В Содом

Я сказал супруге, не теряющей веру в победу, что спать буду на улице под навесом, и вышел. Как раз вовремя. У собутыльников, перед тем как снова «догнаться», начался отрезок пьянки под народным названием «а поговорить». Вещал Васька, долгожданный поздний ребенок, с детства избалованный всей семьёй. Вещал как раз обо мне: «Прибыл, бля, барин. К столу не присел, рюмку не поднял. Еле ходит от жира. А, помню, приехал свататься за Нинку – тощий, одни очки, стеснительный. Батя тогда сказал: «Смотри, дочка, такой не побьёт, но и не поцелует». Сразу его расколол, тихушника.

– Так он же и дом тебе построил, и дочку на врача выучил, – робко вступился за меня сосед, ещё более распаляя родственничка.

– Это дом?! Вот Иваныч, дружбан его, который привёз. Вот у того дом! Он землю с выходом в лиман гектарами скупал, когда она ничего не стоила. Рядом населил генералов всяких, так туда не то что рыбохрана, а вообще никто сунуться не может. А я эту избушку больше чем за две тысячи в сутки сдать не могу. Ни бани не построил, ни мангала не сделал. А с Ирынкой как поступил? – по местному диалекту через «Ы» выговорил имя дочери. – Ну, устроил в мед, ну, оплатил учёбу, а в гостевом доме, где у него раньше водила жил, не оставил. Квартиру ей снимал, вроде чтобы как ближе к институту. Вон у них опять новый Лексус, а мне как четыре года назад Ларгус купили, так и всё. Могли бы подержанные тачки мне отдавать.

– Да, – как бы вынуждено согласился сосед с убойными аргументами по поводу моей жестокости.

Дальше я слушать не стал. Слишком большая благодарность людская на ночь возбуждает. Утром демонстративно не стал кушать свои любимые оладушки и, едва хлебнув чая, отправился посидеть на берегу лимана. Сказал перед этим: уехать лучше пораньше, по-светлому вернуться, в пробке не стоять. Чтобы с обедом не хлопотали. Купил в магазине под ностальгической вывеской «Сельпо» такой же ностальгической варёной колбасы. Но, как и всякое возвращение в прошлое, она разочаровала. Прежняя хотя бы пахла мясом.

Семейка встретила моё возвращение каменными лицами. В ответ я тепло поблагодарил Людку и Ваську за радушный приём, но руки не подал. Несмотря на моё внешне безукоризненное поведение, разборки начались, едва мы тронулись.

– Лучше бы не приезжали, – нейтрально начала тёща, – мелькнули и всё.

– Так дом же в таком состоянии, что в нём и спать невозможно. Повезло что ночь тёплая. Василий ведь его под гостиницу пустил. А вы, Елена Андреевна, если сильно соскучились, могли бы и пожить, как-никак любимый сынок, всё же лучше зятя, – спокойно ответил я. Нинке маминой дипломатичности не досталось.

– Дом Васин, и он вправе им распоряжаться. Ему больше и жить то не на что.

– Во-первых, дом построен на мои деньги, стало быть, хозяин – я. Во-вторых, Василию ещё далеко до пенсии, шёл бы работать, а не пил каждый день.

В-третьих, пьёт он на деньги, которыми ты его регулярно снабжаешь.

Тут уж её совсем понесло.

– Земля его, значит, и дом его. И ты забыл, как он гусей нам привозил, когда в магазинах продуктов не было.

– Во-первых, заведующим гусиной фермой он стал благодаря мне. Во-вторых, мы можем попасть в книгу рекордов Гиннеса как потребители самых дорогих гусей в мире. В-третьих, раз дом Васин, почему бы и в самом деле не перебраться туда Елене Андреевне. Порадоваться любимому сыночку. Пособие по пьянке в таком случае можешь ему удвоить.

– И уеду! – заплакала на заднем сидении тёща. – Уеду!

– Ваши слёзы, Елена Андреевна, я воспринимаю как долгожданные слёзы радости.

