Защищая горизонт. Том 1

– Ещё бы пару минут, – в отчаянии прошипел я, чуть не вырывая волосы на своей голове.

– Это всё, что я мог для тебя сделать, – долетел голос Хранителя из темноты. – Пять минут, как и обещал.

Мои глаза всё ещё не привыкли к темноте после ослепительно яркой комнаты, и я смог различить лишь слабые очертания Хранителя, сидящего на одном и стульев.

– Я не успел узнать самого важного, – печально, но с раздражением ответил я.

Силуэт в темноте виновато развёл руками, по крайней мере, мне так показалось.

– А чего ты ожидал, Стил? Думал, она тебе всё расскажет? Я не питаю на этот счёт особых иллюзий. Это не простые Отступники, а отчаявшиеся, обречённые люди.

– Она готова была рассказать, – возразил я. – Всего минута, ещё одна – и я бы узнал, кто это самая Мария.

– Извини, Стил, я не могу демонстрировать предпочтения среди своих подопечных. Только не сейчас. Каждый должен заниматься своим делом. Я и так многое себе позволил, разрешив этот разговор. Твоё время истекло, теперь «Харон» ей займётся. Да и зачем тебе эта Мария? Про кого ты?

– В городе пропадают люди, – с вызовом ответил я, – и каждый раз в этом замешана какая-то Мария. Они все о ней говорят, пишут требование вернуть её на стенах домов. Для них это очень важно, а значит, и для нас тоже.

– Ах, вот ты про что. Да, я наслышан. Брось, Стил, это меньшее, что тебя должно беспокоить. Отступники – это отбросы, отщепенцы, умалишённые, посвятившие свои жизни разрушению. Ведь кто в здравом уме будет вредить Системе? Воздвигли себе идол в честь какой-нибудь Отступницы или просто нашли оправдание своим злодеяниям. Уверен, это не стоит твоих переживаний. Если хочешь, присаживайся, наблюдай за допросом, может, она ещё расскажет про твою Марию.

Я послушно придвинул один из стульев, смахнул с него слой пыли и сел перед прозрачной стеной неподалёку от Вергилия. В это время Рон уже вовсю давил на Екатерину, что-то кричал и махал руками, а Харви склонился над столом и со злой ухмылкой сверкал звериным оскалом.

– Волкова, я знаю, что у вас есть ребёнок. Сын, так ведь? – послышался жёсткий голос Рона из-за стены и удар кулака по столу.

– Не вмешивайте сюда моего сына! – плакала она. – Оставьте нас в покое!

– Волкова, вы хотите увидеть своего сына? Скажите, где он?

– Вы никогда его не получите! Вы слышите? Никогда!

– Не испытывайте наше терпение. Если вам дорог сын, вы должны сказать, где находится ваше убежище, где другие Призраки? – не унимался Рон.

– Отвечай! – взревел Харви и с громким шлепком ударил своей увесистой рукой по её лицу.

В ответ женщина зло посмотрела на него и выдавила сквозь зубы:

– Скоро вы все сдохните!

На что Харви рассвирепел, замахнулся рукой и ещё сильнее ударил её. Рон схватил его за плечо и отрицательно покачал головой, а женщина снова громко заплакала и уткнулась лицом в ладони.

Мощный всплеск энергии из глубины моей души ударил по разуму, и неожиданно для себя я вскочил со стула, подбежал к стене и крикнул:

– Что вы делаете?! Прекратите!

– Страж! – суровым голосом окликнул меня Вергилий. – Что ты делаешь, чёрт побери? Совсем с ума сошёл? Это что, жалость к Отступнику, убийце? Ты забыл, кто перед тобой? Неужели нужно опять напоминать главный принцип Стража?

– Но так они ничего не добьются!

– Сядь на место, поговорим с тобой после.

