Барин 5. Британский вояж

Я далеко не герой, и в случае провала вполне осознавал, что меня ждет в застенках Секретной службы. Если меня раскроют, даже не поможет расположение королевы Виктории, да и самого Папы Римского. Конечно у меня не было капсулы с цианидом, вшитой в воротник, под рукой был только заряженный пистолет. Когда мистер Добсон сразу согласился на переезд, я слегка напрягся. Он вполне мог работать и на Секретную службу. Однако вскоре я понял, что ученый действительно хочет покинуть Англию. Теперь мне предстояло встретится с Редклифом и все рассказать.

А еще меня сейчас очень волновало, что же происходит в Крыму…

***

Крым. Евпатория. 20 сентября 1854 год

Серые тучи низко нависли над морем. Корреспондент «Таймс» Джон Ридик слегка поежился от холода. Он плохо переносил морские путешествия, к тому же слегка промок при высадке. Его коллега Уильям Рассел напротив, был весел и бодр.

– Посмотрите, Джон! – Уильям показал на прибрежную полосу, усыпанную палатками и шатрами. Казалось, шум пехотных дивизий разносился на многие мили, по всей прибрежной косе. Кроме бивуачных костров на берегу, на всех транспортниках еще горели топовые огни и фонари, сверкавшие подобно Млечному пути.

– Вы когда-нибудь видели такое, Джон? Это просто невероятно!

– Уильям, вы ходили к полковнику Гаррисону? Нас вообще собираются кормить?

Рассел усмехнулся. Его глаза горели лихорадочным огнем.

– Завтрак будет быстрым. Скоро наша армия походным маршем выдвинется вглубь Крыма.

Офицеры и солдаты как дети радовались твердой земле. Ридик заметил неподалеку трех генералов из штаба, среди них и герцога Кембриджского.

– Это будет настоящее боевое крещение! – торжественно произнес Рассел.

Почти все возвратные шлюпки уже были подняты на транспортники. Ридик невольно вспомнил о древнем полководце, который приказал сжечь свои корабли, чтобы у солдат даже не мелькнула мысль отступать. И битва была выиграна.

Пожилой капрал Брейган окликнул корреспондентов:

– Джентльмены, прошу на завтрак! – он показал на большой шатер, где сбившись в кучу, солдаты наскоро завтракали супом и сухарями.

– Смотрите! – вскрикнул рыжий сержант.

Все оглянулись и увидели вдали яркие огни, вспыхнувшие багрянцем на предрассветном небе. Это горели деревни и фермы, которые наверняка подожгли казаки.

Однако транспортники еще не все разгрузились. На берег продолжали торопливо доставлять артиллерию, кавалерию и пехотинцев. После завтрака Ридик набил трубку и неспешно закурил. Рассел сидел на тюках. Он достал блокнот и делал быстрые пометки.

Слега прихрамывая, подошел пожилой доктор Кроузе. Он выглядел уставшим. Доктор сел на тюках рядом с Расселом и тяжело вздохнул. За время плавания корреспонденты и доктор немного сдружились. Мистер Кроузе был слегка резковат и не стеснялся в выражениях. Когда он гневался, его щеки раздувало огнем.

– Джентльмены, это настоящее безумие! – пробормотал Кроузе.– Для чего такая спешка? Командующие оставили армию почти без фур и носилок! А ведь в Варне все было заранее приготовлено! Если холера начнет выкашивать солдат, у нас даже нет средств доставлять больных к шлюпкам! Генералы так рвутся как можно быстрее покорить этот чертов Крым!

– Холера? – удивился Ридик.– Вы только что сказали про холеру?

– Уже полсотни случаев…– печально выдохнул доктор и медленно привстал.– Будьте осторожны с водой. На марше не берите воду из колодцев, только из рек и ручьев…

После завтрака первые пехотные дивизии выдвинулись, растянувшись длинной по долине цепочкой. Ридик знал, что французская армия насчитывала около тридцати тысяч человек и состоит из четырех дивизий. В состав французской армии входила турецкая дивизия в семь тысяч штыков. Английская экспедиционная армия насчитывала двадцать семь тысяч и состояла из легкой стрелковой дивизии, четырех пехотных и кавалерийской дивизии.

Корреспонденты ехали на небольшой повозке, навьюченной тюками и наспех собранными в рулонах шатрами. Впереди еще поднимались черные столбы дыма от сожженных селений.

