Клон. Книга первая

– Ты глухой или тупой? – Посланник нахмурился. – Я же сказал – нас никто не должен видеть! Никто! Это слово тебе знакомо? Ни банщицы, ни слуги, ни твои воры!

– Простите… Все сделаем в лучшем виде!

Толстяк засеменил впереди, показывая дорогу. Каменные плиты были отполированы до блеска тысячами ног, а на стенах коридора висели выцветшие гобелены. На них вооруженные мечами и копьями всадники на трексах сражались с чудовищами, похожими на помесь скорпиона и дракона.

Коридор был узким и душным, двери выходили по обе стороны. Из-за одной из них доносились приглушенные стоны и ритмичный скрип кровати – очевидно, не все постояльцы нуждались в уединении.

Мы вышли в небольшой холл, и остановились перед массивной деревянной дверью. Здесь пахло воском и свежими травами, а окна выходили во внутренний двор, откуда доносилось журчание воды. Старик отпер дверь и распахнул ее, поклонившись с преувеличенным почтением.

– А теперь слушай внимательно, кусок сала, – Тан схватил старика за плечо, и тот поморщился от боли. – Ужин доставишь к двери собственноручно и постучишь три раза – вот так: он продемонстрировал ритм. – Оставишь поднос и свалишь. Если увижу хоть одну твою крысу поблизости – нарублю из тебя гуляж для трексов. Понял?

– Слушаюсь, господин.

– И приготовь комплект одежды, – Посланник указал взглядом на меня. – Что-нибудь простое, но чистое. И плащ с капюшоном. Хороший плащ, не дешевое тряпье.

Посланник уставился в стену над плечом старика, и его красивое лицо исказила кривая улыбка.

– Кстати, жирная жаба, – голос Тана стал вкрадчивым, – куда делся портрет нашего Солнцеликого? Неужели ты настолько быстро забыл о верности Императору?

Толстяк побледнел, и его пухлые пальцы начали нервно теребить край халата.

– Так помер же Великий, – оторопев, ответил старик. – Наместник приказал снять портреты. Скоро доставят новый – Регента…

– Регента? – Тан прищурился. – Как быстро крысы меняют хозяев. Ладно, вместе с ужином принеси портрет Императора. Хочу помолиться за упокой его души…

Толстяк закивал, как китайский болванчик, и поспешил удалиться, кланяясь и бормоча извинения. Его шаги гулко отдавались в коридоре, постепенно затихая.

Номер оказался просторным и, по местным меркам, роскошным. Стены из того же вездесущего бетона были выкрашены в приятный бежевый цвет, на полу лежали потертые, но чистые ковры. Мебель – простая, но добротная: две кровати с высокими спинками, стол, несколько стульев и сундук для вещей.

Но самым поразительным было окно – огромное, во всю стену, с видом на внутренний двор. Сквозь решетку витражного стекла лился мягкий, разноцветный свет. На подоконнике стояли горшки с какими-то суккулентами – единственные растения, способные выжить в этом климате без постоянного ухода.

Все это напоминало декорации из фильма о временах Древнего Рима, только стены были идеально ровными – наследие какой-то давно погибшей цивилизации.

Посланник снял капюшон, отбросил его за спину и оглядел помещение. Его лицо выражало легкое недовольство, словно он ожидал большего.

– Сойдет, – пробормотал он и повернулся ко мне. – А теперь, мой вонючий друг, марш в ванную! Лохмотья выбрось за дверь, и поскорее!

– Да кто вы такой, чтобы мне приказывать? – не смог сдержать возмущения я.

К моему удивлению, Тан улыбнулся – искренне, почти одобрительно.

– О, щенок показывает зубы! – он подошел ближе, и я невольно напрягся. – Это хорошо. Покорные овцы долго не живут в нашем мире. Но об этом мы поговорим чуть позже. А сейчас – в ванную! Воняешь ты действительно отвратительно!

Посланник одним сильным движением сорвал с меня грязные лохмотья. Ткань разошлась по швам с жалобным треском. Затем он распахнул дверь в боковое помещение и втолкнул меня внутрь.

– И поторопись! – донеслось из-за закрывшейся двери. – У нас мало времени на сентиментальности.

