Барин 5. Британский вояж

Женщины… они всегда тонко чувствуют, и всегда напрочь теряют интерес к тем, кто их не любит. Но я искренне любил Элизабет, и всегда шел ради нее напролом. Вытаскивал ее с горящего корабля, дрался в форте на острове Биоко… Но любовь к Аглае – совершенно другое чувство. Я даже не мог выразить это словами. Без Аглаи моя жизнь просто совершенно не имела смысла… Мне вспоминалась ее светлая улыбка, звонкий смех, внимательный взгляд больших карих глаз, в омуте которых я давно утонул навеки, и робкие ласковые прикосновения…

Я заснул только под утро и наверняка проспал не больше часа, когда еще сквозь сон услышал корабельный колокол и сразу же подскочил.

Майор Киркланд уже застегнул бушлат и обувался.

– Мистер Мельбурн, там что-то случилось!

Следом за майором я выскочил на палубу, прихватив пистолет. Наверху уже собралась почти вся команда. Рассвело совсем недавно. Однако на море стоял густой туман. К «Елизавете» приближался большой черный фрегат без флагов и опознавательных знаков. Капитан Шепард с мостика внимательно смотрел в подзорную трубу, но я уже понял, что нас хотят атаковать. На подплывающем фрегате на носу были четыре шестифунтовых фальконета и примерно по двадцать шестифунтовых и двенадцатифунтовых пушек в боковых казематах.

– Каперы, к бою! – приказал капитан.

Самое паршивое, что сейчас мы совершенно не могли маневрировать, имея прикрепленную к борту подлодку. К тому же фрегат появился совершенно неожиданно, воспользовавшись туманом, и был уже в восьми кабельтовых. Нас явно застали врасплох.

– Поднять якоря! Освободить подлодку! – орал разъяренный капитан. Он тоже понимал, что без маневрирования – мы просто превращаемся в неподвижную мишень.

Матросы бегали по палубе как обезумевшие. Боцман Лоуренс с двумя матросами уже открепляли тросы подлодки. Долговязый лейтенант Рейли отдавал четкие приказы канонирам. Я хотел поспешить на помощь к каземату, но тут раздались первые выстрелы с атакующего фрегата. Ядра ударили позади бизань-мачты и слегка повредили паруса. Мы с майором Киркландом спрятались за такелажной надстройкой. Оставалось пока только наблюдать и уповать на Господа Бога.

И тут неожиданно появился еще один фрегат, который вынырнул из тумана и шел на огромной скорости, не меньше двадцати узлов. Этот корабль тоже оказался без флагов и названия, что совершенно немыслимо в британских морских водах. Второй фрегат направлялся прямо к корме, и я догадался, что команда наверняка хотела пойти на абордаж. Я даже разглядел как моряки готовили тросы с абордажными крюками, и достав пистолет, до боли сжал рукоятку.

С первого фрегата продолжали стрелять. На корабле с треском снесло ютовое ограждение, в щепки разлетелась верхушка средней кормовой надстройки . К тому же зацепило одного из матросов. Он орал как раненный вепрь, товарищи подхватили бедолагу и быстро оттащили вниз, к доктору. Наши боковые пушки в казематах только разворачивались к бою. Однако барбетную установку уже подняли и шестнадцатидюймовая пушка громыхнула залпом в приближающийся фрегат. Казалось, наш корабль даже слегка встряхнуло. Мощный выстрел оказался удачным, сразу пробив обшивку над ватерлинией. Вражеский фрегат слегка замедлился и я услышал на палубе крики и французскую речь, вернее грязную ругань.

Французы? Вот так неожиданность…

Капитан Шепард бесстрашно бегал по палубе, отдавая приказы. Он даже не пригнулся, совершенно презрев свист вражеских ярд и шрапнели.

Наконец-то подлодку отцепили и подняли якоря. Наш корабль слегка развернулся. По первому вражескому фрегату ударили сразу с десяти пушек. С «барбетки» ударили повторно, почти в то же место. На установке командовал наверняка прирожденный гений, канониры вовсе не рассеивали выстрелы по всему кораблю, а просто решили сразу затопить вражеский фрегат. Даже майор Киркланд все понял и растянул тонкие губы в злорадной усмешке.

