Подменная няня

Еще у современной бонны должны быть вьющиеся темные волосы и сияющие глаза, как у героини известного сериала про прекрасную няню. Она вообще должна быть прекрасная во всех отношениях, и особенно по части мизерной зарплаты. Она должна уметь обходиться без еды по восемь часов и как можно реже пользоваться хозяйским туалетом. Идеальная няня замечает затылком, если малыш опасно расшалился или вдруг споткнулся. Она вовремя схватит за летящую дужку качелей, подаст и уберет велосипед, принесет кольца для бросания, найдет мячик в кустах, поскачет на одной ножке по камушкам, поддержит ребенка на турничке и разнимет дерущихся сорванцов.

Что-то из этого я не успела. Качели, на которых сидела Кирочка, стукнули Мишу.

И именно в этот момент у меня зазвонил телефон.

Сквозь привычную мелодию до меня донесся пронзительный детский крик. Если бы калитка не была заперта, я бы, наверное, сбежала. Но это был не день рожденья Мэри Поппинс, и некому было открыть мою клетку.

Я наклонилась к мальчику, чтобы оценить силу удара.

– И что тут случилось? – Раздался у меня за спиной недовольный мужской голос.

Я медленно выпрямилась и сама приготовилась держать удар.

– Так, что случилось? – жестко повторил высокий и смуглый мужчина в стильном тренировочном костюме.

– Заехало слегка, – ответила я уклончиво. – Все сразу хотят качаться.

Хозяин дома, цокая языком, оглядел висок сына, потом меня.

– Аккуратнее! На качелях больше никому не качаться.

Он снял с креслица Кирочку, которая тоже ревела за компанию, взял ее на руки и пошел к дому. Миша, как ни в чем ни бывало, сел на велосипед и помчался по дорожке, изображая гоночный болид. Каролина взгромоздилась на качели и на своем непонятном языке стала требовать, чтобы я ее качала. От греха подальше я стащила ее на землю. Тут не парк развлечений, чтобы кататься целый день.

Папу, судя по всему, разбудили наши звонкие голоса.

Лицо мужчины показалось мне отдаленно знакомым. Он был примерно моим ровесником – с уже обозначившимися морщинами на лице и редеющей растительностью на затылке. А может быть, я просто встречала в своей жизни похожих мужчин – с повадками тигров и ягуаров. И я точно знала, что от них не стоит ожидать ничего доброго и ласкового.

К счастью, стал накрапывать дождик, и мы вернулись в дом.

– Дети, мойте ручки и садитесь за стол! – воркует Илона Витальевна. – Вы пока игрушки уберите, и вообще приберитесь, – распоряжается она в мой адрес. – Я вас позову, когда они покушают. Да, там Кирочка в туалет сходила жиденько. Горшочек помойте и унитаз тоже. Моющие средства я стенном шкафчике.

Я поглядела на нее в некотором замешательстве. Она же сама первая спросила меня про метод Монтессори!

– Ну, я конечно, уберу, – начала я примирительно. – Но ведь по методу Монтессори надо учить детей наводить порядок. Или я что-то не поняла?

Теперь настала ее очередь прийти в замешательство. Она секунд пять смотрит на меня, подбирая нужные слова.

– Не, ну ты погляди, – наконец обращается миссис Бэнкс к женщине в очках, которая подает арбуз папе и Кирочке. – Тут вообще-то кто хозяин?

Последняя фраза, очевидно, была адресована мужу.

Он положил недоеденный кусок за тарелку и коротко распорядился:

– Идите.

– 10 -

Рассовывая игрушки по ящикам, я повторяла про себя наставления П.Л.Трэверс, которая воспитывала съемочную группу в Голливуде:

«Мэри Поппинс не приемлет сюсюканья и сантиментов. Она честна с детьми и не подслащивает те тяготы, с которыми они рано или поздно неизбежно столкнутся, готовит их к жизни и правдиво, и честно. Уборка обязательная – комната сама собой не приберется.»

– Каролиночку уложите! – доносится из столовой. – Почитайте ей что-нибудь. У вас хорошо получается.

Я вспархиваю на второй этаж в комнату принцессы. Она должна провести час в кровати, хотя ей не хочется спать, а хочется раскидывать игрушки. Приходится идти на хитрость, подталкивая ее к огромной двуспальной кровати.