Больше ни в поездке, ни вечером дома, не прозвучало ни слова. Ночью слышались шаги, волочение чемодана, а утром я застал их одетыми с кучей сумок.

– Мы с мамой уезжаем, – заявила супруга.

– Что так?

– Ты же нас выгнал.

– Никто вас не выгонял. Просто обсудили альтернативный вариант. Может, так Елене Андреевне будет лучше.

– И мне так лучше будет.

Потом они погрузили клумаки в машину, отказавшись от моей помощи. Тёща шла медленно сгорбившись. Куда подевалась живая и шустрая старушка? Не сосчитать уже, сколько лет прожил с ней, и она искренне заботилась обо мне. Гордилась. Как-то рассказывала о соседке, которая завистливо сетовала: «Вас, Андреевна, зять опять в санаторий посылает, а мой меня только на хер шлёт». Вспомнилось, как в период «бес в ребро» и увлечения совершенно этого не достойной юной особой, она урезонивала жену: «Да не переживай ты, Нинка! Это не сметана, не закончится». Добила меня вазочка с таблетками и стакан воды с лимоном, которые она готовила мне каждое утро. Приготовила и сегодня.

К жене-то больших претензий нет. Сына вырастила, меня, по словам тёщи, «доглядала», как у них говорят в станице. Может, раздражение её постоянное было из-за моей отстранённости. Не посвящал в свои дела, мысли, не создавал иллюзий сопричастности к жизненному успеху. Чёрт их поймёт.

Навалилось состояние, которое Антон Павлович Чехов устами своего персонажа называл «ненужные чувства». Давно их не было, думал уже совсем ушли. Раньше возникали, если вспоминал, как травили в школе тихого неповоротливого парня по фамилии Колесников и по кличке Пентюх. Я вёл себя вдвойне гадко, потому что сам находился в группе риска. И, вместо солидарности, пользовался подлой мыслишкой: «Лишь бы не меня травили». А заправляли, как водится, крепкие уличные ребята, которые пили, курили, хулиганили, трахали девчонок, которых к ним почему-то тянуло.

Я даже разыскал этого парня в «Одноклассниках», написал сообщение: «Как ты, что ты?». Он не ответил, но из профиля было видно, что жизнь удалась. В Москве, хорошо упакован. Жизнь всё расставила по своим местам. А девчачьи кумиры растворились. Кто спился, кого убили в лихие девяностые. Я понял, та травля была нам на пользу. Мы могли реализоваться только в учёбе, а потом, соответственно, и в жизни. Вспомнил Бабака, который после визита ко мне оказался в больнице с циррозом, и заявил навестившим собратьям: «Конец фильма». Но он сам отснял свой фильм с крайне неудачной концовкой, сам за него в ответе. Как и каждый из нас.

Чеховский персонаж гасил «ненужные чувства» водочкой. И мечтой о будущем, когда в людях всё будет прекрасно, и они станут счастливыми. Знал бы Антон Павлович, как они измельчают и испоганятся. Улучшения в будущем – иллюзии. Не раба из себя надо по капле выдавливать, а Чехова. Пусть тварь я дрожащая, но право имею. И проект будущего у меня есть. И ненужные чувства эти в последний раз. И конец фильма будет великолепным.

Содом утраченный и обретенный

Арифметика. Больше всего войн разразилось из-за Библии. А если добавить Коран и прочие святые книги! А если учесть жертвы и войны для тысяч и тысяч богов, не удостоенных оправдательных документов! То станет очевидно: главное преступление на планете совершается во имя придуманных истуканов. Потому что, если бог и есть, тот, который подсказывал стихи Пушкину и изобретения Тесле, мы никогда о нём не узнаем. Иначе это просто не бог. Как можно было считать таковым мелочного, развратного Зевса, убивающего всех подряд, начиная с собственного папаши. Или торгующееся с Авраамом и не способное управлять созданным им человечеством, иначе как его регулярным уничтожением, иудео-христианско-мусульманское чудище.

