Сердце на двоих. Теория поцелуя

– Вот. Так лучше? А то ты вся вымокла.

Мне оставалось только хлопать глазами и хватать ртом воздух. Ни один представитель мужского пола еще не прижимался ко мне так близко. По крайней мере, по моему собственному желанию.

– С…спасибо… – пробормотала я, боясь поднять на него глаза.

Уставилась на фотоаппарат, болтающийся у него на шее.

– Пожалуйста. – Кирилл стоял по-прежнему очень близко и тяжело дышал. Едва не касался кончиком носа моего лба. Мне показалось, что он не вдыхает запах, а вдыхает меня саму.

Дождь уже немного стих. Я продела сначала одну руку в рукав куртки, затем сунула коробку подмышку и продела вторую. Надо признаться, сразу стало тепло и уютно. А еще это аромат… Такие вещи очень опасны, они лишают тебя воли и рассудка. И через мгновение мне уже хотелось укутаться в это запах с головой, чтобы чувствовать его всегда и никогда не забывать.

– Хочешь, посидим где-нибудь? – Вдруг спросил он.

– Только не во «Встрече», ладно? – Мне ужасно не хотелось возвращаться туда сейчас. Вечером в кафе продавали алкоголь, и Виталик говорил, чтобы ночные смены я даже не думала брать – опасно, будут приставать.

– Хорошо. – Согласился Кирилл.

– Тогда на твой выбор, я не местная, города не знаю.

И тут же осеклась. Вот ведь, глупая, сама все выдала.

– И еще я не знаю, как тебя зовут. – Сразу зацепился за мою откровенность парень.

– Маша. – Выдохнула я, делая серьезное лицо.

– Попытка номер один не засчитана. – Улыбнулся он, осуждающе качая головой.

– Хм. Тогда Аня.

Теперь он уже хохотал в голос.

– И опять нет.

– Юлиана. – Попытка номер три.

– Хм. – Кирилл пожал плечами, будто раздумывая, подходит мне это имя или нет.

– Ты должен ответить, что это самое красивое имя, которое ты когда-либо слышал. – Подсказала я ему.

– Разве? – Он снова улыбнулся так, что у меня закружилась голова. – По-моему, это ужасно банально.

– Мое имя?

– Нет. Сказать так.

– Возможно. – Смущаясь, я сунула руки в карманы его куртки.

Даже не подумала, что это некрасиво – совать свои конечности в карманы чужой одежды. Просто мозги под действием его обаяния незаметно, но верно превратились в желе.

– Так. – Задумался парень, оглядываясь вокруг себя. – Куда бы тебя пригласить? Дождь, кажется, начинает стихать.

В это время мои пальцы уже нащупали в кармане что-то удивительно знакомое и самым наглым образом вытащили его на свет. Маленький желтый квадратик в клеточку. Так и знала! Нутром чувствовала, что не зря он казался мне таким знакомым. И в памяти тут же начали всплывать смутные отрывки и картинки. «Всё ясно». Я громко выдохнула, глядя на уже знакомые строчки внутри записки.

– Как? – Спросила его, поднимая взгляд. – Я ведь дежурила там, за углом. Следила, точно чокнутая шпионка битых два часа, но так и не поняла, куда она делась. Как ты ее забрал?

Парень снова смотрел на меня так, словно пробирался в самую душу. Смотрел долго, улыбаясь лишь уголками губ. Затем опустил плечи, и улыбка захватила уже все его лицо.

– Просто договорился с твоим напарником. Худой такой парнишка. Виталик, кажется. Он забрал ее для меня, а потом передал. – Кирилл закатил глаза, словно дурачась, и мне сразу захотелось коснуться его руки, чтобы убедиться – он настоящий, и не снится мне. – Так что и имя твое я уже знал.

– Понятно. – Я опустила глаза, чувствуя, как покрываюсь алой краской.

