Аусфарт

Сначала всё было тихо, а потом я услышал негромкие гудки… Гудки шли и шли… Я уже начал думать, что никто не ответит, как вдруг в телефоне послышался какой-то непонятный шум.

– Эмма! Эмма! – закричал я.

Шум в телефоне отошёл как-то на задний план, и я совершенно отчётливо услышал мужской голос:

– Эмма? Её сейчас здесь нет.

Голос был незнакомый. Странно было также и то, что телефонные гудки всё ещё продолжали идти…

– Эмма? – чисто по инерции сказал я, не совсем понимая, что происходит.

– Её сейчас здесь нет, – ровно и спокойно повторил тот же самый мужской голос.

– А где она? – удивлённо спросил я.

– Она сейчас в другой комнате, – невозмутимо ответил мужской голос.

– Я могу с ней поговорить? – спросил я, чувствуя, что ситуация очень странная.

Незнакомый мужчина в телефоне помолчал несколько секунд – я слышал только негромкие гудки, которые ни на мгновенье не прерывались… Потом он неожиданно спросил:

– Вы можете открыть глаза?

Мне показалось, что я ослышался:

– Что?!

– Вы можете открыть глаза? – повторил мужчина с ровной и невозмутимой интонацией.

Я отстранил телефон от уха и посмотрел на экран. С экрана, с фотографии, на меня смотрела Эмма, и я по-прежнему слышал негромкие гудки…

Открыть глаза? Что он имеет в виду? Я вдруг вспомнил слова Эммы в машине – её мобильный телефон остался в рюкзаке, который она забыла в ванной в той странной гостинице… С кем же я тогда только что говорил? Кто этот мужчина? Откуда он знает, где Эмма? Что происходит?

– Вы меня слышите? – мужской голос звучал теперь где-то рядом со мной совершенно независимо от телефона, который я изумлённо рассматривал держа в руке, – Вы можете открыть глаза?

…Ослепительный белый свет заполнил всё вокруг. Последнее, что я запомнил – это мою инстинктивную попытку закрыть глаза ладонями и выпадающий из моей руки мобильный телефон… Через несколько секунд белый свет стал понемногу смягчаться, и я начал различать разные предметы вокруг меня…

Я лежал на высокой кровати в незнакомой комнате. Справа от меня возвышался какой-то белый металлический шкаф со множеством экранов и разнообразных приборов. К этому шкафу от меня тянулось множество резиновых шлангов и проводов. Плотная манжета обжимала мою правую руку – кажется так измеряют артериальное давление… На пальце правой руки висел какой-то непонятный зажим похожий на бельевую прищепку. На моей груди были закреплены небольшие электроды на резиновых присосках. Гудки, которые, как мне казалось, я слышал в моём мобильном телефоне, исходили на самом деле от этого шкафа с аппаратурой – пульсирующая синусоида на одном из дисплеев колебалась с той же частотой, что и эти непрерывные гудки…

Слева от моей постели я увидел незнакомого пожилого мужчину в белом халате. Внешне он здрово смахивал на какого-нибудь губернатора далёкой тропической колонии – не хватало только пробкового шлема, шорт и рубашки со множеством карманов. У него была чуть взлохмаченная седая шевелюра и роскошные бакенбарды.

У моих ног стояла довольно миловидная девушка, тоже в белом халате. Неужели дочка губернатора? В руках девушка держала раскрытую тетрадку, в которой она не глядя на меня что-то отмечала шариковой ручкой.

– Как вы себя чувствуете? – спросил губернатор.

Я удивлённо посмотрел на него. Чувствовал я себя, действительно, неважно – немного болела голова, довольно сильно поташнивало и во всём теле ощущалась невероятная усталость. Я был абсолютно не уверен, что смог бы устоять на ногах, если бы меня поставили… Я так и описал моё состояние губернатору. Тот задумчиво покачал головой и сказал:

– Очень хорошо… А как вас зовут?

– …Кристиан, – не сразу ответил я.

Я немного замешкался поскольку заметил в руке губернатора мои водительские права.

– А фамилия? – спросил тот поймав мой взгляд.

Я ответил и тут же добавил:

– Там всё написано.

– Я просто хотел удостовериться, что вы – это вы, – добродушно улыбнулся губернатор и осторожно взял меня за запястье левой руки.

Там, на моей руке, я увидел что-то вроде браслета из синей пластмассовой ленточки; на специальном белом поле темнели какие-то цифры небрежно написаные от руки чёрным фломастером. Губернатор внимательно посмотрел на эти цифры и удовлетворённо кивнул каким-то своим мыслям.