Ридик был удивлен. Эта часть Крыма оказалась равнинной. Он почему-то думал, что все побережье Крыма покрыто горами и холмами. Однако по равнине довольно легко передвигаться. Английские и французские солдаты были настроены решительно. Ридик заметил, что французский маршал Сент-Арно, под чьим командованием были турки, использовал османских солдат как дровосеков, водоносов, а порой и вместо вьючных животных. Однако никто из турок не роптал.

Вдалеке показалось около полусотни казаков, быстро проскакавших вдоль виноградников.

– Уильям, почему русские без боя оставили Евпаторию?

Коллега кивнул на очередное сожженное селение у дороги.

– Русские что-то точно замышляют… вспомните сожженную при Наполеоне Москву. Но сейчас они даже не представляют, какая грозная сила на них движется!

Ридик задумался. Зачем эти тысячи солдат, которые за всю жизнь не видели не одного русского, идут, чтобы убить как можно больше этих русских? Какое им дело до турок, их султана или святых мест? Но они солдаты и обязаны подчинятся приказам…

Мимо, тяжело топая копытами, промчался целый кавалеристский полк, вскоре всадники рассыпались по полю и помчались к виноградникам у сопок. Однако казаки уже бесследно исчезли.

Колонна, растянувшаяся на многие мили, продвигалась уже третий день. Солдаты беспечно растратили запасы воды, однако вернулись лазутчики и сообщили о речушке неподалеку. Сотни солдат тут же бросились вперед и спустились по склону, набирая фляжки. У дороги стоял добротный, но обгоревший дом с небольшим участком.

Корреспонденты, воспользовавшись остановкой, решили осмотреться. Это оказалась бывшая почтовая станция. Со стен большой комнаты взирали портреты царя и царицы. В доме все было перевернуто вверх дном, даже выпотрошили матрасы. Уильям Рассел печально осмотрел комнаты, выглянул во двор и тут же вздрогнул. Прямо на ограде сидел огромный красивый павлин. Корреспондент вытащил пистолет, зарядил и выстрелил. Однако первый выстрел прошел мимо, птица почти взлетела, но второй выстрел уложил павлина наповал.

– А вы метко стреляете! – удивился Ридик.

Уильям кивнул и положил окровавленного павлина в седельную сумку.

Долгожданная остановка у речушки всех освежила. Однако полковник Гаррисон сообщил, что поблизости находятся значительные силы русских. День уже клонился к вечеру и командование решило остаться здесь на ночлег, заодно подождать, пока подтянутся еще несколько дивизий.

Подстреленный жирный павлин оказался существенной добавкой к скудному ужину. Стояла прекрасная звездная ночь. Возле тлеющих углей беспечно спали солдаты. Широкие отсветы виднелись со стороны моря от французских бивуаков. Далеко впереди горели сторожевые костры русских на реке Альме.

– Интересно, сколько из наших увидят завтрашний закат? – неожиданно грустно произнес полковник Гаррисон.

В лагере было неспокойно. Подходили отставшие и разыскивали свои полки, отчего почти всю ночь не прекращался шум…

***

Крым. Севастополь. Штаб Черноморского флота.

Полковник Еремей Плотников сощурился и посмотрел в окно. Шум в штабе к вечеру затих. Только возле подъезда балагурили три вооруженных матроса. Уже почти два месяца на подступах к Севастополю строили защитные бастионы. Жители сплотились, помогая военным и морякам, и готовясь защищать свой город. Вчера Еремей встретил в штабе Нахимова, похоже, вице-адмирал не спал уже несколько ночей, его даже слегка качало от усталости.

Однако все это напрасно. Против России ополчилось пол Европы и готовятся обрушить на Крым всю военную мощь. Еремею удалось подменить данные от британского резидента и к Меншикову поступили сведения о вторжении 24-тысячной армии французов и англичан, однако на самом деле, экспедиционный корпус насчитывал 62 тысячи и собран из отборных боевых соединений англичан, французов и турок. 62 тысячи и почти 140 артиллеристских орудий против 30 тысяч и 120 орудий, которые Меншиков едва успел собрать к началу военной компании в Крыму.

