скачать книгу бесплатно
– Нет уж, Нин, такое не для меня. – Я сложила руки на груди.
– Какое «такое»? – закатила она глаза. Швырнула платье на диван и развернула меня к себе. – Он тебе что, не нравится?
– Нравится.
– Тогда в чем дело? Сходи ты с ним в этот ресторан! Пусть наши девки все ахнут! Пусть упадут от зависти! Сходи, закажи самых дорогих блюд, поешь от пуза, зато будет что внукам потом рассказывать!
И я поддалась ее уговорам. Надела чулки, туфли и платье, от красоты которого у меня перехватывало дух. Позволила Нине нанести мне легкий макияж, распустила волосы и вышла к нему при полном параде.
Единственное, что заставляло нервничать, это то, что подруга не позволила мне взять с собой старую сумку, а без нее мне не во что было вцепляться от страха, поэтому я нервно мяла пальцами пояс платья, когда Виктор открыл мне дверцу машины и помог сесть.
Когда я садилась в его автомобиль, все сотрудницы гостиницы прилипли к окнам, чтобы увидеть это. Мне хотелось сгореть со стыда от неловкости. Весь обед я краснела, бледнела, шарахалась от заботливых работников ресторана, от цен в меню и от подарков, которые так и норовил сунуть мне Виктор при каждом удобном случае.
Духи, конфеты, еще какие-то коробочки. У меня от всего этого кружилась голова. Хотелось встать и сбежать, но тут он вдруг сказал:
– Я договорился с лучшим хирургом страны. Мы везем твою маму в столицу. – Видимо, я слишком часто моргала, потому что он повторил: – В столицу. Ты слышишь меня, Полин?
Я смотрела на него и видела лишь искренность, но не могла не спросить:
– А что за это?
– Не понял, – нахмурился он.
– Что я должна буду тебе за это? – проговорила я, стараясь удержать равновесие.
Виктор добродушно улыбнулся.
– А за это ты перестанешь озираться по сторонам и бояться меня.
– Я серьезно.
– Я тоже серьезно, Полин. Я просто хочу помочь. – Он потянулся и взял меня за руку. – Сегодня нужно собрать вещи и документы, завтра мы перевозим твою мать в самую современную клинику.
И вот тут я чуть не разрыдалась.
А потом был переезд, многочисленные исследования, анализы, снова анализы и процедуры. Я жила с мамой в одной палате, ухаживала, старалась ее все время как-то ободрить. Мы с ней понимали, что шансов почти нет, но хватались даже за эту призрачную надежду.
Но после дополнительных исследований вдруг стало ясно: рак неоперабельный, и прогноз, данный врачами, был совсем неутешителен.
– Мам, ты поспи, – я накрыла ее одеялом и поцеловала в лоб, – тебе нужно отдохнуть.
– Ты к Вите?
– Да, спущусь, он приехал. – Я пожала плечами. – Погуляем по больничному парку, поболтаем.
– Правильно, развейся. Парень он хороший, тебе подходит, – вымученно улыбнулась она.
– Я ему не пара, мам. – Я качнула головой. – Ты же понимаешь.
– Это еще почему? Что значит не пара? – из последних сил нахмурилась она.
– Да я ведь нищая…
– Ерунда. Ты у меня красавица и умница, ясно? Он себе такую жену здесь в столице не найдет. И даром, что ли, он тебе помогает? Просто так за тобой как привязанный, ходит? Нравишься ты ему, Полина, сильно нравишься.
– И что с того?
– А он тебе нравится?
Конечно, того, о чем пишут в книгах, я к Виктору не ощущала, но нам было интересно вместе. Да и темы для разговоров у нас никогда не заканчивались.
– Нравится, – кивнула я.
– Вот и хорошо. – Мать сжала мою ладонь. – Родственников у него нет, а, значит, свекровь пилить не будет. Парень он хороший, да еще и с деньгами, а стало быть, с ним ты не пропадешь, и не придется больше заплатки на колготки ставить.
– Мам…
– Вот умру я, и куда ты? Вернешься обратно? И что ты там будешь одна делать в этом бараке? А Виктор – это твоя перспектива. Такого мужчину нужно крепко держать, никому не отдавать.
– Мам, ты чего? Какой «умру»?
– Пообещай мне. – Она крепко сжала мою ладонь. – Пообещай, дочь, что не вернешься обратно, что останешься с ним!
– Мам, тебе еще жить да жить. Сколько бог отмерил, все – твое. Плохо вот так заранее о смерти говорить.
– Держись за него, Полина, он – твой счастливый билет, поняла? – не отставала она.
– Поняла, – согласилась я.
Мама умерла через месяц.