– Всё в порядке, – сказал он, а потом заговорщицки наклонился ко мне и спросил: – Вы помните, что произошло?

– Да, – ответил я.

– Это хорошо, – губернатор осторожно отпустил мою руку и продолжил, – Я – доктор Мюллер. Вы находитесь у нас в больнице, в Дортмунде. После аварии вы были без сознания и…

– После какой аварии? – не понял я.

Доктор не успел ответить – откуда-то появилась ещё одна девушка в белом халате. Она подошла к доктору и что-то ему сказала – я не расслышал что…

Доктор на мгновенье задумался, потом зачем-то оглянулся на меня и, снова повернувшись к девушке, негромко спросил:

– Когда это произошло?

– Несколько минут назад, – очень тихо ответила девушка и тут же, опустив глаза и ни на кого не глядя, поспешно вышла из комнаты.

Доктор повернулся ко мне с озабоченным выражением лица, и в его глазах я уловил некоторую растерянность. Девушка стоявшая в ногах моей кровати тоже как-то замерла и взволнованно поглядывала то на меня, то на доктора.

– Что такое? – спросил я.

Доктор немного помолчал, а потом медленно сказал:

– Девушка, которая была с вами в машине…

– Эмма?

– Да, Эмма, – грустно кивнул доктор, – Мы сделали всё возможное, но, к сожалению, нам не удалось её спасти… Она скончалась несколько минут назад.

– Что? – пробормотал я, думая, что из-за моей головной боли я, возможно, ослышался.

Доктор осторожно положил руку мне на плечо.

– Мы все очень сожалеем о случившемся, – тихо сказал он.

– Но как?.. Почему?.. Что всё это значит? – я совсем ничего не понимал.

– Вы попали в аварию на автобане, – сказал доктор, – Ваша машина была буквально раздавлена – спасателям пришлось разрезать её на части, чтобы вас оттуда извлечь. К сожалению, ваша спутница получила слишком тяжёлые повреждения…

– О какой аварии вы говорите? – я напряжённо пытался вспомнить хоть что-нибудь, но безрезультатно – я, действительно, никогда в жизни не попадал ни в какие аварии.

– Вы ничего не помните? – спросил доктор.

– Я помню всё, но я не помню никакую аварию.

– Это довольно обычное явление, – вздохнул доктор, – У вас было сотрясение мозга. В таких случаях память возвращается чуть попозже… Ну, или не возвращается…

– Что со мной случилось? – спросил я кивнув в сторону шкафа с аппаратурой, к которому от меня тянулись провода и шланги.

– Это вы просто под наблюдением, – сказал доктор, – Переломов у вас нет, позвоночник – не повреждён… Есть сотрясение мозга (что, впрочем, не удивительно) и сильные ушибы, а также несколько внутрених кровоизлияний… Чем-то вам поцарапало левую руку – но, к счастью, рана неглубокая, и там сейчас наложена повязка, так что не беспокойтесь… Мы проведём полное обследование, поэтому вы у нас полежите неделю-другую… Если вы хотите позвонить родным или знакомым – скажите медсестре, и она принесёт вам телефон. Вы помните номер ваших родителей или кому вы хотели бы позвонить?

– Помню, – немного подумав ответил я.

– Вот и хорошо! – радостно сказал доктор, – Я зайду к вам немого попозже.

Он кивнул на прощание девушке стоявшей у моей постели и вышел из комнаты. Девушка с состраданием посмотрела на меня своими большими тёмными глазами и полуутвердительно спросила:

– Вам принести телефон?

Я кивнул, и уже через пару минут я объяснял по очереди моему отцу и маме, что со мной всё в порядке, и что им не надо приезжать в Дортмунд, поскольку я тут долго не задержусь. Когда мама спросила про Эмму, я сказал, что не знаю, как она, и что она сейчас находится в другом отделении больницы…

Доктор появился снова довольно быстро – я даже подумал, что это медсестра сказала ему, что я как раз закончил говорить по телефону. В руках у него была большая чёрная папка для бумаг.

– Как вы сейчас себя чувствуете? – и доктор оценивающе посмотрел на меня.

– Всё болит и тошнит, – честно ответил я.