Я склонил голову и покорно вернулся на своё место. Такое со мной случилось впервые. Непонятное гнетущее чувство захватило всё внутри, сковало мысли, подчиняя все действия одним лишь эмоциям, чувствам, всполохам глубинных позывов. Что со мной? Мне страшно. Что-то шептало мне со дна глубокой бездны, далёкий шум, эхо ночных кошмаров, кричащее, что Отступница невиновна. Может, это всего лишь эгоистичный интерес заставлял так думать, стремился узнать всю правду, сокрытые тайны, что мучили меня. Я подавил эти чувства и со страхом посмотрел на Хранителя, но тот был спокоен, неподвижно наблюдая за происходящим в соседней комнате. Внезапно я осознал тот ужас, что совершил на глазах у высокопоставленного Стража. Я дал волю эмоциям, нашим главным врагам, от которых нас стремились избавить, ведь для Стража недопустимы жалость, сострадание и любовь. Мы должны послушно исполнять приказы, убивать Отступников, стойко смотреть в глаза смерти как своей, так и чужой. Это наше призвание, смысл жизни, именно для этого мы пришли в этот мир, чтобы защищать Систему, мечты людей, и в этом заключается наша единственная страсть. Я не должен жалеть эту женщину, она Отступник. Такой же негодяй и преступник, каких я убивал сотнями и никогда не задумывался об их жизнях, участи, о том, что привело их на этот путь и виновны ли они на самом деле. Я лишь исполняю приказ. Так чем же она лучше остальных? Ничем. Это значит, что я не должен жалеть её, проявлять сострадание, или… мне придётся проявлять его ко всем, любить каждого. Но это же невозможно?

Я содрогнулся от этих мыслей и прогнал их прочь. Всё это время Рон продолжал выпытывать информацию из Екатерины, но она упрямо стояла на своём. Харви каждый раз порывался её ударить, но напарник его останавливал. В итоге Рон сам от безысходности склонил голову над столом, схватился за неё руками, и в комнате допросов повисла напряжённая тишина, прерываемая лишь всхлипами задержанной.

– Ладно. – Рон вскочил, хлопнув ладонью по столу. – Хватит, пора заканчивать с ней.

Он подошёл к зеркалу со своей стороны и сказал, обращаясь к Хранителю:

– Это бесполезно, она ничего не расскажет, как и другие Призраки. Мы с ней закончили.

Хранитель одобрительно кивнул в темноте. Несмотря на то, что Рон не мог нас видеть, он будто почувствовал это и с довольной улыбкой отошёл от зеркала.

– Вы обвиняетесь в нарушении основного закона Системы и подлежите отключению, – официальным тоном зачитал приговор Рон, а затем кивнул Харви: – Заканчивай.

Тот хитро оскалился, встал напротив женщины, достал из-за пазухи огромный пистолет Стража и направил его в лицо Екатерины. Отступница подняла свой заплаканный взгляд, увидела перед собой дуло пистолета и вскрикнула, дёрнувшись назад.

– Нет! Что вы делаете? – закричала она. – Пожалуйста, нет, отпустите меня!

Подавленный и пульсирующий внутри меня комок энергии взорвался острыми осколками, впиваясь в каждую частичку тела. Я не заметил, как оказался на ногах, отбросил в сторону стул и подскочил к прозрачной стене.

– Что они творят?! Мы потеряем всё! – громко возмутился я. Но преграда поглотила мой голос.

Хранитель позади меня зло отчитывал мои поступки, но я уже не слышал ничего, что происходит вокруг, всё моё внимание поглотила небольшая комната за прозрачной стеной. Женщина истошно кричала, дёргалась, пыталась оторвать от стола крепление, удерживающее её наручники, плакала и молила её отпустить. Похоже, это доставляло Харви огромное удовольствие. Он демонстративно стоял напротив неё, покачивая стволом перед её глазами, самодовольно улыбался и ждал, наблюдал, как женщина истекает слезами, впадая в совершенно неудержимую истерику.

– Нет, прошу вас, не надо! – продолжала умолять его женщина. – У меня же сын, он останется совсем один!

