Защищая горизонт. Том 2

Я окончательно потерял связь с реальностью, и все события, происходившие после встречи с Наставником, разбились на множество временных осколков, превратилась в мозаику, которую мне не удавалось собрать. Всё смешалось в моей голове: события, мгновения, слова; все они отдельными вспышками появлялись перед моими глазами, будто я вырывался из пленившего меня сна, а затем снова терял контроль над собой. Даже само время превратилось в бессвязную кашу из вереницы дальнейших событий.

Я не помню, чем закончилось наше собрание и как мы покидали кабинет на самой вершине башни, помню лишь, как после него Вергилий обратился ко всем причастным Стражам, собравшимся в холле первого этажа, ко всем, кто записался на этот отчаянный и последний шаг. Его голос прорезался сквозь плотный от напряжения воздух, нависший над всеми обитателями башни, он звучал из каждой Консоли и так глубоко вгрызался в мой замутнённый разум, что я слышал его снова и снова. Едкие слова Хранителя не отпускали меня и вторили даже тогда, когда все прочие голоса стихли.

Наблюдатели, Ищейки, Палачи, все те, кого объединил в час опасности наш общий долг, я Хранитель Вергилий, я тот, кто вёл вас через все последние тяжёлые недели. Я не умею произносить громких речей, но обращаюсь ко всем вам. Независимо от наших обязанностей или количества полос на запястьях, мы все Стражи и были призваны для общего дела, чтобы вершить судьбы человечества, вести его сквозь юдоль скорби, быть островками надежды в бушующем море и отдать свои жизни в служении человечеству и его будущему.

Двери лифта открылись на двадцать четвёртом этаже. Я не живу, не мыслю, я безвольной тенью скользнул к двери, ведущей в комнату для допросов. «Харон» был здесь, он охранял вход в царство смерти. Рон и Харви непреодолимой стеной преградили коридор, ведущий в комнату, где содержался Макс. Они скалились, как голодные псы, повстречавшие заблудшую добычу, они оттеснили меня от двери, не позволив войти, и велели убираться прочь. Я прорвался в соседнюю комнату для наблюдений, я должен был взглянуть в глаза бывшего друга хотя бы в последний раз, хотел увидеть в них то, что он скрывал от меня всё это время. Правду…

Правда в том, что наше время пришло! Мы долго готовились к этому моменту, долго учились и тренировались, мы несли эту тяжёлую ношу ради единственной возможности, последнего боя, который нам предстоит. Всего один шаг отделяет нас от желаемой цели.

Всего один шаг – и прозрачная стена отделяет меня от Макса, от последней возможности задать единственный вопрос: «Зачем?». Куда подевался бывший весельчак и балагур, куда пропал его залихватский нрав? Боже, что они с ним сделали? Макс сидел за столом в комнате для допросов, прикованный к нему наручниками, а его лицо превратилось кровавое месиво. Красного цвета волосы облепили его голову, сливаясь с запёкшейся кровью, залившей всё лицо, одежду и поверхность стола. Внутри он давно умер и смотрел безразличным заплывшим взглядом в одну точку и не издавал ни единого звука. Безмолвный памятник его безрассудству. Я положил ладони на прозрачную стену, прислонился к ней лбом и прошептал его имя.

Скажите мне, что мы увидим, если выглянем в окно, какую Систему там встретим? Такой ли её желали видеть наши предки, такой ли мы поклялись её сделать? Нет! Система умирает, ломается под тяжестью всех пороков, захлестнувших наш город. Она истекает кровью на наших глазах, она беспомощна и беззащитна, а мы игнорируем это, делаем вид, что творящийся за стеклом беспредел является нормой жизни, притворяемся и врём сами себе. Но мы не виноваты в том, что происходит. Отступники сделали её такой, превратили Систему в своё тёмное отражение.

Я вижу своё отражение, свой потерянный взгляд в глубине прозрачной стены и ненавижу всё, что меня окружает, ненавижу самого себя. Макс не знал, что я стою за стеной, выдыхаю горячий воздух на разделяющую нас границу и смотрю на него, на истекающего кровью и погибающего в безвестности взломщика, мечтавшего творить и созидать. Дал ли кто-нибудь ему шанс пойти правильной дорогой, даровал ли кто-нибудь другой путь вместо того, что он выбрал сам? Вопросы без ответов, и не потому, что их нет, а потому, что они в них не нуждаются. Макс не видел меня за стеной, но будто почувствовал моё присутствие. Он поднял голову, повернулся ко мне с кровавыми слезами на глазах, посмотрел в мою сторону сквозь узкие щели на заплывшем и опухшем от избиения лице. Я видел, с каким трудом шевелятся его губы, повторяя одно и то же слово, но я прочитал его: «Прости».