Самодовольный император Николай, наконец, получит по заслугам. Он хотел навсегда покончить с ослабевшей Османской империей, укрепить позиции на Балканах, но наверняка не ожидал, что сам стал марионеткой в тонкой игре Британских стратегов. Даже бывший союзник Франц-Иосиф отвернулся от России, а ведь если бы сильная австрийская армия выступила на стороне Николая, эта война уже могла закончиться, причем в пользу России…

Теперь он, Еремей Плотников, сполна отомстит русскому самодержцу за семью. За то, что по приказу царя сгноили отца в сибирской ссылке, а чуть позже ушла и мама… Да и что ожидать от императора, который в первый же день правления утопил улицы Санкт-Петербурга в крови, расправившись с мятежными солдатами и офицерами…

Пусть теперь Николай поймет, что только он повинен в гибели русской армии. Пусть смотрит в стеклянные глаза своих бездарных министров-лизоблюдов и тупых, разжиревших от воровства генералов…

Еремей понимал, что до полной экспансии Крыма осталось не больше трех недель. В России его уже ничего не держит. Но нужно сыграть партию до конца. Возможно зиму он уже встретит в уютной квартирке, в престижном районе Лондона.

Однако российские резиденты в Британии действуют успешно. Откуда у них информация о точной численности коалиции? О новых модернизированных кораблях? Такое впечатление, что русские шпионы вторглись в самое сердце британской разведки и Секретной службы…

Еремей подошел к столу. Зажег лампу и еще раз перечитал отчет об осаде Силистрии. Как фельдмаршал Паскевич узнал о приближающейся австрийской армии? В отчете были краткие сведения, что русских вовремя предупредили об окружении. Кто предупредил? Кто спас от разгрома большую группировку войск? Кто мог беспрепятственно перемещаться по территории Валахии? Столько вопросов и пока ни одного ответа, но он обязательно должен вычислить агента Британца, о котором слышал еще в Генштабе…

Глава 4

Мы впервые собрались втроем в небольшой уютной квартирке, на Лэдинч-стрит. Мистер Редклиф выглядел уставшим, с мешками под глазами. Разумовский напротив, посвежел и даже слегка поправился.

Я осмотрел новенькую мебель и светлые обои. Окна выходили почти на набережную Темзы. Мы сели за круглым столиком в гостинной.

– Мистер Редклиф, кто здесь живет?

– Это съемная квартира. Мистер Мельбурн, расскажите, как все прошло в Ирландии?

Я вкратце рассказал о приключениях у мыса Луп-Хед и сразу же обрадовал Редклифа состоявшейся вербовкой Добсона.

– Ученый согласился на нас работать и покинуть Англию, но только с одним условием.

– С каким еще условием? – глухо спросил Редклиф.

– Он хочет оставить дочерям значительную сумму денег. Я позабочусь об этом.

– Добсон сразу согласился?

– Да. Я даже слегка удивился. Он устал от постоянного контроля со стороны Секретной службы и представителей военно-морского ведомства. Я пообещал, что в Петербурге никто не будет оказывать на него давления. К тому же Добсон наполовину ирландец и слегка недолюбливает англичан. На военно-морской базе у него очень жесткий график, его даже не отпускают в город.

– Мистер Мельбурн, вы более технически грамотны. Скажите, Грегори Добсон действительно хороший изобретатель?

– Да. Он талантливый ученый и изобретатель. Думаю, с помощью Добсона мы в ближайшее время сможем наладить запуск подводных лодок в России.

– Это хорошо. Но с переездом наверняка возникнут проблемы. Ученого плотно контролирует Секретная служба.

– И Секретная служба, и «Роял Нави». Адмирал Остин приставил за Добсоном охрану. Но это я тоже беру на себя.

– Проблема будет и с маршрутом. Через Европу и Средиземное море вам не перебраться, а недавно, в связи с войной перекрыли и Северные проливы. Раньше мы могли использовать этот вариант и уходить на китобойных судах, теперь практически полная блокировка выезда из Англии. Вдобавок, на границах установили тщательную проверку.

– Обложили. Теперь нам точно не выбраться с этого большого острова…– вздохнул Разумовский.

– К сожалению, это так.– Редклиф задумался и слегка наморщил лоб.– Кстати, мистер Мельбурн, информация об инциденте у мыса Луп-Хед должна обязательно попасть в газеты. Нападение французских фрегатов на корабль Королевского флота вызовет широкий резонанс и раскачает политическую обстановку в Британии.

– Это был не Французский Флот, а наемники.

– Каперы?

– Этих парней наняли, чтобы отбить подлодку. И думаю, не без участия моего старого приятеля Пьера Лемара.

