Мартынов. Неделя стюарда

Я повалился на диван и подумал о том, что оба моих беговых костюма требуют стирки. Естественно, сам я этим заниматься даже и не думал, просто постарался запомнить, чтобы сказать об этом завтра Тарасу. Я бы мог позвать его поиграть в какую-нибудь игру по локальной сети, но раз уж я дал слуге отдых, то пусть он и от меня отдохнёт. Вот если сам придёт, тогда другое дело.

Я взял книжку и начал читать. За этим занятием я провёл около часа. Встав, чтобы размяться, я принялся махать руками и ногами. Захотелось есть. Я вспомнил, что ел последний раз ещё утром. Я залез в холодильник, но, кроме сыра и колбасы там ничего стоящего не было. Сделав себе из них бутерброд, я полез в Паутину, чтобы заказать себе еду.

Я спустился к Тарасу и постучал в дверь. Раз у человека свободное время, то я не должен кричать ему, ожидая, что он тут же примчится выполнять мои указания.

Дверь открылась.

– Нужно чего, Матвей Михайлович? – спросил меня Тарас.

– Решил еды заказать, ты что будешь? – сказал я.

Тарас подумал.

– Мяса какого-нибудь можно и спагетти, – ответил он.

– Хорошо, – сказал я и пошёл к себе.

Я заказал нам стейков и пасту Болоньезе, которую Тарас научился готовить в Америке, и к которой пристрастил меня. Себе я заказал ещё и шесть бутылок лимонада. Приложение, предложило мне ещё сырный набор по скидке, я добавил в заказ и его. С моего счёта списалось около восьми рублей. На экране «Нокии» появилось уведомление из приложения ЛистЛиц. Я нажал на него. Заявка в друзья от Е-Б. Óтчетт. Что это за фамилия такая? Кто это вообще?

Я нажал на профиль и понял, что это фотограф Евабелла, которая приходила сегодня от Мавродия Сергеевича. Нажав кнопку «отклонить», я вышел из приложения. Вообще, это какое-то хамство: зачем добавляться в друзья, к человеку, которого, по собственным же словам, осуждаешь?

«Нокиа» зазвонила, на этот раз меня пожаловал звонком сам князь Юрий Мартынов.

– Да, Ваше Сиятельство? – ответил я.

– Матвей, – услышал я голос деда. – Михаил к тебе вчера заезжал, я знаю. Так что перейду сразу к делу.

– Слушаю, – произнёс я, внутренне напрягшись. Ну почему мои родственники никогда не звонят и не приезжают, чтобы сообщить мне что-то хорошее?

– Вокруг дела пресёкшейся со смертью отца и сына ветви рода Гуриели, ведётся большое разбирательство, помимо обычной полиции, подключена тайная. Твой знакомый агент Его Величества снова их навещал.

Я чуть не брякнул: «Я знаю», да вовремя спохватился. Пришлось бы тогда рассказывать, что я вчера не только выходил из дома, нарушив запрет отца, но и, с помощью Яра, которого у меня якобы нет, долетел до дома Аматуни, где, сидя под кроватью, слышал разговор агента с Елизаветой Георгиевной.

– Так, понятно, – произнёс я, вместо этого.

– Что тебе понятно? – сразу насторожился дед.

– Да ничего, собственно, – ответил я. – Продолжай.

– Вот и я думаю, что ничего тебе непонятно, – сказал дед. – Повторяю, вслед за Михаилом: с Аматуни пока не общайся. С журналистами тоже. Из дома не выходи.

– Мне повестка по поводу того, что я Бенедикта Алексеева прутом отхлестал, прийти должна, – безэмоционально ответил я. – И по поводу дуэли Валерия ещё допросы. Всё равно не выходить?

– По повесткам, сам понимаешь, что нужно явиться, – раздражённо сказал князь Мартынов. – Что ты глупые вопросы задаешь?

