скачать книгу бесплатно
Рон Купринг – разумеется, он показал мне это сокровище. Показал, а потом стер начисто воспоминание о нем!
– Чтоб ты сдох! – зло рычу сквозь зубы.
Энтони дергается, решив, будто обращались к нему. Перестает увлеченно чесать затылок и торопливо проговаривает, точно скороговорку:
– Это не так профто, фама понимефь. И таблетки… этого мало.
Я до крови прикусываю губу, смотрю на санитара со смесью раздражения и отчаяния. Он моя единственная надежда обрести свободу. Зачем он так со мной?
– Мне больше нечего предложить, – произношу обреченно.
Он тянется, чтобы вновь почесать затылок, но вдруг протягивает руку к моим волосам. Вовремя останавливается и лыбится во всю ширину рта:
– Твои волофы… За них мофно выгучить немало, много арифтократок мефтает о таком пагике.
Подумать только. Аристократы ненавидят нас, но при этом хотят быть похожими? Полный бред!
Впрочем, если их идиотские прихоти помогут мне сбежать, я не стану противиться. Соглашаюсь. Лучше лысой, но свободной.
– Эй, чего это вы там шушукаетесь?! – зло замечает Эльза. – Я все слышу!
Да уж конечно… Даже если под нами взорвется один из реакторов, эта злобная кочерга не вздрогнет. А вот то, что наши с Энтони плечи соприкоснулись, не могло не укрыться от ее внимания.
– За тобой придут!.. – успевает шепнуть Энтони, прежде чем отойти на приличное расстояние.
Он убеждает старуху, что я всего лишь помогала заправить постель. А я пытаюсь сдержать ползущую на лицо улыбку. Вот это да! Неужели моя мечта и впрямь осуществится? Я покину эту постылую обитель и обрету свободу?!
А там и до Рона Купера недалеко. Обязательно его отыщу, хоть на другом конце этого гребаного мира! Найду и заставлю ответить на мои вопросы – их накопилось слишком много.
Следующие два дня я только и делаю, что жду. Считаю секунды до того мига, как смогу вырваться из «Лазурита». Тщетно пытаюсь попасться на глаза Энтони, жду от него малейшего намека. Но он будто не замечает меня и моих активных попыток приблизиться. Молчит и не смотрит в мою сторону. Вот уже и сто шестая получила от него комплект нижнего белья, которое надеется надеть вечером для встречи со своим доктором.
– Не понимаю, как ты можешь с этим очкариком, – говорю ей, наблюдая, с какой скоростью она поглощает за завтраком пирожные. – Он такой неприятный. И от него постоянно пахнет лекарствами.
– Я привыкла. – Она пожимает плечами и тянется за пончиком, политым фиолетовой глазурью. – И не зови его очкариком, у него есть имя. Доктор Вэнс Вэукхан.
– Звучит так, как будто тебя сейчас стошнит, – произношу ворчливо.
Но тут вспоминаю отрывки из своих снов и поспешно прикусываю язык. Я ведь тоже поддалась дьявольскому очарованию Рона Купринга, человека, которого должна ненавидеть всеми фибрами души. И пусть между нами явно было что-то кроме страсти, это не оправдывает моего поведения. Я наслаждалась его прикосновениями. Сходила с ума от счастья, когда он меня трахал, и держалась, чтобы не признаться ему в любви. Глупая… Какая же я была глупая и легковерная!
– Прости, Стош, – произношу, касаясь руки соседки. – Я не хотела тебя обидеть. Если этот Вэнс тебе нравится, то никто не вправе тебя осуждать. Тем более я. Наслаждайся жизнью так, как можешь. Хочешь еще пирожное?
Протягиваю ей эклер с помадно-розовой начинкой и замечаю на ее лице счастливую улыбку.
– Как ты меня только что назвала? – спрашивает она мечтательно. – Стошей?
– Да, это сокращенно от сто шестой, – смеюсь я. – Почти как имя.
– Чудесное имя. Если бы я могла выбирать, но назвалась бы Стошей. Красиво звучит! Жаль, Вэнт не сможет звать меня так. Он говорит, что нам нельзя давать имена. Иначе к нам будет слишком легко привыкнуть. И тем тяжелее потерять.
Многие из нас не живут подолгу. Некоторые погибают еще в детстве из-за врожденных мутаций внутренних органов, несовместимых с жизнью. И к нам, как к безнадежно больным животным, медперсонал боится привязываться.
А Рон Купринг?
Он ведь тоже не называл меня по имени. Ни одного долбаного раза! Малышкой, деткой, девочкой, даже красавицей. Но ни разу по имени.
И как я сразу не поняла почему?..
– Я пойду, а ты ешь, – произношу подавленно и поднимаюсь из-за стола. Аппетит пропал окончательно. – Увидимся после дневного сна за полдником.
