Полное собрание стихотворений

«Ты живешь безумно и погано...»

Ты живешь безумно и погано,Улица, доступная для всех, —Грохот пыльный, хохот хулигана,Пьяной проститутки ржавый смех.Копошатся мерзкие подруги —Злоба, грязь, порочность, нищета.Как возникнуть может в этом кругеВдохновенно-светлая мечта?Но возникнет! Вечно возникает!Жизнь народа творчеством полна,И над мутной пеной воздвигаетКрасоту всемирную волна.

18 сентября 1918 Петербург

Жуткая колыбельная

Не болтай о том, что знаешь,Темных тайн не выдавай.Если в ссоре угрожаешь,Я пошлю тебя бай-бай.Милый мальчик, успокоюБолтовню твоюИ уста тебе закрою.Баюшки-баю.Чем и как живет воровка,Знает мальчик, – ну так что ж!У воровки есть веревка,У друзей воровки – нож.Мы, воровки, не тиранки:Крови не пролью,В тряпки вымакаю ранки.Баюшки-баю.Между мальчиками ссораЖуткой кончится игрой.Покричи, дитя, и скороГлазки зоркие закрой.Если хочешь быть нескромным,Ангелам в раюРасскажи о тайнах темных.Баюшки-баю.Освещу ковер я свечкой.Посмотри, как on хорош.В нем завернутый, за печкой,Милый мальчик, ты уснешь.Ты во сне сыграешь в прятки,Я ж тебе спою,Все твои собрав тетрадки:– Баюшки-баю!Нет игры без перепуга.Чтоб мне ночью не дрожать,Ляжет добрая подругаЗдесь у печки на кровать,Невзначай ногою тронетКолыбель твою, —Милый мальчик не застонет.Баюшки-баю.Из окошка галерейкиВиден зев пещеры той,Над которою еврейкиСкоро все поднимут вой.Что нам, мальчик, до евреек!Я тебе споюСлаще певчих канареек:– Баюшки-баю!Убаюкан тихой песней,Крепко, мальчик, ты заснешь.Сказка старая воскреснет,Вновь на правду встанет ложь,И поверят люди сказке,Примут ложь мою.Спи же, спи, закрывши глазки,Баюшки-баю.

12 октября 1918 Петербург – Москва

«Хорошо, когда так снежно...»

Хорошо, когда так снежно.Всё идешь себе, идешь.Напевает кто-то нежно,Только слов не разберешь.Даже это не напевы.Что же? ветки ль шелестят?Или призрачные девыВ хрупком воздухе летят?Ко всему душа привычна,Тихо радует зима.А кругом все так обычно,И заборы, и дома.Сонный город дышит ровно,А природа вечно та ж.Небеса глядят любовноНа подвал, на бельэтаж.Кто высок, тому не надоРазличать, что в людях ложь.На земле ему отрадаУж и та, что вот, живешь.

10 декабря 1913 Чернигов

Посвящение

Неизвестность, неизбежность, вот где лучший сок времен.Ходишь, ходишь по дорогам, вещей тайной окружен.Смотришь в домы, смотришь в лица, смотришь в душии в сердца.Петли мудрых сетей вяжешь, вяжешь, вяжешь без конца.Вот на мир накинул сети, вот и мир уж весь пленен.И никто не спросит мудрый: – «Хитрый путник, кто же он?»Неизбежность утомила, мудрость молится Отцу,Петли вьются туже, туже, путь мой клонится к концу.Выпит вылит без остатка сладкий, терпкий яд времен.Мир в сетях, но что ж мне в мире? сердце проситсяв полон.Сердце жаждет милой дамы с смуглой бледностью влице,И несет ей мудрый странник зелень камень на кольце.Этот камень тайной слова, тайной лет завороженИ спасает он от злого навождения времен.

9 января 1914 г. Вагон. Порхов – Подсевы.

«Малыш, Отцу послушный...»

Малыш, Отцу послушный,Зеленый шар несет, —На нитке равнодушнойПорывный газолет.Шалун, махнувши ручкой,Пускает красный шар,Чтоб скрылся он за тучкой,На тусклом небе яр.А девочка на синийУставила глаза, —Над пестрою пустынейМечта и бирюза.

15 янв. 1913.

«И этот день такой же будничный...»