Первому атакующему фрегату тоже досталось. Наши пушки разбили борта и повредили надстройки. Почти разбили фок-мачту. Фрегат уже не атаковал, а резко разворачивался. Второй фрегат тоже хотел развернуться, пытаясь огрызаться маломощными шестифунтовыми пушками. Атакующие уже вовсе не думали об абордаже. Между нами было не больше кабельтового, но я разглядел на палубе только троих бедолаг. На «барбетке» не спали и ударили в третий раз. Палубу снова встряхнуло. Ударили в то же место над ватерлинией. На вражеском фрегате раздались крики, корабль начал медленно оседать на нос.

– Отличная работа! – пробормотал майор Киркланд.

Первый фрегат уже развернулся и улепетывал на всех парах.

Капитан заскочил на мостик и показал на бижайший поврежденный фрегат:

– Огонь из всех орудий!

Раздались мощные залпы уже с левого борта и с «барбетки». Я видел, как надстройки разлетались в щепки, расщепило бизань-мачту и шрапнелью порвало паруса на вражеском корабле. Через минуту на рее атакующего фрегата начал подниматься белый флаг.

– Прекратить огонь! – устало выдохнул капитан Шепард. Он где-то потерял фуражку и его длинные, слегка вьющееся волосы развивались на холодном ветру. Лицо капитана вытянулось, глаза горели. Сейчас он и правду напоминал настоящего морского волка.

Я посмотрел вдаль. Первый фрегат так быстро отплывал, что уже почти превратился в небольшую точку на горизонте…

В плен взяли двадцать восемь человек. Трое из них были тяжело ранены. Капитаном атакующего фрегата оказался француз Мюррей Лафушо, крупный человек лет пятидесяти, с холодным безжалостным взглядом. Среди пленных были два португальца и четверо испанцев, остальные французы.

Капитан Шапард грозно посмотрел на Лафушо:

– Между Францией и Англией заключен договор о ненападении. Теперь вам грозит смертная казнь. К тому же вы плавали в британских морских водах без флага, как пираты. Скажите, зачем вы напали на корабль Королевского Флота?

– Капитан, вы поступили благородно, оставив мою команду в живых. Но больше я не скажу ни слова. Я готов отдаться в руки британского правосудия и понести заслуженное наказание.

– Не нужно корчить из себя бывалого морского волка. Если вы не разговорчивы – рано или поздно проговорится кто-то из вашей команды.

– Все они наемники, сброд. Никто ничего путного вам не скажет…– усмехнулся капитан.

– Очень глупо было нападать на английский вооруженный фрегат с шестифунтовыми пушками и фальконетами.

Французский капитан печально вздохнул.

Скорость у нападавших фрегатов и вправду была потрясающая, но вооружение ни к черту. Шестифунтовые пушки и фальконеты – таким оружием воевали еще во времена расцвета Наполеона. Однако я уже догадался, что нападавшие не планировали вести морской был. У них наверняка была цель быстро подплыть и захватить наше судно, воспользовавшись плохой видимостью. Только для чего? Кто же их направил?

Майор Киркланд нахмурился и приподнялся. В руке он держал небольшой молоток.

– Капитан Шепард, у Грейвса оторвало кисть шрапнелью. Еще у одного молодого матроса располосовало живот. Док целый час вправлял ему кишки и зашивал. Юджин сильно обгорел… а этот французский выродок строит здесь комедию! Капитан, позвольте я сам с ним поговорю!

– Не позволю! Это мое судно и я здесь капитан!– резко ответил Шепард и обернулся к долговязому офицеру.– Лейтенант Рейли, отведите капитана Лафушо к остальным пленным. Мой долг доставить его на Военно-Морскую базу в Портсмут.

Майор Киркланд печально вздохнул и отбросил молоток в угол.

Мы вместе поднялись на палубу. Матросы перетягивали паруса и чинили надстройки. К нам медленно, слегка прихрамывая, подошел боцман Лоуренс.

– Этот французский капитан молчит?

– Я бы развязал ему язык, если бы не ваш молодой капитан…– пробурчал Киркланд.

– Я только что был у доктора. Саймонс, которому осколком располосовало живот, к сожалению, умер. Перед смертью он стонал и звал маму…

Майор Киркланд побледнел и заиграл желваками.

– Если бы командовал капитан Грейджон, он бы наизнанку вывернул этого ублюдка- француза…– вздохнул боцман.

К нам подбежал молодой круглолицый юнга:

– Боцман Лоуренс, нам нужны еще гвозди.

Юнга весело посмотрел на нас и радушно улыбнулся:

– Джентльмены, ну и бой был, правда? Прямо как при Трафальгаре!