В своей белоснежной келье ложусь на узкую постель и складываю руки на груди. Тупо смотрю в потолок, словно мечтая найти там хоть какую-то подсказку к моему прошлому. Хочу помечтать, что стану делать потом, когда окажусь за стенами «Лазурита». Но не позволяю себе подобную прихоть. Мечтать надо об осуществимом, о том, что может стать возможным, приложи ты усилия. А пустые фантазии лишь сильнее ранят, ведь, очнувшись, ты поймешь, что ничего изменить не в силах. Чем больше напридумываешь, тем больнее будет понять, что это только мечты.
– Сто седьмая!.. – кто-то зовет глухим басом.
Кручу головой по сторонам, пытаясь определить источник звука. Но он будто бы раздается отовсюду.
– Сто седьмая!.. – звук повторяется вновь.
Вскакиваю и мечусь по комнате. Прикладываю ухо к стенам, к полу, присматриваюсь к потолку. И вот тихий скрежет раздается за бутафорским окном. Ногтями пытаюсь содрать голографическое покрытие, подцепить край и отодвинуть в сторону.
– Отойди! – слышится приказ.
Едва успеваю отпрыгнуть, как по экрану, что транслировал покрытые снежными шапками горы, бежит рябь. И вот он становится прозрачным, являя убогую картину реальности.
Из моего окна отчетливо виден запретный город. «Лазурит» стоит на внушительном возвышении над остальными зданиями. А внизу, в горах мусора, в полуразрушенных и возведённых заново зданиях, под навесами и на захламленных улицах копошатся люди. Как муравьи они суетятся, придавая своим заученным телодвижениям весьма и весьма важный характер. Никто из них, кажется, не понимает, что роется в грязи и никогда ничего не увидит, кроме этой самой грязи.
Отчетливо просматривается Стена, отделяющая мир настоящих людей от тех, кто не достоин быть им равными. Крепкая преграда, словно в насмешку, отливает всеми цветами радуги. Периодически по стене пробегают разноцветные всполохи. Завораживающее зрелище!
Если не знать, что прикасаться к стене сродни самоубийству. Стоит дотронуться, и вот ты уже и не человек, и даже не мутант, а всего лишь груда пепла, которую в считаные секунды развеет по запретному городу ветер.
Слышала, от безысходности, многие специально тянулись к стене. Кто-то пытался найти выход, а кто-то избавиться от опостылевшей жизни. Результат в обоих случаях был одинаков.
– Сто шестая! – голос раздается откуда-то сверху. – Чертов механизм заклинило, давненько не проветривали этот номер. Держись!
Сверху свешивается веревка, и, не сдержавшись, я радостно взвизгиваю.
– Секунду! – выкрикиваю, высунувшись из окна.
Мчусь к постели и, свернув одеяло и всю одежду, что имелась в шкафу, запихиваю под покрывало. Пытаюсь придать бесформенной куче вид спящего человека. И, только покончив с этим, спешу к окну. Хватаюсь за веревку и с ловкостью обезьяны карабкаюсь наверх. Так, будто уже делала это, и не единожды.
Смотрю вниз, но голова не кружится, напротив, адреналин плавится в крови, подбадривая и даря несказанную радость. Порыв ветра раскачивает веревку, но мне не страшно. Я подставляю горячему, пропитанному едкими парами воздуху лицо, вдыхаю его горечь.
О, этот горько-сладкий вкус свободы!
Преодолев три этажа, добираюсь до крыши. Хватаюсь за протянутую мужскую руку, поросшую едко-рыжими волосами. Сначала мне кажется, будто это золотисто-алый диск солнца творит чудеса. Но нет, волосы цвета ржавчины и шестипалые руки принадлежат мутанту.
Они подхватывают меня под мышки и рывком ставят на ноги. Вот я и на крыше!
Глава 6
Теперь-то я вижу своего спасителя: это рыжеволосый гигант с лицом строгим и жестким. Глянув на меня хмуро, он кивает, даже не представившись. Характер, похоже, стал таким же рыжим, как волосы, – от ржавчины, что во многих местах проела душу. Такие взгляды часто встречаются у подросших мутантов: не агрессивные, но закрытые, жесткие и холодные. Они похожи на притаившихся диких зверей, заточенных в клетке. Не дай бог им освободиться, тогда они не пожалеют ни одного из прежних надзирателей.
– Это вертолет корпорации «Три Икса»? – спрашиваю, глянув на железную махину с гигантскими лопастями.
Возле нее суетятся еще несколько мужчин – закидывают в грузовой отсек коробки с очищенными информационными кристаллами. Их отвозят за стену, чтобы перепродать. Взамен поставляют в «Лазурит» деликатесы – свежее мясо, молоко, овощи. В запретном городе этого днем с фонарем не сыщешь. Местные питаются синтетикой, и то если повезет.