Меня часто спрашивали, достойны ли они прощения после всего, что сотворили с Системой и нашим домом? После всех их деяний, грабежей, убийств и насилия, достойны ли они хоть чуточку нашего сочувствия и милосердия? Нет! Как не достоин сожаления дикий зверь, что рвёт на части наших детей, лишая их будущего и преграждая путь к желанной цели. Нет, говорю я вам, эти люди не достойны прощения, не достойны уважения и жалости. Мы были слишком добры и малодушны в своей борьбе, но пришла пора положить этому конец!

В комнату ворвались Харви и Рон, слишком долго простоявшие в нерешительности, не зная, что делать со мной. Они схватили меня под руки и с грязной руганью выставили за дверь. Прости, Макс, я тоже виноват перед тобой, но я никогда не смогу простить предательства.

Теперь вы здесь. Вы услышали наш призыв, народный клич встать на защиту Системы. Вы пришли сегодня с утра в этот зал с готовностью выполнить самую важную миссию во всей вашей жизни. То, ради чего мы были рождены, ради чего боролись, мечтали и верили. Сегодня именно тот день – день нашего триумфа!

Длинная колонна машин отъезжает от башни Стражей и направляется на шоссе, ведущее в спальную часть города. Огромная тёмная змея поглотила все дороги, она вытянулась на несколько сотен метров и медленно ползла по улицам, изгибалась, шипела и клацала хищной пастью. Она чуяла свою добычу и неумолимо продвигалась к ней. Во главе колонны следовали легковые автомобили Стражей, где находились все передовые наступающие силы: отряды Палачей и сам Вергилий. Остальные Хранители отказались покидать свой пост, даже по приказу Верховного Стража, они считали своим главным долгом охранять своё божество. Позади нас ехали остальные автомобили Ищеек и фургоны Техников, куда погрузили отряды Наблюдателей. Простые необученные мальчишки, впервые в жизни взявшие в руки оружие. Кто-то держал его с гордо поднятой головой и, выпятив вперёд грудь, крутил оружие в руках, как главное сокровище в своей жизни, и с самодовольным восхищением запрыгивал в фургоны. А кто-то стоял в растерянности и непонимании, со страхом взирая на холодную сталь в своих трясущихся руках. Сколько из них успели передумать в то утро, когда до них дошло полное понимание того, в чём им предстоит участвовать? Сколько из них мечтали отказаться, но уже не могли из-за самого большого страха для этих мальчишек – возможности потерять свою мечту.

И я говорю вам спасибо! Вся Система вторит благодарности за такое проявление непомерной смелости и храбрости, за ваше мужество откликнуться на зов и взять в руки оружие, чтобы в последней битве отстоять наш общий дом. Каждый из вас – настоящий Страж Системы, даже больше, чем я, чем все Палачи. Вы основа нашего мира, наше будущее, и в этой неравной схватке вы докажете свою волю и решимость идти до конца. Я знаю, что многие из вас – простые Наблюдатели и никогда не держали в руках оружие, но не бойтесь, с вами проведут детальный инструктаж перед боем. Вас научат стрелять и покажут, как постоять за себя перед лицом нашего общего врага. Всем присутствующим выдадут оружие, чего лишены Отступники. Их много, но они разрознены и почти безоружны, обычные изгои Системы.