Но чтобы люди тысячелетиями не видели очевидного, прописанного и проговоренного миллионы раз – нужен страх. Нужна запретная зона, куда нельзя ходить, потому что именно там настоящая нормальная жизнь для всех. Страшный Содом, который до сих пор так и не могут раскопать, хотя и не раз сообщали о том, что нашли. Его веками проклинают за мужеложство обитатели монастырей, которые сами погрязли не только в нём, но и в массовой педофилии. При этом, несмотря на все инквизиции, терроры и клевету, нормальная жизнь постоянно возникает. Её снова гнобят и гробят жрецы разных мастей, философы, творцы, политиканствующие демагоги, психологи и коучи, сами нуждающиеся в психлечении. Вся цивилизация – это борьба за общую нормальную жизнь с гадким меньшинством, которое создаёт её только для себя, путём обманов, манипуляций и уничтожения людей во имя выдуманного высшего блага.

Погиб советский Содом. На глазах рушится американский. Его рвут на куски, воодушевлённые благотворительностью и мягкотелостью, бывшие рабы. Ошизевшие от садомазохизма университетские профессора с их «культурой подмены», позитивной дискриминацией, огромным количеством полов и прочим трешем. Где тот рай на земле, построенный протестантами? Он рушится и в Штатах, и в Европе. Разваливается и хитрая еврейская модель Содома во имя обожаемого бога. Сошедшие с традиционного пути создали на Святой земле столицу ЛГБТ. Каких только извращений не насмотришься. Гниёт в коррупции и разврате религиозный сектор. Если бы их не сплачивала реальная угроза извне, они бы давно вцепились друг другу в глотки.

Разгромили счастливо и размеренно живущих староверов и казачество. Не состоялись анархисты с их идеальным лозунгом: «Всё для личности!». Собственные жрецы, батьки и атаманы загубили движение изнутри.

Но Содом жив. Швейцарцы, примитивизмом которых так возмущался наш великий обманщик Достоевский: «До обеда церковь, после обеда пьянка». А где же страдания, которыми постоянно должен упиваться человек? Сегодня у них только удовольствия, без церкви. Мельчайшие вопросы решают по понятиям: плебисцитом. Чужих допускают только в качестве рабской обслуги. Китайцы – толпа одинаковых людей, каждый из которых упивается жратвой и путешествиями в самых дальних уголках мира.

Содом неистребим. И только он спасёт обезумевшее человечество, которое рвётся уничтожить себя в атомной войне или похоронить под мусорными завалами. Вопрос в том, чтобы содомцев стало большинство, и не стихийно, а осознанно. И секрет этого известен с самых древних времён, но воспользоваться им не дают.

Главная заповедь – не сотвори себе кумира. Но кумира тебе тут же подсовывают в виде очередного божества или урода из интернета. Сколько жизни потрачено на приобретение не нужного, на дешёвые понты!

Зачем тебе фальшивое и завистливое восхищение окружающих, если ты сам не удовлетворён собой, если оно нужно тебе для компенсации скрытого недовольства? Не лишне вспомнишь другой завет древних греков: «Познай самого себя» и «Знай во всём меру». Или как говорят йоги: «Чем владеешь ты, то владеет тобой».

Кумир у тебя один – это Ты. Взаимоотношения с другими – по принципу взаимопользования. Без манипулирования и зависимости. Любая привязанность – признак неблагополучия. Не лезь в чужую жизнь, не пускай и в свою. Не суйся в чужую семью и в чужую страну. Забудь отца и мать свою, как советуют нам в Новом Завете. Не иди за Иисусом и ни за кем другим. Твои группы взаимопользования это мини-Содомы, из них здоровые коллективы и страны. И единый мир, где все будут жить согласно предназначению. Во имя Своё. Так победим.