Ванная комната оказалась на удивление просторной. В полу была выдолблена глубокая ванна, уже наполненная горячей водой, от которой поднимался пар. Стены были выложены мелкой мозаикой, создающей абстрактный узор из синих и зеленых оттенков – неожиданная роскошь для постоялого двора в пустыне. В углу стоял низкий табурет и корзина с губками и мочалками.

Больше всего меня поразило зеркало – огромный лист отполированного металла во всю стену. Его поверхность была настолько гладкой, что отражение было почти как в настоящем стекле, лишь слегка искаженное.

Я встал перед ним, и от удивления у меня перехватило дыхание. В отражении я видел себя, но себя другого. Повзрослевшего и заматеревшего, словно время в этом мире текло по иным законам. Черты лица заострились и огрубели, потеряв мальчишескую припухлость. Скулы выделялись четче, подбородок визуально увеличился, не изменились лишь глаза. Они остались такими же – насыщенно-синими, как июньское московское небо. Только теперь в них появилось что-то новое – глубина, которой не было раньше. Словно за эти два дня в песках я прожил годы.

Густая грива черных волос спадала на плечи, отливая синевой воронова крыла. Свое изменившееся тело я успел изучить в подземных застенках, но при ярком свете масляных ламп оно выглядело еще более впечатляюще. Бицепсы, трицепсы и кубики пресса превращали меня в подобие античной статуи. В прежней жизни я не был тюфяком и с удовольствием посещал университетский спортзал, но такой мышечный рельеф мне только снился.

На коже виднелись свежие ссадины и синяки – следы грубого обращения в деревне. На левом плече чернело клеймо, поставленное в деревне. Витиеватый знак, выжженный раскаленным железом, напоминал стилизованную букву "S", заключенную в окружность. Кожа вокруг него все еще была воспаленной и болезненной на вид.

Чудесное превращение в прекрасного лебедя не огорчило, но определенно озадачило. Еще одна загадка, которую необходимо разрешить. Что за сила изменила мое тело? И почему мое лицо стало смертельно опасным для окружающих?

Я с наслаждением погрузился в горячую ванну. Благовония, растворенные в воде, источали сладковатый аромат, напоминающий жасмин с примесью чего-то острого, почти перечного. Я взял губку и начал оттирать въевшуюся грязь. Прозрачная вода мгновенно стала грязной, смывая с меня песок, пот и кровь – чужую кровь, которая запеклась на коже.

Я лежал в ванне, позволяя теплу проникать в каждую клеточку измученного тела, и уже в сотый раз пытался осмыслить произошедшее. Где я? Как сюда попал? Это параллельный мир? Далекое будущее после какой-то катастрофы? Или все это – предсмертный бред моего умирающего мозга?

Воспоминания о доме, о Москве, об университете казались призрачными, словно выцветшие фотографии. А здесь – здесь все было слишком реальным. Боль, запахи, клеймо на плече. Если это сон, то самый яркий и последовательный в моей жизни.

Дверь распахнулась без предупреждения, и в проеме появился Посланник. Он успел переодеться в простой холщовый халат, подчеркивающий атлетическую фигуру. Мокрые волосы были собраны в тугой хвост.

– Хватит нежиться, как благородная девица! – сказал он и швырнул на каменную тумбу чистую одежду. – Время поджимает, а нам еще нужно поговорить.

Я нехотя вылез из ванны и вытерся грубым полотенцем. Одежда оказалась простой, но качественной: льняные штаны, рубашка и мягкие кожаные сандалии. Все село идеально, словно шилось на заказ.

Когда я вышел из ванной, Тан уже ждал меня во внутреннем дворике. Небольшое пространство утопало в зелени – невероятный контраст с окружающей пустыней. Высокие каменные стены создавали ощущение уединенности и безопасности. В центре располагался небольшой бассейн, где лениво кружили золотые рыбки, а рядом стоял столик, уставленный едой.

На подносах красовались настоящие произведения кулинарного искусства. Жареная птица, похожая на фазана, но с более длинной шеей, источала аромат незнакомых специй. На прямоугольной глиняной тарелке лежали ломти свежего хлеба, еще теплого, с хрустящей корочкой. Рядом с ним – несколько видов сыра – от мягкого белого до твердого желтого с прожилками плесени.