Тёмный и дремучий лес лежал по ту сторону грязного и пожухлого поля, он утопал в тумане и звал меня. Эти голоса я слышал даже здесь и сейчас, они умоляли вернуться в их объятия, не покидать их, не оставлять в одиночестве. Их много, но они все одиноки, не видят и не слышат друг друга, тянут свои руки навстречу теплу в безуспешной попытке схватить своё прошлое. Изгои Системы, брошенные и покинутые, заблудившиеся в потоке бессвязной информации, превратившейся в густой туман. Я ехал в легковой машине Стражей почти в самом начале колонны, а за рулём сидел молодой и задорный парень, Ищейка, которую я никогда не видел раньше. Он улыбался мне, пытался заговорить, что-то рассказать о своей жизни, но я понимал, что это всего лишь попытка унять, тревожащий его, страх. Он рассказывал о своей службе, делился планами, говорил, что через год собирается вернуться в школу Стражей и ещё раз попытается стать Палачом. Он восхищался мной и моей работой, говорил, что это самое ценное и чудесное, чего можно добиться в жизни, – отключать Отступников. Парень грозно сжимал свой хилый кулачок, улыбался и махал им в воздухе, грозился наказать всех Отступников и покарать нарушителей Основного Закона. Для него это оставалось игрой, какой-то дурной и нелепой шуткой. Мечтать об убийствах ради убийств, не видеть конечной цели – именно об этом говорили Наставник, Шолохов и все остальные. Дети, оторванные от самой жизни, от её течения, увядающие в лабиринте собственных душ. Они топчутся на месте и не видят выхода для своих страстей. Похоже, они давно потеряли дарованную мечту, уронили её в грязь и растоптали. Но после этого забыли оторвать свои взгляды от земли и теперь следуют куда-то беспечно и при этом видят только тени своих жизней. Отключения не приносили мне счастья или облегчения, скорее это была непосильная ноша, тяжкий груз моей ответственности, который я взялся нести через всю свою жизнь. Я знал, что так нужно, что только так мы приближаем будущее, где больше не будет нужды в убийствах и насилии, я видел перед собой не трупы, а далёкий горизонт, свою истинную цель. Моя работа лишь средство для её достижения, но, кажется, мы упустили момент, когда произошло объединение и средство стало самоцелью.

На заднем сидении автомобиля прямо позади меня разместился угрюмый Вергилий. После своей помпезной речи он не произнёс больше ни единого слова, он молча сидел и смотрел в окно на тот сизый туман, где я однажды потерял частичку себя, но обрёл нечто большее. Рядом с Хранителем сидела ещё одна молодая девушка-Ищейка, кого я пару раз встречал в башне Стражей, но даже она отвернулась от своего кумира и уткнулась в окно, размышляя о предстоящем кошмаре. Только водитель продолжал заполнять эту тишину своими рассказами о трудностях службы в рядах Ищеек и о своей нелёгкой жизни. А я думал о том, что при всех заверениях Наставника о моей важной роли Вергилий продолжал держать меня под своим присмотром и не отпускал поводок. Он быстро затолкал меня в свою машину и не позволил встретиться с Кирой перед началом операции.

Не стоит бояться Призраков, это всего лишь Отступники, отбросы общества, не пожелавшие следовать Основному закону Системы. Они отреклись от нашего будущего, от всего общества. Они грабили и убивали, ломали чужие жизни и после этого трусливо бежали от правосудия, поджав хвосты. Каждый из них удалил чип из запястья и стал никем, безликой тенью падшего человека. Теперь их жизни не стоят ничего, глупые бесплотные духи грехов человеческих, даже Система отвергает само существование Призраков, распыляя в прах, стоит привести их к наказанию. Так боимся ли мы крыс, прячущихся в своих норах и нападающих исподтишка? Боимся ли мы стайки обезумевших животных? Нет! Мы – Стражи, вершители правосудия, карающая длань человечества, и мы задушим эту змею, пригревшуюся на теле нашей снисходительности. Теперь им не укрыться от нас, мы знаем, где прячутся эти крысы, где их главное логово. Они затаились в самой глуши, в самом отдалённом месте спальной части Системы. Это полузабытый район города, где давно никто не живёт, кроме таких же опустившихся людей, различные нищие и деградировавшие члены общества, которые не хотят работать на наше общее благо и рано или поздно станут на путь Отступничества. Но мы не звери! Не-е-ет! Мы не уподобимся этой скверне. Даже такие жалкие люди имеют право вернуться на истинный путь, встать в один ряд с нами и строить общее будущее. Поэтому мы заранее эвакуировали всех, кто оставил в своём сердце хоть каплю искупительного огня, из той части города. Теперь там остались только Призраки и их пособники, возжелавшие примкнуть к походу против Системы. Так идите же и свершите правосудие, отключайте каждого Отступника на своём пути, всякого, кто не принадлежит к Стражам, ибо людей там больше нет, только скверна.

Длинная колонна автомобилей грозной гадюкой вползает в спальную часть города, она шипит, извивается по узким дорогам и источает потоки ненависти. Людей на улицах нет, все попрятались по домам, они догадываются о грядущем и прячутся от того, что придёт вслед за этим змеем. По пустым тротуарам гуляет холодный ветер и барабанит надоедливый дождь, довершая общую картину серости и уныния. Эти люди покинуты, брошены здесь умирать, они боятся этого змея, будто тёмного войска из далёкой страны, они не привыкли к подобным визитам и уже давно живут в оковах собственной печальной участи. А мы всё дальше уезжаем от центральной части города, всё глубже погружаемся в ту жизнь, о которой не принято вспоминать в высоких кабинетах. Она скрыта под напыщенной маской из богатых домов у края шоссе, как стража, ограждающая иную жизнь и людей, кого мало заботит, что происходит по ту сторону Системы.

