скачать книгу бесплатно
– Ты жива, девочка, ты жива, – кивает он.
И я успокаиваюсь.
Не знаю, сколько проходит времени прежде, чем меня снова будят их голоса. Я не сразу понимаю, что обращаются ко мне.
– Это Анатолий… – отчество съедает шум в моих ушах. – Мой хороший друг, он полевой хирург…
Вступает незнакомый голос, и я вижу над собой высокого, худого пожилого мужчину в медицинской маске. Он что-то говорит про пули, извлеченные из моего тела.
– Сейчас у вас лихорадка, но мы ждем, когда подействуют лекарства. – Он наклоняется ниже, и я определенно вижу его четче. – Зрение в норме, – сухо констатирует этот Анатолий. – Не пугайтесь, сейчас у вас на лице бинты. Дело в том, что лицевая и носовая кости частично раздроблены, задеты кости черепа.
Мои руки инстинктивно вздымаются вверх, но дядя Саша перехватывает их. Тощий хирург недовольно морщится.
– Как раньше выглядеть, к сожалению, не получится, – говорит он. – Нужны хорошие специалисты, которые сделают вам пластику, но это уже не ко мне. Вам и так очень повезло выжить, так что будьте благодарны хотя бы за это.
– Пластика? – каркаю я.
Мне очень хочется потрогать свои нос и щеки.
– Новое лицо – новый человек, – хмурится доктор. Мне почему-то кажется, что там, под маской, он пытается мне улыбнуться. – На воссоздание облика и восстановление уйдет несколько месяцев, но у вас сильный, молодой организм, думаю, вы справитесь.
– Спасибо, – благодарит за меня дядя Саша.
Он жмет ему руку.
Мое сердце бьется как сумасшедшее, виски давит скрипучей болью, горло саднит, но я упрямо жду, когда медик покинет помещение.
– Все хорошо, Поля, скоро я заберу тебя домой, – шепчет Александр Федорович, когда хлопает дверь.
У меня нет никакого дома, о чем он?
– Куда? – спрашиваю я.
– К себе, Поля, к себе. Никто не должен знать, что ты жива.
– Никто не знает?
– Нет. – Он мотает головой.
Я пытаюсь приподняться, но резкая боль укладывает меня обратно. Все правильно: если бы кто-то знал, что я выжила, то за мной давно бы пришли.
– Где мой ребенок? – задаю самый главный вопрос.
Но дядя Саша меня будто не слышит.
– Я ехал следом, увидел, как машина рухнула с обрыва. Затаился за деревьями, там была такая суматоха, потом взрыв. Я хотел бежать, но вдруг мне показалось, что что-то шевелится внизу, на уступе. Осторожно спустился и обнаружил тебя. Тебе очень повезло, Поля, что ты зацепилась одеждой за камни.
– Где Ярослав?
Александр Федорович вздыхает.
– Он у него. Марк никого к нему не подпускает. Сказал мне: «Не лезь, старик, не в свое дело, если хочешь жить». Потому я и не повез тебя в больницу, Поля. Я и в морге договорился, я им заплатил. Он не должен знать, что ты жива, иначе сама знаешь… – Мужчина виновато отвел взгляд. – Полина умерла, и пусть это так и остается. Вчера он скорбел на ваших похоронах, сегодня уже переехал в ваш дом.
– В наш дом? – Я почти ничего больше не вижу от слез. – А разве наследовать его должны не вы и Ярослав? Разве не вам должны были отдать ребенка?
– Таким, как Загорский, закон не писан. Да что я тебе объясняю? Явись я туда с любым намерением, и некому было бы тебя выхаживать, Полечка.
Я молчу, пытаясь переварить услышанное. Меня больше нет, я мертва. Истерзана. Но беспокоят меня больше не те шрамы, что на лице, а те, что на сердце. Единственное, что не дает мне умереть окончательно, это мысли о моем ребенке. Я должна встать на ноги, прийти и забрать его.
– Мы со всем справимся, Полечка, мы что-нибудь придумаем, – причитает дядя Саша. – Ты только держись…
– Молокоотсос, – обрываю его я, открывая опухшие веки.
– Что? – не понимает мужчина.
– Раздобудь мне молокоотсос. Срочно. Я сама буду кормить своего сына.
– Поль, ты что такое говоришь? – затрясся он. – У тебя сложнейшие операции были, а сколько еще предстоит. Ты не в состоянии, у тебя уже нет никакого молока, ты его уже потеряла, не нужно себя истязать! Пожалуйста! Ты не должна думать сейчас об этом…
– Принеси мне его, – твердо говорю я.