И этот день такой же будничный,Такой же серый и безрадостный.Засыпан мелкой пылью уличнойКороткий стебель травки радостной.И только есть одно различие,Что я бежал приюта малогоВ снега, где бело безразличиеК трудам и радостям усталого.Короткий срок мне сердце тешилоНебес безоблачных молчание.Оно парчей снегов завышалоМoe печаль, мое молчание.Прошли минуты слишком краткие,Предстали снова будни серые,Но сердце кроткое обрадуюПривычкой к вам, о будни серые.

17 февр. 1913.

«Волна морская – веселый шум...»

Волна морская – веселый шум.Еще ль мне надо каких-то дум?Опять ли буду умнее всех?Ужель забуду, что думать – грех?

27 июня 1913. Тойла.

«Иду, цветы сбираю...»

Иду, цветы сбираю.Зачем же их гублю?Цветущими играю,Которых так люблю.Сорвал немного веток,И бросил в поле. Нет,Губить цветущих детокНе должен ты, поэт.Цветите в ясном поле,Невинные цветы,В моей и в Божьей волеВозникшие мечты.

27 июня 1913 г. Тойла.

«По дорожке солнечного сада...»

По дорожке солнечного садаВкруг лужайки медленно иду.Вянут маки. Желтая досадаУгнездилас в солнечном саду,И пчела жужжать уже не рада,И уж горечь есть в е меду,И дрожать незримо капли яда,Растворясь в лазоревом бреду.Сердце ноет. Ах, счастливый жребийМне игра полночная дала!И от зависти в безумном небеСтала Венус мраморно-бела,И, пролив таинственные слезы,Сходит долу исполнять угрозы.

31 июля 1913 г. Тойла.

«Березка над морем...»

Березка над моремНа высокой скалеУлыбается зорям,Потонувшим во мгле.Широко, широкоТишина, тишина.Подь скалою глубокоЗакипает волна.О волны! о зори!Тихо тающий сонВ вашем вечном простореНад скалой вознесен.

сент. 1913 г. Тойла.

«Путь над морем вдруг обманет...»

(Александру Тамамшеву).

Путь над морем вдруг обманет,Он сползет немного вниз,И на выступ скал он станет, —Зеленеющий карниз.Только с краю, точно срезан,Ряд уже непрочных плитС диким скрежетом железаНа морской песок слетит.Ты замрешь в неловком жесте,Но за их паденьем вследПолетит с тобою вместеПрыткий твой велосипед.

5 сент. 1913 г. Тойла.

«Две проститутки и два поэта...»

Две проститутки и два поэта,Екатерина и Генриета,Иван Петрович НеразумовскийИ Петр Степаныч Полутаковский,Две проститутки и два поэтаСошлись однажды, – не странно-ль это? —У богомолки княжны ХохловойВ ее уютной квартире новой.Две проститутки и два поэтаМечтали выпить бокал Моэта,Но богомолка их поит чаем,И ведь не скажут: «Ах, мы скучаем!»Две проститутки и два поэта,Как вам противна диета эта!Но что же делать? Княжна вам рада,В ее гостиной скучать вам надо.Две проститутки и два поэта,Чего вы ждете? Зачем вам это?Зачем в гостиной у доброй княжныВы так приличны и тошно-важны?Две проститутки и два поэта,И тот и этот, и та и эта,Вновь согрешите в стихах и в прозе,И в ресторане, и на морозе.

15 сент. 1913 г. Спб.

«По силе поприще едино...»

По силе поприще единоПройди со мнойВ пути, где яркая кручинаИ темный зной.Хотя одно пройди со мною,А сможешь, два.Юдолью бедственной земноюИду едва.А может быть, с тобой прошли быДо склона днейМы вместе жесткие изгибыМоих путейНавстречу пламенному ЗмееюРука с рукой?Но разве я просить посмеюЛюбви такой!Не я ли выбрал эту долюИ этот страх?Не я ли девственную волюПовергнул в прах?Пройди ж со мною хоть немного,Хоть малый круг,И это я, как милость Бога,Приму, мой друг.

15 сент. 1913 г. Спб.

«Еврей боится попасть в шеол, как христианин в ад...»

