором лжи? А, девка? Как насчет «Правдоруба» – слыхала о таком?
Меня передергивает от страха и отвращения. Слышала я о таком агрегате, еще бы. «Правдоруб» официально не дозволяется использовать даже в запретном городе. Но все еще используется шайками и бандитскими группировками. Название свое он получил не зря. При малейшем подозрении на обман он пускает по телу подключенного к нему человека разряд тока. Вопрос задается снова. Шокированный обычно сознается во всем. И лишается пальца. Если вопросов много, то… «Правдоруб» не знает жалости, не дает пощады.
– Кончай ее пугать, Тимми! – приказывает Дерек. – А ты, девочка, должна рассказать нам правду, без всяких угроз и уговоров. Если хочешь помочь, расскажи все как есть. Что у вас за счеты с Роном Купрингом? Откуда ты его вообще знаешь?
– Это он упек меня в «Лазурит», – сознаюсь я. Выбора у меня не остается. – Предварительно промыв мозги. У Купринга должен быть ключ к моей памяти, и ради того, чтобы его получить, я готова на все. К тому же сама идея помочь всем мутантам близка мне. Я готова пострадать, но помочь многим.
Разумеется, о том, что связывало нас с Роном, умалчиваю. Не только потому, что стыдно признаться. Члены сопротивления навряд ли свяжутся с той, кто прежде был подстилкой главы правительства. И то, что я пошла на это не по своей воле, значения для них не имеет.
Черт подери, я и сама хочу знать, отчего согласилась быть с ним! Что-то важное скрывает от меня память. То, без чего я не представляю себе жизни.
– Это меняет дело, девушка, – кивает Дерек. – Так, кажется, ты не представилась?
– Зови меня Стосей, – предлагаю я.
Улыбаюсь, вспомнив о Стоше, подруге под сто шестым номером. Интересно, как у нее сейчас дела? Наверное, объелась пирожными, а сейчас принимает доктора в качестве лекарства от тоски и скуки.
– Стося так Стося, – соглашается Дерек. – Одного не пойму: если тебе потерли память, то отчего ты уверена, будто знакома с Роном Купрингом?
Краснею с головы до пят, но, когда говорю, голос нисколько не выдает внутреннее смятение и смущенность:
– Я узнала его, просмотрев один из кристаллов, с которыми работала. Память иногда возвращается отрывками. Не знаю, как объяснить… Я будто бы собираю разноцветные клочки из прошлого, пытаясь сшить из них лоскутное одеяло. Только оно поможет мне укрыться от внутренней пустоты и холода.
Дерек смотрит одобрительно. Да и другие члены сопротивления успокаиваются и больше не считают меня врагом. Об этом говорят их взгляды и слова поддержки.
– Давайте вернемся этому разговору утром, – предлагает Дерек. – А пока предлагаю всем как следует выспаться. Кто знает, вдруг одного из нас осенит ночью? И ему придет гениальная идея, как подобраться к Рону Купрингу.
Слова его оказываются пророческими.
Не успев коснуться головой войлочной подушки, я засыпаю. И вновь вижу Рона Купринга собственной персоной. Он словно мое наказание и приз одновременно. Я жажду встреч с ним, схожу с ума от его прикосновений.
И вместе с тем ненавижу.
Но в этот раз важнее даже не мои ощущения. А место, в котором мы с Роном оказались.
– Останови здесь, на углу Бейтон-стрит и Ленгвиджа! – командует Рон водителю.
И я вижу огромную вывеску заведения: ««Веселый банни». Судя по мигающим огням, надписям и шику – это игорное заведение.
– Не знала, что ты азартный, – произношу с долей скепсиса.
Не похож Рон Купринг на заядлого игрока. Единственное, что вводит его в азарт, – это секс. По крайней мере, со мной. Он может заниматься этим ночи напролет и совершенно не устать. Будто бы каждый оргазм не истощает его, а только подкрепляет силы.
– Так и есть, – подтверждает он. – Я не играю в казино и вообще не люблю карты. Бильярдный клуб – другое дело. Я бываю здесь каждый второй четверг месяца. Обычно провожу тут всю ночь, но сегодня, детка, у нас слишком мало времени. Ровно до полуночи.
– А после я превращусь в тыкву и ты меня бросишь? – шучу, еще не зная, что слова могут оказаться пророческими.
– Вовсе нет, – смеется он и надолго припадает к моим губам. А вдоволь насладившись поцелуем, продолжает: – После полуночи у нас самолет. Мы летим в другой штат на важное совещание.
– Ты летишь, – напоминаю, стирая смазанную помаду влажной салфеткой. – Я снова буду киснуть в номере, тупо пялиться в монитор и ненавидеть ту гору сладостей, что ты заказал. Ненавижу эти твои «вкусняшки»! Они у меня стойко ассоциируются с одиночеством.
– Больше не будешь, – игриво обещает он. – Закажу тебе в номер фрукты. А когда вернусь, возмещу все время, проведенное в одиночестве.