– Сынок, разве ты участвовал в битве при Трафальгаре? – нахмурился боцман.

– Нет… я просто хотел выразится образно.

– Боюсь что и твой отец тогда еще пешком под стол бегал. Пойдем, умник, выдам вам еще три фунта гвоздей…

В Портсмут мы вернулись через два дня, ближе к вечеру. В пути он ран скончался один пленный матрос. Остальных доставили и сдали на Военно-Морской базе. Адмирал Остин был потрясен инцидентом у мыса Вуд-Холл и попросил пока никому не распространяться о случившемся. Назревал серьезный международный скандал.

После столкновения на море я догадался, что охотились вовсе не за найденными сокровищами, а за подводной лодкой, которая впервые вышла в море. Но точный маршрут следования знали всего двое: я и капитан Шепард. Даже ученый Добсон не знал точных координат, пока мы не прибыли к берегам Ирландии. Шепард не мог быть предателем, я наблюдал за ним во время морского боя. И тут меня будто окатило холодной водой. Пьер Лемар. Вот кто знал и точные координаты затонувшей галеры, и то, что именно туда направится подлодка. Ему оставалось только выяснить время. Но неужели Лемар располагает такими возможностями? Действительно слишком много совпадений. К тому же капитан нападавшего фрегата тоже француз, как и почти вся команда…

В кабинете адмирала Остина мы сидели вчетвером.

– Кислое дело…– нахмурился адмирал.– Нападение на фрегат Королевского Флота во внутренних морских водах… давненько я такого не припомню…

– Адмирал Остин, сэр, мы должны обязательно отыскать второй нападавший фрегат…– твердо произнес капитан Шепард.

– Это дело чести,– кивнул адмирал.– Повторюсь еще раз. Произошедшее у Луп-Хеда прошу пока держать в тайне. Иначе не избежать международного скандала. Во Франции и так много противников Восточной войны. А без французов наша армия сразу уменьшится вдвое. Об инциденте я уже доложил в Лондон.

– Капитан Лафушо молчит как рыба,– пожал плечами Шепард.

– Мы найдем способ его разговорить. Джентльмены, вы пока отдыхайте. Мистер Мельбурн, вас я попрошу пока остаться.

Как только мы остались вдвоем, адмирал Остин хмуро взглянул на меня:

– Теперь давайте поговорим начистоту. Откуда вы взяли координаты затонувшей галеры?

– Вы слышали о писателе Пьере Лемаре?

– Конечно. Очень странный тип.

– Однажды месье Лемар предложил мне вложиться в одно выгодные дельце. Выкупить водолазные костюмы и достать затонувшие сокровища. Он хотел вывезти найденный клад и продать в Сардинском королевстве. Чуть позже я познакомился с нашим общим другом, ученым Добсоном и узнал, что у него есть не только водолазные костюмы, но и целый подводный аппарат. Но когда я поступил на службу, то понял, что эти затонувшие сокровища должны принадлежать Британии.

– Теперь вы понимаете, кто мог устроить засаду?– нахмурился адмирал.– Я немедленно отправлю людей в особняк Пьера Лемара…

– Отправляйте. Но думаю это бесполезно. Лемара как всегда не окажется дома. Возможно он даже был на втором корабле…

– Нам теперь нужно беречь подлодку как зеницу Ока. И конечно мистера Добсона.

– Кстати, мой особняк в Портсмуте сейчас пустует. Пусть мистер Добсон поживет пока у меня. Завтра я все равно уезжаю в Лондон.

– Но зачем? Здесь, на Военно-Морской базе у мистера Добсона отличные условия!

– Думаю в особняке ему все же будет лучше.

– Хорошо. Но с завтрашнего дня я обязательно приставлю за ним охрану. Сегодня вручаю вам ученого под личную ответственность.

Я кивнул и хотел уже выйти из кабинета, когда адмирал окликнул:

– Постойте, мистер Мельбурн. Как вам показался капитан Шепард?

– Довольно толковый малый. Во время боя вел себя грамотно и хладнокровно.

– Вас не смущает, что он уже капитан в двадцать восемь лет?

– Шепард достоин быть капитаном. Возможно ему слегка не достает опыта и жесткости… я имею в виду допрос французского капитана.

– Жесткости или жестокости? Мы должны уважать права военнопленных. Капитаном Лафушо займутся специалисты. Идите отдыхать, мистер Мельбурн. Кстати, чтобы между нами не было недомолвок, знайте – Вильям Шепард – сын моей кузены. Не скрою, ваши слова о Вильяме – согрели мою душу.