Еврей боится попасть в шеол, как христианин в ад.Сказать по правде, а я порой шеолу был бы рад.В докучной смуте, во тьме ночной, в мельканьи нашихднейНапиток мерзкий и лжи и зла, хоть и не хочешь, пей.И разве горше или темней в безумных муках дна,Чем в этих жутких, немых на век силках земного сна?

16 сент. 1913 г. Спб.

«Призрак моей гувернантки...»

Призрак моей гувернанткиЧасто является мне.Гнусные звуки шарманкиСлышу тогда в тишине.Bcе уже в доме заснули,Ночь под луною светла;Я не пойму, на яву-лиИли во сне ты пришла.Манишь ты бледной рукоюВ сумрак подлунный, туда,Где над холодной водоюТусклая тина пруда.Разве же я захотела,Чтоб разлюбил он тебя?В буйном неистовстве телаЧто же мы знаем, любя?Помню, – захожий шарманщикРучку шарманки вертел.Помню, – в беседке обманщикМилый со мною сидел.Мимо прошла ты, взглянулаС бледной улыбкою губ...Помню смятение гула,Помню твой жалостный труп.Что же земные все реки?Из-за предельной чертыВ нашем союзе навекиТретья останешься ты.

18 сент. 1913 г

«Любви томительную сладость неутолимо я люблю...»

Любви томительную сладость неутолимо я люблю.Благоухающую прелесть слов поцелуйных я люблю.Лилею соловей прославить, – в прохладе влажной льетсятрель.А я прославлю тех, кто любит, кто любит так, как ялюблю.Об утолении печалей взыграла легкая свирель.Легко, легко тому, кто любит, кто любит так, как ялюблю.Плясуньи на лугу зеленом, сплетаясь, пляски завели.Гирлянды трель, влекомых пляской к лесным прогалинам,люблю.Улыбки, ласки и лобзанья в лесу и в поле расцвели.Земля светла любовью, – землю в весельи милом я люблю.

20 сент. 1913 г. Спб.

«Продукты сельского хозяйства...»

Продукты сельского хозяйстваНе хуже поместятся в стих,Чем описанья негодяйстваНарядных денди и франтих.Морковки, редьки и селедкиГодны не только для еды.Нам стих опишет свойства водки,Вина и сельтерской воды.Дерзайте ж, юные поэты,И вместо древних роз и грезьВы опишите нам секретыВсех ваших пакостных желез.

22 сент. 1913 г.

«Не снова ли слышны земле...»

Не снова ли слышны землеВещания вечно святые?Три девушки жили в селе,Сестрицы родные.И в холод, и в дождик, и в знойПрилежно работали вместеС другими над нивой родной, —Но вот, заневестясь,Оставили дом свой и мать,Босые пошли по дорогам,Отправились Бога искатьВ смирении строгом.Пришли в монастырь на гореВ веселии тенистой рощи.Там рака в чеканном сребре,В ней скрыты нетленные мощи.Умильные свечи горят,И долгие служат молебны,Но девушки грустно стоять, —Ведь им чудеса непотребны.Обычность для них хороша,Весь мир непорочен для взора,Еще не возносить душаЗа скорбь и за слезы укора,Покров безмятежных небесХранить их от вражеской встречи, —Зачем же им чары чудес,И ладан, и свечи!Покинули светлый чертог,Воскресшего Бога мы ищем.В тоске безконечных дорогОткройся же странницам нищим!И долго скитались ониВ томленьях тоски вавилонской.Не в сени церковной, а внеИм встретился старец афонский.Он был неученый простец,Не слышал про Канта и Нитче,Но правда для верных сердецОткрылася в старческой притче.И миp для исканий не пуст,И вот наконец перед нимиВ дыхании старческих устЗвучит живоносное имя,Которым в начале веков,В надмирном ликующем дымеВоздвиглись круженья миров, —Святейшее имя!Святейшее имя, в векахОмытое жертвенной кровью,Всегда побеждавшее страхИ злобу любовью.И снова пред ними мирыВоздвигнуты творческим словомВ блаженном восторге игры,В веселии новом.И радостны сестры, – в путиНашли воплощенного Бога.Домой бы идти, —Но нет, бесконечна дорога.Просторам воскресшей землиВещают святые надежды.Склоняйтесь пред ними в пыли!Лобзайте края их одежды!