–Это хорошо, – доктор удовлетворённо кивнул, – Вы можете рассказать своими словами, что случилось? – он слегка помахал своей папкой для бумаг в воздухе, – Здесь есть копия полицейского протокола с места аварии, но полиции (да и мне тоже) хотелось бы получить вашу версию происшедшего, потому что причину аварии так и не смогли установить…

Заметив мой недоумённый взгляд, доктор задумался, а потом предложил:

– Давайте, вы расскажете, что помните, а я буду записывать. Хорошо?

– Хорошо, – согласился я, – Но только я ничего не помню про аварию и, если совсем честно, вообще не понимаю, о чём вы говорите.

– Тогда давайте так, – доктор достал из кармана ручку и, придвинув стул, уселся возле моей кровати, – Вы же помните, как вы очнулись? Просто расскажите, что с вами было до этого.

– А с чего начать? – уточнил я.

– С чего сочтёте нужным, – ответил доктор, – Полностью на ваше усмотрение. Итак?

Я вкратце рассказал, как мы отправились на машине в Париж, как поздно вечером начали искать гостиницу для ночлега, как свернули с автобана на Люнен и как переночевали в странном старомодном отеле. Я не знал, стоило ли рассказывать про то, как мы пытались вернуться в отель на следующее утро; однако, до этой части повествования я не успел дойти – доктор прервал меня коротким вопросом:

– Когда это было?

– Что когда? – не понял я.

– Когда вы ехали по автобану? Когда вы свернули на Люнен? Вы можете назвать дату, время?

– Это было вчера, – уверенно сказал я, – В среду, шестнадцатого.

– Вчера? – переспросил доктор и посмотрел на меня.

Мне вдруг показалось, что в этот момент он чем-то напомнил того старика с собакой, которого мы сегодня утром расспрашивали про отель.

– Да, вчера, – подтвердил я.

Доктор задумался. Я поймал его взгляд и почему-то подумал, что он смотрел в окно, которое было за моей головой. Самого окна я не видел – я просто догадался, что позади меня было окно…

– Хотите взглянуть? – вдруг спросил доктор заметив, что я пытаюсь повернуть голову.

Моя кровать оказалась на колёсиках, так что доктор чуть-чуть повернул её, взявшись рукой за металлический поручень.

Я увидел окно. Там, за тёмным стеклом, отражающим меня, доктора и всю комнату, стояла глубокая ночь…

– Сколько времени я был без сознания? – спросил я.

– Согласно полицейскому протоколу, – сказал доктор листая бумаги в папке, – Авария произошла где-то в 20:50 – 21:00. Сейчас у нас без двадцати минут двенадцать – значит, без сознания вы были около двух с половиной часов.

– Послушайте, доктор, – я пытался хоть как-то совместить время и события в моей голове, – Я что-то не очень понимаю, что произошло… Если авария была сегодня вечером, то получается, что я не помню абсолютно ничего из того, что случилось за день…

– Такое бывает, – ответил доктор, – Частичная или полная потеря памяти. Со временем память обычно восстанавливается. Просто ваш мозг хорошенько встряхнуло, и вы временно забыли, где у вас хранится какая информация. У меня был в практике случай, когда, как раз после автомобильной аварии, пациент начисто забыл как завязывают шнурки. То есть во всём остальном – память ни капельки не пострадала, а вот про шнурки – ну будто никогда и не умел. Обнаружилось, кстати, когда выписывали…

– Да, – вздохнул я, – Как же это у меня целый день вычеркнулся?.. Вроде совсем недавно утро было – и вот уже почти пятница…

– Почему пятница? – как-то рассеянно спросил доктор.

– Ну, вчера была среда, – сказал я, – В этом я уверен. Сегодня утром был четверг…

– До четверга ещё восемнадцать минут, – доктор взглянул на свои наручные часы.

– Что? – удивился я.

– Сейчас всё ещё среда, – сказал доктор внимательно глядя на меня, – Авария была сегодня…

– Этого не может быть, – пробормотал я.

Доктор слегка наклонился ко мне и, чётко выговаривая слова, сказал не сводя с меня глаз:

– Авария была сегодня вечером, примерно три часа назад, где-то в девять часов вечера.

– Но ведь как раз в это время мы свернули с автобана на Люнен! – воскликнул я.

– Вы не свернули на Люнен, – грустно сказал доктор, – Согласно полицейскому протоколу, авария произошла на автобане, за два с половиной километра до поворота на Люнен.

Я молчал и тупо смотрел на доктора.

– Что? – смог я произнести не ранее чем через минуту.

