Вечерний силуэт

скачать книгу бесплатно


– Нет, кроме того, что очень торопится.

– Понял тебя.

Несколько секунд Макс бесцельно смотрел в экран, не в силах встретиться взглядом с буравящей холодностью Дианы.

– Что случилось? – раздался ее испытующий голос.

Глава 6

– Это была продуманная провокация, – рассказывал Макс. Сейчас, обернувшись через полтора десятилетия на те события, он понял всю степень их близорукости – Эдди, и особенно своей. – Мы поддались, как школьники с мозгами быка, которому помахали мулетой. Этот случай был нашей последней возможностью остаться нормальными людьми.

Взгляд Анны был направлен в точку под глазами Макса; с начала рассказа она, казалось, не открыла рта. Макс почувствовал внезапную сонливость при мысли о том, что пойми он тогда, что происходит, жизнь его сложилась бы совершенно иначе.

– Винс Уоррен шел на эту провокацию, зная необузданность и вспыльчивость Эдди. Было это проделано в отместку за давнюю провокацию Эдди, из-за которой они надолго лишились оружия и наркотиков. Эдди проглотил наживку, оружие найти в Комптоне не составляло труда, и «Уэст-Клод эрманос» пошли мстить.

– Так кто позвонил ему? Куда он поехал и что произошло? – нетерпеливо любопытствовала Анна.

– Звонил Сеск. Тем вечером неизвестные подожгли дом Доминика, бросив одновременно несколько коктейлей Молотова. Налетчиков поймать не удалось, но никто не сомневался, что это «Красный легион» совершил месть, которой грозился в начале года. Почему именно в июне – не знаю. Возможно, главари ослабили контроль, или их не было в округе, или же намеренно ждали так долго, чтобы усыпить бдительность патрульных «Эрманос». Так или иначе, до Эдди мне дозвониться не удалось. Всю ту ночь мне пришлось в буквальном смысле стеречь Диану от вспышек горя. Мы провели всю ночь во дворе общежития, я старался всячески ее отвлечь и отвести ко сну, но она сказала: «Хочу испробовать бессонную ночь». – Макс развел руками, охваченный сонмами воспоминаний о безвозвратно ушедших днях, гложущих сильнее по мере наплыва новых, тех, о которых он, казалось, напрочь забыл. Он посмотрел на площадь Республики, приставил большой палец к щеке и принялся водить указательным и средним по виску, хмурясь то ли от задумчивости, то ли от вероломно палящего солнца. Он и не предполагал, что его рассказ настолько затянется, что придется окунуться в самые глубины памяти, заново прикоснуться к тем священным воспоминаниям, поблекшим и уже почти неживым, что погребены под грузом лет, растерзаны на ничтожные куски неизбывным горем, досаждающим его подобно полчищам жестоких фурий.

Площадь Республики была немноголюдна. Машины ехали замелевшими ручейками, медленно впадая в такое же мелководное озеро центрального круга, где огибали вымощенный базальтом внушительный овал с ромбовидным орнаментом в середине площади. По тротуарам неспешно шагали группы громко переговаривавшихся туристов и праздных жителей, все тяготели к островкам теней, отбрасываемых развесистыми шевелюрами посаженных по пешеходной зоне деревьев. Через несколько дней после событий, о которых ведется повествование, Макс полетит в Ереван.

– Иной раз, бывает, смотрю на эти деревья, – начал он медленно, тихим, как дуновение ветерка, голосом, – и вижу себя, идущим под ними пятнадцать лет назад. Вон там, посмотри. – Он указал пальцем. Анна обернулась, приподнялась и выглянула за парапет. – Вот под этим рядом деревьев я всегда ходил в жару. Как ты понимаешь, думал я почти только о Диане, и сейчас эта площадь, улицы, дома – весь центр Еревана напоминает мне о ней. Но извини, мы забегаем вперед. – Макс выпрямился, глотнул чая и попросил у официанта еще один чайник. Не нужно обладать проницательностью, чтобы отметить его неизъяснимое уныние. Глаза Манукяна застывали в одной точке, движения были медленны, голос полон необъятной тоски. Анну он наводил на мысли о пожилой душе в молодом теле, чей зенит пройден и наступило время плавного спуска в трясину смиренного дожития. Такая невиданная скорбь по отношению к своему прошлому означала, что вся его история только начинается.