– Давай я сказку расскажу. Хочешь?

Девчушка внимательно смотрит на меня, но ничего не говорит. У нее внутри свой мир, непонятный случайным людям. Я показываю ей, как надо закрыть глаза и сладко зеваю. Она улыбается и тоже закрывает глаза.

– Слушай. Жила-была девочка. Ей было почти шесть лет, как тебе. И этой девочке очень хотелось, чтобы у нее была своя комната, где можно было бы играть целый день. А еще ей хотелось маленького братика или сестричку, а лучше – сразу обоих.

Девчушка вздрагивает, открывает глаза, тревожно озирается и хватает меня за руку. Вряд ли она меня понимает. Наверное, ей что-то померещилось.

– Нога? – спрашивает она, указывая на свою ногу.

– Нет, не нога. У этой девочки все время болело горлышко. Стоило чуть-чуть подуть ветерку, как горлышко краснело и распухало. Девочка знала, что там поселяются микробы, которые не дают ей спокойно жить и расти. И вот как-то раз на море ее она заболела так что чуть не умерла.

– Нога! – снова тревожится моя инфанта, но я знаю, что с ногой у нее все в порядке.

– Закрывай скорее глазки, – шепчу я, поглаживая ее лодыжку. – Пройдет твоя нога. Лежи, не вертись. А то не буду рассказывать.

Каролина как будто снова улыбается. Может, она все понимает, только по-своему?

Я продолжаю.

– А еще у этой девочки была волшебная книга, в которой были картинки, нарисованные тонким перышком. Каждый раз, когда она болела, мама давала ей книжку в кровать, и она перелистывала ее, сочиняя свои собственные истории про разных героев. Она тогда еще не умела читать, а вот сочинять она всегда любила.

Моя Джейн сладко позевывает. Может, она уже спит, но я все равно продолжаю рассказывать.

– Ну так вот, что было дальше. Когда девочка с мамой вернулись с моря, доктор сказал, что ей обязательно надо сделать операцию – вырезать гланды, на которые садились плохие микробы. И вот мама повела девочку в больницу и оставила ее там. Девочка понимала, что если она будет и дальше болеть, то ее мама будет плакать. Поэтому она сама не плакала в этой больнице. А там было так страшно! В железных круглых коробочках лежали кривые ножницы и железные палочки. Повсюду пахло так противно, что горло саднило еще больше, а сердце сжималось в комок.

В палате, куда положили девочку, было много детей, но никто не играл и не смеялся. Многие дети плакали. У них совсем не было ни книжек, ни игрушек. По утрам в палату приходили доктора в белых халатах, ставили всем детям градусники и что-то говорили друг дружке. «Готовься, – сказали ей однажды. – Завтра тебя прооперируем.»

И вот на следующее утро девочку привезли на каталке в специальную комнату, где стояло огромное черное кресло. Ее усадили в это кресло и привязали за руки и за ноги, чтобы она не дергалась. Потом медсестра сделала ей укол, чтобы она не кричала. «Потерпи немного, – сказали ей. – Скоро все кончится.»

Девочке хотелось кричать, но ее горло как будто оледенело, и она не могла пошевелить языком. И вот, – тут я окончательно перехожу на шепот, чтобы малютка не проснулась, – тетя в белом халате открыла ей рот железной палочкой, потом вставила в рот какую-то железную штуку, чтобы рот не закрывался, потом достала из железной коробочки кривые ножницы и …

Каролина вскрикивает:

– Но!

Неужели это было, и в самом деле, так страшно?

– Да ты спи, спи, – поправляю я одеяльце. – Все закончилось хорошо. Через неделю девочку выписали домой. За ней пришла мама и сказала: «Ты молодец!» Девочка обняла маму и заплакала. Она ведь думала, что мама навсегда оставила ее в этой больнице, потому что не любит ее. Мама тоже обняла дочку. Она больше не плакала. Наоборот, она была очень счастлива. «Знаешь, – сказала она дочке. – У меня для тебя целых два сюрприза. Через месяц мы переезжаем на новую квартиру, и еще через два у тебя будет братик. Как раз к твоему дню рожденья. » И девочка засмеялась, хотя горло еще побаливало. А вскоре она навсегда позабыла свои мученья. И горло больше у нее не болело.