– Вы не доехали до поворота на Люнен, – печально сказал доктор, – Хотите взглянуть на копию полицейского протокола с места происшествия?

– Что это значит?.. – я не совсем понимал, что он говорил.

Доктор вздохнул и ответил:

– То, что вы рассказали про отель – не более чем сновидение. Вы были без сознания, судя по всему, с момента аварии, и поэтому… – доктор грустно развёл руками…

– Это был сон? – спросил я, ни секунды не веря словам доктора.

Тот кивнул:

– Ваше подсознание сделало вам удивительный подарок… Это была своего рода защитная реакция вашего мозга на происшедшее.

– То есть, мне всё приснилось? – я никак не мог понять, как это кто-то пытается вот так, запросто, выкинуть целый день моей жизни и объявить его всего лишь сновидением…

– Я бы сказал так… – доктор поднялся со стула и встал у моей кровати, – Я думаю, что вы видели аварию; вы видели, что случилось с вашей девушкой, вы видели всё… Однако ваше сознание решило это от вас скрыть. Такое бывает, хотя, должен вам признаться, что история, которую вы рассказали, довольно необычна. Вам, действительно, удалось меня удивить…

Я молчал – я просто не знал, что ответить. Доктор посоветовал мне постараться заснуть и показал кнопку сигнализации возле моей левой руки на кровати – ею я мог воспользоваться, если бы моё самочувствие вдруг ухудшилось или если бы мне чего-нибудь захотелось.

– Спите спокойно, – сказал доктор, – Мы за вами наблюдаем, – он показал на все шланги и провода, которые тянулись от меня к шкафу с аппаратурой, – Обещаю вам, что вы ещё никогда не спали под столь тщательным наблюдением.

И, погасив свет в комнате, он вышел…

Я лежал и думал обо всём, что произошло. Что за бред! Ну не могло всё это быть просто сном! Что случилось с Эммой? Может это какой-то розыгрыш? Мистификация? Кому и зачем всё это нужно? Я не заметил, как уснул…

Когда я проснулся, было ещё темно. Никаких снов мне на этот раз больше не приснилось. Казалось, что я спал долго-долго – почему же всё ещё темно? За окном всё так же стояла чёрная ночь. Сколько же времени я проспал – несколько часов или несколько минут? Аппаратура в шкафу справа от меня бодро мигала лампочками, и на зеленоватых экранах струились какие-то синусоиды… Спать абсолютно не хотелось. В голове было пусто и почему-то очень легко… Ах да, головная боль прошла… Это хорошо… Где я? В больнице, в Дортмунде. Что случилось? Я и Эмма попали в аварию на автобане. Эммы больше нет… Это мне сказал доктор похожий на губернатора тропической колонии… А ещё я прекрасно помнил и ту старинную гостиницу с её забавными владельцами, и наш скромный ужин с вином и хлебом, и странную картину над кроватью, и ночь, и наши утренние попытки вернуться за рюкзаком Эммы… Если всё это было всего лишь сном, то возникает несколько вопросов. Во-первых, где сейчас находится наша машина? Разбита вдребезги на автобане или всё ещё стоит с отрытыми дверями в каком-то лесу, у забора, возле руин оставшихся от гостиницы? Где рюкзак Эммы? Если не было никакой гостиницы, то и забыть его она никак не могла! Значит, рюкзак должен быть где-то в разбитой машине…

Неожиданно я вспомнил про мобильный телефон. Если я, действительно, звонил Эмме, то тот последний звонок должен был сохранитьсяв памяти телефона с указанием даты и времени звонка! Где сейчас мой телефон? После нескольких секунд размышлений я решительно нажал кнопку сигнализации…

Сначала никакой реакции не последовало. Я даже подумал, что сигнализацию специально отключили на ночь, чтобы пациенты не беспокоили персонал по пустякам… Но вот где-то послышались шаги, и в комнату вошла девушка – одна из тех двух, что я видел у моей кровати когда очнулся.

– Что случилось? – почему-то шёпотом сросила она.

– Который час? – так же шёпотом спросил я.

– Половина четвёртого, – ответила девушка взглянув на шкаф с аппаратурой.

Я почему-то даже не подумал, что один из тех дисплеев показывал время…

– Где мои вещи? – спросил я.

– Ваша одежда и прочие вещи находятся у нас в камере хранения, не беспокойтесь, – ответила девушка одновременно бегло оглядывая провода и шланги между мной и шкафом – не отсоединилось ли чего.

– Там был мобильный телефон?