Щеки загорелись, дышать стало тяжело. Этот красавчик писал мне записки. Вау, вау, вау! О, Боже мой! Аа-а-а-а-аааааааааа!

– Ты сердишься? – Он попытался заглянуть мне в лицо.

– Вовсе нет. – Прошептала я, разглядывая лужу под ногами.

– Я тебя чем-то обидел?

– Не-а. – Отрицательно покачала головой.

– Глупая была затея с записками. Знаю. Просто не знал, как к тебе лучше подойти. Чтобы не отшила сразу.

– Значит… Днем… Это столкновение, оно…

– Нет, это… чистая случайность.

Значит, сама судьба подталкивала нас друг к другу.

Подняла глаза и уставилась на него. Этот парень пугал меня своей прямолинейностью и открытостью. А еще пугало то, что, глядя на него, воображение рисовало такие картины… Очень хотелось узнать, как же он целуется. И что это, вообще, такое – поцелуи.

– А зачем ты взял с собой камеру? – Спросила я, чтобы разрядить обстановку.

С такого близкого расстояния его глаза можно было рассмотреть, как следует. Они были орехового цвета с вкраплениями шоколадного оттенка. Невероятные. Живые. Яркие.

– Хотел поснимать дождь.

Ага. Ясно.

– Ничего необычного. Поснимать дождь. – Сказала будто бы сама себе. – Выставила ладонь из-под зонта, и на нее тут же упало несколько колких капель. – Ну… давай поснимаем. Веди.

20

Илья

Я растерялся.

Притворяться дальше Кириллом или объясниться? Как поступить, чтобы не стало хуже? И как она отреагирует, если узнает, что нас двое, и мы решили таким вот способом подменить друг друга? А еще это внезапное предложение «давай поснимаем»… Разве можно было отказаться? Это гораздо больше, чем все то, о чем я мечтал, глядя на нее все эти дни через витрину кафе. Может, лучше было бы подчиниться воле судьбы, а там сориентироваться и как-нибудь все разрулить?

– Мм? – Девушка все еще ждала ответа. Смотрела то на меня, глазами приглашая пройтись, то на мостовую, где дождь все еще обнимал своими мокрыми лапами поверхность асфальта.

– Ты уверена? – Ляпнул я сгоряча. – Холодно, сыро. Может…

– Брось. Будет весело!

Не смог сдержать улыбки. Мокрая, уже насквозь, продрогшая, она соглашалась на подобное безумие! Да. На такое свидание я даже не рассчитывал. Свидание? Боги, да у нас же с ней настоящее свидание…

– Хорошо.

Девушка вскинула брови.

– Так куда пойдем?

– Вообще, я хотел бы сделать кадр на оживленной улице. – Мои мысли путались. – Лужа-зеркало, отражающиеся в ней высотки, витрины, машины.

– И фонари, да? – Подсказала Юлиана. – В качестве освещения.

– Да…

Я и сам не заметил, что мы, прижавшись друг к другу плечами, уже вышагивали в сторону проезжей части. Дождь снова усиливался, бодро и громко выстукивая свой ритм по крышам домов и торговых павильонов, шумел, ударяясь крупными каплями о поверхность зонта, и обильно смачивал наши колени и локти, так и не нашедшие укрытия. Хотя тучи и расходились понемногу в стороны, небо не спешило светлеть, а солнце потускнело и торопилось сдать свои права вечерней мгле.

– Интересная у тебя камера. – Вытянув шею, девушка пыталась рассмотреть фотоаппарат.

– Мамина. – Ответил я.

– Так и думала.

– Что именно?

– Что камера старая и поэтому дорога тебе. Ведь судя по купленным тобой наушникам, ты можешь позволить себе, что захочешь. – Она очертила пальцем мой силуэт. – И одеваешься хорошо. Даже странно, что не кичишься своим положением. Или я ошибаюсь?

Я снова растерялся. Забавная она. На мокрого воробушка похожа. Утонула в моей куртке, одна голова торчит.

