скачать книгу бесплатно
Пруст
« 1 »
Теплая галька в?ладонях; Арина переворачивала камни, чуть-чуть их сжимая, откладывала в?сторону. Приблизила камень к?глазам, широко раскрыла ладонь, вблизи мелкие точки на поверхности камня стали разноцветными. Она замерла и?тотчас же услышала, как шумит море, негромко, но широко и?чуть торжественно. Воздух был пропитан густым и?счастливым запахом теплого моря, а?от той гальки, что лежала поближе к?косогору, подальше от кромки прибоя, пахло тиной. Несколько лет подряд они снимали здесь дачу между морем и?подножием гор, в?густой прибрежной зелени, рядом с?городком под названием Алупка. Точнее, как объяснила ей мама, дачу снимал дедушка Илья, но как раз он-то бывал здесь наездами. То приедет на целую неделю, привезет множество подарков, а?то надолго исчезнет, и?на все вопросы, когда он вернется, ей будут отвечать недовольно и?туманно: «У?него много работы». А?как-то дедушка приехал и?на следующий же день уехал в?Форос, дальше по берегу; уехал утром, а?вернулся вечером, расстроенный и?озабоченный. Из аэропорта в?Ялту ходил троллейбус, настоящий городской троллейбус, точно такой же, как к?метро «Политехническая», но здесь он шел между горами, вздрагивал на поворотах и?постепенно спускался к?морю. Это было удивительно и?странно. Из Ялты до Алупки они уже добирались обычным автобусом. В?то лето они жили здесь все – и?Митя, и?Поля, и?Лева, и?мама, и?тетя Лена, и?бабушка Аня, и?даже дядя Женя приехал и?остался с?ними на целый месяц. А?вот папа не поехал с?ними вовсе; уехал то ли копать, то ли реставрировать, то ли и?то и?другое, какой-то свой монастырь, и?за это Арина на него немного обиделась.
Когда они приехали, море было еще холодным, конечно, не таким, как дома, но все равно, прыгая в?него, приходилось на несколько секунд задерживать дыхание, а?потом оно стало теплым, почти как ванна. А?еще море было глубоким. По нему было невозможно подолгу брести по щиколотку в?воде, как на даче; Арина делала несколько шагов вперед, и?вода начинала быстро касаться плеч, потом она чувствовала, как ноги отрываются ото дна, выпрямлялась и?начинала плыть, стараясь вытягивать ступни и?правильно дышать, как ее когда-то учили в?бассейне. Но плавать до буйка ей не разрешали, а?вот Мите и?Поле разрешали; это было несправедливо и?обидно, плавала она лучше их обоих. Теплыми стали и?вечера, эти странные крымские вечера, наступавшие рано и?быстро, как будто кто-то просто выключал свет. Арина подумала о?том, что, когда они уезжали, за окном было так светло, что если проснуться посреди ночи, то в?сероватом свете были видны и?соседние дома, и?земля, и?небо. А?здесь по вечерам вдоль окруженной желтым светом фонарей дорожки стояли черные тени кипарисов, высокие, острые, почти что и?не похожие на деревья, а?в?уже невидимых кустах стрекотали цикады. В?черном небе горели удивительно яркие и?близкие звезды, а?тетя Лена учила их правильно называть созвездия. Завтракали на террасе. Вечером к?ступенькам террасы приходили ежи; Арина это заметила и?начала оставлять им молоко в?блюдце, постепенно приучая заходить все дальше в?дом. По деревянному настилу террасы ежики топали удивительно громко. Она лежала, вглядываясь в?теплую крымскую темноту, вслушиваясь сквозь открытое окно в?близкое топанье ежей и?дальний стрекот цикад, стараясь не уснуть, но все равно засыпала.