– Да я так, уточняю, – ответил я. – Что-нибудь ещё?

– Тайная полиция начала тобой интересоваться, – сказал дед. – И, в деле гибели князя и княжича Гуриели, полиция копает отношения Аматуни-Гуриели, а вот тайная полиция, кажется, копает под тебя. По крайней мере, такую информацию доносят мои информаторы.

– Да пусть копают, – безмятежно, насколько мог, сказал я. Даже рукой махнул для убедительности, хотя князь этого видеть не мог. – Я же из дома даже не выхожу.

– Вот и не выходи, – твёрдо сказал старый князь. И сменил тему: – Ты Михаилу звонил на днях, спрашивал про активы, говорил деловая идея какая-то тебя посетила, рассказывай?

– Да нет, ничего, просто фантазии какие-то, – соврал я. – Я в Паутине почитал на эту тему: ничего не получится.

– Понятно, – ответил Юрий Мартынов. – Я так и думал. Ну, всего доброго.

– До свидания, Ваше Сиятельство, – ответил я, слушая короткие гудки.

«Так он и думал, смотрите-ка», – мысленно возмутился я, положил «ладошку» и отодвинул подальше..

Я спустился вниз и, постучавшись, вошёл в комнату к Тарасу. На его вопросительный взгляд я ответил взмахом руки, дескать, не беспокойся, я сам разберусь.

– Тарас, а где мой карабин? – спросил наконец я, когда самому разобраться не получилось. Было весьма самонадеянно с моей стороны думать, что я смогу сам что-то понять в системе, по которой Тарас раскладывал вещи в своей комнате.

– Щас, Матвей Михайлович, – кивнул Тарас, поднялся с кресла и принялся чесать затылок. – Карабин-карабин. Куда же я его положил?..

Он принялся оглядываться и для чего-то даже похлопал себя по карманам, в которые карабин длиной в руку поместиться никак не мог.

– Куда же я его подевал? – бормотал Тарас. – Смешно даже.

– Грустно, девицы, – ответил я прочитанной где-то фразой. Впрочем, мне и самому было смешно от бестолковости Тараса.

Наконец автомат был обнаружен нами за спинкой дивана, на котором спал дядька. Как и почему он там оказался, Тарас объяснить не смог.

– Ты его посмотрел, почистил, сделал, что надо? – спросил я.

– Конечно, барин, – кивнул дядька.

– Хорошо, – ответил я. – Я пойду посмотрю какие-нибудь видео в Паутине, как собирать-разбирать его. А ты отдыхай.

– Матвей Михайлович, что ж я, барину своему не подскажу как автомат разобрать, что ли? – укоризненно спросил меня Тарас.

– Да зачем, отдыхай, – ответил я.

Тарас засопел. Я понял, что, по какой-то причине, я его очень обижу, если откажусь от его помощи.

– Ну, Бог с тобой! – согласился я. – Показывай!

– Сейчас, Матвей Михайлович, за ветошью сбегаю! – обрадовался дядька.

В этот момент доставили еду, которую я заказывал через Паутину. Наскоро, меньше, чем за час пообедав, мы с Тарасом приступили к процессу моего ознакомления с оружием.

Следующие пару часов я провёл, смазывая части автомата сухой смазкой, разбирая и собирая его, сначала просто так, потом на скорость и один раз даже попробовал сделать это с закрытыми глазами, но быстро запутался и решил попытаться в другой раз.

– Слушай, Тарас, – обратился я к дядьке. – Раз уж мне всё равно нужно сидеть дома, может надо на крышу стол для пинг-понга поставить?

– Так мы ж играть не умеем, – ответил тот.

– Ну вот и будем учиться, – сказал я.

– Могу хоть сейчас съездить, – сказал на это Тарас.

– Да я же тебе дал отдых до завтра, – возразил я. – Нет, лучше поступим вот как: я закажу стол, ракетки, мячики и сетку в Паутине, нам привезут на дом и установят.