– Ты же говорила, что не боишься смерти? Да и о сыне стоило подумать перед тем, как решила убить своего мужа, – процедил сквозь зубы Харви и клацнул пистолетом.

Отступница ещё раз дёрнулась на месте.

– Харви! Хватит! – осудительно и строго окликнул его Рон, моментально стерев с лица напарника довольную ухмылку. – Заканчивай.

Харви медленно положил палец на спусковой крючок.

– Нет! – навзрыд вскрикнула Екатерина. – Алёшенька, милый, мама любит тебя, прости меня… прости! – кричала она в пустоту.

– Нет! – кричал я в унисон и стучал кулаком по стене.

Затем я дёрнулся в сторону в отчаянной попытке ворваться в соседнюю комнату и остановить произвол, но почувствовал, как сильная рука схватила меня за шиворот и повалила на землю.

– Прости… – одними губами прошептала женщина и закрыла глаза.

Длинная струя пламени и оглушительный звук выстрела вырвались из дула пистолета Харви. Зеркальная стена между комнатами на мгновение дрогнула. Екатерина откинулась назад, её образ треснул от встречи с пулей, разбился на множество мельчайших частиц и рассыпался в воздухе. Лишь наручники звонко ударились о поверхность стола, спадая с её тонких исчезающих рук, а опустевший стул опрокинулся и упал на спинку.

Харви молча убрал пистолет обратно за пазуху и посмотрел в нашу сторону безжизненным взглядом. Спустя пару секунд они с Роном, не говоря ни слова, вышли из комнаты и удалились прочь, даже не заглянув к нам. Я же сидел на полу не в силах пошевелиться. Ярость бурлила во мне, просилась наружу, звала вперёд на необдуманные действия, а разум был затуманен налётом безрассудства. Ещё никогда до этого момента со мной не случалось ничего подобного, по крайней мере, с тех пор, как я прошёл процедуру Отречения. Я не мог понять, что случилось с моим сознанием, что творилось в моей голове, но мне хотелось кричать, сделать хоть что-то, чтобы выпустить накопившийся пар. Я боялся этого, боялся себя и того, во что превращаюсь, но больше всего боялся, что меня снова заставят пройти эту ужасную процедуру.

Я продолжал сидеть на бетонном полу, смотрел пустыми глазами через прозрачную стену, на опрокинутый стул и чувствовал, как скупая, одинокая слеза стучится с той стороны сознания, просится, умоляет выпустить её наружу и дать волю чему-то большему. Тому, что давно живёт внутри меня, укромно ютится в самом далёком уголке души и ждёт своей очереди, набирает силу, впитывает всю несправедливость, негативную энергию и агонию этого мира. Во мне всколыхнулось то, что было под запретом в нашем мире, а тем более для отречённого Стража.

Хранитель стоял на коленях за моей спиной, обхватив меня железной хваткой. Сильными руками он обвил мою шею, прижал к себе и не давал лишний раз вздохнуть и пошевелиться. Каждый раз, когда я пытался дёрнуться, вырваться из цепких, но смертельных объятий, его руки ещё сильнее впивались в горло, и я начинал задыхаться, беззвучно ловить ртом частицы воздуха, ослабевшими руками хватаясь за его запястья.

– Успокойся, Страж! – очень ядовито и сдавленно процедил мне в правое ухо Хранитель. – Или я задушу тебя.

Нехватка воздуха сделала своё дело, я ослаб, перестал сопротивляться и немного успокоился. Хранитель почувствовал, что я вот-вот потеряю сознание, и отпустил хватку, встал и отошёл в сторону. Не в силах больше держаться, я упал на правую руку, захрипел, тяжело хватая воздух, и попытался прийти в себя. Вергилий стряхнул пыль и грязь со своих коленей, снова подошёл ко мне и протянул руку, чтобы помочь подняться.

– Очень печально. Похоже, эта авария всё-таки повредила твоё сознание, Стил, – как-то слишком спокойно заключил он, поднимая меня на ноги. – Этого я и боялся.