А?еще здесь было необыкновенно много времени, и?дни казались бесконечными. Митя подружился с?окрестными детьми, с?некоторыми еще в?прошлом или позапрошлом году, а?вот Арине с?большинством из них было скучно; совсем не так, как с?книгами. С?книгами, как с?ежиками, ей не было скучно никогда. Она начинала читать, и?шаг за шагом перед ней приоткрывались огромные незнакомые миры, чужие края и?страны, джунгли и?степи, дни и?ночи, прошлое и?будущее. Эти миры вспыхивали, наполнялись жизнью и?движением. Иногда она погружалась в?книги с?разбегу, как в?море, как тогда, когда они только приехали и?оно еще было холодным, задерживая дыхание, а?иногда, наоборот, заходила в?книгу осторожно, мелкими шажками, почти на цыпочках. Были дни, когда Арина читала и?на берегу, под всем своим телом чувствуя выпуклости гальки, упираясь в?нее локтями, стараясь устроиться поудобнее, а?потом о?ней забывая, и?до самой ночи, до бабушкиного ласкового «Дети, пора спать» и?маминого чуть раздраженного «Сколько тебе надо повторять, отложи книгу, я?сейчас выключу свет». Она проживала множество жизней, бывала и?мужчинами, и?женщинами, и?девчонками, и?мальчишками, и?всякими удивительными зверями, и?даже всевозможными существами, о?которых дедушка Илья говорил, что их не существует, вроде хоббитов или эльфов, и?она тоже знала, что их, разумеется, не существует, но они были более ясными, насыщенными, полными жизнью и?смыслом, дышащими, более настоящими, чем то, что дедушка называл настоящим. Она видела их перед глазами и, казалось, могла потрогать за руки.
Арина бродила по этим мирам, наполнялась их чувствами и?дыханием, ожиданиями и?страхами; их небольшая крытая терраса почти исчезала, раскрываясь огромными окнами в?удивительные, захватывающие пространства. Она попыталась поделиться этими переживаниями с?мамой, и?мама рассказала ей про воображение; но Арина ничего не поняла. Много позже, вспоминая этот разговор, она подумала о?том, что никакого воображения от нее и?не требовалось, ни тогда, ни потом, только внимание и?способность идти вперед, не уставая и?не теряя восторженного интереса. Ее тело оставалось с?книгой, в?потрепанном кресле террасы, на пляже или в?постели, но она забывала об этом застывшем в?почти полной неподвижности теле, отрываясь от него, оставляя его позади, и?с?головой уходила все дальше в?эти удивительные переживания, в?прекрасное дальнее, оказавшееся близким, незнакомое, страница за страницей становящееся ощутимым и?телесным, наполненное смыслом и?чувствами.
А?еще Арина чувствовала в?этих книгах что-то такое, чего в?окружающем ее мире не было или, по крайней мере, что она не была способна увидеть и?ощутить. Это чувство захватывало, даже наполняло восторгом, но чем же это было, она не могла себе объяснить, да никогда себя об этом и?не спрашивала. Чем-то неясным и?неуловимым книги напоминали ей о?том, что она пережила в?филармонии тогда, осенью. Иногда она откладывала книгу и?продолжала представлять себя там, среди происходящего; она была собой и?была другими, теми, о?которых она читала, и?это было одновременно. А?в?один из особенно длинных дней она уговорила Митю и?Полю и?других окрестных детей устроить свой театр, отгородив кусок сада простыней, повешенной на бельевой веревке. На этой импровизированной сцене они начали играть то, о?чем она читала, и?с?этого дня ей стало с?ними интересно. Это было как фоно, но без мучившей ее учительницы музыки, и?этим фоно были они все, а?музыкой – и?берег, и?море, и?барашки на воде, и?кипарисы, и?дальние скалистые горы, и?весь мир вокруг.