Когда умирает тот, кого ты знаешь, остаются воспоминания: голос, запах, ваши разговоры, его любимые занятия.
Когда у тебя отнимают новорожденного, то ничего этого нет. В памяти остается лишь его плач.
Ты слышишь этот крик, и у тебя неосознанно срабатывает инстинкт.
9
Полина
– Мне понравился твой дядя, – сказала я.
Мы сидели за столом в просторной кухне друг напротив друга. Вик ел пирог, закатав до локтя рукава рубашки, а я воображала, что буду встречать его с работы вот так каждый вечер. Интересное, надо признаться, ощущение.
– Он не особо разговорчивый и довольно замкнутый, если честно. По молодости был разгильдяем, потом ушел в армию, стал серьезнее. После службы дядя Саша долгое время работал инструктором по подготовке бойцов элитных подразделений, потом рассчитался и поселился в уединении. Кроме моего отца мало кто находил с ним общий язык. Он – одиночка.
– Поэтому ты его и пригласил работать к себе?
Вик посмотрел на меня и пожал плечами:
– Он толковый, а нам нужен был кто-то, кому можно доверять.
– Я все никак не пойму, а чем именно ты занимаешься?
– Всем, что приносит деньги. Торговля, производство, сдача помещений в аренду. Иногда мы скупаем акции компаний и их долги у кредиторов, чтобы потом через суд получить право на активы.
– А… Разве это законно? – встревожилась я. – Это ведь рейдерство, правильно говорю?
– Конечно, законно, Полин. Никаких силовых методов, все это осталось в девяностых. У нас с Марком все чисто. Да, владельцы компаний не всегда согласны с тем, что управление их капиталами переходит в наши руки, но, если разобраться, без нашего участия их предприятия вряд ли бы выплыли. Недовольных и обиженных хватает, но в целом наше вмешательство я рассматриваю, как помощь их бизнесу. Не нужно использовать хитрые схемы, чтобы обмануть государство, а так, считай, они делают хуже только себе. Используя эти схемы и ошибки в документах, к ним проще подобраться.
– Ты меня пугаешь, Вик.
– Ты чего? – улыбнулся он. – Тебе не о чем переживать. – Он встал, вымыл руки, вытер их полотенцем, подошел сзади, наклонился и обнял меня за плечи. – Я обещаю, что не буду больше рисковать. – Его губы коснулись моей шеи. – К тому же сейчас одно из наших новых предприятий начнет производство уникальных комплектующих, за которыми выстроится очередь из желающих заключить контракт на поставку. Это станет большим рывком для нас.
– Тебе что, недостаточно денег? – Я повернулась и посмотрела на него.
– Мне достаточно, но Марку трудно остановиться. Он чувствует азарт и постоянно бросает вызов самому себе: смогу – не смогу. А мы с ним всегда поддерживаем друг друга. Мы как братья, понимаешь?
Тихий океан его глаз немного успокоил меня.
– Понимаю, – кивнула я.
– Он ревнует меня к тебе, – улыбнулся Вик. – Ни одна девушка никогда не занимала такого важного места в моей жизни. Я знаю Марка сто лет. Уверен, он перебесится и поймет, что наши с тобой отношения никак не отразятся на моей с ним дружбе. Но если он еще будет тебе грубить, обязательно скажи мне, ладно?
– Угу. – Я поцеловала Вика, чтобы не смотреть ему в глаза. – Твой дядя считает Марка озлобленным волчонком. Так он мне сегодня сказал.
– Таким он и был, когда поселился здесь много лет назад.
– Он жил в этом доме?
– Да, около полугода. Поэтому дядя Саша и запомнил его таким. Но Марк изменился. Он вырос, стал увереннее в себе, обрел силу. Ему больше не нужно ничего никому доказывать, не нужно отвоевывать у жизни свой кусок хлеба. Он делает это скорее по инерции.
– Похоже, ты очень дорог ему, – сдержанно сказала я.
Внутри у меня все сжалось.
– Да, – кивнул Вик и оставил на моей шее след от еще одного поцелуя. – И тебя он тоже полюбит, я уверен в этом на сто процентов.
Я сжала его руки и закрыла глаза. Нужно было сказать все прямо сейчас, но у меня не хватало духу.
– Послезавтра мы идем на презентацию нашего нового продукта, Загорский устраивает шикарный банкет. Думаю, это будет отличной возможностью для вас с ним найти общий язык, пообщаться. Как тебе идея?