– Среди ваших вещей? – девушка задумалась, – Я не знаю.

– А вы не могли бы посмотреть?

– Сейчас? Ночью? – девушка отрицательно помотала головой, – Я не думаю, что доктор разрешит.

– Это очень важно, – сказал я, – Я пытаюсь вспомнить, что произошло…

– Да-да, я понимаю. Я поговорю с доктором… Но камера хранения ночью закрыта, и вам всё равно придётся ждать до утра.

– Хорошо, – сказал я, – Я подожду.

– Вы хотите посмотреть все ваши вещи?

–Да. Это возможно?

Девушка кивнула:

– Я скажу доктору.

И, пожелав мне спокойной ночи, она удалилась бесшумно растворившись в темноте…

… Признаться, я подумал, что она забыла о моей просьбе, или доктор не согласился – утром, когда я проснулся, никто ничего мне не принёс, не считая завтрака, который я всё равно есть не смог и лишь выпил апельсиновый сок и чай. Однако где-то через пару часов в комнату вошла незнакомая мне медсестра с большим белым полиэтиленовым пакетом, на котором красными буквами почему-то было написано «Karstadt». Следом за ней вошёл доктор Мюллер; в руках у него была синяя дорожная сумка, которую я сразу узнал.

– Доброе утро! – поприветствовал меня доктор, – Как ваше самочувствие? Что-то вы не очень хорошо позавтракали… – и он кивнул на поднос с моим практически нетронутым завтраком.

– Совсем нет аппетита, – сказал я, – Доброе утро.

– Вы что-то хотели взять из ваших вещей? – спросил доктор, осторожно поставив сумку на пол возле кровати.

– Да, мой мобильный телефон.

– Ваша одежда – здесь, – сказала медсестра и поставила «Karstadt»-ракет рядом с сумкой. Потом она переглянулась с доктором и вышла из комнаты.

К счастью, незадолго до их прихода с меня сняли все провода и трубки, а шкаф с аппаратурой укатился в неизвестном направлении… Приподнявшись на кровати я руководил поисками. Доктор Мюллер осторожно и послушно просматривал содержимое сумки и пакета. Мобильного телефона нигде не было…

– Как видите, – сказал доктор, – его здесь нет.

– Но ведь не мог же он просто исчезнуть? – недоумевал я, – Может, он остался в машине? Или там, среди руин…

– Среди каких руин? – рассеянно спросил доктор снова застёгивая «молнию» на сумке.

– Понимаете, – сказал я, – Утром, после завтрака, мы уехали из того отеля, но, оказалось, что Эмма забыла там в ванной свой рюкзак, и мы попытались вернуться…

И я рассказал про наши безуспешные поиски обратной дороги к отелю, про обнаруженные руины и про исчезновение Эммы. Доктор слушал с живым интересом.

– Значит, – сказал он, когда я закончил мой рассказ, – если я вас правильно понял, вы искали мобильный телефон, чтобы убедиться, что последний звонок с него был сделан на номер Эммы, и чтобы увидеть время и дату, когда это было?

Я кивнул.

– Однако, – продолжал доктор, – если допустить, что тогда, на руинах, вы действительно звонили Эмме, то ваш телефон должен был остаться там, среди руин, где вы его уронили… Или, возможно, вы его потом подняли и положили куда-нибудь, но только сейчас вы этого не помните…

– Я не мог успеть поднять его, – возразил я, – Я сразу же каким-то образом очутился здесь у вас, на вот этой вот кровати…

– Я с уверенностью могу вам сказать, – улыбнулся доктор, – что когда вы попали к нам, никакого телефона в руках у вас не было. Наиболее вероятно, что всё это вам просто приснилось; ну, а сам телефон, скорее всего, выпал из вашего кармана в момент аварии и затерялся среди обломков машины…

В следующее мгновение лицо доктора сделалось серьёзным и задумчивым. Он помедлил немного, а потом достал из кармана своего халата небольшой чёрный мобильный телефон. Я замер от неожиданности, но тут же увидел, что это был не мой телефон.

– Вы помните номер Эммы? – спросил доктор.

…Через несколько секунд я уже прижимал к уху маленькую «Моторолу» доктора, но практически сразу чёткий женский голос сообщил, что «абонент временно недоступен». Очевидно, телефон Эммы был выключен, или она находилась где-то, где не было мобильного покрытия… Сделав ещё пару попыток, я отдал телефон доктору.

– Вот видите… – доктор убрал его в карман и сочувственно посмотрел на меня.