« 2 »
Несмотря на постоянное присутствие взрослых, большую часть времени они были предоставлены самим себе. Точнее, не совсем так. Уходить далеко в?одиночку Арине не разрешали, так что ее головокружительное и, как говорил дядя Женя, «запойное» чтение было обусловлено еще и?этим. А?вот вместе с?Митей и?Полей им разрешали ходить почти что куда угодно. Они бродили по извилистому черноморскому берегу и?по узким деревенским улицам, много купались и?даже залезали на скалистые, покрытые лесом горные склоны, иногда по узким тропам, а?иногда и?без них. Как-то в?один из раннеавгустовских дней они устроились на берегу, на самом краю галечного пляжа. Это был один из тех дней, когда, как всегда неожиданно, приехал дедушка Илья и?попросил разрешения присоединиться к?ним на берегу. Он сел спиной к?дому, прислонившись к?валуну, а?они устроились вокруг него, расположившись неправильным полукругом. Несмотря на его жесткий характер, деда Илью Арина любила, но в?тот день ей хотелось вернуться к?книге, так что в?разговор она начала вслушиваться не сразу.
– А?почему все такое разное? – вдруг спросила она.
Дед удивленно на нее посмотрел. Митя и?Поля тоже, но и?чуть раздраженно; было похоже, что она прервала разговор, который их занимал.
– В?каком смысле разное?
– Когда я?смотрю на море, – сказала Арина. – Оно совсем не такое, как горы, или как наш дом, или дорожка с?кипарисами, а?когда я?смотрю на небо, оно совсем другое, и?еще не такое, как у?нас.
– Потому что вокруг все разное, – нетерпеливо объяснил ей Митя.
Она была умнее его, и?ее раздражало, когда он начинал говорить с?ней как с?ребенком.
А?вот дед неожиданно задумался; замолчал. Огляделся вокруг.
– Ты знаешь, – ответил он, – древние евреи думали, что мир обращается к?нам разными сторонами. И?что эти стороны с?нами как будто говорят. Евреи называли их сферами. Они считали, что существуют, например, сфера любви и?сфера справедливости. И?что мы можем увидеть одну из них. Или несколько.
– И?мы всегда их видим? – спросил Митя, неожиданно заинтересовавшись.
– Нет, конечно.
– Так что же нужно сделать, чтобы их увидеть? – вмешалась Поля.
Дедушка улыбнулся. Покачал головой.
– Ничего, – ответил он. – Я?же вам сказал, это сказка. Но когда-то евреи в?нее верили. И?верили, что мир полон этих сфер. Или их сияния. Точнее, что мир из них как бы состоит.
О?чем-то задумался. Но Арине показалось, что она его поняла.
– Значит, весь мир вокруг нас, – переспросила она, – и?море, и?горы, и?даже наши ежики – это такие сферы? А?почему?
Дед снова покачал головой:
– Нет, не совсем. Точнее, совсем нет. Древние евреи верили, что сферы – это Бог. Нет, скорее наоборот. Что иногда Бог обращается к?человеку напрямую, а?иногда людям открываются только сферы, и?эти сферы тоже бесконечны, как Бог, но они не часть Бога. В?каждой из них Бог присутствует весь, а?вот нам видна только одна его сторона. Евреям вообще было очень важно, что Бог всегда один.
– И?их видно? – вмешался Митя. – Как созвездия ночью? У?них тоже есть имена?
– Почти, – как-то неохотно и?неуверенно ответил дед.
– Почему почти? – спросила Арина.
– Потому что часто в?мире бывает так темно, что сфер почти не видно. Или не видно совсем.
– А?почему бывает темно? – снова спросила Арина.
– Те древние евреи думали, что прекрасный сотворенный мир разбился, а?человеческие души, как искры, похоронены под его руинами. Они называли это другой стороной.
Дед оборвал себя на полуслове. Задумался опять. Потом все же продолжил:
– На самом деле я?никогда этого не понимал. Отец – да, отец читал такие книги. Тайно. Он же был комбригом. В?детстве мне казалось, что он немного сходит с?ума, когда их читает. Я?начинал его бояться, хотя он был очень хорошим человеком. И?он рано умер.
– А?зачем он их читал? – спросила Поля.
– Сложно сказать. Я?не знаю. Может быть, так было принято в?его семье. Его отец, мой дед, вроде бы оставил письмо с?описанием одной из таких сфер. Так что отец верил, что у?его семьи есть особая связь с?этой сферой. Не знаю, почему он так решил. Но он в?это очень верил. Что с?этой сферой связано какое-то особое семейное предназначение.
