Мартынов. Неделя стюарда

Я прислушался к своему состоянию. Яра у меня было примерно на четверть резервуара. На серьёзную драку не хватит, особенно если учесть, что от этой уже всё болит. Нужно ещё доставить Тараса к доктору. Причём придётся нести его по воздуху: моя машина явно не на ходу после аварии.

– А где он, этот советник? – поинтересовался я.

– Если его не было с ними, значит, он скорее всего на своей лодке. Она пришвартована там же, у причала, – ответил Экин.

– А Яр у него есть? – спросил я.

– Нет, – ответил Экин.

Я задумался, хотя времени на размышления у меня было мало. Нужно было как можно быстрее доставить Тараса на лечение к какому-нибудь врачу. Нужно было как можно быстрее покончить с этим советником Шавика, который, по словам Экина, должен сейчас находиться на своей лодке. Таким образом, Тараса нужно было доставлять в одну сторону, в Константинополь, а советник находился в противоположной, на лодочной.

Также было непонятно, что делать с моей машиной. Сжечь? Новый «ЗИЛ» я не могу позволить себе купить на свои деньги так легко, как купил новый смарфтон. Как объяснить отцу или деду, куда пропала моя машина? Уехать на нём не получится из-за полученных при аварии повреждений, а эвакуатор я на место побоища вызвать не могу по причине того, что у полиции появится много вопросов.

Поднять машину Яром в воздух ненадолго – это одно. Утащить её до укромного места в городе – совсем другое. Даже если у меня хватит на это сил, то я истрачу на это весь остававшийся у меня Яр, который может пригодиться для того, чтобы разобраться с этим советником, который, в свою очередь, наверняка окажется вооружён.

К тому же, полёты частным лицам с грузом весом более ста килограммов запрещены законом. А если запрещены, значит, кто-то как-то эти полёты отслеживает. Следовательно, если я буду переносить машину по воздуху, это опять может меня привести ко встрече со бдительными сотрудниками полиции.

Я, пешком, согнувшись от боли в груди, подошёл к своему «ЗИЛу». Внешне он был в ужасном состоянии, это было очевидно даже в темноте. Все стёкла были покрыты мелкой стекой трещин, по всему корпусу автомобиля было огромное количество вмятин. Наверняка прекрасная краска, ещё час назад так красиво отражавшая окружающий мир, теперь перестала быть видна из-за царапин. Впрочем, это были лишь косметические повреждения. Правое переднее колесо стояло перпендикулярно земле. Именно сюда ударил Яром Шавик, когда мы начали стрелять по машинам. Я просунул руку в салон и нажал кнопку включения двигателя. Тишина.

– Тарас, – обратился я к дядьке, вернувшись к нему, – а в твоём пикапе есть чем зацепить «ЗИЛ» на буксир?

– Да, есть, – кивнул тот. – Только кто нам сюда его привезёт?

Действительно, кто? Кому бы я мог доверить такое щекотливое дело, как забрать мою разбитую машину с места побоища, где лежит человек десять мертвецов? Фрейлине Елизавете Георгиевне, пожалуй, мог бы легко. Но они сами сейчас по уши в проблемах в связи с тем, что к ним в дом ворвался князь Гуриели и живым уже не вышел. К тому же, заставлять княжну решать мои проблемы мне казалось неправильным, если не неприличным.

«Думай, Матвей, думай» – стучало в моей голове. – «Кому, кроме Тараса и Лизы, ты ещё нужен в этой жизни настолько, чтобы стать соучастником массового убийства, помогая тебе выйти сухим из воды, чтобы ты мог отправиться убивать следующего гангстера?»

Мой кузен Валерий Мартынов был в каземате после дуэли. Да и к тому же, он бы стал настаивать на том, чтобы связаться с полицией. В отличие от той же фрейлины Аматуни, кстати. Неужели у меня больше нет близких людей?

Ответ пришёл неожиданно. Я вытащил из нагрудного кармана «Нокиа». Удивительно, но на нём не было ни царапинки. Вид поцарапанного экрана новой «ладошки» может ранить сильнее, чем сто Шавиков. Я быстро нашёл номер в журнале вызовов.