23 сент. 1913 г. Спб.

«Конь Аполлона...»

– Конь Аполлона!Я недостойнаТвоих копыт.Вождь не такуюСкует подковуТебе Гефест.– Молчи, подкова!Тебя я выбрал,Тебя хочу.Я АполлонаСтремлю с ОлимпаК земным путям.

25 сент. 1913 г. Спб.

«Бай, люби ребенка, баюшки баю...»

Бай, люби ребенка, баюшки баю!Беленькую рыбку, баюшки баю,Зыбко убаюкай моего бебеВ белой колыбельке, баюшки баю.Будешь, будешь добрый, улыбнусь тебе.Позабудь про буку, баюшки баю.Бьется в колыбельку басня о судьбе.Зыбок твой кораблик, баюшки баю.Бури ты не бойся, белый мой бебе,Бури разбегутся, баюшки баю.

26 сент. 1913 г. Спб.

«Восстановители из рая...»

Восстановители из раяВ земной ниспосланы предел:Холодный снег, вода живаяИ радость обнаженных тел.Когда босые алы ногиИ хрупкий попирают снег,На небе голубеют богиИ в сердце закипает смех.Когда в пленительную водуВойдешь, свободный от одежд,Вещают милую свободуСтруи, прозрачнее надежд.А тело, радостное тело,Когда оно обнажено,Когда веселым вихрем смелоВ игру стихий увлечено,Какая бодрость в нем и нега!Какая чуткость к зовам дня!Живое сочетанье снегаИ вечно-зыбкого огня!

12 нояб. 1913 г. Спб.

«Приходи, мой мальчик гадкий...»

Приходи, мой мальчик гадкий,К самой кроткой из подруг.Я смущу тебя загадкой,Уведу на светлый луг.Там узнаешь ты, как больноЖить рабыням бытия,Кто мечтает своевольноИ безумно, так, как я.Расскажу я, что любилаЯ другого, не тебя,Что другому изменила,Всё-ж тебя не полюбя.Новый милый мой способенОттолкнуть меня ногой.Мы с другой прекрасны обе,Но мечты его – другой.И твоей любви мне надо,Чтоб любимому отмстить,Чтобы горькая досадаСтала грудь его томить.Ну, не плачь, мой мальчик. ДелайВсё со мной, что хочешь ты,Разорви одежды смело,Брось нагую на цветы.

11 дек. 1913 г. Вагон. Жлобин – Орша.

«Люблю я все соблазны тела...»

Люблю я все соблазны телаИ все очарованья чувств,Bcе грани дольнего пределаИ все создания искусств.Когда-нибудь в немом эфиреМоя охолодеет кровь,Но Ты, Господь, живущий в мире,Благослови мою любовь.Прости грехи моей печалиИ муку страстную моюЗа то, что на Твои скрижалиПорою слезы я пролью.И ныне, в этой зале шумной,Во власти смеха и вина,К Тебе, Отец, в мольбе бездумнойМоя душа обращена.

Ночь на 1 января 1914 г.

Молитва покаяния

Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче.

Открой мне двери покаяния,Создатель и Спаситель мой!Душа моя к святому зданиюВозносится в храм светлый Твой.Мольбу Ты слышишь о прощении,Спаситель и Создатель мой.Ты милостив, – святым забвениемВсе язвы грешные покрой.Наставь меня на путь спасения,Невеста неневестная!Прости мой грех, мое падение,Пречистая, пречестная.В грехах прожив все годы лучшие,Грехами душу осквернив,В слезах стою, овца заблудшая,К Твоим ногам главу склонив.И все грехи мои позорныеЯ вижу пред собой,И низко голова покорнаяЛежит перед Тобой.Внимай мольбе, Господь немстительный,Меня жестоко не казня:Твоею благостью спасительнойПокрой, о Господи, меня.

3 мая 1878

Русалка

Луна скользит меж легких туч,И дремлет серебристый лучНад спящею землею.Русалке любо выплыватьИ тихо косами игратьНад темною рекою.В воде любуяся собой,Поет русалка под луной.Несутся грустно звукиТомления и муки.Поет русалка, смотрит в даль,Кого-то ждет, кого-то жаль,О ком-то всё тоскует,Кого-то зачарует.

9мая 1878

«Убежать бы в леса, отдохнуть...»