С помощью Хранителя я встал, откашлялся и немного отряхнулся.

– Простите, я не знаю, что на меня нашло, – виновато прохрипел я. – Они… не должны… зря они так. Они ведь тоже уничтожили единственную зацепку, как вы говорили.

– «Харон» сделал, что мог, Отступница никогда бы не раскрыла своих секретов, ты сам это прекрасно видел, а она понесла заслуженное наказание. Ты до сих пор не понял, Стил? Призраки – это обычный сброд, гной, который сочится через открытые раны Системы, мелкие нарушители и отбросы общества, они лишь разменная монета в игре между нами и Кукловодами. Вот, кто главная угроза и наша цель, это самая важная задача, и я доверил её вам, а не «Харону» или Зету. Призраки не стоят твоих забот, я надеялся, что ты сам это поймёшь после разговора с Отступницей, но твой мозг повреждён, ты сдался на волю эмоций. Прости, Стил, но ты запутался и не можешь выполнять задачи Палача, я вынужден отстранить тебя от дела. Временно Кукловодов будет вести одна Кира. Я поручу Техникам досконально проверить твой разум, а они решат, что с тобой делать.

– Отстраняете? – Я пребывал в растерянности, ещё никогда мне не приходилось сталкиваться с подобным. – Но, но…

– Скажи спасибо мне, а точнее своим Призракам, за их угрозу, за тот Дамоклов меч, который висит над нашей Системой. Если бы не он, если бы сейчас не решалась судьба всего нашего народа в этой жуткой войне, где каждый солдат на счету, тем более такого уровня, то тебя непременно постигла бы судьба этого Призрака.

– Простите… – Я совсем поник.

– После того, как всё это закончится, тебе придётся ещё раз пройти процедуру Отречения, если хочешь получить шанс остаться в рядах Стражей. А сейчас тебе нужно остыть и скрыться с моих глаз, пока я не привёл приговор в исполнение. Бери напарницу, и отправляйтесь к тому складу, где были обнаружены эти Отступники, установите там наблюдение. На сегодня это твоя работа, пока мы решаем, что делать дальше. Всё, пошёл вон!

Последнюю фразу Хранитель произнёс особенно громко и хлёстко, взмахнув при этом рукой и указав пальцем на дверь. Больше я не посмел что-либо сказать, только молча развернулся на месте и пошёл к выходу.

– Но я предупреждаю, – крикнул мне вслед Вергилий, – ещё одна такая выходка – и я лично приду за тобой!

Я вышел за дверь, мягко её прикрыл, потрогал покрасневшую и нывшую от боли шею и словно во сне направился к лифту.

* * *

Пребывая в состоянии шока, я спустился на первый этаж. Меня трясло, мысли путались, а голова гудела тяжёлым набатом. Я никогда не считал себя хорошим Стражем и сдержанным человеком, но подобный взрыв эмоций был непозволителен даже для меня, тем более на глазах Хранителя. Мне было страшно и стыдно за то, что последует, если мой разум действительно повреждён. Когда я вышел на улицу, Кира уже ждала меня в машине у самого входа, но при этом отрешённо смотрела куда-то вперёд и не замечала меня или не хотела замечать. Мне стало не по себе: всё-таки я подставил её, бросил одну в этом расследовании. Как я смогу теперь смотреть в её глаза? Может, она ещё не знает? Нет… знает, я почувствовал, как сгущается незримый туман, когда я подошёл к автомобилю. Стало тяжело дышать. Я открыл дверцу, забрался на переднее пассажирское сидение и захлопнул её за собой. Потом молча уставился вперёд и виновато сложил руки на коленях. Кира молчала и продолжала сидеть неподвижно, а затем нарочито громко выдохнула, завела автомобиль и тронулась с места.

– Ты что натворил? – довольно спокойно спросила она, не сводя глаз с дороги.

– Это вопрос или возмущение?

Напарница посмотрела на меня вполоборота и подняла вверх правую бровь.