Глава 32

Как начать разговор, содержащий подобную просьбу? Ничего выдающегося мне в голову не пришло, поэтому я начал как обычно:

– Привет, это Матвей. Ну вот и хорошо, что номер определился. Не спишь? Отлично. Слушай, тебе нужно кое-что для меня сделать. Это серьёзно. На заднем дворе моего дома стоит пикап Тараса. Помнишь такого? Прекрасно. Тарас, ключи в машине? – я повернулся к дядьке. Тот кивнул, – брелок будет в машине, двигатель с кнопки заводится. Знаешь такие? Здорово. В общем, прыгай в неё и езжай из Константинополя по Суворовскому шоссе прямо и прямо. Увидишь, зачем. Потом всё объясню. Сделаешь? Спасибо тебе.

Я сбросил вызов.

– Экин, – обратился я к курьеру, – далеко ещё до лодочной?

– На машине минут десять было бы, – ответил тот.

«Значит, долечу я ещё быстрее» – решил я, позабыв, что придётся тащить ещё и Экина, без которого я не найду нужную мне лодку, на которой скрывается советник. – «Но как доставить Тараса к доктору?»

Пикап Тараса с моим «ЗИЛом» на прицепе быстро ехать не сможет. Получается, нужно доставлять дядьку на лечение другим способом.

– Матвей Михайлович, – обратился ко мне он, – вы за меня не беспокойтесь, я вместе с машиной уеду.

– Какой машиной, Тарас? – возмутился я. – С ума ты сошёл, что ли? Мы с тобой не врачи, мы не знаем, вдруг тянуть нельзя?

– Ништо, – безмятежно, насколько позволяло его положение, протянул дядька, – я нормально себя чувствую.

– Тарас, – строго сказал я, – замолчи. Нормально себя чувствует он, посмотрите-ка!

Не хватало ещё, чтобы он помер, боясь доставить мне лишнее беспокойство! Тянуть дальше было некуда. Я посмотрел в Паутине адрес доктора Чешского. После этого, я подошёл к Тарасу и, подключив Яр, поднял его на руки.

– Матвей Михайлович… – запротестовал было он.

– Молчать, Тарас, – отрезал я. – Экин, жди тут.

– Ваше благородие, время… – попытался возразить курьер. Что-то зачастили они княжичу перечить. Я повторил, – Экин, жди тут.

Экономя Яр, я решил не лететь, а перемещаться большими прыжками, но вскоре выяснил, что выходит даже медленнее, чем дождаться пикапа Тараса и поехать на нём с «ЗИЛом» на буксире.

Поэтому, наплевав на последствия, я взлетел. По воздуху я добрался до дома, в котором принимал пациентов и жил доктор Чешский минут за двадцать.

Я мягко посадил Тараса на крыльцо и сказал ему:

– Подробности сам, понимаешь, не рассказывай. Соври, что-нибудь, ограбить на улице пытались тебя, дескать, или ничего не объясняй, всё равно, он обязан тебе оказать помощь.

Я позвонил в звонок в форме пилюли и снова взмыл в небо. Яра оставалось прямо-таки на донышке. Без Тараса летел я гораздо быстрее, и через десять минут увидел в темноте догорающие слабым огнём остовы автомобилей бандитов. Я приземлился и окликнул Экина.

– Я здесь, Матвей Михайлович, – вышел он из тьмы.

– Ну что, Экин, пока меня не было никто не проезжал по трассе? – поинтересовался я.

– Нет, – сказал Экин.

– Думаешь, этот советник ещё там? – спросил я.

– Думаю, да, – ответил тот.

– Отлично, – кивнул я. – Сейчас поставим мою машину на прицеп и отправимся за его головой.

– Ваше благородие, – уговаривающим тоном сказала курьер, – побыстрее бы.

– Что «побыстрее», Экин? – ответил я. – Я брошу здесь машину, тогда весь город будет знать, что это я тут всех положил. Зачем мне это надо, ты подумал?

Экин промолчал.

– Вот именно, – сказал я. – Пойдём, нужно найти мой карабин и рожки от него.

Пока мы искали автомат и оба магазина и закидывали их в салон моего «ЗИЛа», вдали показались фары. Экин дернул меня за рукав моего бегового костюма и утянул в темноту, на обочину. Автомобиль сбавил скорость и медленно приблизился к горящим обломкам гангстерских машин. Это был пикап Тараса.

Я выскочил на трассу и замахал руками, обращая на себя внимание. Боль в груди уже почти полностью отступила, спасибо Яру за ускоренную регенерацию. Машина остановилась, водительская дверь распахнулась.

– Что тут произошло, Матвей?! – воскликнула, белозубо улыбаясь, Лена Бенесова.

– Нет времени объяснять, – я взял её за плечи, развернул и затолкал обратно за руль. – Подъезжай задом к вон той машине.