– У?нашей семьи? – уточнила Арина.
– Аря, – с?легким беспокойством ответил ей дед; было похоже, что ее вопрос вернул его к?реальности, – я?же вам сказал, это сказка.
– А?с?какой? – спросила его Поля.
Он покачал головой:
– Хватит. На сегодня хватит.
– Ну пожалуйста, – повторила Поля. – Дедушка, милый, ты только скажи с?какой, и?я?сразу от тебя отстану.
Было видно, что он колеблется. Арина знала, что Полю дед очень любит.
– Обещаю.
– Хорошо. Евреи называли ее сфера Гевура. Не знаю, как это правильно перевести. Сфера силы. Нет, не то. Сфера мужества. Сфера героизма. Но это напыщенное слово. Да это и?не об этом. Я?не знаю. Сфера стойкости. Наверное. Наверное, сфера стойкости.
Арина попыталась себе ее представить, но окружавшие ее небо, море и?горы ни во что такое не складывались. Она вообще не знала, как эту стойкость следует представлять. Начала думать о?чем-то таком из Жюля Верна и?Майн Рида и?вдруг услышала, как Поля спрашивает:
– И?у?нас всех есть с?ней связь?
– Поленька, я?же тебе уже говорил, что это сказка. Со сказкой не может быть связи.
– А?папа, – вмешался Митя, – говорил, что во время раскопок они нашли что-то такое на древнем еврейском про Сферу стойкости.
Дедушка Илья заметно вздрогнул.
– Ты выдумываешь.
Дед вопросительно посмотрел на Арю, но она ничего такого не помнила, и?ему снова ответил Митя:
– Не выдумываю. Дедушка Натан тогда еще сказал, что нашел кого-то, кто умеет читать по-древнееврейски.
– И?что там было написано?
– Я?не помню. Что-то про дорогу, и?море, и?про гору, на которую можно подняться. А?еще про выбор.
– Странно, Андрей ничего такого не говорил, – медленно сказал дед, и?его лицо стало еще жестче и?тяжелее, как будто он пытался что-то им неизвестное то ли вспомнить, то ли забыть.
– А?папа знает про эту сферу? – спросил его Митя.
– Не думаю. – Дедушка снова покачал головой. – Хватит того, что он забивает себе голову древнерусскими байками. Один пришел с?толпой хулиганов, сжег и?ограбил соседа, потом пришел другой и?сжег первого. Вон он и?сейчас там что-то такое копает. Никогда не понимал этой страсти. Еще древнееврейских историй вашему папе не хватает.
Сначала Арина обиделась за папу, но потом вспомнила, что и?сама на него за это обижена.
– Дедушка, – спросила она, – я?поняла, что про семейное предназначение – это выдумка. Но то, что Бог состоит из этих сфер, – это правда?
Он удивленно на нее посмотрел.
– Бога не существует, – ответил он. – Тебе в?школе еще не успели это объяснить?
– А?дедушка Натан говорит, что Бог существует.
Поля хмыкнула так громко, как будто встретила живого крокодила.
– Ваш дедушка ошибается, – коротко ответил дедушка Илья.
Они увидели, что по песчаной дорожке к?ним на пляж спускается тетя Лена. Со стороны моря дул легкий предсумеречный ветер, и?ее сарафан с?широкими лямками на плечах чуть колебался.
– Пора ужинать, – сказала она, подходя. – Чем это вы здесь столько времени занимались?
– Легендами и?мифами, – своим обычным спокойным и?твердым голосом ответил дед, но Арине почему-то показалось, что ему немного неловко.
– Молодцы. Теперь будете знать больше о?тех, в?чью честь названы звезды. Завтра проверим, что вы запомнили.
– Леночка, – ответил дед, – мы говорили не о?древнегреческих, а?о?древнееврейских мифах.