– Вопрос, конечно. Мне что-то пытались объяснить, но я не очень поняла, что случилось. Какие-то пространные ответы про утрату доверия, квалификации и прочая ахинея. Это всё из-за того, что мы натворили на шоссе? Хранитель тебя прессовал? Что случилось, Стил? Почему тебя отстранили, а меня нет? Я что теперь одна должна гоняться за Кукловодами?

– Ты здесь не при чём…

– А кто при чём?

– Сложно объяснить.

Кира от негодования всплеснула руками и хлопнула себя по коленям.

– А ты попробуй!

– Если кратко, то я вспылил перед Хранителем, когда «Харон» отключили, пойманную нами Отступницу, ту девушку-призрака из спортивного автомобиля.

– Ты что сделал?! – воскликнула Кира. – Ты что, совсем дурак?

– Вот и Хранитель задал тот же вопрос, – печально изрёк я.

– Не понимаю, тебе на «головомойку» захотелось?! Они ведь это мигом, или вообще из Стражей выкинут, а то и чего похуже. Нет, это надо же, устроить сцену прямо перед Хранителем! Зачем ты вообще полез к этому Призраку?

– Я не знаю, Кир, со мной что-то неладное творится, может, я, правда, голову повредил при аварии или раньше. В последнее время меня посещают странные навязчивые идеи, бушуют эмоции, постоянные проблемы со сном. Я был уверен, что этот Призрак скрывает что-то очень важное, – пробормотал я куда-то в сторону.

– Какие такие идеи? – с подозрением поинтересовалась напарница.

– Да всякие… – выкрутился я.

– Всякие? Хм, Стил, а ты рассказывал об этом Техникам? Я ведь просила тебя обследоваться, а ты упёрся как баран. Надо было всё им рассказать, глядишь, и казуса такого не случилось бы.

– Нет, только не к Техникам. Кир, мне теперь грозит повторное Отречение. Рано или поздно это произойдёт. Ты помнишь, что случилось после прошлого раза, я до сих пор не могу спать. Мне страшно. Так что пусть лучше поздно.

– Отречение? Это точно? Тебе Хранитель сказал? – Кира повернулась ко мне, посмотрела на моё поникшее выражение лица и ещё раз ударила по рулю. – Прекрасно! А мне что прикажешь делать? Оставил меня одну, и мне теперь самой возиться с Кукловодами? Ну спасибо, Стил, удружил!

– Я же не специально, Кир, я рад не больше твоего. Может, ещё всё обойдётся, Хранитель дал понять, что не заинтересован в радикальных мерах.

– «У меня всё схвачено, я контролирую ситуацию», – тихо передразнила меня Кира, припоминая мою самоуверенность.

Я сделал вид, что не услышал её едкие комментарии, и даже попытался пошутить, преодолевая огромный комок нервов, застрявший в горле:

– Зет тоже остался один, может, он составит тебе компанию, пока меня не починят?

– Что?! – возмутилась Кира и явно не поняла моей грустной иронии. – Зет? Ты издеваешься? Я никогда не буду связываться с этим бородатым маньяком-психопатом, от него сроду не знаешь, что ожидать в следующую минуту. Нет, спасибо, я одна справлюсь как-нибудь.

– Кстати, ты в курсе, что нас направили наблюдать за каким-то складом, рядом с которым заметили тех Отступников? – Я поспешил сменить тему и не нагнетать обстановку.

– Давно в курсе, известили ещё до твоего прихода. Из-за тебя вот, придурка, нам теперь выполнять работу Наблюдателей, унижение хуже некуда. Но сейчас тебе лучше быть тише воды, ниже травы, поэтому переждём бурю подальше от башни.

– Извини. – Я совсем поник. – А ты знаешь, где этот склад?

– Да, знаю, сообщили вместе с заданием. Это один из главных складов на севере центральной части города. Находится где-то на Технической улице. Довольно пустынный уголок, жителей там немного, а вместе с ними любопытных глаз. Как раз туда сейчас направляемся.

