скачать книгу бесплатно
– Что ты от него хочешь? – ответил папа. – У?Арины музыкальный слух, у?Мити его нет. Не вижу в?этом большой драмы. Значит, он не будет петь в?церковном хоре. Прости, в?синагогальном.
Мама раздраженно на него посмотрела, но ничего не сказала. Через два дня она принесла комплект пластинок фирмы «Мелодия» и?перед ужином вручила их Мите.
– Будешь ежедневно их слушать и?повторять слово в?слово.
Митя тоскливо и?обреченно кивнул.
– Je m’appelle Pierre, – начиналась первая пластинка. – Je suis еtudiant. Je suis russe. Je suis nе ??Kalinin.
Дальше начиналась совсем уж какая-то белиберда, и?Арина ушла, порадовавшись тому, что исправлять магнитогорское произношение от нее не потребовали. Но и?сквозь стенку она слышала тоскливое Митино бормотание. Вышла из своей комнаты, снова подошла поближе к?его двери и?услышала, как на одной ноте, безо всякого выражения, Митя рассказывает себе о?том, что он студент Петя из города Калинина. В?Твери Арина никогда не была, хотя по дороге в?Москву или в?Крым они всегда ее проезжали. Поскольку память у?Мити была значительно лучше слуха, пластинки он быстро выучил наизусть, раз за разом начиная их слушать с?самой первой, произношение его, как ехидно сообщила ему Арина, от этого не улучшилось, и?вся эта история забылась бы совсем, если бы не получила неожиданного продолжения. Безо всякого вступления Митя признался ей, что за это время так привык говорить о?себе как о?Пете из Калинина, что иногда представляет себе этого Петю, точнее представляет, что он и?есть Петя, пытается угадать, как и?где он, Петя, там живет, в?этом загадочном придорожном Калинине, что он делает, чем занимается, чему он учится и?как учится, что он любит и?есть ли у?него друзья. Ей показалось, что Митю и?тянет к?этой невидимой второй жизни, и?он немного ее стыдится. Арину это рассмешило, представить себя студентом Петей из Калинина она не могла, – и?она предложила немедленно рассказать обо всем этом маме, но почему-то Митя этого не сделал.
Но и?у?нее самой была похожая, немного постыдная тайна. Как-то в?конце четверти им задали выучить по одному английскому стихотворению, но не из учебника и?даже не из домашнего чтения, а?просто на свой выбор. Английскую поэзию Арина не очень любила. О?чем в?ней шла речь, она относительно хорошо понимала, но вот в?качестве поэзии в?настоящем, русском смысле Арина ее обычно не воспринимала; английские ритмы были какими-то размытыми, немного бесформенными и?ускользающими, а?обильные словесные украшения, хоть часто и?неожиданные, не высветляли, а?затемняли смысл. Даже Шекспир в?переводах Маршака, как ей казалось, очень выигрывал, хотя величие Шекспира она, конечно же, понимала и?признавала. А?вот в?случае поэтов помельче разница особенно бросалась в?глаза. Казалось, что даже самое простое, наподобие «Вас встретит радостно у?входа», никто из них написать не был способен. Все это она изложила маме, которая на этот раз не ответила стразу, а?задумалась; уже это было немного странно. Через несколько дней, как выяснилось впоследствии, посовещавшись с?дедом, мама принесла ей только изданный, казалось, еще пахнущий типографией, английский томик Киплинга издательства «Радуга». К?своему удивлению, Арина нашла у?Киплинга ясные ритмы, точность слова, выразительность деталей, внутреннюю силу. Она выбрала монолог старого центуриона, получившего приказ возвратиться в?Рим из Англии. На самом деле это был не совсем монолог, центурион обращался к?легату, но легата слышно не было. Дедушка объяснил ей, что стихотворение написано в?форме популярного в?период королевы Виктории «драматического монолога», и?рассказал, как важно для таких монологов держать ритм, не комкать текст, расставлять паузы в?нужных местах.
– Это была культура империи, – добавил он, – а?империя живет невысказанным.
– Почему? – спросила Арина.
– Почему – что?
– Почему невысказанным?
Дедушка задумался.
– Наверное, потому, – после паузы ответил он, – что о?том, что выше быта, говорить сложно, а?часто почти невозможно.