Я знаю, что вы боитесь, и не виню вас в этом. Война никогда не бывает честной и благородной, на ней всегда погибают люди и ломаются чьи-то судьбы. Но мы идём не воевать, а истреблять наших врагов. Мы единственная грозная сила в Системе, и кучка трусливого отребья не может тягаться силами с могучими Стражами. Отступники загнаны в угол, они жалки и слабы, вы легко с ними справитесь даже голыми руками. Главная опасность может исходить от Кукловодов, они единственные, кто обладает оружием и могут оказать сопротивление. Но не стоит бояться, для этих целей у нас припасено самое мощное и грозное оружие, наши бравые войны – пять грозных Палачей, и каждый из них стоит десятка или даже сотни лучших бойцов Кукловодов. Я скажу больше и без лишней скромности: у вас есть я, Вергилий, Хранитель Системы, с такой силой вас ничего не должно страшить. Вы спросите: «А зачем тогда нам нужны простые Стражи и люди из числа Наблюдателей?» Ответ прост: нам нужны ваши храбрость и решимость, мы должны продемонстрировать силу не только нашим врагам, но и всем жителям Системы, показать всему миру нашу непоколебимую волю, наше единение перед лицом глобальной угрозы. Мы должны не просто пронзить их ряды, а смять Отступников раз и навсегда единой и могучей силой, сжатой в кулак. Мы – Стражи! Вы! Я! Каждый из нас! И все мы готовы идти до конца во имя нашего будущего. Вы карающий меч, что пронзит тело врага, а на его острие будем находиться мы как самые опытные воины.

Вергилий отвлёк меня от раздумий, тронул сзади за плечо и протянул эфес моего меча вместе с боевым пистолетом Палача.

– Мы подъезжаем. Вот твоё оружие и запасные патроны, – безэмоционально произнёс он и протянул следом несколько магазинов к пистолету. – Нужно будет ещё – обращайся.

– Ух ты! – радостно воскликнул наш молодой водитель, увидев мои подарки. – Меч Хранителя! Я столько о нём слышал и вот впервые увидел, это так здорово! Когда-нибудь и у меня будет такой. Вот увидите, господин Палач!

– Не отвлекайся от дороги, – приказал ему Вергилий.

Я смотрел на оружие в своих руках, на эфес меча, и сквозь провалы памяти стали просачиваться фрагменты последнего разговора с Наставником, прямо перед тем, как я потерял себя. Те самые мгновения, потерянные среди пучины собственного безвременья, события, которые я знал, но не помнил, которые случились, но не в моей реальности. Частицы сегодняшнего утра всплывали на поверхность памяти, пока я смотрел на своё оружие. В отрывках воспоминаний я увидел Наставника и снова услышал его голос.

– Вергилий вернёт тебе твой пистолет и холодное оружие, но ты должен понимать, что статус Палача мы вернуть пока не можем. Это не так просто, Стил, и на это нужно время, которого у нас, увы, нет, – сказал Наставник из бликов на осколках воспоминаний и затем обратился к Хранителю: – Вергилий, отдай Стилу его оружие, оно ему пригодится при атаке на Призраков.

– Верну на месте проведения операции, – сухо ответил Вергилий и недоверчиво посмотрел в мою сторону.

– Мне нужен мой меч, – потребовал я.

– Хорошо, я попрошу, чтобы его…

– Нет, ты не понял, – возразил я, перебивая Вергилия. – Я хочу мой меч!

Я указал взглядом на эфес меча, висевшего на поясе Хранителя, от чего Вергилий неожиданно побледнел и боязливо посмотрел на Верховного Стража. На это старик лишь расплылся в довольной ухмылке.

– Всё нормально, Вергилий, – улыбаясь, ответил Наставник. – Я знаю о твоём подарке. Можешь отдать меч, теперь он принадлежит Стилу, а тебе выдадим другой.

Хранитель растерянно посмотрел в мою сторону и положил ладонь на рукоять меча, а моя память снова расплылась, отпуская видения прошлого и возвращая меня в пассажирское кресло машины Стражей, медленно ползущей во главе колонны. В голове продолжало звучать набатом напыщенное выступление Вергилия перед собравшимися Стражами на первом этаже башни.