Вдвоём мы с Экином живо поставили мой «ЗИЛ» на жёсткий прицеп к пикапу и накрыли брезентом, который лежал в кузове автомобиля Тараса. Я подошёл к Лене, с любопытством смотрящей по сторонам.

– Это что, трупы? – спросила она, показывая пальчиком в сторону нескольких лежащих на асфальте бандитов.

– Нет, они просто лежат, отдыхают, – ответил я. Затем я взял её за лицо и посмотрел в глаза, – об этом нельзя знать никому. Это секрет. Поняла?

Она два раза кивнула.

– Отвези эту машину обратно ко мне на задний двор и оставь там, – сказал я. – Я встречусь с тобой, когда закончу дела.

Она поцеловала меня, засунув в рот мне чуть ли не весь свой язык. Я сразу почувствовал сексуальное напряжение. Лена оторвалась от поцелуя и посмотрела на меня сверкающими глазами.

– Тебе придётся серьёзно заплатить мне за эту услугу, – прошептала она. – А раз ты слуга, и денег у тебя нет, то я возьму натурой, – она слегка прикусила мне губу.

– Хорошо, Лена, – кивнул я. – Слушай внимательно: поедешь в сторону, противоположную городу, выйдешь на Потёмкинское кольцо и заедешь в Константинополь со стороны Ушаковской арки, поняла?

– Поняла, – сказала она с хрипотцой, – Матвей, расстегни ширинку.

– Лена, мне некогда! – возмутился я. – Да мы и не одни.

– Да он и не увидит, – отмахнулась Лена, приоткрывая дверь и свешиваясь из машины на уровень моего пояса, – я чуть-чуть.

«Ну вот что мне с ней делать?» – подумал я и подчинился.

– Ну что, довольна? – секунд через пятнадцать спросил я.

– Ага, – деловито ответила она, возвращаясь за руль и вытирая губы тыльной стороной ладони. – Так, до Потёмкинского и через Ушаковскую арку в Константинополь?

– Да, – ответил я, – всё, поезжай.

Когда пикап Тараса с моей машиной на прицепе начал движение я обратился к Экину:

– Лодочная эта в каком направлении именно?

– Там, – курьер показал рукой.

– Отлично, – ответил я, и, обняв его за подмышки, взвился в воздух.

За время пока мы возились здесь, у меня, как всегда совершенно для меня неожиданно, немного восстановился Яр. Теперь мой огромный резервуар снова был полон где-то на четверть. Лететь предстояло совсем небольшое расстояние, поэтому на схватку должно было ещё остаться прилично.

Вскоре мы увидели вдали огни лодочно-гаражной станции, где мы изначально собирались накрыть Шавика и его людей.

– Ваше благородие, – прошептал Экин, – спустите пониже, не узнаю ничего.

Я снизил высоту и скорость полёта.

– Вот та лодка, там свет горит, – курьез показал пальцем. – А вот гараж, где они должны были быть.

Лодкой, на которую указал Экин, оказалась неплохая на вид крейсерская яхта. Конечно, у моего отца и, тем более, у деда, яхты намного роскошнее, но это было и так понятно. В окне каюты действительно горел свет.

Мы мягко приземлились на яхту.

– Я пойду первым, – шепнул я.

Экин кивнул.

Я создал из Яра некоторое подобие воздушного гребня, который должен был бы отвести в сторону пули, если советник Шавика начнёт стрелять. Очень тихо и медленно мы подкрались ко двери в каюту. Я вдохнул и резко распахнул её.

На мягком диване, идущем вокруг стола с трёх сторон, сидел какой-то человек с усталым лицом и серыми волосами. Он поднял на меня удивлённые глаза. Я без разговоров, используя Яр, прижал его руки к его же груди и сжал ему горло. Он не издал ни звука, не в силах даже захрипеть.

– Экин, это точно он? – спросил я курьера.

– Да, ваше благородие, – ответил тот и, подскочив к задыхающемуся мужчине замахнулся ножом, целясь в сердце. Подобная кровожадность Экина мне показалась несколько излишней.

К нашему удивлению, его нож отскочил от груди этого человека, как от камня. Экин с удивлением оглянулся на меня.

– Я не блокировал, Экин, – сказал я.

Курьер посмотрел куда-то мне за плечо.

– Добрый вечер, Ваше Сиятельство, – раздался голос у меня за спиной. – Это я заблокировал удар Экина. Прошу, перестаньте душить этого человека, он ещё послужит нашей родине.

Я, не переставая душить стремительно синеющего мужчину, оглянулся.