– Мне пока нечем кичиться. А камера, и правда, дорога. Стараюсь беречь.

Мы подошли к пешеходному переходу, дождались зеленого сигнала светофора и двинулись через улицу. Налетевший ветер теперь забрасывал капли нам прямо под зонт, будто специально направляя их на нас под хитрым углом.

– Любишь черно-белые снимки? – Спросила девушка.

– Очень.

Перейдя дорогу, я остановился. Ей пришлось сделать то же самое. Я взял в руки фотоаппарат и направил на нее.

– Нет! – Вдруг резко вскрикнула Юлиана. Выскочила из-под зонта и спрятала лицо.

– Почему? – Оторопел я.

Она осторожно повернулась, но, увидев, что камера еще в моих руках, вновь отвернула голову:

– Не люблю фотографироваться.

– Не бойся. – Попытался успокоить ее. – Ты… Можешь даже не улыбаться. Объектив любит такие лица, как у тебя.

– Какие? – Спросила девушка, развернув немного корпус и поглядывая на меня одним глазом.

– Хорошо очерченные скулы… – Я приблизил фотоаппарат к своему лицу и неловко зажал ручку зонта между щекой и плечом. – Линия подбородка. Глаза. Далеко посаженные, большие, яркие. – Нажал на затвор. – Они оживают, проецируются и расцветают при обращенном к ним внимании. Вот как сейчас.

Теперь она повернулась ко мне. Отошла еще на пару шагов назад. Не улыбалась, не пыталась принять выигрышную позу, не вытягивала трубочкой кораллово-розовые нежные губы. Просто смотрела в объектив, как смотрят обычно в глаза другого человека.

– Я часто беру с собой камеру. – Продолжил я, не забывая делать снимки с разных ракурсов. – Она оживляет окружающую действительность. Сижу дома – ничего не происходит, но если она при мне – обязательно случается что-то интересное.

– Дождь? – Спросила Юлиана тихо.

– Нет. Ты, например. – Едва не выронил зонт, удержал в последний момент. – Со мной случилась ты.

Ее губы тронула едва заметная улыбка. Мне посчастливилось запечатлеть и ее.

– Поймать подобный момент на фото – большое счастье. Его нельзя будет воспроизвести, но он останется со мной навсегда.

Ручейки воды сползли с ее волос и потекли уже по лицу. Девушка поспешила вернуться обратно под зонт. Взяла его в свою руку, и у меня тут же прекратила ныть от напряжения шея.

– Спасибо. – Поблагодарил я.

– Покажешь потом, что получилось?

– Обязательно. – Кивнул, стирая с фотоаппарата случайные капли. – Если хочешь, можем проявить вместе и даже напечатать.

Она нахмурила нос и бросила на меня взгляд с явным упреком.

– Помнится, я предупреждала, что у нас не свидание. – И не сумев долго сдержаться, улыбнулась.

Мы двинулись дальше по улице.

А вот этого я знать не мог. Запоздало, но улыбнулся тоже. Значит, не на всех так охмуряюще сногсшибательно действовали чары моего брата.

– Ладно. – Ей приходилось держать руку достаточно высоко, но мне все равно каждый шаг попадало зонтом по голове. – Подержи. – Девушка передала мне его, пошарила в карманах и достала самый обыкновенный полиэтиленовый пакет. – Нужно надеть на камеру, иначе испортишь технику.

Сопротивляться я не стал. Остановился. За пару секунд она ловко устроила камеру внутри пакета, и снаружи остался лишь объектив. Я не удержался, приподнял фотоаппарат и щелкнул ее еще раз.

Девушка часто заморгала.

– Только не показывай никому, хорошо? – Спросила она как-то осторожно.

Признаться, я немного удивился.

– Да без проблем. Боишься, что плохо вышла?

Юлиана спрятала взгляд. Покачала головой и потянула меня дальше по дороге.