Убежать бы в леса, отдохнутьВ их широких и вольных чертогах,Где вливался б в усталую грудьВольный воздух, прозрачен и легок!Не за то не люблю здешний шум,Что не дружен он с миром мечтаний.Не развеять ему тихих дум,Светлых снов и святых упований.Но, чем радостней город шумит,Тем сжимается сердце печальней,Тем пугливее ум мой бежитЗа мечтою волшебной и дальней,И чем ярче блестит предо мнойВ дикой мгле образ вечной свободы,Тем страшней для души молодойМоря жизни суровые воды.

3 июня 1878

«Желанье страстное – сорвать...»

Желанье страстное – сорватьНа мне лежащую печать,Печаль и страстное томленье,Удел безрадостный – молчать,Надежда – тяжкого мученьяПринять святую благодать,Боязнь жестокого мученья,Тоски холодная игра,К чему-то смутное влеченье, —Вот чем наполнен день с утра.

24 июня 1878

Яр-хмель

Земля покрыта мглой холодной,Обвита снежной пеленой,Бездушной, мертвенной, бесплодной.В лесу не воет волк голодный,И не бежит своей тропой.И леса нет, одна пустыня,Ветров безгласная рабыня.По ней блуждает ветер злой,И мрачно-тихих гор твердыняЕго не сдержит пред собой.По всей поверхности унылойВезде и всюду мрак унылый,Повсюду холод гробовой,И спят глубоко в недрах силы,И странный царствует покой.Но Солнцебог прогнал туманы,Оковы холода разбил,И вихри, бури, ураганыЛучами солнца он сразил,И зиму взором победил.Яр-Хмель дохнул, – весна настала,Природа вышла из оков,Вода разбила свой покров,И хлынула и побежала,И залила снега лугов.Земля покрылася цветами,И воздух жизнью задышал,И над зелеными лугами,И над долами, над горамиПрироды голос прозвучал.Лес вырос днем, и золотыеЛучи в нем весело прошли.За днями ночи хмелевые,Тихи, загадочно-немыеИ нежно-страстные текли.Земля пылает страстью тихой,Любовью чистой и святой,И страстный царствует покой,Забавой не нарушен дикой,Храним живою тишиной.В кустах горячее дыханье.Поет так сладко соловей.Здесь нет тоски и ожиданья,Веще и шепот, и лобзанья,И блеск неведомых очей.Они так скоро пролетели,Часы тех сладостных ночей,В лесу уж листья пожелтели,И птицы вольные не пели,И становилось холодней.Яр-Хмель уж землю покидает,И опечалилась она,И слезы светлые роняет,И Бога тихо упрекает,Пред ним недвижна и бледна.Не плачь, сказал ей бог могучий, —Возьми подарок от меня,Из всех даров природы лучший,И помни бога, дар храня.К тебе, подруге темноокой,Вернусь; лаская и любя,Весною посещу тебя. —И он припал к груди высокой,Ее руками он обвил,И улетел он в путь далекий;Но пробежал огонь глубоко,И грудь земную наводнил.И с той поры огонь сокрытыйВсех обитателей живит,И, мощным гением открытый,Природу он животворит,Глаза поэта отверзает,И силу в грудь его вливает.

27 июня 1878

«На лестнице не видно никого...»

На лестнице не видно никого,Бутылку с водкой в рот я опрокинул.Нельзя сломать сургуч, да ничего,Лизнул я пробку, но ее не вынул.Попала только капля на язык,Но эта капля сладкой мне казалась.Я водки не пил, к ней я не привык,Но так была приятна эта шалость.А Дмитриев из рюмки водку пил,Он офицер, и очень любит водку.Вчера, как и всегда, он скромен был,А всё ж луженую имеет глотку.

2 июля 1879

«Обширен русский Пантеон...»

Обширен русский Пантеон,Богов чужих вмещает он,А наш святой, великий БогДавно покинул свой чертог.

28 сентября 1879

«Застенчив я, и потому смешон...»