Тарас пожал плечами.

– Вот и отлично! – я поднялся и пошёл к себе наверх, где у меня лежал телефон.

Около часа у меня занял заказ, заодно я заказал и снаряжение для бадминтона на случай, если настольный теннис мне или Тарасу не понравится.

В течение следующих суток ничего примечательного не происходило. Я читал, потом принимал заказ из спортивного магазина, наблюдая за муками грузчиков, которые пытались поднять тяжёлый стол по узкой лестнице моей квартиры. Особенно забавен был Тарас, от советов которого «угол, угол поднимай! Да не этот угол!» или «сбоку, сбоку заходи!» грузчикам не было никакого проку и который в итоге сжалился над ними и поднял стол на крышу с улицы Яром.

Потом мы пытались играть в настольный теннис, но ничего не получалось, потом мы играли в бадминтон. Потом я снова читал, валялся в ванной, смотрел сериалы и играл на компьютере.

Воскресенье

10:30

Наутро пришёл тренер по пинг-понгу, которого я пригласил накануне опять же через Паутину, и дела на поприще настольного тенниса у нас с Тарасом пошли намного лучше. Никто мне не звонил, не писал, никуда не вызывал, не подвергал сексуальным домогательствам, иными словами, воскресенье я провёл как нормальный человек, не считая моей самоизоляции.

Единственной вещью, которая меня беспокоила весь этот день, была Константинопольская жара, поэтому вечернюю темноту я встретил лёжа на шезлонге у себя на крыше и выбирая переносной каркасный бассейн для того, чтобы поставить его во внутреннем дворе дома. Лучше было бы, конечно, поставить его тут же возле шезлонгов, но места не хватало.

Я уже выбрал модель бассейна, когда вспомнил, что перевёл две тысячи рублей Мавродию Пантелееву и что денег на бассейн у меня сейчас нет. Я сделал на «ладошке» заметку, чтобы завтра позвонить Мавродию Сергеевичу и узнать, как продвигаются наши дела.

Захотелось пить. Я глянул на лежавшего на соседнем шезлонге Тараса. Он, кажется, задремал. Я вздохнул и пошёл за лимонадом вниз сам. В моём холодильнике напитка не оказалось, и я спустился ещё ниже, на первый этаж, где стоял большой холодильник.

Я уже вернулся к лестнице, чтобы пойти на крышу, когда в дверь позвонили. Кого это принесла нелёгкая в воскресный день поздним вечером?

Глава 29

Я открыл дверь. Передо мной стоял Экин.

– Ваше благородие, впустите меня! – взволновано затараторил он. – Мне срочно нужно кое-что вам рассказать!

Я посторонился, давая ему прошмыгнуть в моё жилище.

– Знаешь, Экин, я ожидал, что, когда я оставил тебя в живых и пометил лицо шрамом на брови, ты сделаешь всё, чтобы больше со мной не встретиться… – начал я.

Экин попытался что-то сказать, тараща на меня глаза из-под густой сросшейся моноброви.

– Подожди, я не закончил, – я сделал останавливающий жест ладонью, – о чём это я? Ах, да. Я думал, ты постараешься держаться от меня как можно дальше. Но через несколько дней я снова увидел тебя. И где? На пороге моей квартиры! Тебе удалось развеять моё удивление, когда ты сообщил, что принёс мою посылку, а принёс её именно ты, потому что ты устроился работать курьером в службу доставки…

– Ваше благ… – снова начал он.

– Ты ведёшь себя некультурно, Экин, – произнёс я, сжимая ему горло Яром и приподнимая над полом. – Я сожму сильнее, если ты не дашь мне закончить. Понял?

Он сделал попытку кивнуть. Я расценил это как положительный ответ и продолжил:

– Должен признаться, я подумал, что если уж не после нашей первой встречи, то хотя бы после второй, ты забудешь дорогу ко мне домой, однако ты снова тут. Что у тебя? Не томи, выкладывай.