Пока улаживали дела на Военно-Морской базе, уже окончательно стемнело. В особняк мы отправились вместе с Грегори Добсоном. Хоть на вечер все же удалось отвязаться от навязчивого майора Киркланда.

Ученый удивленно осмотрелся в доме:

– У вас шикарный особняк, мистер Мельбурн.

– Предлагаю вам пока пожить в этом особняке. Все лучше, чем на Военно-Морской базе. Разрешение у адмирала Остина я уже получил.

– А у сэра Генри?

– Не волнуйтесь. Все будет улажено. Единственный недостаток – теперь с вами постоянно будет охрана. Но это для вашей же безопасности.

Ученый вздохнул:

– Если бы только вы знали, как я устал за последнее время… устал от постоянного контроля.

– Сейчас идет война, потом будет значительно легче.

– Я так вовсе не думаю.

– Отдохните. Я приготовлю кофе и что-нибудь перекусить.

Но через полчаса, когда я вернулся в гостиную, ученый уже спал прямо в кресле. Я осторожно переложил Добсона на диванчик и хотел уже подняться к себе, как вдруг вспомнил о корреспонденции.

В почтовом ящике лежал свежий номер «Таймс» и письмо от дядюшки. Редкиф с недавних пор присылал зашифрованные письма, если требовалось срочно обменяться информацией. Когда я расшифровал письмо, получился следующий текст: «Положение очень серьезное. Придется идти на прямую вербовку Добсона, времени совершено нет. В Генштабе настаивают о перевозке ученого в Петербург и о вашем возвращении»

Я сразу сжег письмо. Идти на прямую вербовку всегда опасно. Но похоже, выбора действительно нет. Но почему Генштаб настаивает на моем возвращении и почему ни слова не сказано о Разумовском?

Даже выпив двойную порцию кофе, я почувствовал сильную усталость и вскоре вырубился, едва голова коснулась подушки.

Глава 3

Утром я встал пораньше и приготовил яичницу с ветчиной, заварил крепкий душистый чай. Грегори Добсон спустился к завтраку отдохнувшим и посвежевшим.

– Доброе утро, мистер Мельбурн! Послушайте, а где же ваша прислуга?

Я рассмеялся.

– Мистер Добсон, в последнее время мне приходится жить на три дома. В основном, в Лондоне. Здесь у меня просто временное пристанище. Так что с удовольствием вверяю вам эти апартаменты.

– В самом деле?

– Конечно.

– Пожалуй, с удовольствием приму ваше предложение. Осталось только найти грума, чтобы добираться на Военно-морскую базу.

– Не волнуйтесь. Я обеспечу вас и грумом, и экипажем. Даже подыщу прислугу. Берите приборы, иначе яичница скоро остынет.

– Вы так добры, мистер Мельбурн…

– Кстати, сегодня у вас выходной. Можете никуда не торопится…

– Вы серьезно? – удивился Добсон.– Знаете, у меня не было выходных почти три месяца… к тому же недавнее событие у мыса Луп-Хед потрясло меня до глубины души. Вы так и не выяснили, кто были эти пираты?

– Вооруженные наемники. Но кто за ними стоит – еще предстоит выяснить.

Добсон стал ловко орудовать вилкой, поглощая завтрак.

Я разлил чай по бокалам и как бы невзначай спросил:

– Мистер Добсон, вчера вы сказали, что устали от постоянного контроля.

– Возможно мне и не стоило этого говорить… но ваша личность располагает к искреннему разговору, Джеймс. Можно я буду называть вас по имени?

– Конечно.

– Вы отличаетесь от остальных британских офицеров.

– Вы же прекрасно знаете, что офицером я стал относительно недавно.

– Да..– рассеяно произнес ученый. – Я прекрасно помню ваш первый визит в декабре прошлого года, тогда я еще жил на судне. Так вот… чрезвычайно трудно творить, а я считаю себя в некотором роде изобретателем и творцом, находясь практически в тюрьме. Любой творческий человек со временем начинает выгорать… надеюсь вы меня понимаете?

– Прекрасно понимаю.