– Угу, – кивает рыжий гигант. Указывает на грузовой отсек: – Там схоронишься. Выбросим возле городской свалки вместе с пищевыми отходами.
– А за стену возьмете? – спрашиваю, подражая строгому тону собеседника.
Его глаза распахиваются шире, и я вижу, как по-кошачьи сужается зрачок. О, эти глаза можно было бы назвать красивыми: золотистые, с зеленоватыми крапинками. Красивыми для мутанта и ненавистными для остальных граждан.
– С ума сошла, девка? – ворчливо интересуется рыжий. – Ты там и дня не проживешь. Поймают и накажут, а то и вовсе в турбину засунут.
Нервно сглатываю, сжимаю кулаки так, что ногти больно впиваются в ладони. Страшилки о турбинах я слышала. Под запретным городом целая сеть из гигантских установок, там производится основная часть энергии, поддерживающая в том числе энергощит стены. Кажется, когда-то я побывала в этих мрачных переходах и видела многое. К примеру, как к открытым турбинам привозят мутантов и сбрасывают в горящую пропасть. Я видела, как это делали с животными. Но отчего бы не предположить, что и с людьми-мутантами поступают так же? Особенно с провинившимися.
– Пусть сначала поймают! – подбадриваю себя и встряхиваю волосами.
– Дура! – объявляет рыжий. Голос его звучит как-то обеспокоенно, точно ему не все равно. – Погибнешь же.
– Может, я за этим туда и иду?
Рыжий смотрит на меня, я – на него. Это противостояние продолжается несколько минут, но никто из нас не произносит ни слова. Он словно пытается прочесть то, что спрятано в моем сердце. Я всеми силами пытаюсь это сохранить.
– Эй, Полех! – окрикивают рыжего помощники. – Мы закончили с погрузкой. Тащи девку сюда!
Меня подхватывают под локоток и тянут в сторону вертолета. Я и не думаю сопротивляться, хотя взгляды троих помощников рыжего вызывают во мне отвращение. Эдакие нахальные физиономии, ощупывающие сальными взглядами мое тело. Ну да, на мне только короткая пижама, переодеваться не осталось времени. Но это вовсе не значит, будто можно рассматривать меня с таким вожделением.
– Зачем тебе понадобилось за стену, куколка? – обращается ко мне один из них. – Тут же рай для таких, как ты.
– Может, ищешь себе здорового мужика, не напичканного таблетками? – предполагает другой.
Тянет ко мне руку, и я замечаю на ней когти, как у хищной птицы. Тоже мутант, но это не повод к панибратству. Он пытается обхватить мой подбородок, но зубы мои лязгают так звонко, что он тотчас отдергивает руку. Я бы укусила, да больно ладонь у него грязная. Да и сам он воняет, точно шелудивый пес.
– Девочка хочет попасть за стену, – произносит рыжий, взглядом спрашивая у помощников одобрения.
– А платить чем будет? – спрашивает тот же, с когтистыми руками. Осматривает мою грудь и облизывается так, точно увидел спелый плод.
Под его взглядом мне становится не по себе. Кулаки непроизвольно сжимаются, тело вдруг становится пружинистым, чувствуется каждая мышца. Я непроизвольно встаю в боевую стойку, готовая отразить нападение. Сдается, мне приходится совершать подобное не впервой.
– Ишь ты, какая фифа! – хвалит третий помощник с усами, точно у сома, и таким же широким рыбьим ртом. – Ща разложим тебя на четверых прямо тут, на крыше, да трахнем. А будешь сопротивляться, вернем обратно в «Лазурит», чтоб не повадно было спасителям отказывать.
«Спаситель» с когтистыми руками подбоченивается и усмехается. Знают, гады, на что давить. Нет уж, в белоснежную келью «Лазурита» я больше не вернусь. Но и становиться добычей насильников не собираюсь.
– Скорее я тресну тебя по башке босой пяткой, а потом засуну твой же сапог в грязный рот твоего товарища! – угрожаю я, распаляясь все сильнее.
Чувствую: драки не избежать.
Когтистый рыпается, но рыжий Полех, точно котенка, ловит его за шкирку и поднимает над крышей.
– Оставьте девчонку в покое! – Его зычный бас оглашает окрестности.
– С чего бы вдруг? – дерзко интересуется когтистый.
– Я так сказал! – объявляет Полех. – Уж больно на мою дочку похожа. Та не прожила и часа, а родилась с такими же волосами. Сделаем, как она просит.
Под строгим и непреклонным взглядом рыжего остальные «спасители» сдуваются как порванные футбольные мячики. Меня обривают налысо, а после прячут в грузовом отсеке, заставив ящиками и накрыв сверху куском брезента. Становится душно и жарко, но это малая плата за свободу. Так же как и ноющая макушка.