– Ваше благородие, – снова затараторил Экин, – вас хотят убить!

– Так что же ты молчал! – воскликнул я. – Такая важная новость, а он молчит! На будущее тебе совет: важные новости сообщай людям как можно раньше. Для тебя может быть и ерунда, что меня хотят убить, а я могу подобной потери и не пережить!

– Вашблагородь… Да я же и говорил… – попытался оправдаться Экин.

– Так ведь нужно было не говорить, а сразу сказать, – отрезал я.

Экин растерянно заморгал своими чёрными выпуклыми глазами. Действительно, на подобную фразу возразить невозможно.

– Шучу, Экин, – рассмеялся я, – просто хотел процитировать шутку из одной книги. Ну, кто собирается меня убить? И как ты понял, что именно меня собираются убить, если имени моего не знаешь?

– Как это не знаю, ваше благородие? – уверенно возразил он, – Мартынов Матвей Михайлович. На посылке имя ваше было указано.

– А, – я с трудом удержался, чтобы не шлёпнуть себя по лбу в присутствии постороннего. – Точно! Продолжай.

– Убить вас хотят бандиты, на которых вы наткнулись в квартире во время полицейского рейда! – выпалил Экин, опасаясь, что я снова его перебью.

Это было неожиданно. Яром я крепко прижал руки Экина к его телу, сделав его абсолютно беспомощным.

– Откуда ты знаешь об этом случае? – прошипел я. – Я был в маске, а тебя там точно не было.

– После убийства Фануччи, который держал наш район, между Пиратского и Айвазовского, – испуганно начал объяснять Экин. – Разные компании из местных с Пиратки и Айвазы хотели подмять район под себя…

– И тогда градоначальник Меншиков устроил рейд по району, чтобы прекратить беззакония, – закончил я.

– Да, пришли полицейские и многих, кто при делах был, да почти всех, арестовали, – кивнул Экин, – в том числе и тех, на кого вы в квартире налетели.

– А ты откуда это всё знаешь? – спросил я.

Что-то тут пока не складывалось.

– Дак у меня столько знакомых там! – воскликнул тот. – Дело не в этом. А в том, что эта компания тоже планировала захватить власть на Пиратке. И у них было секретное оружие: у одного из них есть Яр, он хочет стать новым Фануччи. Тогда его, этого с Яром, в квартире, да и вообще на районе, не было. Когда тех, кто из квартиры, арестовали, они ему передали, что их арестовали по вине парня в маске.

– Так откуда они, да и ты, знать могут, что это был я?! – крикнул я, чтобы ещё его припугнуть.

– Простите, Матвей Михайлович, – скуксил лицо, почти заплакав, Экин, – я с одной бабой мучу, был у неё после работы и рассказал ей, что встретил человека, который мне бровь порезал и велел жить честно… А она, дура, видимо, кому-то ещё растрепала, брату, может, или не знаю кому, так до тех и дошло.

– То есть, получается, ты рассказал, кто я такой, и теперь меня хотят убить, я правильно всё понял? – спросил я.

– Виноват, Ваше благородие, Матвей Михайлович, пощадите, – запричитал он. – Я же потому и пришёл, чтобы предупредить…

– Так откуда известно, что парень в маске и я – один и тот же человек? – спросил я. – Ты вообще знаешь, что там произошло?

– Якобы они вас побили, а вы одного из них в окно выкинули, – ответил Экин. – Только я помню, как вы с нами тогда разделались и не верю. Вы, наверное, их просто задержать пытались, не покалечив, поэтому они живы остались, да?

– Что-то вроде того, ага, – соврал я, чтобы не объяснять ему о том, что у меня обычно нет Яра и не было тогда, когда я налетел на бандитов в квартире. И что, когда я с ними разделался, это был редкий случай для меня случай наполненного резервуара.