Вечером Арина неожиданно вспомнила об их Сфере стойкости. Ей показалось, что уже выученный ею монолог центуриона как-то с?нею связан, но объяснить себе, как именно, она не смогла; эта связь мерцала и?ускользала. Так что Арина даже немного потренировалась перед зеркалом, чего обычно не делала. На следующее утро вышла перед классом и?начала читать.
Legate, I?had the news last night – my cohort ordered home
By ships to Portus Itius and thence by road to Rome.
I’ve marched the companies aboard, the arms are stowed below:
Now let another take my sword. Command me not to go!
Почти что в?трансе она продолжала декламировать, увлеченная чеканным киплинговским ритмом и?неразрешимым трагизмом того, о?чем рассказывала. Потом вернулась на свое место, все еще в?полутрансе-полусне от чужого языка, неожиданно ставшего своим едва ли не до боли души, и?другие стихи почти не слушала. Когда урок закончился, англичанка попросила ее остаться. Арина понимала, что прочитала стихотворение очень хорошо, не только ни разу ничего не перепутав, но и?не сбившись с?ритма, выдержав смысловые акценты; так что ей было приятно, что англичанка хочет похвалить ее отдельно.
– Ты очень хорошо прочитала.
– Спасибо, – сказала Арина.
– А?почему ты выбрала именно это стихотворение?
К?этому вопросу Арина не была готова, и?он ее озадачил.
– Не знаю. Мне оно понравилось.
Англичанка продолжала как-то внимательно, оценивающе и, как вдруг поняла Арина, совсем недружелюбно на нее смотреть.
– Скажи, – сказала она, – у?твоих родителей есть проблемы с?законом?
Арина не могла поверить, что действительно это слышит. И?еще в?этом было что-то такое, чего Арина не понимала.
– Нет, конечно.
– А?с?советской властью?
Теперь уже она смотрела на англичанку зрачки в?зрачки, не отводя взгляд. Она начинала чувствовать холодную ярость; такое с?ней происходило редко, но произойти могло, и?в?таких случаях ей становилось все равно, кто перед ней, Митя или сам Леонид Ильич Брежнев. А?еще от непонимания происходящего, смешанного со смутным ощущением угрозы, ей захотелось англичанку ударить. Та чуть откинулась, немного отвела взгляд, но продолжала настаивать.
– У?твоих родителей проблемы с?советской властью?
– Вот сами их и?спросите, – ответила Арина, развернулась, быстро, но не бегом вышла и?с?грохотом хлопнула дверью класса.
– Сначала спрошу, кто научил тебя хлопать дверями, – закричала ей вдогонку англичанка.
Но в?школу пошли не родители, а?неожиданно оказавшийся в?Ленинграде дедушка Илья.
– О?чем ты с?ней говорил? – спросила Арина.
– С?кем?
– С?англичанкой.
– Кто тебе сказал, что я?вообще с?ней говорил?
Добиться от него большего ей не удалось, но до конца года англичанка ее больше не спрашивала, не спрашивала вообще, даже когда Арина сама тянула руку, так что она довольно быстро поняла, что тексты про Марка Твена и?английскую газету «Утренняя звезда» можно не учить. С?соседкой по парте Настей они играли в?морской бой едва ли не на виду у?всех, но даже в?этом англичанка им не мешала. А?на следующий год учительницу перевели в?другой класс.
« 6 »
Много лет спустя Арина поняла, что из многого происшедшего и?происходящего память сохраняет в?основном то, что действием или хотя бы отзвуком, счастливым, насмешливым или трагичным, протянется в?далекое будущее. Так произошло и?на этот раз. Весной снова прилетел дедушка Илья; сказал, что просто приехал их проведать. Спросил Арину, как дела с?ее англичанкой. В?воскресенье они гуляли по набережной, была поздняя весна, тепло, лед давно сошел, и?по Неве, несмотря на дневные часы, проходили большие корабли. Дед шел твердым и?ровным шагом, поочередно на них оглядываясь.
– Отсель грозить мы будем шведу, – насмешливо сказал он, провожая взглядом медленно движущийся корабль, но при этом его жесткое лицо почему-то сохраняло серьезность.
– Они же с?тех пор изменились, – ответил Митя. – И?им, наверное, уже не надо грозить. Вон финны к?нам часто приезжают, и?они совсем не злые. Только пьяные. Ну так и?наши часто пьяные.
Арина подумала, что как-то так обычно говорит мама и?Митя просто пересказывает ее слова. Мама еще неодобрительно добавляла: «Почему-то нам постоянно хочется кому-нибудь грозить».