Друзья, запомните этот день, ибо он станет доказательством нашего величия, истинности нашего пути и поворотным моментом во всей истории. Сегодня каждый из вас войдёт в легенду, каждый станет героем в глазах будущих поколений, вас будут встречать как новых Творцов грядущего мира. Вперёд, Стражи, берите своё оружие, садитесь в машины и покажите, на что способны!

Мы выехали на финишную прямую долгого пути. Перед нами протянулась длинная и узкая улочка на самых задворках города, похороненная так глубоко в недрах спальной части, что о ней уже никто не вспоминал. Весь мир забыл о людях, живущих тут, о невольных призраках, отвергнутых обществом. Казалось, здесь даже дождь бил сильнее, он стремился разогнать всю тишину проклятого места, смыть всю пыль и серость дорог. Прямая забытая улица, как дорога в ад, утопающая в собственной грязи и сырости. По обеим сторонам нас прижимал плотный ряд грязно-коричневых заброшенных зданий из гниющего бетона, заколоченные окна и груды мусора у покинутых стен. В некоторых из них ещё жили люди, о ком впервые вспомнили в это утро. К ним пришли Стражи и увели с места проведения будущей операции. Возможно, это первый раз, когда они лично встретили тех, кто поклялся их защищать и привести за руку к светлому будущему. Они жили и верили, ждали какого-то чуда, но умирали день за днём в холодных стенах крохотных квартир. Сколько времени ещё пройдёт прежде, чем нужда вынудит этих людей бросить всякую надежду и встать на путь отступничества, превратиться в настоящих Призраков, стать теми, кем мы сами их невольно сделали? Но улица молчала, она не давала ответов, а только шипела нам навстречу всё новыми и новыми потоками дождя. Они смывали наш стыд, заглушали внутренний голос и отвлекали от представшего перед нами кошмара. Улица своими грязными клешнями сковала нашу колонну с обеих сторон. Дома стояли настолько плотно, что, казалось, сейчас обхватят нас и поглотят на месте. Ни развернуться, ни сдать назад, дорога в один конец, в разгорающееся жерло войны. В конце улицы показалось большое, но невысокое четырёхэтажное здание, всё из того же коричневатого бетона. В него упиралась дорога, предвещавшая конец пути, тупик, куда мы сами себя загнали. Не сбежать, не спрятаться. Дом горделиво возвышался, как король в конце рядов из грязной свиты, он ждал нас, протянул свои жадные руки, грозясь сомкнуть объятия. Именно он был нашей целью, на него указал Макс на допросе. Но что-то меня угнетало в этом месте, заставляло сердце биться сильнее и порождало в голове всё более тревожные мысли. Безлюдное, странное место… тишина и дождь… логово Призраков прямо перед нами в сотнях метрах впереди. Память без моего желания начала порождать всё больше всполохов недавних воспоминаний, обрезки слов, не дававших мне покоя.

В моей голове всплыл голос Наставника.

– Призраки уже успели воспользоваться ключами, мы зафиксировали множество обращений к Созданию.

– Взломщик оказался намного слабее, чем мы ожидали… он легко сдал своих приятелей. – Голос Вергилия звучал ещё громче. – Теперь мы знаем, где находится укрытие Призраков.

– Прости… – Громогласный шёпот Макса за прозрачной стеной.

«Уже успели…», «легко сдал…», «мы знаем, где…», «прости…» – слова, образы, воспоминания врезались в моё сознание. Я с ужасом смотрел на приближающееся здание в конце улицы и не мог выйти из оцепенения. Время вокруг меня почти остановилось. Я слышал, как отдельные капли разбиваются о лобовое стекло, слышал каждый свой вздох и удар сердца.

Даже если нам придётся пройти долиною смертной тени, не убоимся зла!

Долиною смертной тени… Стражи, защитники, воины – так они себя величают, а на деле всего лишь дети, заигравшиеся в войну. Глупые, недальновидные и потерянные, они не умеют думать наперёд, строить планы и тактику. Простые, прямые и открытые, они как наивные подростки готовы идти вперёд, никуда не сворачивая, прошибать все стены головой и класть тысячи жизней на алтарь того, чего сами не понимают. Они теряются от любой незнакомой ситуации и неспособны видеть дальше своего носа. Наставник говорил о тайной войне умов, а на деле мы всего лишь глупые куклы в руках кукловода. Мы сами загнали себя в этот капкан, из которого уже не будет выхода, и он обязан был захлопнуться.