– Нет. – Она убрала мокрые пряди волос за уши. – Так ты считаешь, что черно-белые фото красивее?

Мне показалось, или она так искусно переводила тему?

– Да. – Согласился я. – И еще… Цветное фото показывает одежду, а черно-белое… обнажает душу. Как-то так.

– Что-то в этом есть. – Произнесла девушка задумчиво.

А мне вдруг очень сильно захотелось, чтобы она сейчас держала меня под руку. Представить, каково это. Идти, держась друг за друга, крепко-крепко. Без цели и повода. Просто идти, куда глаза глядят, и болтать. Или молчать. Да, так даже лучше – молчать обо всем на свете. Просто идеально.

– Так как ты представляешь свой самый лучший снимок? – Прервала она мои раздумья. – Снимок мечты?

«На нем должна быть ты», – подумал я, но решил не озвучивать.

– А ты?

– Я? – Смутилась Юлиана и глубже спрятала лицо в ворот моей кожаной куртки, оставляя на ней лишь пар своего дыхания.

– Да. Ты.

– Не знаю. – Она напряженно сжала губы. – Большие капли причудливой формы на стекле, а в них окна домов. Сплющенные, раздутые, погнутые. Такие, какими их показывает нам дождь, преломляя под светом витрин и проезжающих мимо автомобилей. А ты?

– А для меня это улица, залитая водой. На снимке со вспышкой доминирует темно-серый. Перед глазами зрителей дорожка из воды. На ней… Велосипед, рассекающий водную гладь, словно острый нож. Капли, стеной взмывающие вверх в воздух. И крупным планом колесо, от которого отскакивают брызги. Когда-нибудь я обязательно сделаю такое фото.

– Супер! – Даже охнула она. – И как тебе такое в голову пришло?

– Элементарно. Это случилось однажды в дождь. На трассе. – Я увлек ее за собой в проулок. Там, в конце, имелся небольшой тупичок. Все-таки не хотелось подвергать девушку опасности, делая снимки прямо на оживленной дороге. – Я вылетел с мотоцикла, сделал кувырок в воздухе и упал на землю.

– Как так?!

– На соревнованиях. – Остановился, примерился взглядом к самой большой луже. Пожалуй, подойдет. – Упал. Открываю глаза. Глина, комья грязи, летящие из-под колес проезжающих мимо байков, ливень, хлещущий прямо в лицо, потому что маску я уже успел сорвать.

– Ужас. – Девушка приняла из моих рук зонт. – Не поняла, что это за соревнования такие?

– Суперкросс. – Я присел на корточки и попробовал щелкнуть лужу под разными углами.

– Это же опасно! – Она поспевала за каждым моим движением, пытаясь прикрывать мою голову зонтом. – Вот с этой стороны попробуй. Ниже. Ниже. Ага. – Плюнула, убрала зонт в сторону и присела рядом. – Это спорт, где нужно прыгать на мотике и выделывать всякие страшные трюки? Так бы тогда и говорил – клуб самоубийц.

Я оторвался от своего занятия и посмотрел на нее. Улыбнулся.

– Нет. Это ты про мотофристайл говоришь. А суперкросс – это гонка. Открытый стадион, естественное покрытие: земля, дерн, песок, небольшие препятствия. – Показал рукой волнистую гребенку и трамплин. – В заезде два десятка гонщиков, несколько кругов. Все просто. На каждом этапе, а они проводятся в разных городах, ты стараешься приехать первым, тем самым зарабатываешь очки.

– Значит, ты… много разъезжаешь по стране? – Удивленно подняла брови она.

Кивнул. Затем нагнулся, сфокусировал изображение и запечатлел барабанную дробь капель по асфальту, снял журчащий ручеек у бордюра. Задержал внимание на водяной дымке, поднимающейся над поверхностью дороги мягким туманом.

– Бывает. – Признался.

– И все равно это очень опасно.

Ключица все еще ныла временами, а, значит, девушка была права.