– А что хранится на этом складе, что их привлекло?

– Как я слышала, это склад ноль-чипов, и это не первый, к которому они проявляют повышенный интерес. Нам про это рассказывали вчера, помнишь? Новый удар был ожидаем, поэтому их подстерегли Наблюдатели и спугнули.

– Думаешь, именно ноль-чипы их интересовали?

– Да кто их знает, Стил? На складе много что хранится, в том числе дорогостоящее техническое оборудование для башни Стражей, информационные кубы с различными данными, да много чего. Весьма лакомый кусочек для Призраков и их подельников, поэтому неудивительно, что они лезут как пчёлы на мёд. Вероятность повторного нападения всё ещё большая, вот нас и направили следить за ним. Хотя это не наша обязанность. – Последнюю фразу она процедила с особым негодованием и ядовитым смаком, направленным в мою сторону.

Я предпочёл проигнорировать очередной выпад в свой адрес, отвернулся к окну и закрыл на секунду глаза…

– Приехали! – громко возвестила Кира.

Её голос прозвучал словно выстрел, вырывающий меня из цепких лап пустоты. Я резко очнулся, пытаясь понять, где нахожусь, пока сознание полностью не вернулось в свои душные владения. Что произошло? Я только успел закрыть глаза, как потерялся в небытии, будто меня на время стёрли из этого мира. Я не спал, вовсе нет, даже не витал во Тьме, меня просто не существовало. Похоже, стресс разрушает остатки моего измождённого разума.

– Куда приехали? – глупо переспросил я, хотя уже пришёл в себя и знал ответ.

– Как куда? К складу, конечно, вот он! – Кира указала пальцем на здание через дорогу.

Большое строение из серого и грязного кирпича высотой с трёхэтажный дом и с редкими вкраплениями вытянутых окон возвышалось над внушительным бетонным забором с колючей проволокой, который охватывал широкую территорию вокруг склада и смыкался перед нами массивными железными воротами. Грязные и пыльные стёкла завершали удручённую картину безалаберности местных Техников, а забор надёжно скрывал всё, что происходит на территории перед складом. Кира припарковала наш автомобиль на обочине прямо напротив ворот, но по другую сторону широкой дороги. До входа оставалось около двадцати метров, но мы легко терялись на фоне других неприметных машин и заняли удобную позицию для наблюдения. Когда я полностью оценил всё строение, то даже присвистнул.

– Ого, вот это да, мощная конструкция, а где охрана? Почему никого не видно?

– Какая охрана, ты что, – усмехнулась Кира. – Кто же будет открыто светиться перед людьми? Техники должны быть внутри, а мы с тобой наблюдаем снаружи, следим за всеми, кто въезжает и выезжает, чтобы никакой злодей не проник. А также следи в оба, вдруг кто-то ещё на спортивной тачке пристроится рядом.

– Что-то звучит не особо весело.

– Намного веселее, чем проходить Отречение. – Кира улыбнулась и откинулась на спинку кресла.

Потом она отвернулась к боковому окну и стала неподвижно наблюдать за серым и обшарпанным входом на территорию склада. Наступили долгожданные минуты безмятежности и спокойствия. День постепенно клонился к вечеру. Пустынные улицы подёрнулись слабой дождливой дымкой, а отдельные облачка окрашивались из своего обычного светло-серого состояния в сплошное тёмное клубящееся одеяло, предвещавшее грядущее наступление темноты. Совсем скоро свет окончательно померкнет, а тьма станет полноправной хозяйкой на улицах нашего города. Но пока ещё светло, я мог наслаждаться последними мгновениями уходящего дня. Хотя это тяжёлое свинцовое небо, скрывающее солнце уже который месяц, превращало каждый наш день в один длинный, бесконечный полумрак и постоянные сумерки.