– Я не знаю, откуда им это известно, – продолжил Экин, – может быть и неизвестно с точностью. Но зато известно, кто убил Фануччи и по чьей вине произошёл полицейский рейд.

– Так ведь этот рейд открыл для них карьерные, так сказать, возможности, – удивился я. – Благодарить должны, цветы слать.

Экин молчал, осмысляя сказанное. Было видно, что он не понял то, что я сказал. Что ж, бандиты редко бывают умными. Видимо, по его логике, раз убил авторитета района, значит, нужно за него мстить, даже если смерть этого авторитета всем на руку. Или может быть, тот, кто отомстит за погибшего Фануччи, поднимет свой собственный криминальный статус?

– Скажи, Экин, – спросил я, чтобы не терять время, – кто хочет меня убить? Чья именно это идея?

– Шавика идея, – моментально ответил он, – парня зовут Шавик, это тот, у кого Яр есть.

– И каково политическое положение этого Шавика на данный момент? – спросил я.

Экин вытаращился на меня, всем своим видом показывая, что с удовольствием ответит на мой вопрос, если я только задам его в более понятной для Экина формулировке.

А пока Матвей подбирает более простые слова, чтобы задать Экину вопрос, подпишитесь, милый читатель, на мою страницу в ВК: https://vk.com/stewardmartynov

Или поставьте лайк или напишите комментарий, если уже подписаны.

Вам это стоит так мало, а пользы для распространения моего творчества принесёт много. Спасибо!

– Много кто признаёт авторитет Шавика? – задал я вопрос по-другому. – Каковы его шансы захватить власть на этой… как ты говоришь… Пиратке?

– Шансы есть, если он вас убьёт, – ответил Экин. – Четыре из пяти человек, которые были в той квартире, сейчас ещё под стражей. А тот, кого вы из окна выбросили, сейчас в больнице и потом тоже под суд пойдёт.

– О, он выжил? – я даже обрадовался. Зачем зря брать на душу грех убийства. Может быть, этот человек теперь посмотрит на жизнь иначе, лежа на больничной койке. – Надо записать его данные, может быть помогу ему с работой, когда он снова выйдет на свободу.

– Он, Матвей Михайлович, уже не выйдет, – вздохнул Экин, – на него трёх баранов грузят, так что, в лучшем случае, каторга. А то и вообще смертная казнь.

– Каких баранов? Почему за них грозит каторга? – не понял я.

Экин бросил на меня взгляд, выражающий удивления тому, что я не понимаю очевидных вещей.

– Каторга, потому что бараны холодные… – начал он.

– Повар он, что ли?..

– А холодные они, потому что мёртвые. Баран это мертвец. Ну или сильно пострадавший, – закончил Экин.

– Ну и ладно, Бог ему в помощь, – потряс головой я, стараясь избавиться от отвратительного ощущения, которое у меня вызывал криминальный жаргон, и вернул разговор в изначальное русло: – А Шавику почему нужно меня убить?

– Потому что, во-первых, по вашей вине он потерял пятерых человек, которые много что решали при разборках, – ответил курьер, – из-за этого он теперь не может задавить всех своих противников силой, значит…

– Значит, нужно заслужить авторитет другим способом, – закончил за него я. – А во-вторых?

– Да. А, во-вторых, если он отомстит за смерть Фануччи, то сможет утверждать, что он топит на районе не только за себя, а за всех, кто там живёт, – сказал Экин. – И будет говорить: «смотрите, я же даже за Фануччи отомстил, княжича не побоялся!»

– А почему это он, кстати, не боится последствий за убийство княжича? – поинтересовался я.

– Он ничего не боится, – просто ответил Экин. – Для него главное – власть. Ну и деньги.

– Но власть важнее? – уточнил я.

Экин помолчал, размышляя.