Я пожал плечами.

– Но интересно. – Добавила она.

– Угу. – Оторвал от нее взгляд и опустился чуть ли не на колени перед лужей. – Ты обязательно должна прийти посмотреть.

– С удовольствием.

– И еще я могу провести тебе экскурсию по городу на своем байке. – Щелкнул сначала ее кеды, а затем выпрямился и щелкнул уже и ее саму в окружении из луж.

Девушка закашлялась.

– На байке? Прямо на том, на котором ты выступаешь?

– Нет. – Рассмеялся я, то ли с радостью, то ли с огорчением заметив, что дождь почти стих. – Там у меня кроссовый, а по городу гонять нужен шоссейник.

– О… – Протянула девушка. – Сколько незнакомой терминологии… Ну, хорошо. Так… ты не сказал, ты что-нибудь уже выигрывал?

У меня даже ком в горле встал. Ну что ж, правду так правду.

– На днях выиграл Чемпионат страны…

– Ого!

Мы оба выпрямились. Я отпустил камеру, и та свободно повисла у меня на шее. Посмотрел на просветлевшее небо. Дождь падал на лицо мелкими редкими каплями.

– Тогда поздравляю тебя с победой! – Она вложила свою мягкую влажную ладонь в мою.

– Спасибо… – Пожал ее, не умея подобрать нужных слов, ведь глаза напротив буквально гипнотизировали меня. – Твоя рука… Она совсем холодная. – Ужасно не хотелось отпускать ее. Жаль, что в голове никак не рождалась какая-нибудь гениальная мысль-оправдание, которая бы позволила мне безнаказанно переплести сейчас ее пальцы с моими. – Может, погреемся где-нибудь?

Девушка улыбнулась и покосилась в сторону столпившихся возле пешеходного перехода прохожих. Те смотрели на нас, как на умалишенных.

– Пойдем. А то люди под дождем выглядят мокрыми и злыми. Только я не…

Посмотрел на нее непонимающе.

– Что? Я угощаю!

– Ну, хорошо. – Она оглядела свою промокшую насквозь одежду и неутешительно вздохнула. Положила свободную ладонь на влажные волосы. – Только…

– Есть одна идея.

Я сжал крепче ее руку и потащил за собой по улице. Девчонка шла послушно, не задавая лишних вопросов. А зонтик так и болтался, открытый, у нее за спиной.

Через десять минут мы уже сидели в теплом помещении кинотеатра в обнимку с огромным ведром попкорна, большим пакетом горячей картошки фри и двумя стаканами колы в подстаканниках наших кресел. На экране разворачивалось действо какой-то совершенно пошлой комедии про супергероя, веселой, интересной, но с шутками гораздо ниже плинтуса.

Мне было жутко неловко, что я выбрал именно этот фильм. Чувствовал себя виноватым, но моя спутница так звонко хохотала вместе со всеми, что это позволило мне, наконец, расслабиться.

Она смотрела на экран, увлеченная происходящим, а я чувствовал, как внутри меня разгорается костер из тысяч маленьких искр. Наблюдал за ней краем глаза и тревожно замирал, если нечаянно касался своим кроссовком ее кед. Затаивал дыхание, если задевал локтем руку или случайно касался своими пальцами ее пальцев.

Казалось, мой смех звучит неестественно, напряженно, но с каждой минутой, проведенной рядом с ней, мне становилось все легче и проще. Мы словно мы знали друг друга давно и давно доверяли.

Изредка девушка поворачивалась, чтобы повторить мне шутку, сказанную только что кем-то из актеров (не знаю, кем именно – был занят бессовестным разглядыванием ее губ), и тогда мы вместе снова смеялись до слез. Снова касались друг друга нечаянно и снова получали порцию болезненной и приятной встряски – маленькие удары тока, которые хотелось повторять еще и еще.