Она удивленно посмотрела на деда, но ничего не сказала. По уже остывающей гальке они пересекли пляж, все еще босиком, потом обулись и?начали подниматься по дорожке. Арина шла последней. Она оглянулась на море и?постаралась увидеть их невидимую Сферу стойкости. Начинало темнеть.
« 3 »
В?школу они поступили как все, по блату. Так что, в?отличие от большинства детей из соседних домов, ходивших на уроки только что не в?домашних тапочках и?уж явно не успев проснуться, им приходилось некоторое время добираться до школы. Сначала их отвозили родители, потом ездили сами. Раздевались и?переобувались в?гардеробе, поднимались по высоким лестницам, расходились по широким коридорам. Портретов Ленина было довольно много, с?его доброй улыбкой и?светлыми глазами, но именно в?силу их будничности к?ним быстро привыкали и?переставали замечать, как, наверное, привыкают к?доброму домовому. «Витальская Арина Андреевна» – неуклюжим квадратным почерком, так часто раздражавшим учителей, выводила Арина на обложках тетрадей и?сама себе начинала казаться взрослее. Школьные дни часто были бесконечными, даже за один урок столько всего успевало произойти, а?уж тем более за целый день. Да и?после школьного дня оставался еще один почти настоящий день, совсем другой, непохожий на школьный, за который можно было столько всего успеть, хотя в?основном уже в?сумерках. Когда они немного подросли и?обычно в?день было по шесть уроков, часто так и?получалось: из дома выходили затемно, при рассыпающемся в?воздухе коротком свете желтых ленинградских фонарей, и?возвращались тоже в?сумерках, которые поближе к?Новому году становились все более похожими на поздний вечер. А?вот школьные годы, наоборот, оказывались короткими; известное однообразие дней собирало их воедино, и, неожиданно оказавшись в?мае, они обнаруживали, что прошел целый год и?из школы они выходят в?яркий день, а?не в?счастливый сумеречный вечер. Школьный год кончался, и?начинались белые ночи.
Коричневое форменное платье Арине нравилось, хотя гладить его она не любила и?обычно отказывалась; так что гладить приходилось маме, эмоций при этом не скрывавшей и?довольно подробно объяснявшей, что растит не дочь, а?свинью. Повседневные черные передники Арине нравились тоже, а?белые раздражали, казались слишком напыщенными. Белый кружевной воротничок, наоборот, нравился, особенно с?тех пор, как немного игрушечный значок с?Лениным-ребенком сменился на пионерский значок с?огненными листьями, а?поверх накрахмаленного воротничка она стала повязывать красный галстук. Галстук был мягким и?трогательным, по утрам от него пахло теплым запахом утюга; он был совсем непохожим на важные папины галстуки, хотя тоже безобразно мялся, еще больше, чем платье и?передники, особенно если, выбегая из дома утром, она не успевала его повязать и, незаметно от мамы, просто запихивала в?карман пальто. У?Мити были темно-синий форменный пиджак и?брюки, а?на рукаве сияло оранжевое солнце над раскрытой книгой. Митиной форме она временами немного завидовала. У?него тоже был галстук; такой же, как у?нее, такой же, как у?всех. А?еще в?галстуке, свободно повязанном поверх воротничка, она себе нравилась. Поначалу иногда даже вытягивалась перед напольным зеркалом и?радостно рассматривала свою так зримо обретенную юность, хотя пока что не принесшую в?ее жизнь ничего существенно нового, и?кончиками пальцев разглаживала этот счастливый красный галстук на коричневом платье. Как-то мама застала ее за этим занятием, но почему-то не рассердилась, а?вечером Арина услышала, как мама одобрительно говорит по телефону, кажется, бабушке: «Наконец-то в?ней проснулись женские инстинкты». Арина поняла, что этому следует радоваться. Но дружила она все равно в?основном с?мальчиками.