– Кстати, куда он исчез? Я уже несколько месяцев ничего не слышал о Лемаре…

– Я бы тоже хотел это знать.

– Скажу честно, ссылаясь на достоверные источники. На самом деле в Англии и во Франции многие недовольны начавшейся войной. Даже в Палате Лордов имеются противники военного конфликта… Я позабочусь о том, чтобы информация об инциденте в Ирландии попала в прессу, если это рассорит Англию и Франция – нам это будет только на руку.

Я кивнул:

– Кстати, у меня накопился компромат на британских чиновников, промышленников и высший командный состав британской армии.

Компромат остался не только от покойного «дедушки», который любил изучать тайные пороки людей, но кое-что мне за достойную оплату нашептала Кэтрин, лондонская жрица любви.

– Это хорошо. Мы подумаем, как можно использовать компромат. Что у вас, мистер Хопсон?

Мистер Хопсон. Разумовский сейчас работал над серьезным заданием и теперь жил под новыми документами. Мне все время было интересно, где Редклиф достает такие безупречные документы, которые совершенно не вызывают подозрения при проверках. Однако лишних вопросов в нашей среде задавать не принято.

– Мне удалось втереться в доверие к вдове генерала Рауттера, – кивнул Разумовский.– Вчера провел первую ночь в ее доме и заглянул в кабинет покойного генерала. В кабинете действительно много корреспонденции и писем. Вскоре я займусь этим вплотную…

– Будь осторожны, смотрите, чтобы вдова вас не заподозрила.

– Мистер Редкиф,– произнес я.– Экспансия в Крыму уже началась, и мы не сможем ее остановить. Теперь вся надежда на наших солдат и офицеров. Но думаю, мы вполне можем наносить точечные удары по экономике Британии.

– Каким образом?

– Большую армию нужно не только кормить, но вовремя доставлять на фронт нужный боезапас. Нужно тщательно продумать, как можно устроить на заводах саботаж и забастовки, замедлять доставку угля на оружейные и промышленные заводы. Насколько я знаю, рабочие получают мизерные зарплаты, а в связи с войной еще выросли налоги… много недовольных, нужно подогреть толпу как пороховую бочку и в нужный момент выпустить искру…

– Неплохо придумано. Но вам, мистер Мельбурн, как только подвернется подходящая возможность, вместе с Грегори Добсоном – нужно возвращаться в Россию. Это приказ Генштаба. Теперь я буду искать безопасный маршрут.

– Извините, мистер Редклиф. Но я все же спрошу. Неужели в Генштабе беспокоятся о моей безопасности? Почему именно сейчас, когда я внедрился в британскую разведку и даже стал доверенным лицом королевы – требуют моего возвращения. Не поймите меня неправильно. Я безумно хочу домой, очень скучаю по жене и сыну. Но сейчас, когда Восточная война в самом разгаре – я так многое могу сделать для пользы России, находясь в логове врага.

Редклиф вздохнул.

– Вы еще не знаете, но похоже, в российском штабе завелась крыса. В прошлом году погибли два опытных русских разведчика в Лондоне. Мистер Мельбурн, особенно эта информация касается вас. Секретная служба уже устраивала вам проверку, значит за вами приглядывают. И если они вцепятся в горло, то поверьте, уже намертво… Молите Бога, чтобы за это время, пока я ищу безопасный маршрут, ничего не случилось… и сами не лезьте на рожон.

– Предатель в российском штабе? – удивился Разумовский.

– Достоверно известно, что были изменены данные о составе коалиции. Меншиков ожидал, что в Крым высадятся 24 тысячи солдат и офицеров экспедиционного корпуса, на самом деле их оказалось в два с половиной раза больше.

Я побледнел.

– Но это же полный провал. Кто мог подменить данные? С такими секретными документами работают единицы. Всех нужно тщательно проверить.

– Предателя ищут. Сейчас всех тщательно проверяют. Эта подмена может стоить тысячи человеческих жизней… Войска коалиции уже подошли к Альме. Там ведутся ожесточенные бои. Но перевес пока на стороне коалиции…

Я добела сжал в руке карандаш. Из-за какой-то гниды-предателя все неожиданно пошло прахом… Сейчас судьба Крыма зависит от битвы на Альме. Но если противник все же прорвется к Севастополю – последствия будут удручающие.

– Сколько солдат Меншиков отправил к Альме?