Застенчив я, и потому смешон.Моей неловкости мне часто стыдно.Когда ж в задор бываю вовлечен,То говорю и дерзко, и обидно.Я б никому понравиться не мог,Кто знает, что застенчивость – причина?Молчу, молчу, но слов прорвется ток,И будто бы раскрылася причина.Когда бы я спокойным быть умел,Я говорил бы кротко и учтиво,И правду в комплименты б завертел,И улыбался б вежливо и льстиво.Но не могу, волнует все меня,И долго я в себе таю обиду.Иной подумает: «Вот размазня!»Когда, сконфуженный, я тихо выйду.Всем кажется, – я, как тростник, дрожу,И никуда я в жизни не гожуся,Но я порой внезапно надержу,Или с мальчишками вдруг подеруся.Тогда бранят меня, стыдят, секут,Как будто бы со мной нельзя иначе,Как будто бы березовый лишь прутМне нужен так, как кнут упрямой кляче.

9 ноября 1879

Муза

Муза – не дева, не резвый ребенок,Муза – не женщина, стройно-развитая,Муза – не ангел, не гений небесный,Муза – не тайна, от века сокрытая.Честь и невинность давно потерявши,Всё же ты манишь, богиня прелестного,Но я бегу тебя в страхе и ужасе,И удаляюсь от ложа бесчестного.Эти позорны объятия музы,Гениям праздности вечно открытые,И порождает конфектные куклыЛоно твое, широко плодовитое.Но, гражданин и служитель народа,Я убегаю от храма напрасного,И поклоняюсь труду вековому,Музе невинной труда и прекрасного.

14марта 1880

На Шипке все спокойно

Три картины Верещагина

Гром орудий на БалканахПосле битвы призатих.Оба лагеря спокойноВыжидают битв иных.Снег сверкает на вершинах,И в долинах он лежит,И при месяце огнямиРазноцветными блестит.Месяц в небе птицей мчится,То укроется меж туч,То в разрыв их быстро броситЗеленеющий свой луч.Тесной стаей, вперегонкуПробегают облака,Будто гонит их куда-тоНевидимая рука.Тихо, слышен каждый шорох,Кручи белые молчат.На часах стоит, и дремлет,И качается солдат.Воет ветер над горами,Гонит в небе облака,Пелена снегов клубится,Словно быстрая река.Потемнел Балкан лесистый,Встрепенулся ото сна,Мрачно смотрит, как за тучиРобко прячется луна.Точно духи в пляске мчатся, —Вихри стонут и вопят,И стоит в снегу по поясЗамерзающий солдат.Вьюга злится, вьюга плачет,Кучи снега намело,Все проходы, все тропинкиЭтим снегом занесло.Ничего вдали не видно,Ночь бурливая темна,И не светит из-за тучиОробевшая луна.Над волнистыми снегамиВидны шапки да башлык,Да торчит из снега острыйИ блестящий сталью штык.

14 марта 1880

Церковь

Без колебанья, без сомненьяЯ в детстве шел к вечерней в храм.Какие дивные мгновеньяПереживалися мной там!В углах – таинственные тени,В окно глядит немая ночь.Невольно клонятся колени,Не в силах слезы превозмочь.В душе светло, тепло, отрадно,Как в свежем венчике цветка.Святым словам внимаю жадно,И негодую на дьячка.Приду домой, – горит лампада,В душе такая благодать.Ни чаю, кажется, не надо,Ни есть не хочется, ни спать.Всю ночь в слезах и умиленныйПроволновался б, промечтал,И всё б стоял перед иконой,Всё б эти ризы целовал.Теперь не то: былые думы,Былая вера и любовьНе согревают ум угрюмыйИ не волнуют в сердце кровь.Всё обаяние моленийУже рассеяно; инойПрекрасный и блестящий генийТеперь встает передо мной.Уж храма Божьего бегу я,Лишь поневоле иногдаС досадной думою вхожу я,И чуть не плачу от стыда.

29 июня 1880

«Ах, зачем ты не затих...»

Ах, зачем ты не затих,Не умолкнул навсегда,Мой небрежный, звонкий стих?Горечь темного стыда,Капли одиноких слез,Всю печаль, что я принесВ жизнь печальную мою,Всю тебе передаю.Но в тебе отрады нет.Ни среди гнетущих бед,Ни среди тоски немой,Неприветен отзыв твойНа призывную печаль.Мучит твой унылый стон.Никому не будет жаль,Что навек замолкнет он.

8 июля 1880

«Мне в Институте живется...»