Каролина заснула. Ее светлые волосы разметались по цветастой наволочке.

Мне тоже хочется спать, как после операции. А еще мне надо брату поскорей перезвонить, а то он обидится. Я смотрю на окно, задрапированное тяжелой серой шторой. В больнице занавески были белые и тонкие. Яркое мартовское солнце пробивалось сквозь них и мешало мне спать даже под наркозом.

– 11 -

Тут, пожалуй, надо сделать теоретическое отступление и проанализировать сам метод Монтессори. Как говорила наша директриса, «разобрать в нем и минусы, и плюсы».

На годы жизни Марии Теклы Артемиссии Монтессори – таково было ее полное имя – пришлось много исторических событий, которые очень важны для понимания сути и особенностей ее педагогики.

Она была совсем малюткой, когда на ее родине завершился процесс объединения разрозненных княжеств богатого Севера и бедного Юга. Сотни тысяч итальянцев отправлялись за океан в поисках лучшей доли. Потом была Первая мировая война, в которой Италия оказалась в лагере победителей, и ее премьер-министр в составе «Большой четверки» определял судьбы мира. Через три года к власти в стране пришел Бенито Муссолини, а еще через десять фашистская Италия вступила в союз с гитлеровской Германией. Вторую мировую войну Мария провела в Индии по приглашению Махатмы Ганди, а последние годы жизни – в Нидерландах.

Мария Монтессори была, безусловно, одним из пионеров психологии. Собственно, сам метод появился после того, как одна умная молоденькая докторша понаблюдала за игрой умственно отсталых детей в пустой комнате.

Когда ее спрашивали, как родились основные идеи ее педагогики, сеньора Монтессори отвечала: «Я смотрела на детей, и они научили меня, как надо их учить». В 1910 г. она выпустила сборник лекций. «Истинное обучение – помочь, а не осуждать, истинное обучение дает ребенку энергию, а не обесточивает его», – доказывала она в своих выступлениях.

Свои наблюдения и открытия педагог-новатор применяла и в школе для здоровых детей – маленьких «дикарей» с беднейших рабочих окраин, в чем ей щедро помогали меценаты. В домах ребенка – прообразе современных детских садов – дети занимались тем, чем им хотелось заниматься больше всего. Для этого у них были самые разнообразные пособия – от кастрюль, веревок и прищепок до книг и домашних животных.

Главная особенность метода Монтессори – это развивающая среда, наполненная строго отобранными предметами, которые знакомят подрастающего человека с окружающим миром. Другая отличительная черта – роль педагога, который не является для детей абсолютным авторитетом, а общается с ребенком на равных. В современных Монтессори-школах занятия часто проводятся не за партами, а на полу, когда дети и учитель садятся рядом в кружок.

В 1913 году Мария отправилась в турне в США, где изобретатель телефона Александр Белл и его жена Мейбл основали в Образовательную Монтессори-ассоциацию. Ее попечителем стала дочь президента Маргарет Вильсон, которая также, как и Мария, увлекалась йогой и индуистскими духовными практиками. В Белом доме был открыт Монтессори-класс.

Благодаря своей кипучей энергии, Мария Монтессори находила единомышленников по всему миру. На Панамско-тихоокеанской международной выставке в Сан-Франциско она сделала чрезвычайно удачный рекламный ход – построила стеклянную классную комнату и посадила в нее учеников, не знакомых с ее методикой. «Подопытные» в течение четырех месяцев демонстрировали возможности новой педагогики, и в итоге проект получил обе золотые медали в сфере образования.

Придя к власти в 1922 году, Муссолини назначил министром образования идеолога фашизма философа Джованни Джентиле, которому поручили провести масштабную реформу. Марию Монтессори назначили государственным инспектором школ Италии, а ее школы были открыты по всей стране. В эти же годы создается Общество Монтессори, издаются журналы «Идея Монтессори» , «Деятельность Монтессори», целью которых является информирование общественности Италии и мира об успехах и продвижении новой педагогики.

После отставки интеллектуала Джентиле новый министр образования перестал финансировать зарубежные турне энергичного педагога, которую упрекали в том, что она делает бизнес на образовании. Сам же премьер Муссолини считал, что школа должна воспитывать идеальных граждан, солдат для своего государства, а из Монтессори-школ выходили чересчур независимые дети.