Я будто во сне повернулся к нашему водителю, встретил его улыбку в последний раз, затем посмотрел на всех остальных и не смог вымолвить ни слова. Уже поздно, уже ничего не изменить… они всё равно не поймут. А потом пришло оно – воздаяние.

Яркая вспышка и громкий хлопок с яростным рёвом вырвались из тёмного проёма окна от здания в конце этой улицы. Затем ещё один и ещё. Гул нарастал, хлопки слились в один протяжный стрёкот крупнокалиберного пулемёта. Дикое пламя вырывалось нам навстречу, выплёвывая длинной очередью множество свинцовых снарядов, которые с огромной скоростью, словно железной плетью, ударили по всей колонне. Они вспахивали асфальт перед нами, пробивали насквозь тонкое железо автомобилей, поднимая в воздух искры и лязг разрываемого кузова. Крики людей наполнили воздух в этот мрачный день, они оглушили меня, окружили со всех сторон, сливались с непрекращающимся грохотом от пулемёта и столкновений машин в колонне. Очередь прошлась по автомобилю перед нами, разрывая его железную плоть, как бумагу, затем достигла нашей машины. Пули с яростным звоном пробили капот в нескольких местах, а затем свинцовая коса ударила по лобовому стеклу. Тяжёлые снаряды быстрым и хлёстким взмахом расчертили огненную линию, пробивая всю левую часть кузова, они вонзились в нашего молодого водителя, буквально взрывая его тело изнутри, они размолотили его грудную клетку и прошли насквозь. Его хлипкое тело сотрясало от мощных ударов, но пулям всё было мало. Им недостаточно крови и боли, огромная пробивная сила несла их вперёд, и с такой же жадностью пули вонзились в пассажира позади него. Кровь от раздираемых тел брызнула во все стороны, и в этот же момент машина перед нами резко затормозила, но наш водитель уже не мог среагировать на это. Он безжизненно упал на руль, возвещая о себе лишь траурным сигналом автомобильного гудка, и под этот печальный аккомпанемент мы на полном ходу врезались в препятствие перед нами. От сильного удара меня швырнуло на приборную панель, куда я с размахом приземлился своим лбом и на какое-то время потерял сознание.

Бывают минуты, когда жизнь оказывается больнее и страшнее любого кошмара, который вы только можете себе вообразить, когда само пробуждение приносит намного больше страданий. Иногда больше не хочется просыпаться. Сегодня именно такой день. Мне повезло, что наша колонна двигалась не слишком быстро, а завернув в этот чёртов переулок, и вовсе сбавила ход. Если бы мы двигались чуть быстрее, то последствия моего пренебрежения безопасностью могли быть намного серьёзнее. Но стоит ли вообще говорить о безопасности, когда рядом со мной лежит растерзанный труп молодого паренька, однажды мечтавшего оказаться на моём месте? Многие сейчас отдали бы всё, чтобы быть на моём месте, а не на его. Но люди продолжали погибать вокруг, создавая мой личный ад, где я должен наблюдать, как постоянно рушатся чужие жизни и судьбы, а кара услужливо обходит меня стороной.

Я быстро пришёл в сознание и почувствовал острую, но терпимую боль на месте удара лбом. В ушах стоял громкий свист, который с каждой секундой менял тональность, становился всё ниже и грубее, шум в ушах перерастал в монотонный звук автомобильного гудка, слившийся в единую симфонию со стрёкотом пулемёта и криками людей. Я оторвался от приборной панели, держась рукой за ушибленное место, и сквозь расплывающийся от боли взгляд посмотрел на нашего бывшего водителя. Осколки лобового стекла, кровь по всему салону и неподвижное растерзанное тело незнакомого мне Ищейки на руле. Его голова оказалась повёрнута в мою сторону, а в открытых глазах застыл ужас. В последний миг своей жизни парень успел увидеть вспышку, почувствовать последний вздох и всё понять, но в такие моменты уже ничего нельзя поделать. Порой жизнь слишком жестоко ставит перед человеком мгновения неминуемого будущего, чтобы успеть насладиться отголоском внутреннего ужаса, что только успеет вспыхнуть в его взгляде прежде, чем тьма окончательно завладеет им. Ищейка смотрел куда-то вдаль, в своё тёмное будущее, пока по рулю стекали остатки его горячей крови. Вдруг дверь рядом со мной резко открылась, и кто-то с очень сильной хваткой в один рывок вытащил меня с пассажирского сидения и выволок из машины за шиворот, прямиком на землю.