– Да, власть важнее, – твёрдо ответил он наконец. – Он думает, что он умнее всех, что сможет соскочить, даже если всех будут принимать за убийство внука князя.

Нужно сказать, что уличный жаргон Экина я понимал с трудом, иногда угадывая значения слов только по контексту. Но в целом картина была мне понятна: эго-маньяк Шавик, используя все доступные ему ресурсы, старается подмять под себя криминальный мир района Пиратского. Поскольку он потерял пятерых бойцов, он частично потерял и преимущество в силе. Значит, ему нужно подкреплять авторитет другим способом. Если для этого нужно убить юного стюарда Мартынова, то есть меня, то так тому и быть.

Я прекрасно понимал принцип мышления такого человека, как Шавик. Власть, самоутверждение через подчинение других, для таких людей важнее, чем личная безопасность. Цель – захват власти – оправдывает и средства, и риски. Иногда мне даже казалось, что такие люди считают себя бессмертными. Мол, умирают только всякие дураки, а я умный: вовремя подсуечусь и смерть обману. Такой характер – не редкость среди аристократов.

– И много у него людей сейчас? – спросил я.

– Человек десять, – ответил Экин. – Они сомневаются в нём, и каждого из них он не может запугать Яром, если они все выступят против него одновременно. Он это понимает, поэтому ему срочно нужно что-то, чтобы заставить их впрягаться за него. Шавик смог убедить их, что вас нужно убить, что это поднимет авторитет не только его, но и всей их компании.

– Они сейчас на Пиратского? – спросил я.

– Нет, у них есть точка сбора в районе гаражей за городом. Там гаражи для лодок со спуском к воде, а на вторых этажах комнатки, как навроде дачи.

Я наконец перестал держать Экина Яром. Нужно было подумать, что делать. Позвонить в полицию – означало рассказать о своём участие в смерти усача Фануччи, его подельников, из которых выжил только Экин, и, просто-напросто раскрыть то, что у меня есть Яр. А значит, снова встал бы вопрос о смерти княжича Гуриели, а возможно и смерти самого князя Гуриели.

С другой стороны, мне нужно избегать скандалов и вообще сидеть дома. Если Шавик его команда явятся ко мне домой с намерением меня убить, то мы с Тарасом и моим новым карабином устроим им тут такой тарарам, что опять же без полиции не обойдёшься. И тогда опять встанут все перечисленные мной ранее вопросы.

Получалось, что нужно отправляться к бандитам самому и решать вопрос на месте. В гаражах и шума никто не заметит… Смогу ли я обезвредить примерно десять человек, один из которых, неизвестно в какой степени, владеет Яром? Голова отказывалась так быстро соображать…

– Матвей Михайлович, – перебил ход моих мыслей Экин, – у нас мало времени, нам нужно прямо сейчас что-то решать!

– «Нам?» – удивился я. – Почему «нам»?

– Раз уж я решил жить честно, то и вам должен помочь, – ответил Экин. – Вы мне новую жизнь дали, Матвей Михайлович.

Этого я не ожидал от бывшего бандита, ныне курьера, Экина.

– Тарас! – позвал я.

– Не задай вопросов, времени мало, – сказал я, когда на лестнице показался щурящийся от света дядька, которого мой окрик вырвал из дремоты. – Нужно будет тебе, мне и вот этому молодому человеку по имени Экин, сейчас отправиться и перебить примерно десять человек бандитов с улицы Пиратского.

– Интересно, барин, – присвистнул Тарас, – так я может лучше один тогда отправлюсь, тогда у меня и то больше шансов будет, чем если я ещё с вами двумя буду нянчиться…

Я строго посмотрел на него.

– Матвей Михайлович, простите дурака старого, – потупился он. – Надо, значит, надо. Только не нравится мне всё это. Надо бы вашему батюшке сказать.

– Нет, Тарас, – возразил я. – Никому ничего говорить нельзя.