В последние дни она была совсем плоха, самостоятельно уже не дышала. Но всякий раз, когда я смотрела ей в глаза, я видела там беспокойство за мою судьбу, и это меня печалило.
Пришлось вернуться в родной городишко, чтобы похоронить ее. Отпевание, скромный крест на могилке, венок с лентой, искусственные цветы – вот и все, на что хватило оставшихся денег. У Виктора я принципиально ничего не брала.
Он пришел на кладбище, сел со мной рядом на скамейку и обнял за плечи. И только в этот момент я дала волю слезам. У меня ведь реально, кроме него, больше никого и не осталось. И ничто не держало меня больше в этом городе.
– Поживешь в моем доме? – тихо спросил Вик.
– В твоем доме?
– Да.
– Нет. Мне лучше снять себе квартиру и начать искать работу, – всхлипнула я.
– Считай, что я нанимаю тебя дизайнером. Обставишь мой дом на свой вкус, все там переделаешь. Бюджет не ограничен. Как тебе?
– Звучит заманчиво, – прошептала я и вдруг заметила, как он дрожит.
Повернулась и наткнулась на его взгляд. Восторженный, просящий, несмелый. И именно в этот момент поняла, что этот мужчина сделает для меня все, что попрошу.
– Хорошо, – сказала я.
И он меня поцеловал.
А я ответила. Неумело, пылко, крайне неуклюже. Но, кажется, ему понравилось. И я вдруг ощутила, что мне теперь есть за кого держаться в этой жизни.
И в этот момент у него в кармане зазвонил телефон.
– Прости, – сказал Вик, поглаживая мою щеку большим пальцем. Он достал телефон, взглянул на экран. – Нужно ответить, это мой лучший друг. Марк.
Я кивнула.
Откуда мне тогда было знать, что именно этого звонящего мне очень скоро предстоит опасаться? Что именно этому человеку суждено будет раскромсать мою душу, изорвать ее в клочья…
3
Марк
– Ты можешь не спорить? – рявкнул я в трубку, не в силах больше выслушивать тот бред, который он мне пытался втирать. – Мать твою, Витя, да что с тобой в последнее время?! Мы же договаривались!
– Я все понимаю, но я сейчас с Полиной. Мне нужно показать ей дом.
– Какой дом, придурок? Ты вконец рехнулся? – Я сел и отдернул руку, за которую держалась пьяная стриптизерша. – У нас с тобой вроде до хера важных вопросов, которые нужно обсудить, а ты со своими шмарами по городу рассекаешь?
– Она не… черт, Марк… – Друг понизил голос до шепота. – Хорошо, сейчас мы подъедем, но ненадолго.
– Жду. – Бросил я и скинул звонок.
Убрал телефон, вытянул ноги и затянулся терпким табачным дымом. Стриптизерша выгнулась, потянулась ко мне, что-то мурлыча под нос, но я грубо оттолкнул ее:
– Вали!
– Что? – Она округлила глаза, мгновенно, кажется, протрезвев.
Наверняка надеялась на продолжение после приватного танца.
– Убирайся прочь! Пошла! – отмахнулся я, бросив ей пару купюр.
Девица схватила их, спрятала в декольте и поспешила убраться, пока я не вышел из себя.
Поведение Вика в последнее время не на шутку бесило меня. Неужели он размяк от чар очередной девицы? На него это было очень не похоже.
Он теперь то исчезал куда-то надолго, то часами не брал трубки, то пытался внушить мне, что мы с ним с какого-то хрена должны переориентировать производство на новом объекте! И все из-за какой-то его новой бабы!
Да таких, как эта Полина, у него были сотни: каждый день новая, но стоило появиться этой, как Вика словно подменили. И это жутко меня напрягало.
Мне вдруг стало казаться, что я совсем не знаю его, хотя мы с Воскресенским дружили еще с детства и потому всецело друг другу доверяли.
Когда мы познакомились, я был чертовым голодранцем.
Хотя моя семья жила не лучше и не хуже остальных, но звезд с неба мы не хватали. Простенькая двушка в спальном районе, мать-учительница и отец – бывший боксер, а ныне спивающийся мерзкий алкоголик, оттачивающий на нас давно подзабытые приемчики.
Я все время старался угодить ему: исправно упражнялся в боевых искусствах, демонстрируя все новые и новые навыки, таскал пятерки из школы, ни в чем не перечил, но этому сукину сыну все было мало. Стоило ему выпить, и в доме начинался ад. Он жестоко избивал мать, затем избивал меня. За что? Да за то, что я пытался за нее вступиться. А затем он запирал нас в дальней комнате и приводил в наш дом всех шлюх с округи.