Как жаль, что именно сегодня мои волосы решили «не кусаться» и позволили себя сбрить. Вот бы помощничков разок долбануло током! Убить бы не убило, даже не покалечило, но принесло бы мне чувство удовлетворения.
Рычит двигатель, с шумом раскручиваются лопасти вертолета. Мы поднимаемся. Все трясется и гудит, мне закладывает уши. От жары и духоты горло пересыхает, но никто и не подумал дать мне с собой хотя бы воды.
От изнеможения я вскоре засыпаю.
А открыв глаза, понимаю: полет закончен. Меня больше не трясет, а из щелей грузового отсека тянет прохладой. «Неужели нас остановили?» – приходит в голову предательская мысль?
А если проверка? Вдруг в «Лазурите» уже поняли, что я сбежала, и подняли тревогу?
Съеживаюсь под брезентом, поджав под себя колени. Дрожу, хотя мне ужасно жарко. Дверь грузового отсека отъезжает в сторону, и до меня доносится грохот чьих-то тяжелых шагов. Обутые в сапоги ноги останавливаются возле меня – я вижу их сквозь небольшую прореху в брезенте. Перестаю дышать и окончательно цепенею.
Сильные руки приподнимают брезент. Отшвыривают подальше. Я приоткрываю один глаз и облегченно выдыхаю. Это Полех! Он стоит надо мной, уперев руки в бока, и улыбается. Значит, побег удался и я почти на свободе.
– Твоя остановка, девочка! – объявляет он. – Здесь недалеко есть лагерь сопротивления. Я расскажу тебе, как туда добраться. Эти люди борются за права мутантов, хотя сами не мутанты. Ученые, врачи, историки. Их немало. Но и не так много, чтобы сопротивляться открыто. Они помогут тебе.
Я потираю лысую голову и киваю, чувствуя, как отчаянно бьется в груди сердце. Слушаю Полеха и не могу поверить, что мне так повезло. Возможно, впервые в жизни!
Перед тем как выпустить на свободу, Полех передает мне темный комбинезон и берцы на плотной подошве – такую одежду носят почти все рабочие.
– Ты в промышленном районе, рядом с фабрикой, – поясняет он. – Натянешь на голову капюшон и сольешься с толпой. Обойдешь городскую свалку, свернешь налево, спустишься по ступеням до небольшой металлической двери. Постучишь трижды и скажешь, что тебя послал Полех Ржавый. Все поняла?
Киваю и, не сдержав порыва, целую Полеха в сухую, пергаментную щеку. И, прежде чем выйти, замечаю, как из его красивых глаз скатывается слеза. Он неловко утирает ее рукавом и машет мне так, как махал бы собственной дочери, выпуская ее на свободу.
Думаю, она бы радовалась не меньше моего!
Даже городской свалке, где собраны в огромные кучи проржавевшая робототехника, машины, бытовые приборы и даже отслужившие свой век мини-реакторы. Они сейчас стоят копейки. Каждый может себе позволить. Это так просто – обзавестись дома собственным реактором, быть как все, закрывая глаза на возможные последствия. Их ведь это не коснется. Мутантов не существует. А если и есть, то они, скорее, исключение из правил.
Эту идею плотно вогнало в затылки граждан правительство. И Рон Купринг причастен к этому, как никто другой.
Рассуждая подобным образом, двигаюсь в указанном Полехом направлении. Вдыхаю полной грудью задымленный городским смогом воздух. На улице темно: за время полета на город опустился вечер. На углу торговец что-то жарит на открытом огне, и я вспоминаю, что не ела с самого завтрака. Только денег нет – карманы пусты, как и брюхо.
Впрочем, может, оно и к лучшему. Уж больно надетый на шпажки шашлык напоминает очертаниями крысу. Кажется, я отчетливо разглядела длинный хвост. М-да, разбаловали меня в «Лазурите». Сегодня на ужин подают запеченного в сливочном соусе кролика, салат из свежих овощей и наверняка угостят вином, щедро сдобренным снотворным. А меж тем для простых работяг даже крысятина – неслыханное лакомство.
А вот и спуск вниз, и мои рифленые подошвы оставляют на пропыленных ступенях отчетливые следы. Кажется, этой дверью пользуются нечасто. Вон, даже петли проржавели. В сознании бьется тревожная мыль: вдруг Полех обманул? И нет никакого лагеря сопротивления. Или его уже «накрыли» полицейские, а сам Полех еще не в курсе?
– Нет, нельзя думать так! – предупреждаю себя. Трижды стучу в дверь.
В ответ – тишина. И только где-то над головой шумит пропеллером вертолет.
Машинально прижимаюсь к стене, практически сливаясь с ней. Слишком боюсь, что до меня доберутся раньше, чем сумею осуществить задуманное.