– А ежели с вами случиться чего? – ответил дядька. – Матвей Михайлович, ну как мы втроём десять человек одолеем? Экин этот ваш, у него Яр-то хоть есть?

– Нет, – ответил тот.

– Экин, подожди на улице, – сказал я курьеру.

Когда Экин вышел я тихо сказал дядьке:

– Тарас, сейчас ничего не говори, просто наблюдай.

Я аккуратно, чтобы не истратить много, приподнял Тараса Яром. Точнее, попытался приподнять. Как только он ощутил прикосновение силы, то сразу оттолкнул его своим Яром.

– Матвей Михайлович, тут кто-то есть! – громко прошептал он. – Стойте у меня за спиной!

И действительно, он стал озираться по сторонам, стараясь прикрыть меня своим телом. Он подумал, что кто-то находится в доме и использует на нём Яр.

– Тарас, – по-прежнему тихо обратился к нему я.

– Барин, тс-с! – бесцеремонно цыкнул на меня дядька, – тут кто-то есть! Ваш карабин у меня в комнате, сейчас мы туда пройдём бочком…

– Тарас, это был я, – прошептал я, чтобы не услышал Экин. – Это я пытался приподнять тебя Яром.

Дядька медленно повернулся и уставился на меня во все глаза, не веря своим ушам.

– Тихо! – шикнул на него я, опасаясь, что он сейчас начнёт громко восторгаться.

– Бааариин! – шёпотом воскликнул, иначе этот возглас не назовёшь, дядька. – Радость-то какая! И давно?

От переизбытка чувств Тарас меня стиснул меня в объятиях. Он часто носил меня на руках, когда я был ребёнком, но с тех пор я немного отвык от его прикосновений.

– С воскресенья, – ответил я, будучи обнимаемым Тарасом, – всё-всё, будет тебе.

Дядька меня отпустил и радостно посмотрел на меня.

– Всё не так просто, – продолжил я, – Яр у меня появляется нестабильно, и я не понимаю по какому принципу. Сейчас у меня больше половины резервуара, но я не знаю, вернётся ли он, если я его потрачу.

– Но ведь с воскресенья вас проверяли и Яра у вас не было! – сказал Тарас почти в полный голос.

– Тихо ты! – шикнул я. – Экин не знает о моей ситуации. Пусть думает, что у меня Яр есть всегда. А Яр у меня не могли определить, потому что по стечению разных обстоятельств, в те моменты у меня его не было. Но сейчас у нас нет времени на мои объяснения.

– А что за бандиты, о чём вообще речь, Матвей Михайлович? – спросил, чуть успокоившись, дядька.

– Если вкратце, это те бандиты, которые меня побили тогда на Пиратского, – ответил я. – Только теперь с ними есть ещё и тот, у кого есть Яр.

– Так их же арестовали во время рейда, – не понял Тарас.

– Я же сказал: «если вкратце», – строго сказал я, – на подробный рассказ нет времени.

Я открыл дверь на улицу и позвал Экина.

– Что ты умеешь? – спросил я.

– Немного драться, – пожал плечами тот.

Тарас фыркнул:

– Это нам не поможет никак.

– А стрелять умеешь? – снова обратился я к Экину.

– Нет, – ответил тот.

– Да уж, – скептически произнёс дядька. – Дадим тебе карабин, будешь просто стрелять, стараясь попасть по ним, а там, как получится. Кстати, есть ли у них огнестрельное оружие?

– Я не знаю, – ответил Экин. – Вообще, вряд ли. Когда на Пиратке всем рулил Фануччи, он плётки, в смысле, огнестрел, запрещал, а сейчас им взять негде, на легальное денег нет, а нелегального после рейда не найти.

– Что-то мне подсказывает, что усач Фануччи запрещал оружие, чтобы у местных граждан было меньше соблазна выстрелить ему в спину, а не для того, чтобы меньше преступников были вооружены смертоносными инструментами, – сказал я.