Именно по этой причине в Советском Союзе идеи смелой итальянки были в 1926 году запрещены усилиями Крупской, которая тогда возглавляла Наркомпрос. Монтессори-педагогика оставалась в нашей стране под негласным запретом вплоть до конца восьмидесятых.

Конечно, у знаменитой примы было много критиков не только по соображениям идеологии. Сеньора Монтессори не приветствовала детскую фантазию, сказки и творчество. В классической Монтессори-системе дети не играют в ролевые игры, а только занимаются в специально организованной среде. Каждый ребенок делает то, что ему интересно, но только с теми предметами, которые находятся непосредственно перед ним. Дети учатся договариваться и помогать друг другу, а вот играть вместе, дружить и творить – этому их взрослые не учат.

Мария была последовательницей индуизма и считала, что все, что происходит в мире, определено космическим планом. Ребенок рождается с определенным набором личностных качеств, и главная задача взрослых – не разрушить своим вмешательством эту предписанную ребенку свыше миссию. Современные адепты ее метода убеждают родителей: «Не вздумайте воспитывать своего ребенка и разъяснять, что такое хорошо и что такое плохо. Это угнетает свободную личность ребенка. Ребенок знает сам, что делать, не мешайте ему – вся его дальнейшая дорога уже предопределена Космосом. Ваша обязанность – лишь создать ребенку оптимальную среду для обучения.»

В конце прошлого века бренд «Монтессори-школа» стал всемирным. В России за последние тридцать лет открылись десятки частных учебных заведений. Теперь по этой системе образование можно получать хоть до одиннадцатого класса включительно.

Всемирная ассоциация Монтессори-школ гордится своими выпускниками, среди которых есть американские миллиардеры и английские принцы.

«Предназначение Международной ассоциации Монтессори (AMI) состоит в том, чтобы поддерживать естественное развитие людей от рождения до зрелости, позволяя им стать преобразующими агентами в обществе, ведущими к более гармоничному и мирному миру,» – написано на сайте этой авторитетной организации. Сейчас это глобальная сеть учителей и образовательных учреждений. В своем отчете за 2020 год она подчеркивает свою увеличившуюся мощь в мире, охваченном пандемией.

Я не знаю, надо ли подпевать всем итальянцам. В этой непростой партитуре мне лично слышатся мощные аккорды мировой политики и коммерческого интереса. Жаль, что многие родители готовы платить за раскрученный бренд, зачастую не представляя себе, что на самом деле скрывается за сверкающей оберткой.

– 12 -

К шести часам, когда было уже не жарко, дети стали собираться на большую прогулку. Мы с Каролиной и хозяином дома шли пешком, а младшие дети катились на велосипедах. Папа толкал трехколесный велосипедик с Кирочкой за длинную палку, которая была прикреплена к раме. У моей младшей дочери когда-то тоже было транспортное средство сходной конструкции, которое управлялось с помощью черенка от лопаты.

Впрочем, детям нужно, чтобы папа был рядом, а уж какой конструкции велосипед – это не важно.

Я вновь отметила, что дети были одеты по-разному: младшие – в чистеньких куртках и брючках, а моя принцесса – как девочка из сиротского приюта. Слабая резинка не удерживала тренировочные штаны на ее астеничной фигуре, и мне то и дело приходилось их подтягивать. Золотая цепь, полуприкрытая несвежей футболкой, болталась на худенькой шейке особенно нелепо. Впрочем, папу, который так и не назвал мне своего имени, эти контрасты ничуть не смущали. Он выглядел вполне довольным – и собой, и детьми. У этого высокого желчного мужчины с зачесанными волосами была походка осторожного хищника.

– Она делает большие успехи, – кивнул он в сторону старшей дочери. – Молодчина! Вы себе представить не можете, какой она родилась. Говорили, что из коляски не вылезет. А теперь хоть на велосипед сажай.

– Да, Каролина очень смышленая девочка, – поддержала я разговор. – Но ей нужен особый уход. Нужно заниматься со специалистами, чтобы успехов было еще больше.

– Да мы и занимаемся, – небрежно отозвался он. – Знали бы вы, столько это стоит!