Дед на секунду остановился.
– Это сейчас финны добрые и?продают нам сыр «Виола» и?ананасовый сок, а?еще совсем недавно они пытались убить твою бабушку голодом.
Арина вздрогнула, как бывает, когда порыв холодного зимнего ветра неожиданно наполняет одежду и?прикасается к?телу; Митя удивленно посмотрел на деда, а?тот задумался. Некоторое время они продолжали идти молча.
– Понимаешь, – объяснил дед, – за мою жизнь несколько раз бывало так, что мне казалось: больше ничего не будет. Нас не будет, страны нашей не будет, и?вы бы тогда не родились. Такое сложно забыть. Но получилось иначе. И?теперь мы оставляем вам страну, над которой никогда не заходит солнце и?представить без которой мир может только сумасшедший. Но все равно иногда я?останавливаюсь и?мне начинает казаться, что все это слишком легко разрушить. Не думаю, что это действительно так. А?у?вашего поколения такого чувства уже не будет.
– А?что будет дальше? – вдруг спросила Арина. – Она же огромная и?сильная, а?мы что перед ней, каждый из нас?
Дед остановился, положил руки на гранитный парапет. Потом повернулся спиной к?Неве.
– Ты знаешь, – сказал он, – когда я?был лейтенантом, все вокруг было непонятным, а?часто и?очень страшным. Даже то, что именно делает наш полк, обычно было неясным, про дивизию мы знали в?основном по слухам, а?уж про армию или фронт только по радио. И?не то чтобы я?один ничего не понимал. Такими были мы все, по крайней мере все вокруг меня. У?некоторых, конечно, были всякие теории; так всегда бывает. Хотя было бы лучше, если бы они честно признавались, что тоже ничего не понимают, как и?все остальные. Если нам приказывали наступать, мы наступали. Иногда нам это не удавалось.
– Так часто бывало? – удивленно спросила Арина; иногда дед Илья казался ей почти всесильным. Наверное, он бы начал казаться ей совсем всемогущим, если бы давным-давно дед Натан не объяснил ей, что всемогущим может быть только Бог. Если этого хочет. Дедушке она очень верила.
– Бывало, что не удавалось? Часто.
Арина снова вспомнила об их легенде о?Сфере стойкости, но что-то ей подсказало, что на этот раз говорить о?ней с?дедом Ильей не стоит.
– И?что вы тогда делали? – спросила она.
Дед снова замолчал, на этот раз ненадолго.
– Но потом прошло время, – продолжил он, – и?наступил день, когда я?вдруг понял, что мы выросли, что позади нас больше никого нет и?что решения теперь принимать именно нам, моему поколению. Мы их и?принимали, иногда лучше, иногда хуже. Но в?целом, что бы ни говорили ваши родители, мне кажется, что мы делали это совсем неплохо. А?скоро вырастете вы. А?потом уже и?за вами никого не будет, и?решать, чем станет человечество, придется именно вам. Не вам лично, так сказать, всем вам собирательно.
– Человечество? – удивленно спросила Арина.
То, что говорил дед Илья, звучало странно и?неожиданно напыщенно. У?них дома говорить так считалось дурным тоном; так могла говорить советская пропаганда, но ее никто не воспринимал всерьез, даже не слышал толком, как часто становился неслышным привычный шум ветра.
– Человечество, – спокойно подтвердил дед. – В?мире есть только две страны, которым предстоит решать, что станет с?человечеством, каким оно будет, да и?будет ли оно вообще. На ваши плечи ляжет ответственность за одну из них, с?этим ничего не поделать, а?значит, и?за всех людей. Иногда мне все еще кажется, что потерять будущее гораздо проще, чем мы думаем. К?сожалению, ваши родители этого не понимают. Может быть, мы слишком их избаловали. После такой ужасной войны хотелось от всего их защитить.
Арина слушала его, и?ей вдруг начало казаться, что она стала старше родителей. А?вот Митя смотрел на деда странно и?непонимающе. Дедушка повернулся, и?еще некоторое время они продолжали идти по набережной молча.
– Поэтому ты тогда и?рассказал нам про Сферу стойкости? – неожиданно спросил его Митя.
Дед покачал головой:
– Нет. Мне вообще не следовало пересказывать все эти древности. Не знаю, что на меня тогда нашло. Я?был расстроен. Со мной такое тоже бывает.
Он улыбнулся.
– А?по-моему, это ужасно интересно, – возразила Арина.