– Я считаю, что изобрел уникальный подводный аппарат, который с годами будет только усовершенствоваться. Конечно же моя идея далеко не нова, я слышал, еще Леонардо да Винчи разрабатывал чертежи подводных лодок, которые сам же впоследствии уничтожил. В начале семнадцатого века голландский механик Корнелиус ван Дреббел построил для английского флота деревянную подводную лодку, усиленную железными полосами. Лодкой управляли двенадцать гребцов. Для того времени это было уникальное изобретение. На глубине пяти ярдов лодка проплыла две мили со скоростью четыре узла вдоль по Темзе. Однако Королевский флот тогда не поддержал это изобретение…

– Я слышал и в России пытались изобрести подводную лодку.

– Верно. Не пытались, а даже полностью собрали. Двадцать лет назад русский инженер Шильдер построил первую в мире цельнометаллическую подводную лодку, но после первых испытаний на Неве проект почему-то сразу закрыли…

– Я слышал, Шильдер погиб при осаде Силистрии.

– Это ужасно. Сколько еще нужно войн, чтобы, наконец, вразумить человечество…– пробормотал Добмон.

– А вы пацифист?

– В какой то мере. Думаю эта Восточная война не приведет ни к чему хорошему. Вы же тоже прекрасно понимаете, что русского царя спровоцировали и он был вынужден ввести войска в Валахию. Это и послужило началом войны. Сейчас я возможно выскажу крамольную мысль, но считаю вторжение бртанского экспедиционного корпуса в Крым тоже большой ошибкой.

– Давайте лучше поговорим о вашем изобретении, мистер Добсон.

Ученый вздохнул.

– Знаете, долгие годы я работал над своим детищем и всегда думал, что моя подводная лодка в первую очередь послужит науке и изучению морских глубин, но вовсе не для военных действий. Я разработал уникальную систему жизнеобеспечения и воздухообмена подлодки, но главное – у меня еще очень много идей…

– Кстати, как вы поддерживаете достаточный уровень кислорода на подлодке?

– С помощью вентиляции отсеков сжатым воздухом из баллонов. В надводном положении баллоны приходится снова заряжать. Я все точно рассчитал. Один человек поглощает в час около 25 литров кислорода и выделяет столько же углекислого газа. Азот при дыхании необходим как разбавитель, в процессе обмена веществ он практически не участвует. Если концентрация кислорода в окружающей атмосфере снижается на 2-3 процента, человек перенесет это безболезненно, однако более значительное снижение кислорода приведет к потери сознания и даже к смерти. Потому на сегодняшний день автономной работы подводного аппарата хватает максимум на пять часов, и объема воздуха достаточно только на четверых человек.

– Теоретически «Наутилус» может погружаться и глубже двухсот двадцати футов?

– Не намного. Не забывайте, чем глубже опускается подлодка, тем большее давление стенок испытывает конструкция. Всегда нужен точный расчет. Если подлодка опустится на глубину вдвое большое, чем мы погружались у берегов Ирландии – стенки могут просто не выдержать. Представьте, какое чудовищное давление подводный аппарат испытает на глубине мили? А ведь в океане есть места гораздо глубже, но что удивительно, наверняка и там обитают живые существа.

– Да, на этой удивительной планете везде кипит жизнь…

– Кстати, я давно хотел спросить. Как сейчас поживает месье Лемар?

– К сожалению, он прервал со мной всякие отношения, как только узнал, что я поступил на военную службу.

– Но ведь это именно месье Лемар добыл информацию о затонувшем галеоне?

– Скажите, мистер Добсон, вы считаете меня бесчестным по отношению к месье Лемару? Он собирался добыть сокровища с затонувшего галеона, используя вашу подлодку и продать сокровища в Сардинию. Тем самым, нарушив британские законы. Если бы это открылось, и ему, и вам – грозило десять лет тюрьмы. Теперь месье Лемар скрывается от меня, а между тем, он до сих пор должен мне кругленькую сумму.

– Месье Лемар вообще очень странный человек…

– Да Бог с ним. Давайте лучше еще поговорим о вашем детище. Скажите, можно ли в дальнейшем установить на вашей подлодке боевые торпеды?

– Этот вопрос мне задают уже на протяжении последних двух месяцев. Что касается торпед… собственно, идея мины большой мощности, запущенной в определенном направлении и которая своим ходом добирается до цели, высказывалась уже давно. Об этом думали еще в 16 веке. Но знаете, зачастую идеи ученых обгоняют технические возможности их фактического воплощения. Хотя я даже не представляю, какое страшное оружие будет у человечества всего через сотню лет… наверняка способное уничтожить все живое.

– Что же, будем на деяться на благоразумие наших правителей.