Я оглядела его мельком, пытаясь понять, чем он сам занимается по жизни. Нефтетрейдингом? Партстроительством? Строительством коттеджных поселков? Рекламой и пиаром? Чем таким особенным должен заниматься мой ровесник, чтобы отгрохать себе трехэтажный noble mansion? В каких праведных трудах помогают ему высокие покровители? «А может, он возглавляет филиал Монтессори-ассоциации?» – промелькнула у меняв голове совсем уж сумасшедшая догадка.

Словно прочитав мои мысли, он нахмурился:

– Вы за Каролиной следите лучше.

– А Миша и Кирочка? Я ведь за тремя должна, – искренне удивилась я.

– Ну уж справимся сами как-нибудь!

В его усмешке не было ни доброты, ни отеческой любви. Мне стало не по себе, и мы с моей инфантой свернули в школьный дворик, где были видны качели.

– К пруду не ходите! – услышала я вдогонку.

Как-то лет восемь тому назад мне довелось наняться репетитором к одной чеченской девушке. Звали ее, скажем, Фируза. Родители планировали отправить ее в МГУ на экономический, и ей надо было сдать ЕГЭ по обществознанию хотя бы на тройку. Тогда я впервые поняла, что значит «элитное жилье». Это почти как в Эримитаже или в Екатерининском дворце в Царском селе, только площадью поменьше.

В маленьком закутке у моей ученицы был собственный рабочий кабинет с шикарным кожаным креслом. Там мы разгадывали тесты и учились приводить примеры из жизни. Фируза была смышленая девочка, и все ловила на лету. Как-то раз, проходя проблему социального неравенства, я спросила ее:

– Вот, например, твой папа. Какой у него социальный статус? Какое у него основное занятие?

Она широко распахнула свои роскошные ресницы и с удивлением посмотрела на меня:

– А вам-то какое дело?

Я поняла, что совершила ужасную глупость, которая, в худшем случае, может стоить мне жизни, а в лучшем – расторжения контракта.

Пытаясь замять неловкость, я сформулировала задание иначе:

– Ну, хорошо, давай про какого-нибудь гражданина М. расскажи. Про своего знакомого или про известного человека хотя бы.

– Президент Чечни возглавляет все успехи нашей республики. Это хороший пример, как вы думаете?

Я, на всякий случай, поинтересовалась, где она собирается сдавать экзамен – в Москве или на родине. В Москве эксперты выше оценивают примеры про абстрактных граждан М. или Н., а не про конкретных политических деятелей. Смышленая Фируза сдала обществознание на твердую «тройку» и написала мне рекомендацию на сайт «Мария Петровна – нормальный препод».

С обществознания началось и мое учительство в подмосковной школе. Этот предмет шел в комплекте с историей, поэтому пришлось выучить ее за пару месяцев.

Однажды в пятом классе, когда мы проходили Древний Египет, я показала ребятам ролик на песню Луи Армстронга Let My People Go. Мультик был как раз по теме урока – исход евреев из Египта. Я не могла отказать себе в удовольствии и стала подпевать королю джаза.

Мой креатив не остался незамеченным со стороны завуча.

– Так вы у нас и английский знаете? Вот умничка! Будете заменять Наталью Петровну, пока она в отпуске. А то где мы сейчас нового учителя возьмем? А вашу историю с обществознанием раскидаем как-нибудь.

Так мне за один день снова пришлось переквалифицироваться и до конца года вести английский с пятого по одиннадцатый.

– 13 -

Солнце уже задело краешком верхушки деревьев от пруда. Пора было возвращаться домой, но моей Джейн вздумалось погулять у воды.

– Ты хочешь уточек покормить, да? – спросила я с надеждой, что она скажет «нет», но девочка упрямо тянула меня за низенькую оградку.

Утки плавали у противоположного берега, который был у самого леса. Тоненькая тропинка терялась в густой траве. Ни детей, ни взрослых на площадке уже не было. Мы с моей принцессой остались вдвоем посреди довольно пустынной местности.

– Но! – требовала она, показывая пальцем на водоплавающих птиц.

– Ну хорошо, – сдалась я. – Подойдем к ним поближе. Только крепко держи меня за руку!

Девочка улыбнулась, как будто в знак согласия, но тут же резко выдернула руку из моей ладони и побежала прочь.