Капли дождя продолжали отстукивать неторопливый ритм у нас над головами, разыгрывали свою очередную печальную мелодию, сливались в единый протяжный гул и шелест, успокаивали и гипнотическим образом заставляли глаза закрываться. Мирное сопение напарницы, шум дождя, снова ровное и тихое дыхание, шелест начинает затихать, теряться в темноте, отдаляться…

– Так! – вскрикнула Кира.

Я подпрыгнул от неожиданности, вырываясь из гипнотического плена сумрака и дождя, и чуть не ударился головой об крышу.

– Я сейчас усну, если буду так сидеть. Пойду-ка я сбегаю в ближайшую кафешку и куплю нам кофе и чего-нибудь перекусить. Я чувствую, нас заставят торчать тут о-о-очень долго. Как бы в ночь не пустили.

– А где здесь кафешка? – спросил я и закрутил головой.

– Там, неподалёку, через два или три дома, не помню. Проезжали мимо… я быстро. Не засыпай! Следи за входом! Если что, кричи.

Кира толкнула меня в плечо, решив меня взбодрить таким способом, а затем выскочила под разгулявшийся дождь и потрусила куда-то назад вдоль дороги. Я проводил её взглядом, поёжился от одной только мысли выбираться на улицу в такую погоду и удобнее уселся на месте. Покосился наивно в сторону склада, надеясь там что-нибудь приметить, потом ещё раз обернулся, чтобы посмотреть вслед убегающей напарницы, но она уже скрылась в сырой дымке над дорогой. Дождь продолжал выбивать свою серенаду на крыше. Так приятно слушать её, осознавать, что ты здесь, в тепле, в защите, что всё плохое где-то там, за стеной, за неведомой границей, и ты находишься именно по эту сторону, и возникает необыкновенное чувство уюта и спокойствия. Какой умиротворяющий звук… так! Сейчас я тоже усну! Надо себя срочно чем-то занять.

Я начал осматривать всё вокруг: невысокие грязные здания с потускневшими окнами и заваленные мусором подворотни, побитые временем и хулиганами стены, всё это казалось таким безжизненно печальным и одиноким. Окна источали атмосферу пустоты, заброшенности и безвременья, кажется, что сама жизнь покинула этот участок города, а ведь это его центральная часть. Стоит только пройти двести метров вдоль дороги, повернуть за угол – и ты окажешься в самой гуще кипящей жизни, пёстрой, суетливой и неудержимой, но всё это резко оборвётся, если завернуть на улицу Техническую, будто злой рок витал над старыми домами этого района.

Хотя вот, впереди меня, на другой стороне улицы прогуливалась семейная пара, а может, брат с сестрой или отец и дочь, а может, вовсе страстные любовники, сегодня мало в чём можно быть уверенным. Всё смешалось в нашей жизни: устои, нравы, понятия о чести, любви и семейных ценностях – всё было выкорчевано с корнями, брошено на землю и растоптано под весёлое улюлюканье одурманенной молодёжи. Раньше всё было просто и понятно, смыслы всегда носили свой истинный первоначальный характер. Но теперь, когда люди окунулись в наркотический хаос бездумной жизни, они начали забывать, кто они, для чего построили этот мир, с какими грёзами их далёкие предки возводили дом за домом, с какой огромной любовью и с верой в великую Мечту они прописывали одну строчку кода за другой. Когда теряется этот смысл, великая цель, то сама жизнь теряет своё главное отличие от смерти, своё направленное движение, существование. Ибо нельзя назвать движением бездумное мельтешение безликих и бесцветных пятен на полотне жизни. В лучшем случае они стоят на месте, но обычно просто безвольно падают в пучину забвения и растворяются вместе с эпохой и всем светом, что их окружал. Вместо того чтобы дарить что-то этому миру, оставить частичку себя, внести общий вклад в его развитие, поддержание и сохранение для своих потомков, они просто пожирают его, поглощая всё, что было построено другими людьми, хранившими высший смысл, цель, идею, но которые не смогли её передать другим. Теперь они резвятся на диком и саморазрушительном пире, празднике жизни, где, однажды упав, они не захотели подниматься.