Белая мраморная ваза была заполнена крупными фруктами, которых я никогда не видел. Они напоминали нечто среднее между персиком и грушей с толстой фиолетовой кожицей. Их обрамляла россыпь из мелких, похожих на виноград ягод, но ярко-оранжевого цвета. В центре стола красовалась стеклянная бутылка с кроваво-красным напитком.

Вид яств заставил мой желудок громко заурчать. Я не ел нормальной пищи с момента появления в этом мире – только объедки, которые мне бросали в подвал.

– Садись, – Тан указал на кресло напротив. – Угощайся, пока есть возможность.

Я не заставил себя упрашивать. Первый кусок мяса оказался настолько вкусным, что я едва не застонал от удовольствия. Он таял во рту, оставляя послевкусие с нотками розмарина, но более острое.

Посланник ел медленно, с аристократической неторопливостью, наблюдая за мной с едва заметной усмешкой. Вокруг нас порхали небольшие насекомые – их мелодичные трели напоминали стрекот цикад. В углу дворика журчал небольшой фонтанчик, даря прохладу и создавая умиротворяющий фон.

– Не набивай брюхо, как голодный трекс, – посоветовал Тан. – А то будешь завтра блевать всю дорогу.

Я заставил себя есть медленнее, хотя это далось с трудом. Посланник тем временем разлил красный напиток в высокие бокалы из мутного стекла. Жидкость была густой как сироп и пахла ванилью с примесью корицы.

– За встречу! – сказал он, приподнимая свой бокал.

– Это вино? – спросил я, осторожно принюхиваясь к пряно-сладкому аромату.

– Вино? – Тан фыркнул. – Алкоголь в Империи под запретом. Как и табак. Это джирра – напиток из цветов кактуса. Слаще, чем девичий поцелуй, и бодрит лучше, чем бой на мечах.

– В вашем мире запрещены все радости жизни?

– В нашем мире, мой юный друг, теперь он и твой тоже, – Тан усмехнулся, и в его глазах блеснул озорной огонек. – Радостей хватает! Женщины, азартные игры, гладиаторские бои. Власть, наконец. Самый пьянящий наркотик. Но ты пока слишком зелен для таких утех.

Он сделал глоток и облизнулся, явно наслаждаясь вкусом.

– Прости, что лишил тебя общества местных престарелых красоток, – продолжил он с притворным сожалением. – Уверен, они были бы рады поиметь такого юного красавчика, как ты. Но увы – каждую шлюху, увидевшую твою мордашку, придется прирезать. А это дорого и хлопотно.

Я пристально смотрел в серые глаза Посланника и не мог отделаться от мысли, что оказался на съемочной площадке какого-то фантастического сериала. Несколько часов назад этот человек уничтожил почти три сотни человек. Убил, использовав непостижимую силу. А сейчас непринужденно шутил, произносил тосты и обаятельно улыбался. Контраст был настолько разителен, что вызывал когнитивный диссонанс.

– Что молчишь, как пришибленный? – Тан откинулся в кресле. – Вопросы есть? Должны быть. Или ты настолько туп, что до сих пор не понял, в какое дерьмо вляпался?

– У меня столько вопросов, что не знаю, с чего начать, – признался я.

– Тогда начни сначала, – предложил он, наливая себе еще джирры. – Расскажи, как попал в Волд. Подробно. Каждую деталь. И не вздумай врать – я отличу правду от лжи быстрее, чем ты успеешь моргнуть.

– А ты ответишь на мои вопросы?

– Дерзкий мальчишка, – Тан покачал головой, но в его голосе не было злости. – Расскажешь свою историю – а я расскажу о том, где ты оказался и что тебя ждет. Но учти – некоторые ответы тебе не понравятся.

Он поднял руку, останавливая мои возражения.

– И не спорь – слушайся меня! Мы оба знаем, что выбора у тебя нет. Либо ты со мной, под моей защитой, либо твой обезглавленный труп будут жрать Хулды. Выбор за тобой!

Я сделал глоток джирры – напиток оказался приторно-сладким, но с приятным мятным холодком, растекающимся по горлу. В голове слегка прояснилось, усталость отступила.

– Ладно, – согласился я. – Слушай.