– Лучше отпусти меня, – прошу и с надеждой смотрю в его отливающие сталью глаза. – Пожалуйста… Я не хочу быть твоей игрушкой, у меня не осталось сил притворяться той, кем я не являюсь.
– Нет! – бросает он раздраженно и выходит на улицу.
Подает руку, будучи полностью уверенным, что последую за ним. А что еще мне остается?
Мы заходим в клуб, где нас уже встречает персонал в полном составе. Охранники Купринга не заходят внутрь, оставшись дежурить возле входа. Других посетителей в «Веселом банни» нет. Выходит, администрация заведения в курсе привычки Купринга и заранее готовит ему достойный прием.
Мы входим в отдельный зал, я плюхаюсь в глубокое кресло, не имея никакого желания играть. Рон берет в руки кий и одним ловким ударом разбивает треугольник, загнав сразу три шара в лунки.
– Хочешь, научу тебя? – предлагает он, обернувшись. – Клянусь, с кием в руке, прогнувшаяся в спине, ты будешь неотразима.
– Не хочу, – возражаю вяло.
– Не хочешь играть или быть неотразимой?
– Ни того, ни другого. Хочу быть свободной! – кричу, забыв о предупреждении не проявлять характер так бурно. – И ты, Рон Купринг, прекрасно знаешь об этом.
Непокорной и дерзкой он позволяет мне быть в постели. Или в любом другом месте, но только когда мы занимаемся сексом. Во всех остальных случаях мне отведена роль сопровождающей – молчаливой и покорной.
– Тебе нельзя! – бросает он коротко и возвращается к игре.
Шар катится по зеленому сукну, покорный удару Рона. Кажется, нет такой вещи, которая не покорна его рукам. Даже эти треклятые шары.
И я.
Я тоже его вещь, которую можно использовать по необходимости, а после спрятать подальше. И все его разговоры о чувствах и даже признания в любви – это только слова. Тем более произносимые во время пика наслаждения. Они не считаются. По крайней мере, для меня.
Короткий стук в дверь. Рон Купринг разрешает войти, и официант устанавливает на отдельном столике поднос с алкоголем и закусками.
– Выпьешь со мной? – предлагает Рон. Наливает в два стакана коричнево-золотой напиток.
Делаю маленький глоток и закашливаюсь. До чего же едкая жидкость: как будто кипятком все внутри обдало. Пытаюсь глубоко вздохнуть, но становится только хуже. Из глаз брызжут слезы.
Но вместе с этим по телу разливается приятная теплая волна. Наверное, впервые попробовать виски – все равно что впервые быть с мужчиной. Немного страшно, больно и в тоже время приятно. При условии, что виски качественный, а мужчина опытный.
– Вот, возьми. – Рон кладет мне в рот кусочек шоколада.
Точнее, пытается, но я успеваю вовремя отвернуться. Не люблю сладости!
– Хорошо, тогда так. – Он протягивает стакан холодного молока.
А вот это другое дело. Так пить виски мне нравится, он приобретает более мягкий вкус и не так жжет горло. К тому же этот контраст между обжигающе-едким и холодным и мягким завораживает.
Пока я дегустирую, Рон перестает играть в бильярд. Откладывает кий и переключает внимание на меня. Его руки ложатся на мою талию, проходятся вдоль спины, словно случайно расстегнув молнию платья. И вот оно уже бесформенной массой спадает к моим ногам.
– Мне казалось, это место не для таких игр, – замечаю, изо всех сил стараясь преодолеть такую знакомую волну возбуждения, готовую накрыть с головой и заставить надолго покинуть реальность.
– Для этих развлечения подходит любое место, – заверяет Рон.
Снимает с меня трусики и, опустившись на колени, стягивает чулки. Я чувствую его горячее дыхание на своем лоне и закашливаюсь, подавившись молоком. Невозможно думать о чем-то еще, когда Рон Купринг ведет себя так. Он уже достаточно хорошо изучил мое тело и знает, что и как мне нравится. В его руках я становлюсь покорной, податливой. Он как музыкант-виртуоз, а я – его инструмент.
Меня приподнимают за бедра и укладывают на стол. Все, что я могу, – это испустить слабый звук протеста. Но пальцы мои непроизвольно зарываются в волосы Рона, спускаются к широким плечам и ласкают их.
Он заставляет меня откинуться на стол, и я чувствую прикосновение жесткого шерстяного сукна к обнажённой спине. Шары раскатываются в разные стороны от меня. Один шар даже попадает в лузу.
– Ты выиграла, детка! – восторженно замечает Рон. – Дуплет! За это положено вознаграждение.
Он придвигает мои бедра к краю стола, закидывает ноги себе на плечи, а сам все еще стоит на коленях. Мне стыдно, неловко – и вместе с тем обалденно. Сейчас кажется, будто это не Рон Купринг имеет надо мной огромную власть. А наоборот. Будто это я отдаю приказы, а он их выполняет.