У двери стоял никто иной как неприметный господин, дознаватель по случаю смерти княжича Гуриели. Удивительное дело, я сразу узнал его, когда увидел, но ни за что не вспомнил бы его лица, если бы меня попросили его описать.

Рука Экина вывернулась будто бы сама собой. Это тусклый человек, агент императора, применил Яр. Курьер вскрикнул от боли и выронил нож. Я отпустил человека с серыми волосами. Тот сполз на пол и закашлялся.

– Что тут происходит? – спросил я.

– Присядьте, Матвей Михайлович, – бесцветным голосом сказал тусклый господин. – Разговор предстоит долгий.

Я снял защиту от пуль и присел в полном недоумении. Неприметный господин, агент Его Величества – и вдруг заодно с советником мелкого бандита Шавика? Какое-то безумие.

– Прошу меня извинить, Ваше Сиятельноство, – сказал мне дознаватель. – Сначала я отпущу моих подчинённых.

Экин стоял, как вкопанный, очевидно, не зная, что делать. Истинную причину его замешательства я узнал несколько позже. Тогда же я подумал, что он не понимает, кто такой этот тусклый человек, и почему он называет сероволосого советника Шавика и, главное, самого Экина, своими подчинёнными.

Советник как раз прокашлялся и медленно поднялся с пола.

– Плохо курируешь! – сказал ему неприметный господин, обратившись по фамилии. – Что твои кадры себе позволяют!

– Виноват! – ответил тот.

– Решай вопрос, – строго сказал ему агент Его Величества, показав глазами на Экина. – А теперь пошли вон отсюда, оба.

Сероволосый господин вышел за дверь, грубо потянув за собой курьера. Впрочем, в том, что он на самом деле курьер, я начал серьёзно сомневаться.

– Обращаться ко мне пока можете Сташков, без регалий и званий, – сказал тусклый человек.

– Что происходит, Сташков? – снова спросил я.

– Как вам известно, я выполняю особые поручения Его Величества, – ответил тот. – Глупо было бы полагать, что это означает, что каждое моё задание Государь отдаёт мне лично. Скорее, он указывает мне направление, в котором я уже разбираюсь сам, так, как мне будет угодно.

– Какое это имеет отношение ко мне? – не понял я.

Сташков продолжил говорить дальше, игнорируя мой вопрос:

– Более того, часто я сам решаю, какие проблемы касаются моей компетенции и разбираюсь с этими проблемами по своему усмотрению, не беспокоя Его Величество.

– Знаете, если вы ещё раз проигнорируете мой вопрос, я, пожалуй, дам вам пощёчину, – предупредил я.

Тогда он вызовет меня на дуэль, и я либо его убью, либо умру, пытаясь. Заодно и за пытку попробую расквитаться.

– Что? Пощёчину? Забавно, – Сташков кисло улыбнулся. – Хорошо, перейдём к вашему вопросу. Преждевременная кончина молодого Гуриели не давала мне покоя. Смерть в Парящем Дворце Его Императорского Величества! Скандал! В деле замешаны юные фрейлина Аматуни и стюард Мартынов, которые после этого уединяются в другом кабинете.

Тусклый человек помолчал пару секунд и продолжил:

– Казалось бы, всё понятно, стюард вступился за фрейлину, которая, кстати, сама туда пошла с Гуриели, не рассчитал силы и убил соперника. А если бы погибли вы, Матвей Михайлович, как вы думаете, она бы уединилась с Гуриели, а ваш труп потом выбросило бы море?

– Ну всё, Сташков! – я вскочил, чтобы ударить его по лицу. Кто он такой, чтобы так рассуждать об Елизавете Георгиевне? Конечно, он не знал того, что она рассказала мне, но это нельзя называть оправданием его словам.

– Сидите, княжич! – шикнул на меня тот. Я почувствовал, как огромная сила прижимает меня к сиденью.

Что, решил Яром померяться? На этот раз мне есть, что тебе противопоставить. Я ответил Яром на Яр, начав давить в противоположную сторону.

– Тьфу ты, – равнодушно выругался Сташков, – вы не даёте мне договорить, заставляете нас обоих попусту тратить силы. А, между тем, это очень важно. Что вас так задело? Мои слова об Аматуни? Ерунда какая! Ну, прошу прощения, забираю свои слова назад, был неправ. Довольны?

– Пожалуй, на данный момент, да, – произнёс я сквозь зубы.