– Если ты хочешь, я это сделаю, – тихо сказала я.
– Если не хочешь, мы никуда не пойдем. – Вик обнял меня крепче, наклонился и поцеловал в нос.
– Это ведь твоя работа.
– Но я не хочу тебя заставлять. – Он погладил мои плечи. – Если тебе не комфортно…
– Все в порядке, – улыбнулась я.
Встала и нырнула в его объятия, чтобы хоть на миг заглушить жалобный писк внутреннего голоса, призывающего меня бежать куда глаза глядят. Бежать, пока еще не поздно.
* * *
– Ну как? – Я остановилась на нижней ступени лестницы. – Не слишком?
Вик, который за секунду до этого разговаривал с бригадиром строителей, чуть не потерял челюсть.
– Полина… – Он часто заморгал и даже прочистил горло: – Простите, – спешно бросил бригадиру и подошел ко мне. – Полин, это…
– По-моему, слишком открытое, – смутилась я.
Платье, которое мы купили вчера в одном из дизайнерских шоурумов, смущало меня не только ценой, но и откровенностью: нескромное декольте, открытые плечи, чересчур плотное облегание талии и бедер. Все это не слишком способствовало тому, чтобы я чувствовала себя в нем уютно.
– Открытое? – нервно рассмеялся Вик. – Да оно закрывает все самое интересное ровно по границам дозволенного! У меня фантазия сейчас разыгралась так, что стало жарко…
– Перестань меня смущать, – я потупила взгляд и прикрыла плечи прядями волос.
Мне впервые пришлось надеть платье без бюстгальтера – просто потому, что ему не было под ним места! Разве этого не достаточно, чтобы чувствовать себя не в своей тарелке? А тут еще и каблуки – попробуй устоять на таких! Шпилька длинная, тоненькая, острая – оставаться в таких в вертикальном положении уже целое искусство, все равно что ходить по скользкому полу.
– Ты выглядишь божественно, Полин, – взял меня под руку Вик и повел к выходу. – Я уже ревную ко всем мужикам, которые будут сворачивать на тебя свои шеи.
– Глупости, – сказала я.
Но все же поежилась. Меньше всего мне хотелось оказаться сейчас под взглядом одного из них.
– Стой, я не обговорила с бригадой детали начала работ, – спохватилась я уже у машины.
– Не переживай. – Вик открыл мне пассажирскую дверь. – Я обрисовал им фронт работ на этаже, они начнут с того, что вынесут всю мебель из комнат и изолируют окна пленкой.
– Не представляю, как ты мог доверить мне свой дом, – покачала я головой, – если уж сборы на банкет выбили меня из колеи, то что можно ожидать от такого дизайнера?
– Ты возвращаешь душу этому дому, разве может быть что-то важнее? – Он помог мне сесть в машину.
– Ты сильно рискуешь, Вик.
– Я получаю удовольствие от процесса!
До ресторана пришлось добираться больше полутора часов. Я все никак не могла расслабиться и потому едва не сгрызла свой скромненький, без изысков самодельный маникюр. Обкусала все заусенцы, изорвала зубами изнутри щеки, вспотела.
– Тебе холодно? Жарко? – то и дело интересовался Вик, пытаясь отрегулировать кондиционер. – Душно?
Не могла же я ему признаться, что ужасно нервничала? И что мечтала бы оказаться сейчас в любом другом месте, только не в ресторане, где будет жуткое чудовище, которое зовется его другом.
Автомобиль остановился у входа, мы вышли, и Вик бросил ключи парковщику. Здание оказалось огромным, оно выглядело поистине помпезно: стеклянные стены, каскадные лестницы, море зелени, хрусталь и позолота в интерьере. Здесь можно было не только отпраздновать какое-нибудь торжество, но с легкостью провести театрализованное представление человек на пятьсот.
– А вот и Марк! – радостно заключил друга в объятия Вик.
Я невольно вздрогнула. Чудовище было в темно-синем костюме с бабочкой, оно благоухало терпким парфюмом, а его волосы и короткая черная борода были идеально уложены.
– Полина, – поспешив высвободиться из его объятий, шагнул ко мне Загорский, – рад приветствовать.
Он взял мою руку и поцеловал. Поцеловал!
Столько желчи и ненависти во взгляде я не видела ни у кого прежде и едва не зажмурилась, когда его губы коснулись моей кожи. Словно ядовитая змея скользнула по тыльной стороне моей ладони.