Я чувствовал себя талым эскимо под ее взглядом и закрывал глаза, как чокнутый фетишист. Улучал мгновение и вдыхал неторопливо запах ее волос, пахнущих соленым ветром, морским песком и дикими цветами.

Не знаю, что именно за аромат это был. Шампунь какой-то, может, мыло. Что-то очень нежное, чистое – может, она сама? Так обычно пахнут простыни, высохшие зимой на улице. Морозные, свежие, в которые непременно хочется зарыться лицом.

И я закрывал глаза, наклонялся ближе и незаметно (как мне казалось) втягивал носом этот запах, а потом балдел, как последний наркоман. Или как кот от валерьянки. И радовался, точно мальчишка, что, когда она снимет куртку, этот запах останется со мной.

Ничего не хотел. Ни на что не надеялся. Меня захватило тихое и слепое обожание Это как когда ты уже просто доволен оттого, что она рядом, и тебе просто очень хо-ро-шо.

Мы шли по улицам ночного города, дышали на то самое круглое печенье, крутили его, пытаясь раскрыть, не разломав, и делали ставки, у кого это получится лучше. Мы всерьез рассуждали о разных глупостях вроде характеров людей, которые приходят в ее кафе, или о том, как в мою дурную голову пришло слать ей записки. Городили чушь, точно школьники, и ничуть не смущались. И совершенно не говорили о том, о чем следовало бы.

А конкретно, о том, кто она, откуда и где живет.

– Возможно, тебе рано знать об этом. – Ответила девушка на мой вопрос.

– Почему? – Спросил, принимая из ее рук свою куртку.

Мы стояли посреди вокзальной площади, у тех самых лесенок, у которых встретились несколько часов назад.

– Потому что я не знаю, как ты отреагируешь, когда узнаешь.

Она чего-то боялась? Почему?

– Брось. Ты же меня не знаешь. Это что-то страшное? Ты живешь в однокомнатной квартире с двадцатью узбеками? Твой отец очень строг и держит тебя взаперти? Или, может, ты тайная наследница миллионов? Что меня может так напугать, что ты даже не позволяешь мне проводить тебя до дома?

– Не сейчас, хорошо? Не сегодня. – В ее глазах, в которых только успела взойти радуга, снова отразился печальный дождь. – Когда я буду готова.

– Нет. – Решительно замотал головой. – Нет. Ни один нормальный мужчина не отпустит девушку одну посреди ночи!

– Я уже дома. – Ответила она, прикусывая губу. – Почти. Все будет хорошо, мне тут совсем недалеко. Не переживай.

Я хотел, было, уже возразить, когда она вдруг оказалась совсем близко, и ее губы вдруг мягко тронули мою щеку.

– Спасибо за прекрасный вечер. – Прошептала, поцеловав.

– Пожалуйста. – Произнеся (и чересчур громко сглотнул).

Девушка смущенно улыбнулась, махнула рукой и, задержав на мне взгляд немного дольше положенного, стала медленно удаляться спиной вперед.

– Подожди! – Почти воскликнул я. – А мы еще увидимся?

Теперь она рассмеялась. Спрятала руки в карманы джинсов. Качнула головой, так, что от движения ее волос, у меня замерло сердце. И вдруг резко развернулась и пошла прочь.

Когда мою челюсть уже можно было смело соскребать с асфальта любыми подручными средствами, Юлиана вдруг обронила:

– Ну, ты же знаешь, где меня можно найти?

– Знаю…

И я так и остался стоять посреди площади, наблюдая, как она удаляется. Затем сделал вид, что ухожу, обогнул здание петлей и, стараясь оставаться в тени, последовал за ней. Ускорил шаг, боясь потерять из вида. Добежал до здания старого вокзала и остановился. А ее словно и след простыл. Ни звука шагов, ни тени.

Я растерянно посмотрел по сторонам и беззвучно выругался. И в этот момент что-то громко лязгнуло прямо у меня над головой. Поднял взгляд. Лестница вдоль стены и маленькая железная дверь. И ни одного окна.