Она вспомнила об этом разговоре, кажется, через год, когда по телевизору показывали фильм «Гостья из будущего». Книгу «Сто лет тому вперед» она любила. А?вот ощущения от фильма остались у?нее смешанные. Сама Алиса ей очень понравилась, и?у?Алисы был такой же красный галстук на стоячем белом воротничке, как у?нее самой. Но и?остальные дети были такими же, как они сами, так же говорили, так же одевались, так же улыбались, так же увиливали от ответов и?переписывались во время уроков, знакомыми были и?квартиры, и?улицы, и?дворы. Да они практически и?были их с?Митей ровесниками. А?вот фильм в?целом ей скорее не понравился, и?особенно не понравились эпизоды, где на экране кривлялся какой-то робот, которого в?книге не было вовсе. Это было нелепым и?отталкивающим. И?все же когда в?конце пятой серии Алиса начала прощаться и?рассказывать своим новым, хотя теперь уже почти бывшим друзьям, кем они станут в?будущем, у?Арины защемило в?душе, и?она не могла оторвать глаз от экрана. Кто-то из них Алису переспросил, и?она ответила, что в?будущем все станут необычными, уникальными и?единственными.
– Да вы все и?сами увидите, – добавила она.
– Как же мы увидим? – спросил Фима. – Если нас туда не пускают.
– Своим ходом, – ответил кто-то, кажется Садовский. – Год за годом и?доберетесь.
«Интересно, а?что бы она сказала мне?» – неожиданно подумала Арина. Но потом Алиса повернулась лицом к?зрителям и?посмотрела на них прямым, пронзительным и?неожиданно грустным взглядом. Ее грусть была столь отчетливой и?глубокой, что Арина вздрогнула. Оглянулась на Митю, но, как ей показалось, он ничего не заметил. «Что же такое она знает о?нас в?будущем, – изумленно подумала Арина, – но не хочет рассказывать?» В?ту же секунду остановила себя; это всего лишь фильм, выдумка, а?она уже почти взрослая.
« 7 »
В?середине восьмидесятых участились набеги гопников из-за Муринского ручья. Судя по слухам, подобное происходило много где еще; гопники стали все чаще покидать места своего привычного обитания в?Купчине, Колпине, Веселом поселке и?Стране трех дураков и?появляться в?тех районах, где много лет о?них в?основном лишь слышали. По вечерам гопники все чаще выходили на широкие проспекты, приставали к?прохожим на автобусных остановках, на плохо освещенных боковых улицах и?в?темных дворах требовали денег, предлагали попрыгать; девицы так и?вообще шарахались от каждого куста и?от каждой занятой скамейки, и?не без причин. А?когда гопницкие компании стали внаглую выходить прямо к?метро «Академическая», да еще и?не очень поздно, вокруг заговорили о?том, что ситуация становится невыносимой и?что гопники оборзели вконец. Переломным стало изнасилование девочки из соседней школы; ее увезли в?больницу; говорили, что чудом откачали. Никого из нападавших она не знала или не узнала, а?может быть, просто боялась. Менты, как всегда, походили с?грозным видом, но было понятно, что заниматься этим они не собираются; то есть если бы кто к?ним пришел и?сам сказал, что вот ее изнасиловал, и?воспроизвел подробности, то его бы посадили, конечно, а?просто так прочесывать окрестные районы с?сомнительными шансами на успех ментам, скорее всего, не хотелось, да и?такого количества людей у?них, наверное, не было. Говорили, что кто-то из школьных родителей написал письмо в?райком партии; с?тем же результатом, разумеется. Но их квартал эта история всколыхнула.
С?одиннадцати лет Митя и?Леша ходили в?ближайшую секцию дзюдо, куда Митю родители же и?отправили. Ничего особенно опасного и?уж тем более боевого там не было; в?основном перехватывали и?выворачивали руки, швыряли приятелей на маты, которыми был выстлан пол в?спортивном зале, и?тому подобное. Но реакцию это развивало, конечно, а?когда участились набеги, то и?уменьшало чувство беспомощности перед отдельными гопницкими группами, тем более что гопники были почти все прокуренные и?упитые, в?случае чего с?дыхалки сбивались легко, так что если среагировать вовремя и?рывком побежать, то они беспорядочно растягивались, и?с?каждым из них можно было выходить практически один на один. Хотя особых иллюзий по этому поводу у?них не было; им быстро объяснили, что все эти «боевые искусства» всемогущи только в?воображении обывателей, даже подпольное карате. На практике же против толпы гопоты с?ножами мог помочь в?основном пулемет, но пулеметов у?них не было. А?еще, как выяснилось, у?этого была и?обратная сторона; друг друга дзюдоисты воспринимали как своего рода военнообязанных. Так что когда произошла эта страшная история с?изнасилованием, Лешка просто пришел к?Мите и?сказал, что зайдет в?шесть. Но и?сам Митя не протестовал, наоборот; в?этой ситуации продолжать делать вид, что их это не касается, казалось ему отвратительным. Да и?унизительным тоже.