– Тогда продолжаем, – сказал Сташков. Я почувствовал, что давление Яром прекратилось. – Итак, на первый взгляд всё казалось очевидным, но как стюард Мартынов мог заинтересовать прекрасную княжну и убить лютого княжича, если стюард потерял весь свой Яр в детстве и, как он сам себя называет, пустышка? Курите?

Он пододвинул мне лежащий на столе портсигар. Я отрицательно покачал головой.

– Нет? Я тоже, – кивнул он. – Отчаянный Гуриели погиб от ярового шторма, перегрузив свой резервуар. Кто мог выставить такую защиту – пустышка стюард или хрупкая девушка? Никто из них. По их версии, княжич что-то показывал им с помощью Яра и вдруг свалился замертво. Что он показывал, при этом не сообщается.

– Тогда я испытал вас, Матвей Михайлович. Этот метод я разработал сам. И я уверен, что никто не может удержаться от использования Яра для защиты тогда, когда я этот метод применяю, – продолжил рассказ Сташков. – И всё же, вы сидите передо мной. Человек, который, согласно моей проверке, не имеет Яра. Однако вы только что показали завидную даже для князей мощь. Мне очень интересно, как это возможно.

– Я полагаю, вам нужно сначала закончить свой рассказ, чтобы я понимал, почему вообще должен с вами разговаривать, Сташков, – ответил я со внешним равнодушием. На самом же деле, я был взволнован, ведь дело могло дойти до Его Величества.

– Вы правы, стюард, – согласился неприметный Сташков. – Я сделал мысленную пометку о вас, но из списка подозреваемых вычеркнул. Ведь Яра у вас нет, посчитал я. Вполне возможно, что Гуриели действительно убился сам собой. Всякое в жизни бывает, да и я не ясновидящий. Я взял на карандашик и род Аматуни, у которых с Гуриели старая вражда. Если они причастны к смерти во дворце, я рано или поздно об этом узнаю. После этого я сосредоточился на других направлениях своей деятельности.

– Меня не интересуют ваши шпионские штучки, – презрительно сказал я. – Мне плевать, в чьём грязном белье вы копались и кого ещё пытали. Давайте придерживаться нашей с вами темы.

– Само собой, Матвей Михайлович, – Сташков снова позволил себе слабо улыбнуться, – не думаете же вы, что я расскажу вам что-то лишнее, что вас не касается? Конечно же, нет. Для таких людей, как я, умение держать язык за зубами – вопрос профессионализма. Впрочем, это умение полезно для всех вообще.

– Тут я согласен, – кивнул я. – Те, кто сначала говорят, а потом думают, если думают вообще, позорят в первую очередь самих себя, а во вторую – самое понятие разумного человека.

– Неплохо сказано, Матвей Михайлович, – равнодушно отметил Сташков, – кто знает, может быть, к концу разговора найдём и другие точки согласия?

Глава 33

– Сомневаюсь, Сташков, – ответил я. Какое у меня может быть согласие с подлецом?

Тот ничего не ответил и продолжил:

– Однако, к делу. Я вернулся к своей ежедневной рутине, почти позабыв о вас, Аматуни и Гуриели. Почти, потому что я планировал вернуться к вашему делу позднее, когда и если всплывут новые подробности. Тут как раз в районе Пиратского убили местного криминального царька, моего давнего осведомителя, кстати.

– Да, я читал об этом в Паутине, – сказал я, притворяясь, что не имею никакого отношения к смерти усача Фануччи. – Кажется, его звали Фибоначчи или что-то такое. Так вы говорите, он был вашим агентом, сдавал своих дружков?

– Сдавал, да ещё как, но делал он для меня, то есть, в конечном счёте, для императора, не только это. Например, запрещал под страхом смерти преступникам носить огнестрельное оружие, чем сильно обезопасил район, – сказал Сташков. – Доходами от незаконных операций он тоже делился. Это было взаимовыгодное сотрудничество.

– Вы же чиновник на государственной службе! – возмутился я. – И говорите о сотрудничестве с каким-то гангстером, о каких-то преступных доходах!

– Поймите, Матвей Михайлович, – ответил тусклый господин. – Экономике нашего государства, да и любого государства, нужны деньги. Всегда и любые. Фануччи обеспечивал отсутствие хаоса на улице Пиратского и много давал экономике. Много для одного человека, разумеется. Естественно, полиция действовала отдельно от меня и, рано или поздно, в своё время, за ним и за всеми остальными пришло бы правосудие. Но я считал моей задачей поставить и этот преступный район на пользу государству, пока это не произошло.