Быстро обогнул здание и уставился в широкое окно на самом верху. Чердак? Дверь вела именно туда, без сомнений. Неужели, девушка зашла именно туда? Если да, то зачем? Я ждал, пребывая в полнейшей растерянности. Смотрел, не отрываясь. Жадно глотал влажный ночной воздух и считал минуты. Пять. Десять. Двадцать. Присел на бортик и прождал еще немного. Но свет в окне так и не зажегся. Даже через час.

21

Нана

Сердце гулко билось, отчаянно хотело выбраться наружу и взлететь высоко к небесам, подобно вольной птице. Я не помнила, как добежала до здания Старого вокзала, как обогнула его и буквально взлетела вверх по лестнице. С трудом открыв тяжелую железную дверь, вбежала внутрь и быстро захлопнула ее за собой. Навалившись на нее спиной, обхватила руками собственные плечи.

Я ужасно боялась растерять то тепло, которое они еще помнили. Тепло от куртки, что еще пару минут назад была на моих плечах.

И здесь, в темноте пыльного чердака, освещенного лишь пробирающимися через стекло отблесками ночных городских огней, мне было страшно и радостно переживать то, что произошло.

Безумие! Глоток свежего воздуха. Ошибка… Идеальный вечер с необыкновенно приятным человеком… Что? Что это было, вообще? Что заставило меня, позабыв обо всех неурядицах, смеяться и бегать по лужам в дождь? Что так грело изнутри, несмотря на промокшую одежду, и что приятно холодило внутри потом, в душном кинотеатре?

Он.

Парень, что был рядом.

Кирилл.

И его необыкновенный дар очаровывать с первого взгляда.

Я закрыла глаза и улыбнулась сама себе. Тонкий аромат мужского парфюма все еще ощущался на коже, а разгоряченные губы помнили мягкий бархат его щеки. Удивительные новые ощущения, которых казалось недостаточно, даже несмотря на то, что они переполняли сейчас меня всю.

Простояв так несколько минут, я немного успокоилась. Осторожно достала из коробки новые наушники и, чтобы лучше их рассмотреть, ближе подошла к окну.

Красные, глянцевые, с блестящими металлическими вставками. Осторожно надев их, я покрутила головой. Удобные и не тяжелые. Подушечки прилегали плотно, но не давили. Ужасно захотелось прямо сейчас испытать их в деле.

Я быстро расправила скрутки, которыми были сцеплены провода, достала из рюкзака, висевшего на гвозде, плеер, который успела зарядить еще у дяди Вани, быстро скинула влажную одежду, подтянула матрас ближе к окну и юркнула под тонкое одеяло.

Выбирая нужный трек, я стучала зубами от холода. Да и волосы еще не до конца высохли – это тоже не способствовало тому, чтобы быстро согреться. Странно, что в компании Кирилла я этого не замечала и чувствовала себя вполне комфортно.

Посильнее укутавшись, бросила взгляд на сверкавший огнями город за окном и уткнулась щекой в подушку. Не переставая улыбаться, нажала «play», и мир сразу же заполнился чистым звуком и выразительным пением:

«It’s 3 a.m.

I’m calling in to tell you that without you here

I’m losing sleep, I’m losing sleep»

(пер. «Сейчас три часа ночи, и я звоню сказать тебе, что без тебя не могу заснуть, не могу заснуть»)

И моя кожа покрылась новыми мурашками – уже не от холода, а от порхающих в животе невесомых маленьких бабочек.

500 дней до прибытия на Старый вокзал

– Нана, подожди, не переодевайся! – Раздался встревоженный голос над моей головой.

Я подняла глаза и уставилась на преподавателя.

Худощавая, как всегда подтянутая Римма Максимовна, руководитель балетной школы-студии, хмурилась и была, кажется, не на шутку чем-то встревожена.

– Что-то случилось? – Я отложила рюкзак и поднялась со скамьи в раздевалке.