– И все же она уснула во втором часу. Мне же спать вовсе не хотелось. Я вышел во двор и только зашагал к озеру, как позвонил Эдди. Просил посмотреть, на месте ли машина Кранцев. Она была на месте, и тогда Эдди сказал: «Мы будем через два часа, будь наготове; как позвоню, выйди за ворота, но обойди забор так, чтобы охрана тебя не заметила».

* * *

– Черт бы тебя побрал, Локо! Сидим в засаде, как трусливые псы. Всего-то дел – загреметь к ним в спальню, или где они там спят, и прибить к чертям собачьим! Будь я проклят, если Сеск Каттано в жизни от кого-то прятался! – чертыхался Сеск. – С чего ты вообще взял, что они выедут именно сейчас? Не завтра, не через гребаную неделю?

– Успокойся, ужас ниггеров, ты не прячешься, – невозмутимо отвечал Эдди. – Иди загреми к ним в спальню, если хочешь потом на десять лет загреметь в тюрьму.

Упоминание о тюрьме отрезвило неистовство Сеска. Он, Эдди, Макс и двое из «Эрманос» сидели в придорожных зарослях неподалеку от школьных ворот, их лица в лунном свете приобрели землистый оттенок. Освещения здесь не было, и ночью из контрольного пункта дорога проглядывалась не дальше сотни метров. В эту жаркую штильную ночь, казалось, весь мир погрузился в сон; школа слилась с чернотой, лишь тусклые насыщенно-желтые огни фонарей у контрольного пункта освещали ворота и небольшой участок перед ними. Сидя в плотных кустах за пределами зоны видимости камер, в бригаде из четырех напряженных товарищей, Макс чувствовал всю важность и непредсказуемость момента.

– Можешь пока посмотреть, как выглядит Стенсфилд, чуть расширить свои узкие представления о мире, – сказал Эдди. – С ними нужно переговорить с глазу на глаз, иначе мы так и будем без толку жаловаться Луису. К вашему сведению, hermanos, вчера начались каникулы, все разъехались по домам, только эти двое ждут неизвестно чего. Немного терпения; уверяю вас, если они днем прятались здесь, то точно выедут скоро.

– Почему именно ночью? – спросил Макс.

– Ночью легче остаться незамеченным. Они перестраховались на случай, если полиция Комптона сделает запрос в окружную Санта-Барбары. Вдобавок все важные дела решаются ночью, без лишних ушей и глаз.

– Что такого могут задумать эти червяки, – фыркнул Сеск. – Ты их переоцениваешь.

Эдди ответил не сразу, взгляд его не отрывался от ворот.

– Надеюсь, ты прав.

Тишина давила на Макса, вызывая странное тревожное чувство. Он вспомнил про обещание, данное Диане. Мысли его блуждали между ней, каникулами и Комптоном. Его ждут три сладких месяца с его любимой. Только бы эта затея Эдди кончилась удачно.

В школьной черноте появились два огонька, и спустя минуту ворота начали медленно открываться.

– Они, будьте наготове, – скомандовал Назарян. Все пригнулись в нетерпеливом ожидании момента. Машина выехала на дорогу.

– Рики, Пабло, фонари наготове. По моей команде. Раз, два, три!

Выскочившие из засады перекрыли путь. Двое светили на машину мощными ручными фонарями, Эдди и Сеск нацелили пистолеты на братьев.

– Выйдите из машины, – громогласно приказал Эдди. Эрион вышел с водительского места, Кармак – пассажирского. Лица их были непроницаемы. Оба подняли руки, впившись взглядами в Эдди.

– Так вы нарушили запрет и завели оружие! И что, убьете нас? – издевательски сказал Кармак неожиданно насмешливым для его положения голосом. – У дружка, – он покосился на Макса, – разорвется сердце. Тебе не жалко его?

– С юмором у тебя ничего, сопляк. Я не собираюсь никого убивать, в отличие от вас. – Эдди спрятал пистолет под рубашку, шагнул к братьям. Дыхание Сеска сделалось свистящим. – Передайте тем, к кому вы сейчас едете, что Назарян будет карать. Вы жестоко ошибаетесь, если полагаете, что, нанеся несопоставимый с моей безобидной вылазкой удар, испугали меня. Я найду тех, кто швырнул эти бомбы, и вырву им руки по плечи. Передайте всем чернозадым мерзавцам – я могу это сделать в любую минуту, ночью или днем, во сне или на вечеринке, но ваше варварство обрушится на вас в сто раз больнее.

– Если ты про поджог, то мы тут ни при чем, – сказал Эрион.