– Что-нибудь с?собой взять? – спросил он Лешку, когда тот за ним зашел.
– Не. Пиздить мы сегодня никого не будем.
– А?куда?
– Познакомишься.
« 8 »
Оказалось, что уже некоторое время Лешкины друзья собираются в?гаражах поближе к?железнодорожному полотну. Поскольку гопники почти никогда не приходили без оружия, то и?они изготовили запасец – ножи, напильники, нунчаки, заточенные трубы; а?в?гаражах и?на пустырях учились ими лучше пользоваться. Нунчаки Митя так и?не полюбил, уж больно гопницким оружием они были; но уметь их отбивать было необходимо. А?еще нунчаки были палкой о?двух концах; при всей их опасности, если не испугаться и?отбить, хоть той же трубой, а?еще лучше перехватить, то дальше можно было бить практически в?упор. Кроме того, гаражи имели еще одно несомненное достоинство. Если разрозненные группы гопников сюда все же забредали, то отлавливали и?мочили уже гопоту, да так, чтобы мало не показалось. Так что постепенно на пустырях в?районе железнодорожных путей гопники перестали появляться. Пили в?гаражах что попадалось. Те, кто помладше или послабее, часто пили «Солнцедар» или «Кагор», кто посильнее – только водяру; почему-то с?тех пор, как Горбатый начал на водяру наезжать, ее стало сильно больше. Митю даже немного удивляло, где ее столько берут; все-таки несовершеннолетние как бы. Те же, у?кого были родственники на Украине, приносили украинский самогон под названием «горилка». Некоторые пили с?понижением градуса, для понта; сначала водяру, потом «Солнцедар», потом пивасик; в?том смысле, что ничего с?ними не будет. Иногда ничего и?не было; чаще ходили блевать в?кусты за гаражами. И?ерша, конечно, пили тоже; как же без него. Часто пили водку с?пепси-колой, которую почему-то делали на заводе посреди Полюстровского парка. Работягам можно было дать на лапу, и?через заводской забор они передавали пепси целыми ящиками.
К?Митиному удивлению, в?гаражах было относительно много девиц, которых здесь в?глаза и?за глаза звали телками; даже девиц из соседней школы. Телки пытались пить как все или чуть меньше, как получалось; а?вот пьянели быстрее. Просили научить их пользоваться оружием; их учили, но не совсем всерьез. Хотя они думали, что всерьез; очень этим гордились; ходили с?заточенными напильниками, как какие-нибудь валькирии из Кировского театра. Но и?обжимались здешние телки тоже охотно, практически со всеми, даже с?Митей, который особо и?не знал, что с?ними делать. От большинства из них несло перегаром, так что целоваться с?ними было не очень приятно, но нужно, иначе бы его застебали; тем более что в?их с?Арей продвинутой школе целоваться было особо не с?кем или, по крайней мере, не очень реалистично. Но и?в?гаражах тоже, хотя по углам телки обжимались в?открытую и?даже с?известным понтом, для большинства из них дальше этого дело не заходило. Те, кто постарше или кому не терпелось, выходили на улицу или шли в?квартиры, если находились свободные; в?квартирах не собирались, не пили, оружие не делали и?уж тем более не хранили. Говорили, что со своими девками гопники трахаются на глазах у?всех; так на то они и?гопники, почти животные. Благодаря Лешке и?знакомым дзюдоистам Митю приняли почти за своего, а?вот он себя своим не чувствовал вовсе. А?еще он постепенно начал сомневаться в?том, что ершом и?обжиманиями все не закончится, а?ведь он приходил сюда не за этим.