– Мистер Мельбурн, месяц назад на Военно-Морской базе мы действительно испытывали торпеду. Только выпущенную со специально изготовленного макета. Она перемещалась с помощью гребных винтов, приводимых в действие турбиной от сжатого воздуха. Такая торпеда может нести заряд весом до двадцати фунтов и перемещаться на двести ярдов со скоростью тринадцать узлов. На моей подлодке можно установить три такие торпеды.

Я все больше убеждался, что талантливый ученый Грегори Добсон нужен нам как воздух .

– Мистер Мельбурн, не возражаете, если я раскурю трубку?

– Конечно курите.

Ученый достал из сюртука уже набитую трубочку и закурил, с любопытством поглядывая на меня:

– Не могу понять, в каком ведомстве вы служите. Но точно не в Секретной службе.

– Вы правы. Я не из Секретной службы. Я из разведки.

– Я догадывался,– улыбнулся Добсон.

– Из российской разведки.

Ученый закашлял и посмотрел на меня странным взглядом.

– Мистер Мельбурн. Я уже далеко не мальчик. Зачем вы устраиваете эту смешную провокацию?

– Это вовсе не провокация. Я действительно служу в российской разведке…– глухо ответил я. – И у меня к вам будет необычное предложение.

Я немного помолчал.

– Мистер Добсон, предлагаю вам переехать в Россию, в Санкт-Петербург. Вам предоставят все, что только пожелаете. Дом, возможность работать и изобретать. Никакого строгого надзора за вами точно не будет, это я гарантирую. Ваша задача только проектировать и разрабатывать подводные лодки для российского флота.

Ученый удивленно взглянул на меня:

– Вы или отчаянный храбрец или настоящий безумец… Как вам вообще удалось все это провернуть…

– Еще раз со всей ответственностью заявляю, это не шутка и не провокация. Я действительно российский разведчик. В прошлом году мне удалось поселится в Англии, воспользовавшись чужими документами. Если вы прямо сейчас выйдете из дома и заявите обо полицейскому, через час я буду в пыточной Секретной службы, и скорее всего, меня ждет смертная казнь.

Ученый от волнения расстегнул верхнюю пуговицу.

– Мистер Добсон, вы пацифист. Я тоже противник войны. Но эту войну развязала Британия, вы это прекрасно знаете. И только имея вооруженный паритет, мы сможем свести военный конфликт к переговорам и спасти десятки тысяч жизней.

– Я ведь чувствовал с самого начала, что-то не так. Еще при первой встрече меня насторожил ваш странный акцент. Но вы не обычный гражданин, а сумели проникнуть в британскую разведку, это невероятно! – ученый слегка перевел дыхание.– Знаете, я наполовину ирландец. Мой отец родом из Дублина. Я вовсе не считаю Англию своей родиной, но и не хочу уезжать в Ирландию. Тем более, Секретная служба не позволит мне это сделать. Сейчас я прекрасно вижу, что вы говорите откровенно и честно. Так значит вы русский?

– Да. Скажите, вам нужно время подумать над моим предложением?

– Нет. Совершенно не нужно. Я согласен переехать в Россию. Но только с одним условием. Как я вам уже говорил ранее, у меня две взрослые дочери. Кэтрин и Мэри, они замужем и обе живут в Эдинбурге. К сожалению, когда дочери были еще маленькие, я понял, что семейная жизнь вовсе не для меня. Я жил исключительно наукой и изобретениями, дети для меня оказались помехой. Мы часто ругались с супругой и в конце концов развелись. Вскоре она вышла замуж и с детьми уехала в Эдинбург. Я почти не общаюсь с дочками, однако на дни рождения и рождество отправляю им открытки и деньги. Иногда они тоже мне пишут. К сожалению, обе дочери вышли замуж за небогатых женихов. Теперь, когда я навсегда решил уехать из Англии, считаю своим долгом хоть немного обеспечить дочерей. Я прошу, чтобы Кэтрин и Мэри передали по две тысячи фунтов и письмо от меня.

– Может вы хотите сами съездить в Эдинбург?

– Это вовсе не обязательно.

– Хорошо, мистер Добсон. Я исполню ваше пожелание. Напишите адрес дочерей. Кстати, а что с вашей бывшей супругой?

– Эльза умерла три года назад….– вздохнул ученый и внимательно взглянул на меня.– После того, как дочери получат деньги, я полностью вверяю вам свою жизнь…