– Около тридцати тысяч.

Я вздохнул. Перевес действительно на стороне коалиции. Один к двум. К тому же англичане и французы собрали в экспедиционный корпус самые подготовленные свежие соединения…

– Теперь никаких шифрованных писем и объявлений в газетах. Секретная служба тщательно проверяет письма и корреспонденцию. Если нужна встреча – каждый вторник и четверг с пяти до шести вечера я буду находится на этой квартире. И конечно не смейте сунутся на метеостанцию. С начала войны Британская Секретная служба увеличила штат почти в два раза. Премьер Абердин-Гамильтон дал личное задание лорду Джеймсу Генри, начапльнику Секреной службы, очистить Англию от шпионов. К вашему сведению, в Лондоне работаем не только мы, много французских и австрийских резидентов.

– Но ведь французы и англичане союзники? – удивился Разумовский.

– Думаю они временные союзники.

– Послушайте, мистер Редклиф, а если появится информация, которую нужно срочно передать? – поинтересовался я.

– Для экстренной связи существуют старые добрые письма от «дядюшки» и мальчики-посыльные. Вы знаете мой домашний адрес, как и я ваши адреса. Но повторюсь – это крайний, экстренный случай. Я уже неоднократно замечал в своем дворе топтунов.

Разумовский тихо произнес:

– Кстати, чтобы усыпить бдительность миссис Рауттер, вчера я сделал ей предложение, в следующем месяце мы собираемся обручится.

– Вы можете обручиться, можете даже жениться и завести маленьких сопливых детишек. Но как только поступит приказ – вы должны немедленно вернуться в Россию.

– Само собой,– пожал плечами Разумовский.

Вскоре мы вышли на улицу и сразу разошлись в разные стороны. На углу Лэдинч-стрит я заглянул к знакомому частному аптекарю.

– Доброе утро, мистер Мельбурн! По вам даже часы можно сверять,– улыбнулся аптекарь,– ровно десять.

– Доброе утро, мистер Спенсер, вы уже приготовили препарат?

Аптекарь кивнул и достал из ящика стола десять маленьких бумажных пакетиков.

– Мистер Мельбурн, не злоупотребляйте снотворным. Помните, для сна полезен физический труд и свежий воздух. И никаких нервных напряжений!

– Благодарю! – я расплатился, вышел из аптеки и неожиданно столкнулся с дядюшкой Ричардсоном.

– Джеймс! – дядюшка рассмеялся и похлопал меня по плечу. – Выглядишь просто настоящим молодцом!

– Да и вы, дядюшка Ричардсон!

Старик действительно слегка посвежел.

– Слышал, ты теперь на военной службе.

– Да, все верно.

– Джеймс, я недавно был у Мэри. Благодарю, что ты все же переписал четверть состояния на мою дочь.

– О, не стоит благодарностей. Мы родственники и должны поддерживать друг друга.

– Как поживаешь? Скажи честно, после войны ты снова вернешься в Южно-Британскую торговую компанию?

– Конечно, дядюшка Ричардсон.

– Джеймс, ты счастлив в браке? Может эта столичная штучка Элизабет вытянула из тебя вся жилы?

– Вполне счастлив. Дядюшка, извините, спешу на службу. Заезжайте в любое время. Всегда будем рады… вы ведь знаете адрес моего дома в Лондоне?

– Конечно, Джеймс…– дядя Ричардсон сразу стал серьезным.

Мы попрощались как добрые родственники. Кажется старик и вправду подобрел, как только узнал, что я отписал четверть «дедушкиного» наследства кузене Мэри. Теперь она самая завидная невеста в Портсмуте.

Через десять минут я был на соседней улице и быстро осмотревшись, вошел в подъезд строящегося дома у бакалейной лавки. Разумовский ждал на втором этаже.

– Значит теперь вы мистер Хопсон,– усмехнулся я и вытащил из кармана пакетики с порошком. – Вот. Как и обещал. Подсыпьте вдовушке в чай и она всю ночь будет спать без задних ног. А вы спокойно займетесь бумагами в кабинете покойного генерала. Препарат абсолютно безопасный и безвредный, мне выдал знакомый аптекарь.

Разумовский кивнул и спрятал пакетики с порошком.