– Подождите, – сказал я, – А как же рюкзак Эммы? Ведь его нет здесь, среди наших вещей!

– Вы, действительно, думаете, что он остался в том отеле, к конце тридцатых годов? – доктор задумался.

– Я понимаю, что это звучит невероятно… – сказал я.

– Я думаю, что и рюкзак вполне мог затеряться среди обломков машины, – осторожно ответил доктор.

Я ничего ему на это не ответил. Доктор помолчал немного, то ли ожидая моей реакции, то ли размышляя над чем-то… Потом он медленно поднялся и, собираясь, видимо, уходить, взял в руки пакет с одеждой и сумку.

– А вы знаете, – неожиданно сказал доктор снова присаживаясь на краешек стула у моей кровати, – Я верю в вашу историю! Но только не в ту её часть, которая касается перемещения реальных предметов в реальном времени – просто потому, что нашему мозгу это не по силам. Всё остальное вполне укладывается в рамки современной науки. То, что вы рассказали, очень напоминает сновидение. Не очень обычный сюжет – всё слишком логично и последовательно, но такие сны тоже бывают. Кстати, яркие, запоминающиеся сны, которые, к тому же, ещё и повторяются, могут даже служить для диагностики некоторых заболеваний… Но, впрочем, это не ваш случай…

– Но ведь там, действительно, были и вечер, и ночь, и утро… – сказал я, – Причём никаких скачков во времени я не заметил – каждая минута была минутой, а секунда – секундой… И каждую секунду что-то происходило.

– Вы знаете, течение времени во сне – это отдельная тема, – охотно отозвался доктор и с энтузиазмом продолжил, – Есть много вариантов истории про любителя музыки, который пришёл слушать свою любимую оперу, наслаждался, действительно, каждой нотой, дослушал до самого конца и вдруг просыпается (оказалось, что он уснул), а оркестр только-только начал играть увертюру… Так что, поверьте, нет ничего необычного в том, что за пару часов вы прожили и вечер, и ночь, и утро… Часто бывает, что какое-нибудь внешнее событие встраивается в сюжет сна: например, звонок будильника или какой-либо другой шум представляется телефонным звонком или чем-то ещё вполне логичным и соответствующим предшествующим событиям достаточно продолжительного сна. Откуда наш мозг мог знать, когда прозвенит будильник, или, скажем, когда кот заденет и уронит на пол вазу? Скорее всего, мозг просто воспринимает внешний шум и быстро создаёт сюжет, в которой этот шум искусно вплетается. То есть за доли секунды вы можете увидеть сон, события которого могут быть растянуты на минуты или даже на несколько часов… Наш мозг – это удивительное творение природы. Есть такая теория, что одна из функций мозга – это симуляция всевозможных ситуаций, и во сне мы учимся их преодолевать. То есть изо всей полученной нами информации мозг составляет возможные и невозможные комбинации, создавая тем самым разные варианты реальности, в которые мы как бы попадаем во сне. Многие из снов мы потом никогда и не вспоминаем, но ситуации из них откладываются в нашем подсознании, а значит, попав в них, мы будем уже более-менее подготовлены…

Я слушал доктора без особого интереса. В голове моей было как-то пусто, и всё происходящее воспринималось словно в густом тумане. Голос доктора вдруг приобрёл вопросительную интонацию, и я разобрал его вопрос:

– А вы уверены, что там, на руинах, вы подобрали именно те банкноты, что оставили на столе в гостинице?

– Да, – ответил я, – Абсолютно уверен.

– Вы запомнили номера купюр?

– Нет, но две внешние купюры были практически новыми, а средняя была потрёпанная и чуть потемневшая. Насколько вероятно такое совпадение?

– Пожалуй, вы правы, – кивнул доктор, – Такое совпадение маловероятно. Мне понравился этот ваш эпизод с банкнотами на руинах – получилось одновременно и логично, и неожиданно. У вас, определённо, есть творческий потенциал…

Домой я возвращался на поезде. Предъявив билет проводнику, я вошёл в вагон и неспеша побрёл по проходу в поисках своего места. Наконец, цифры на билете и на маленькой металлической табличке совпали. Я поставил сумку на багажную полку и засунул сложенный билет в карман брюк. Однако, когда я уже собрался усесться в мягкое кресло у окна, что-то меня вдруг насторожило. Я снова засунул руку в карман, и, к моему немалому удивлению, обнаружил там помимо билета ещё какую-то сложенную бумажку…