А как все случайно началось. Во время путешествий по Чудесам Света, в час ночи в ноябре оказался на берегу Мёртвого моря. Вода + 29°С. Воздух +29°С. Из темноты вдруг донеслась любимая: «Каким ты был, таким ты и остался». А утром увидел бирюзовую, с белыми разводами воду, в которой отражался противоположный берег. И жёлто-пепельные на фоне синевы холмы – Содомские горы. И местность называется тоже Содом. Почему не рай? Здесь сгинули люди, которые хотели оставаться сами собой, а не меняться в угоду прохиндеям. Или не жили, а прохиндеи придумали их. Как пугалку. А получился Путь.

Здесь я должен жить, и продолжить их дело, и прах мой должен быть развеян над этой масляной едкой водой, выступившей из-под земли как памятник геноцида Настоящих. Купил квартиру в Иерусалиме у стен Старого города. Участок земли у самого живого моря в посёлке Неве Зоар. Осталось построиться и перетечь сюда.

Зазвонил телефон. Неужели Нинка? Больше вроде некому. Зашевелились смешанные чувства. Нет. Черкес.

– Отдыхаем?

– Да для нас работа – лучший отдых.

– Давай приезжай в гости к братскому народу.

– А по какому поводу?

– А какой нужен повод, чтобы брата принять? Заодно и разговор наш продолжим без дерганины.

– А чего так спешно?

– А чего откладывать? Я же знаю, что ты думаешь быстрее компьютера. Наверняка уже решил передать дело жизни в достойные руки.

– Главное, чтобы они пустыми не оказались.

– Хуже будет, если они окажутся чистыми.

– Да, чистые руки газетной краской мараться не будут, оно им ни к чему. Наши горячие сердца бьются в унисон. Не стращайте нас тем, что нас радует. Не пугайте бабу толстым хером, особенно, если он не твой. А то ведь москали не раз ко мне подкатывали на предмет покупки. У них и денег больше, и разговор деловой.

– Да кто тебя пугает? Барана забили, осетров с икоркой привезли, отдохни культурно. Объединимся в день Народного единства.

– Ладно, присылай тачку, шантажист.

А вот и Госпожа Судьба. Доверимся ей, как доверились зятья Лота, наплевавшие на его предостережения и направившиеся гулеванить. Она решила, что пора перетекать. Управлять бизнесом некому. Он держится на моём авторитете и связях. Да и время сейчас тревожное. Впору вспомнить золотое правило девяностых: «Сделал деньги – делай ноги!». Молодёжь подпирает. Съедят акулята, съедят.

Пора пожить по-человечески, по-содомски. Обслуживая организм, который служил мне верой и правдой и заслужил взаимности. Сыну выделю миллион, как принято у настоящих бизнесменов. Нинку с мамочкой наделю, дом оставлю, а то этот алкоголик век им укоротит. Катюху с собой заберу, ей от меня деваться некуда. Положу денег на счет, хату куплю, чтобы не пропала Овчарка после смерти хозяина. А мне ничего не надо. Буду сидеть, и смотреть, как постоянно меняется цвет мертвой воды от стального до бирюзового. Хотя… Евреи же постоянно жить чужакам у себя не разрешают, даже при наличии жилья и солидного счета. Ничего. В промежутках буду смотреть из лимана на звездное небо, и ощущать отсутствие нравственного закона внутри.

P.S. В СОДОМ!

Я приглашаю в него и Вас, честно рассказав о своем пути. Я останусь для вас анонимным. Содомская демократия не знала вождей и ведомых, поэтому была совершенной. Если Вы придете к тому же выбору, что и я, присоединяйтесь! Становитесь счастливыми и осчастливьте других. Расскажите о своём пути в Содом. Предложите: каким он должен быть на наших ресурсах, где нет цензуры и все равны. До встречи!

Группа в Telegram: t.me/VSodom

Группа ВКонтакте: vk.com/VSodom

Пока готовился материал, мир треснул. И снова толпы обезумевших людей бросились уничтожать самих себя.

Содом – наш дом. Обретем его или погибнем.