– Андрей Иванович, послушайте… я тут недавно один журнальчик читал о животном мире. Оказывается животным вовсе не свойственно привязываться к тем местам, где они родились. Почти все млекопитающие легко кочуют и ищут местность, где будет безопасно, имеется пропитание и кров… хищники довольно легко уходят с насиженных мест туда, где есть чем поживиться…

– К чему вы клоните?

– Только человек придумывает для себя условности и правила. Законы, кодексы, мораль… Вот скажите, зачем нам возвращаться в грязную бедную Россию, к самодовольному тирану и феодальным средневековым законам, когда мы можем спокойно жить в просвещенной Европе. В Великой Британии, хозяйке морей и мастерской мира. Вы – зять британского премьер-министра, наследник олигархической семьи. Представляете, какую головокружительную карьеру вы могли бы сделать, точно стали бы не меньше министра. Я бы женился на вдове генерала Рауттера и жил как у Христа за пазухой. Ходил на выставки и в театры. А по субботам мы вместе пекли яблочный пудинг и приглашали гостей…

Я нахмурился.

– Надеюсь вы несерьезно? Или Редклиф поручил проверить меня?

– Андрей Иванович, скажите, только от чистого сердца, что для вас Родина?

– Ефим Константинович, вы же дворянин и российский офицер… Родина для меня, как и для вас – страна, в которой ты вырос, где жили твои предки, а сейчас живет твоя семья и дети. Родина – это частица души человека, и возможно самая главная частица. Да, для животных нет понятия «родина». Так же как и для половины жителей Земного шара. Но для нас, русских – Родина понятие незыблемое и святое. Это от сердца, от души…

– Вы необыкновенный и трепетный романтик. Что касается меня… я ведь бывший дворянин и бывший российский офицер. Император Николай забрал у меня все, кроме жизни.

– Я лично похлопочу за вас, как только встречусь с императором.

– Послушайте, Андрей Иванович, милый мой друг… – улыбнулся Разумовский.– Забудьте что я вам только что говорил, все эти нелепые фантазии. Несмотря на притеснения в России, суды и сибирскую каторгу – я остаюсь истинным патриотом и лучше умру, чем изменю Родине. Я никогда не променяю православную Русь и наши раздольные просторы на лондонские мощеные улочки и все богатство мира. – собеседник задумался.– Но мы с вами рискуем и каждый день ходим по лезвию ножа. Однако все же мы немного отличаемся. Вы человек светлый, думаю вам на роду написана долгая и необыкновенная жизнь. У вас наверняка не один ангел-хранитель. А я вобрал в себя множество грехов, которые уже никогда не отмолить…

– Полноте, Разумовский. Не занимайтесь самобичеванием!

– Андрей Иванович, если со мной что-то случится, пусть император вспомнит мои заслуги перед Отечеством. Вернет моей семье усадьбу и дворянское сословие. Моя бывшая усадьба в Сосновке, Тамбовской губернии.

– Я никогда не спрашивал о вашей семье…

– Супружница моя, Елизавета Константиновна Разумовская, дочь тамбовского мануфактурщика Ивана Копылова. У меня двое детишек, Митяй и Глашка… погодки. Митяю сейчас тринадцать, Глаше двенадцать.

– Не думайте о плохом. Вы еще вернетесь в Россию и я лично замолвлю за вас словечко. Вы плохо знаете императора. Николай Павлович человек весьма великодушный. Он вас простит.

Разумовский с болью взглянул на меня:

– Скажите, Андрей Иванович, а вы меня простили? Я ведь стрелял в вас…

– Давно уже простил…

Дома я думал о нашем разговоре с Разумовским. К чему он вообще затеял эту тему? Неужели как разведчик Разумовский уже начал постепенно выгорать? Это очень опасно. Но с другой стороны, он был вполне искренним и я решил не говорить об этом Редклифу.

Вечером мы с Элизабет собирались в театр и я попросил служанку приготовить новый сюртук. Пока супруга принимал ванну, я спрятался в кабинете и достал старую географическую карту. Уходить с Добсоном нужно действительно через Северное и Балтийское море. Но как, если сейчас перекрыты Северные проливы?

В комнату заглянула любопытная Эмили.

– Джеймс, зачем ты изучаешь эту карту?

– Знаешь, Эмили, очень люблю географию… Жаль только, все материки и острова на Земле уже открыты…

– А я видела тебя сегодня, на Грейдич-стрит. С высоким джентльменом. Это ведь он был у нас в прошлом месяце грумом? А почему ты его почти сразу уволил?