Худенькая фигурка отдалялась от меня все быстрее, а я лишь ругала себя последними словами, пытаясь ее догнать. Ведь ее отец строго-настрого запретил нам ходить на пруд! Зачем я поддалась на ее капризы? Теперь вся ответственность только на мне!

– Каролина, пора домой! – строго велела я, догнав ее и схватив за руку. – Мама будет волноваться.

Кое-как нам удалось выйти на дорогу поближе к домам, но тут моя принцесса снова закапризничала. Я присела на корточки, чтобы ласково поговорить с ней, но она снова вывернулась от меня и побежала – на сей раз в сторону футбольного поля.

Там уже давно шла оживленная игра. Смуглые молодые люди, которые, очевидно, работали в поселке строителями и землекопами, бегали от ворот к воротам и что-то громко кричали на своем языке. Чисто теоретически, их мяч вполне мог бы полететь и в нашу сторону. В игре всякое бывает – тут не угадаешь, что произойдет в следующий момент.

Я на секунду представила, что какой-нибудь футболист бежит к нам за улетевшим мячом. Что он, наверняка заметит, оказавшись поближе? О чем крикнет своим товарищам и какие детали их заинтересуют? И о чем, в конце концов, будет наш small talk?

Маленькая больная девочка в увесистом золотом ошейнике – никто не защитит ее, кроме меня. А эта цепь с крестом, между прочим, стоит больше моей годовой зарплаты, даже с учетом классного руководства. В который раз за день меня охватила паника.

Я сгребла малышку в охапку, натянула на нее свою куртку и застегнула молнию.

– Пошли! Скорее! Мама ждет!

Теперь уже я тянула ее за руку, не обращая внимания на капризы и протесты.

Спортсмены, между тем, продолжали свою разминку. Им до нас не было никакого дела, да и расстояние между нами было не меньше ста метров. Наверное, меня просто настигли какие-то страхи из прошлого, от которого я никак не могу отделаться.

Телефон в кармане куртки снова разрывался от заунывной трели. Я успокоила клиентку, что с ребенком все в порядке, а минут через десять мы уже и сами звонили в знакомый звонок. Наша большая прогулка, к счастью, закончилась благополучно.

Нагнувшись, чтобы помочь Каролине снять кроссовки, я почувствовала, что у меня темнеет в глазах. Я медленно распрямилась и, чтобы не упасть, вцепилась в дверной косяк. Перед глазами вертелись танцующие пятиклассники, крякающие утки, исчезающая улыбка моей инфанты и какие-то звери, которым и названия-то нет.

Мне хотелось заорать во весь голос: «Ау! Я вам что? Мэри Поппинс, до свиданья? Да если с вашим ребенком что-то случится – кому за него отвечать? Еще раз отправите меня с ней гулять без охраны – пеняйте на себя!»

Но я, конечно, ничего такого даже не пропищала. В горле у меня совсем пересохло и оледенело. Я стояла в дверной раме, согнувшись, как гувернантка на картине Перова, и чувствовала, что наконец-то вошла в образ.

Ко мне подошел Миша и деловито спросил, где мы были так долго.

– В волшебной стране, – выдохнула я не слишком почтительно.

Мальчик посмотрел на меня с брезгливым удивлением. Очевидно, у меня изо рта пахло чем-то неприятным.

Я вспомнила, что по системе Монтессори детям не рассказывают сказки, и ответила по-деловому:

– Мы гуляли по поселку и чуть не заблудились.

Этот ответ устроил четырехлетнего джентльмена, и он задал следующий вопрос:

– А как же вы вернулись?

Я, наконец, отдышалась. Сегодня я почти не занималась с этим самостоятельным ребенком, а ведь должна была уделять ему одну треть своего рабочего времени. Требовалось срочно наверстывать пробелы, как говорят учителя.

– Смотри, что у меня есть, – протянула я ему свой волшебный приборчик. – Знаешь, что это?

Смышленый мальчуган недоверчиво помотал головой, но осторожно взял маленькую круглую коробочку на шелковом шнуре.

Этот прибор я когда-то купила для пятиклассников, которых тренировала перед соревнованием юных краеведов.

Догадливый Миша открыл крышечку и снова спросил:

– Компас?

Конечно, в своих путешествиях он никогда не пользовался этим изобретением древних китайских мудрецов. Да и зачем современному ребенку компас, если он не участвует в соревнованиях по краеведению?