Мать все слышала и все понимала, но старательно прятала слезы и делала вид, что занята своими делами. Она гладила белье, вязала, шила, читала – делала все что угодно, чтобы просто не сидеть и не слушать, как из соседней комнаты доносятся пьяные выкрики, смех, звон посуды и противные, бесстыдные шлепки и стоны.
Отец трахал своих собутыльниц прямо на супружеской кровати или завалив на кухонный стол. Те громко охали и смеялись, а он даже не вынимал сигареты изо рта, лишь приспускал штаны, наваливался сверху или сзади и наяривал.
Я видел в замочную скважину, как двигается его дряблый зад и как колышутся груди его подружек, и ненавидел его еще сильнее.
Но больше всего я ненавидел мать. Бессловесную, покорную тряпку, которая позволяла ему вытирать о себя ноги. Мать, которая добровольно терпела все эти мерзости и унижения. Мать, которая стыдливо прятала взгляд, выходя из дома, когда соседи шептались ей вслед.
Все об этом знали. Весь район.
Прошло еще немного времени, и об этом стали говорить в школе.
К тому времени я больше не сидел под дверью каждый раз, когда дома случались пьяные оргии. Отец запирал нас в комнате, а я выпрыгивал в окно и не возвращался домой всю ночь. Мать по-прежнему печально прятала свои синяки и слезы, а мне все меньше хотелось возвращаться домой.
– Ты полное ничтожество, – презрительно оглядев меня, бросил отец, когда я вернулся из школы побитым.
Мне в тот день пришлось избить всех, кто говорил гадости о моей матери, но он, конечно, не мог знать этого. Все, что его интересовало, это его собственное удовольствие, старые местные шлюхи и бухло, запахом которого пропитался буквально весь наш дом.
И я не стал отвечать ему ни слова.
Набросился, как молодой лев накидывается на старого вожака, и, не помня себя, стал молотить кулаками: в лицо, в грудь, в живот. Я знал, что этот урод пропил все свои навыки и не сможет ответить мне достойно, поэтому вкладывал в каждый удар всю свою ярость, всю боль и всю ненависть.
Очнулся я в тот момент, когда тишину комнаты прорезал вой матери. Она бросилась на него, стала обнимать, целовать. Она гладила его лицо и умоляла очнуться. Отец лежал в луже собственной крови, беспомощно закатив глаза, а мать, скривившись от злости, осыпала меня проклятьями и приказывала убраться прочь.
Меня трясло: от адреналина, от боли, от привкуса крови на зубах. Мне хотелось добивать его ногами, рвать на части, втаптывать в пол, но ее слова – они отняли у меня последние силы.
Я просто развернулся и ушел из дома. Навсегда.
Тогда-то мы и познакомились с Виком. Мне негде было ночевать, и я шатался по улицам от одной тусовки и пьяной компании до другой. Зарулил в темный переулок и вдруг увидел, как трое отморозков прессуют какого-то тощего хлыща, который вышел из клуба, чтобы отлить. Попытался заступиться за него. Зачем? Сам не знаю. Помню лишь, как сказал им что-то дерзкое, и тут же завязалась драка. Воскресенский хоть и был богатеньким дрищем, но дрался отчаянно и не боясь запачкать свой выглаженный забавный костюмчик.
В тот день нам нехило наваляли, но мы получили больше – дружбу, которая связала нас навсегда.
Вик договорился с родителями, и мне разрешили пожить в их доме, пока я полгода доучивался в школе. Это был большой загородный особняк, окруженный раскидистыми яблонями. Семья Вика была состоятельной и дружной: семейные обеды и ужины, веселые праздники в тесном кругу – все то, что было ненормальным для меня, мальчишки, выросшего в атмосфере звона пустой стеклотары, запаха перегара и отборных тумаков, сыплющихся на него минимум дважды в неделю.
С матерью мы, конечно, встречались потом – в школе. Она подходила ко мне после уроков и уговаривала, чтобы я вернулся и извинился перед отцом. Я смотрел на нее с жалостью и не понимал, что такое сильное может удерживать ее рядом с этим чудовищем все эти годы?
А потом я сам стал чудовищем.
Когда родители Вика погибли в автокатастрофе, мы с ним решили объединить наши усилия. Он вложил в наше общее дело все свое наследство, а я вложил в него свои мозги и кулаки.
Воскресенский занимался бумагами и официальными каналами продвижения нашего бизнеса, а я в это время безжалостно и кроваво расправлялся с конкурентами и всеми теми, кто осмеливался встать у нас на пути.
Вик был прагматичным и тяжелым на подъем, а я постоянно фонтанировал идеями и вынуждал его рисковать. Сделки с опасными партнерами давали нам новые возможности для развития бизнеса, и капиталы нашей фирмы приумножались.