« 4 »
Как-то утром, еще толком не проснувшись, Арина почувствовала, что трусы влажные; удивилась. Отбросила одеяло. Увидела на трусах яркие пятна, похожие на кровь. Она испугалась и?встала. Внизу живота болело. Несколько пятен крови были и?на простыне. Она сняла трусы и?начала внимательно их рассматривать, чувствуя, как неожиданно сильно бьется сердце. Месячные начались у?нее относительно поздно, так что от девочек в?классе что-то такое она уже слышала; но это что-то было достаточно смутным, и?Арина не была уверена, что речь идет именно об этом. Она поняла, что все еще немного испугана. Подруг столь близких, чтобы она могла их об этом расспросить, у?нее не было, а?откровенных разговоров с?мамой она давно уже старалась не вести. Но в?данном случае выбора не было. Она влезла под душ, переоделась и?принесла маме испачканные кровью трусы. Мама взглянула на них и?коротко объяснила ей, что именно следует делать и?как правильно пользоваться ватой. Арина внимательно слушала и?старалась все запомнить.
– Это не опасно? – спросила она.
– Нет.
– И?скоро это пройдет?
– Дня через три-четыре.
– И?все?
Мама раздраженно посмотрела на нее:
– Что все?
– И?все пройдет?
На этот раз мама поняла ее вопрос.
– Нет, так будет каждый месяц.
Ощущения были неприятными, и?Арину это расстроило. Она задумалась.
– А?что это значит? – спросила она.
– Что ты стала женщиной.
Мамин ответ озадачил ее еще больше. Арина могла много чего о?себе рассказать, часто в?себя всматривалась, но то, что она является женщиной, казалось ей далеко не самым важным из того, что она знала и?думала о?себе.
– А?что это значит, – настойчиво переспросила она, – что я?стала женщиной? И?кем я?была раньше?
Она неожиданно заметила, что теперь смутилась мама. Это было крайне странным. Такого с?мамой не происходило почти никогда.
– Это значит, что теперь ты можешь родить ребенка, – ответила она с?видимым усилием. – Или детей. Хотя тебе это еще нельзя.
Этот ответ показался Арине еще более бессмысленным. Среди ее подруг и?сверстниц не было ни одной, у?которой бы были дети. Да и?ей самой никакие дети совершенно не были нужны. Дети относились к?миру взрослых, она бы и?не знала, что с?ними делать. Даже в?детстве куклам, которых ей настойчиво навязывали родители, она предпочитала плюшевых зверей.
– Хватит пустых разговоров, – сказала мама снова раздраженно. – Пойди займи себя чем-нибудь полезным.
Но приблизительно в?то же время у?Арины начала расти грудь, и?она росла неожиданно быстро. Арина часто запиралась в?ванной и?заново рассматривала себя в?зеркале. Иногда ей казалось, что грудь еще выросла, а?иногда – что ей это только кажется. Потом она заметила, что постепенно грудь становится мягче. Мама купила ей первый лифчик и?со странной, непривычной на вкус смесью удивления, неловкости и?легкого стыда Арина научилась его на себе застегивать. А?еще стало интересно следить за тем, как ее одноклассники, вместо того чтобы смотреть в?глаза, все чаще стали смотреть на ее грудь возбужденно и?чуть растерянно. Симпатии к?ним эти взгляды Арине не прибавляли.
« 5 »
Несмотря на всю яркость и?ощутимость тогдашних переживаний, большинство событий того времени запоминалось неотчетливо, обрывочно, и?уже по прошествии года память сохраняла лишь их размытые контуры. Но бывало и?наоборот. То, что казалось незначительным и?случайным, даже не событием вовсе, а?скорее мелким повседневным фактом, незаметно начинало прокладывать широкую борозду в?память будущего. Так, однажды вечером, в?очередной раз решив заставить Митю почитать вслух, что он делал с?видимым раздражением, от раза к?разу только нараставшим, мама неожиданно его прервала.
– Это невыносимо, – сказала она Мите и?папе одновременно. – У?тебя такой акцент, как будто ты вырос в?Магнитогорске. Это невозможно слушать.
Где этот Магнитогорск находится, Арина не знала, но поняла, что французскому лучше там не учиться.