– Ну и логика, – оставалось только вздохнуть мне.

– А главное, Матвей Михайлович, – продолжил Сташков, – вы можете не ломать комедию, коверкая имя покойного. Я знаю о вашем участии в его смерти и смертях двух его соратников. А также, о вашем участии в судьбе нашего друга Экина.

– Вот как? – сказал я, только чтобы что-то сказать.

– Да. И это нас возвращает к нашему делу. Когда Фануччи был убит кем-то из недоброжелателей, Экин после того, как вы столь благородно дали ему второй шанс стать честным человеком, наведался в квартиру покойного. Когда он туда вломился, сработала бесшумная сигнализация, оповестившая об этом моих людей, – продолжил рассказ Сташков. – Они задержали ничего не понимающего Экина, который и рассказал им о том, что Фануччи больше не с нами. А также о том, что началось всё с неудачной попытки ограбления какого-то юного дворянчика.

– И, по-вашему, выходит, что это был я? – попытался я произнести как можно более иронично.

– Естественно. Я знал, что после смерти Фануччи район погрузится в хаос, нужно было как можно быстрее поставить кого-нибудь во главе преступного мира этого места, – ответил агент Его Величества.

Я фыркнул.

– Вам, государеву человеку, нужно было поставить кого-то во главе преступного мира. Вы себя слышите? – горько сказал я.

– Поймите, стюард, – сказал он. – Бороться с преступностью – это задача полиции. Мои задачи более изящные и иногда требуют не совсем честных методов. Я должен избегать хаоса, чтобы большинство честных граждан могло спать спокойно. Я с радостью отдал бы Фануччи в руки закона, но пока закон не пришёл к Фануччи и его подчинённым, моя задача – минимизировать вред, который они наносят обществу, а ещё лучше, заставить их приносить пользу.

– Понятно, понятно, – махнул я рукой, – так, почему вы думаете, что это был я?

– После того, как мне передали данную Экином информацию, мои люди завербовали его, сделали нашим агентом. Стукачом, попросту говоря. – сказал Сташков. – Мой человек, его куратор, вы, кстати, его только что видели, отпустил Экина, велев отчитываться раз в неделю.

Я удивился:

– Человек, которого я душил – куратор Экина?

– Да, именно так, – кивнул неприметный господин.

– Почему же он не использовал Яр, когда к нему ворвался незнакомый человек, и не начал его душить? – поинтересовался я.

– Потому что у него нет Яра, – пожал плечами Сташков. – В моей организации пригождаются разные люди. Правда, после того как его пытался убить Экин, встаёт вопрос о профессиональной пригодности этого агента, но это уже моя проблема, как руководителя. Вас, Матвей Михайлович, она не касается. Кстати, вы не «незнакомый человек», он прекрасно вас знает.

– Интересно, – произнёс я.

– Я вернусь к рассказу. Под влиянием ли ваших слов или по причине отсутствия криминального заработка, но Экин на самом деле устроился на работу курьером. – сказал тусклый человек. – Каково же было моё удивление, когда его куратор сообщил мне, что, доставляя посылку некоему Матвею Михайловичу Мартынову, внуку князя Юрия Мартынова, Экин опознал в адресате того, кто заварил всю эту кашу на улице Пиратского, непреднамеренно подведя Фануччи под нож.

Я резюмировал:

– Таким образом вы сделали вывод о том, что дворянин, которого пытался ограбить Фануччи для поддержания своего авторитета и Матвей Мартынов, – это один и тот же человек, – основываясь на словах Экина?

– Да. И что меня особенно заинтересовало, так это то, что Экин утверждал, что дворянин активно использовал Яр, – ответил Сташков. – И это при том, что я своими глазами видел, что Яра у вас нет совсем. Будь у вас хоть капля, вы бы попытались ей воспользоваться, чтобы избежать пытки.

– А зачем вы мне рассказываете всю эту длинную предысторию? Не для того же, чтобы удовлетворить моё любопытство? – спросил я.

– О, конечно же, нет. Вы всё узнаете, когда придёт время. Я снова присмотрелся к вашей персоне. Вокруг неё в последнее время было много суеты. То вы лупите прутом несчастного словоблуда, то в доме князя Аматуни, с дочерью которого вы так сблизились, происходит настоящая бойня, то вдруг вы секундант на дуэли со смертельным исходом. Дуэли! – презрительно произнёс он. – Два идиота, дерутся как бараны из-за какой-нибудь чепухи! Только бараны умнее, потому что реже убивают друг друга!