Тем не менее после очередной стычки с?гопниками все же забились на пустыре, который отделял их от новостроек за Муринским ручьем; и?забились по-крупному. Митя думал, что заборзевшая гопота всерьез это не воспримет, и?надеялся, что она отхватит вперед и?с?запасом; но они восприняли. Когда он увидел темную массу, которая перла на них в?поздних сумерках с?той стороны пустыря, в?душе что-то екнуло. Когда-то дедушка говорил ему, что ничего не боятся только круглые дураки, и?Митя повторил это самому себе; двинулся дальше. Довольно долго стояли друг напротив друга, осыпая оскорблениями, но все же не переходя к?действиям; гопники грязно объясняли, как именно они собираются совокупляться с?их телками. Митя вспомнил поцелуи в?гаражах, пусть даже слюнявые и?пьяные, и?его стала охватывать ярость. Ему было приятно, что в?долгу перед гопотой они не остались; Паша, бывший у?них как бы за главного, объяснил гопоте подробно и?в?деталях, куда и?как они будут иметь их блядей, а?также их сестер, матерей и?саму гопоту. Дальше все происходило быстро и?сумрачно. Почти в?полной темноте две толпы, вооруженные ножами, напильниками, заточками, трубами, нунчаками и?обычными палками, рванули друг на друга, и?все смешалось. Уже через несколько секунд Митя понял, как мало пользы было от четырех лет занятий дзюдо; так что он скорее бил во все стороны, стараясь не давать к?себе подойти, нежели делал нечто особенно полезное для исхода свалки. Но все равно, кажется, к?концу второй или третьей минуты ему от кого-то прилетело, и?он вырубился. Потом увидел Лешку, бившего его по морде.
– Угомонись, – сказал он Леше. – Я?в?порядке.
Леша убежал назад, в?сторону свалки. Совсем рядом выли ментовские сирены и?вспыхивали мигалки; было видно, что народ начинает беспорядочно разбегаться по пустырям. «Сейчас я?всей этой мрази выдам», – подумал Митя и?снова потерял сознание. Очнулся он в?грязи; в?глазах все расплывалось, голова болела. Мигалки все еще вспыхивали, было похоже, что менты еще кого-то вяжут. Митя встал, повалился снова; начал медленно отползать подальше от мигалок. Как он добрался до дому, помнил смутно.
– Зацепился за что-то в?темноте и?навернулся в?канаву, – сказал он родителям. – Все же раскопано, как после ядерной войны.
У?него диагностировали легкое сотрясение мозга, но класть в?больницу не стали. Через неделю разрешили вставать с?кровати.
– Ты бы со своей неповоротливостью, – сказала мама, – поменьше шлялся по вечерам. Говорят, неделю назад была ужасная драка между шпаной. Откуда только они берутся. Хотя понятно откуда. Полгорода уже сплошная лимита. А?ленинградцам, как и?раньше, жить негде.
К?счастью, как оказалось, ментам все-таки кто-то стукнул, и?они появились почти сразу, как только началась массовая драка. Так что раненых было много, а?убитых не было совсем. Леша получил две резаные раны и?лежал в?отделении травматологии детской больницы Раухфуса недалеко от площади Восстания. В?первый же день, когда Мите разрешили встать, они с?Арей поехали его навестить. Попросили у?родителей денег; привезли ему два мешка сладостей и?фруктов.
– Больно? – спросил Митя.
– А?то.
– А?ты?
– Фигня. Сотрясение.
– Я?уж подумал, что ты дуба дал. Аж застремался.
Вышли на улицу Восстания, просторную, прямую, освещенную тем особым ленинградским архитектурным благородством, которое невозможно ни с?чем перепутать.
– Это он тебя вытащил? – вдруг спросила Аря, как обычно без предисловий.
– Он.
– Значит, мы теперь оба навсегда его должники, – сказала она, подумав.
– Думаешь, я?не знаю? Хотя ты-то здесь при чем.
Аря вскинулась, но промолчала.
Пашу, пару его приятелей и?кого-то из замуринской гопоты вроде бы повязали. Но остальные ментам ничего не сказали; да и?было понятно, что спрашивают больше для проформы. Гуляли, никого не трогали, привязалась шпана, нет, незнакомая, никогда раньше не видели, ни с?кем из них конфликта вроде бы не было, завязалась драка, дальше помню смутно, потом все куда-то разбежались. Было ясно, что защиты от ментов все равно никакой, только затаскают. Но через некоторое время стало известно, что с?гопниками достигли соглашения. С?этой стороны Муринского ручья они обещали больше не появляться; а?если что нужно, то поодиночке, без оружия и?телок не трогать.