Эдди пристально посмотрел на него. Ему, казалось, сейчас ничего не стоило выхватить пистолет и застрелить негодяев.

– Нет, гад, не прикидывайся. Ваша подлая выходка мне даже на руку. Теперь весь Комптон знает о вашем двойном преступлении, и закон на моей стороне.

– Ты подкараулил нас, чтобы сказать это? – Тон Кармака был полон иронии; этот тон разбудил в Максе глубочайшую ненависть к этому человеку, ему непреодолимо захотелось уничтожить его раз и навсегда. Как только Эдди и компания удержали себя в руках?

Назарян издал издевательский смешок.

– В любую секунду я могу нанести такой удар, какого вы еще не видели. Думали, смоетесь под покровом ночи? Я застану вас везде. Мы появимся из ниоткуда и сотрем вас, лживые гиены, с лица земли с такой внезапностью, что вы не успеете опомниться. Ваша акция покажется вам комариным укусом. Скажите это своим, разнесите мое предостережение Bloods-ам, потому что опасность может грозить кому угодно. – Он выдержал паузу, внимательно вглядываясь в глаза братьев, повернулся к своим и медленно зашагал в их сторону. – Опустите оружие.

– Черт, это хуже, чем прервать секс с Ким! – негодующе воскликнул Каттано.

– А теперь исчезните с моих глаз, – бросил Эдди не оборачиваясь.

* * *

Скорбная улыбка вновь омрачила без того осунувшееся лицо Макса. По выражению задумчивой молчаливости он понял, что Анна думает над тем, не скрыл ли он от нее ничего.

– Мы не нанесли им вреда, – развеял он ее сомнения. – Все было так, как я рассказал.

– В таком случае, – нерешительно сказала она и запнулась. – Прошу прощения, но ведь мы беседуем откровенно?

– Конечно.

– Мне кажется, что этого не нужно было делать. У меня создалось впечатление, что Эдди нарочно лез на пику, чтобы потом кричать о вероломстве врагов.

– И ты совершенно права. – Макс наклонился вперед, затем вновь откинулся на спинку, медленно обдумывая ее слова. – В те годы я склонен был думать так же. Но в его оправдание можно привести два весомых обстоятельства – имя им Сеск Каттано и Доминик Петейра. Эти свирепые расисты всячески подтачивали ненависть к черным, которой у Эдди, в сущности, не было. Он возненавидел «Красный легион» из-за их набегов на свою улицу, причиной которых была только заинтересованность Кармака Дианой. Сеск и Доминик неустанно раздували в нем это неприятие, и в конце концов у Эдди стерлась граница между защитой чести сестры и войной против всей восточной части «квадрата мира». Как ты, вероятно, заметила, враги пользовались его вспыльчивостью. Когда я увидел его в ту ночь, в нем не было ничего от того Эдди, что покорно слушал Вэла Барского, пустил слезу, вспоминая пылкие молитвы Дианы, и твердо вознамерился вернуться к полноценной учебе. Ему постоянно требовалось, чтобы кто-то указал ему направление, в которое он и пустит всю свою неукротимую энергию. Верное ли оно или нет, Эдди не мог разобрать. Как ни странно, он был до наивности доверчив, внушался любым убеждениям, если они позволяли ему излить всю клокотавшую в нем ярость. А источников этой ярости было множество – отречение родителей; желание защитить сестру от проходимца, увезти ее из Комптона; гнев от мнения моих родителей о ней; в конце концов, стремление утвердить свои взгляды, которые, как ты уже знаешь, пришлись бы к месту в какой угодно исторический отрезок, но не в этот. Он чувствовал безошибочность своих действий, но ровно до тех пор, как кто-то указывал на их ошибочность. Так, мечась от одного внушения к другому, он то хотел стать прилежным студентом, любимым сыном и заботливым братом, то вновь попадал под дурманящее чувство вожака стаи, грозного лидера, то предавался беспробудным вечеринкам с ублажением всех плотских искушений, какие только могут возникнуть в разнузданной черни его окружения. Можно ли винить его в этом? – На лице Макса снова выступила печать страдальческой улыбки. – Я думаю над этим добрых десять лет. Но мы вновь отступили от рассказа. После встречи на дороге мы позволили Кранцам уехать, долго обсуждали возможные способы ответного удара. Когда рассвело, мы проводили тех троих и вернулись в школу. Благо Диана еще спала. Мы легли в моей спальне и ненадолго вздремнули.