Мне в Институте живетсяСкучно, тоскливо и трудно:То вдруг Смирнов придерется,Пилит ехидно и нудно;То математик писклявый,Латышев, скуку умножит,Лапкой умывшися правой,Хитрый вопросец предложит;То нас Гуревич замаетДлинно-сплетенным рассказом,Быстро по классу шагает,Пар поддает своим фразам.Иль повязав полотенце(После попойки) чалмою,С ликом святого младенцаМучит своей болтовнею,Щиплет свои бакенбарды,Трет покрасневшие веки,Мямлит он, что лангобардыПереправлялись чрез реки.Есть еще глупый Наумов.Место ж такому невежде!Не заучив, не подумав,Врет он и врет, как и прежде.Есть и Гербач чистописный,Ухов с гимнастикой пыльной,Рыбчинский есть закулисный,Галлер есть брюхообильный.Выше директор над нами,Богу единому равный,Красными славный речами,Строгий, но добрый и славный.Но Сент-Илера просилиМама и бабушка вместе...Что за последствия были,Я рассказал в другом месте.Здесь же скажу, что в печальнойЖизни здесь есть и такоеВремя хорошее: в спальнойЛечь наконец на покое.

29 сентября 1880

«...Прекрасен был его закат...»

...Прекрасен был его закат,Его последние мгновенья...Угас он тихо, как олень,Пронизан пулей, умирает,Как на горах, слабея, деньВ вечерних красках догорает,И закрывается гораМохнатой шапкою тумана.Наутро просветлеет рано,Настанет дивная пора,Туман, под солнцем исчезая,Сползет и скроется, – опятьВсё оживет. Но молодаяУже не будет жизнь сиять,И будет сломанная силаХолодным, вечным сном могилы,Покоясь тихо, почивать.

13 ноября 1880

Геок-Тепе

От полей бесплодных,От сохи и бороны,От детей голодных,От больной женыОн оторван. В край далекийОн отослан не один,Но, душою одинокийСредь неведомых равнин,Все семью он вспоминает,О родимой сторонеИ о плачущей женеВсё он тужит и вздыхает.Чужедальняя странаЛетом зною отдана, —Жгучий, знойный воздух юга,Ширь безжизненных степей;А зимой бушует вьюгаВдоль и поперек по ней.Долго шли они по степи.Вот оазис, крепость, вновьСвищут пули, льется кровь.Пала крепость Геок-Тепе.Пал и он с своей тоской,Окровавленный и бледный,Не увидевшись с женой,Ни с избушкой бедной,Ни с родною стороной.Только в час кончиныПамять привелаБедные картиныБедного села.Клеть давно пустая,Дом едва стоит,И жена больнаяВ гроб уже глядит, —Грудь слаба и впала,Ноги чуть бредут.Грусть ли доконала,Изморил ли труд, —Всё равно, уж скороКости отдохнут,Дети без призораПо миру пойдут.

15января – 28 июля 1881

Подражание пророку Амосу

Ни я пророк, ни сын пророка,Но Бог воззвал меня от стад,Чтоб я, один во мгле порокаУвенчан правдою и свят,Перед безбожной ИудеейПровозгласил его закон,На трудный подвиг укрепленСладчайшим ангелом, Идеей.Она явилась предо мной,Когда в долине ГалаадаВ лохмотьях нищенских, босой,Наемник бедный, пас я стадо.Сказала мне: – Не покидай,Меня, небесную Идею, —И я последовал за нею,И обошел из края в крайМою родную Иудею.Томясь тоской, я шел впередС моим громящим, вещим словом,И в поучении суровомКлеймил левитов и народ.

6 – 8 февраля 1881

«На берегу ручья в лесу...»

На берегу ручья в лесуСидит красавица босая,В волнах роскошную красуЛица и груди отражаяИ ножки стройные купая.За ней под деревом в тениЛежат чулки, стоят сапожки:Она их сбросила, – ониТеснили маленькие ножки.Под солнцем было душно ей,На лбу стояли капли пота.Она ушла под тень ветвей,И налегла на очи ейЛесная тихая дремота.Волна прозрачная манит.Стряхнув очарованье лени,Она в воде ручья бродит.Волна сверкает и шумит,И лижет голые колени.

6 апреля 1881