И я погрузился в воспоминания о своем последнем вечере в мире, который потерял навсегда. В том, что больше его не увижу, я был уверен. Слишком реальным был Волд, слишком чуждым всему, что я знал раньше. И слишком быстро блекли в моей памяти образы прошлого. Они расплывались, словно новый мир хоронил их, занося огромными песчаными дюнами.

Глава 4

Сейлем утопал в летней влажной жаре. Такая случается нечасто, но мне подфартило – она накрыла город душной пеленой, превратив его в огромную раскаленную сковороду, медленно сползающую в синюю глубь океана. Воздух дрожал, искажая очертания знакомых зданий, словно реальность уже начинала готовить меня к предстоящему переходу между мирами.

Обливаясь потом, я быстро шагал сквозь вязкий кисель горячего воздуха и предвкушал кондиционированную прохладу отчего дома. Каникулы в университете только начались, и меня ожидали несколько недель отдыха от бурных забав студенческой жизни. По крайней мере, так я думал тогда, не подозревая, что этот день станет моим последним днем на Земле.

Двигаясь привычным маршрутом через городской парк, я настраивался на дежурное общение с родителями и обдумывал предлог, под которым смогу улизнуть в свою комнату. Мама наверняка приготовила мой любимый пирог – она всегда так встречала меня после сессии. Отец будет расспрашивать об экзаменах, о планах на лето, о девушках… Обычный семейный ритуал, который тогда казался мне скучным и за который сейчас я готов отдать всё.

Парк дарил обманчивое ощущение прохлады. Я с наслаждением шел под густыми, раскидистыми кронами деревьев, вдыхая терпкий аромат нагретой листвы. Это был обычный летний вечер в Риверфронт-Сити. Последний нормальный вечер в моей жизни.

Выйдя из парка, я остановился у подножия холма, утер пот со лба и посмотрел на дорогу, зигзагами поднимающуюся к вершине. За время моей учебы клумбы с декоративной растительностью разрослись и скрыли окна первых этажей респектабельных особняков. Цветущие розы и лаванда наполняли воздух сладковатым дурманящим ароматом. Свет тусклых фонарей едва разгонял сгущающийся вечерний полумрак, и припаркованные у домов машины напоминали огромных разноцветных жуков, спрятавшихся под деревьями от опускающейся на город тьмы.

Я достал телефон и проверил время – половина девятого. Мама уже наверняка начала волноваться. Следовало позвонить, предупредить, что задерживаюсь, но я решил, что доберусь быстрее, чем объясню причину опоздания. Роковая ошибка – этот несостоявшийся звонок до сих пор вызывает острое чувство вины.

Подсвеченный красным, наш флюгер в форме сказочного дракона возвышался над крышами и призывно светился вдали. Отец установил эту подсветку в прошлом году, перед моим отъездом на учебу, и сказал, что теперь я всегда найду дорогу домой.

Я взялся за лямки рюкзака покрепче и начал подъем. В детстве этот извилистый путь казался мне дорогой из желтого кирпича, в конце которой в один прекрасный день откроются врата, ведущие в волшебную страну. Мои наивные мечты так и не сбылись. Вернее, сбылись, но совсем не так, как я себе это представлял.

Много лет я останавливался на вершине холма в ожидании чуда, но воображаемый портал в иной мир оставался запертым. Опечаленный, я медленно плелся домой, открывал резную деревянную дверь, на которой красовалась бронзовая цифра семь, и погружался в чтение историй об отважных героях и путешественниках. Толкин, Желязны, Ле Гуин – эти имена были для меня священны. Я мечтал о приключениях, о других мирах, о магии…

– Эй! – услышал я негромкий возглас из-за спины.

Этот голос… В нем было что-то неправильное. Не акцент, нет. Скорее, интонация – словно говорящий не привык к человеческой речи. Я обернулся и застыл в неподвижности.

Передо мной стояли двое мужчин в свободных черных одеждах. Их фигуры казались сотканными из абсолютной тьмы, поглощающими свет уличных фонарей. Лица прятались под капюшонами и были так же черны, как ткань их костюмов – не смуглые, а именно черные, словно покрытые графитом. Нижнюю их часть закрывали тканевые маски, и я видел лишь белки глаз и темно-красные радужки.

Воздух вокруг них дрожал, но не от жары. Это было похоже на рябь на воде, когда в нее бросают камень. Реальность словно не хотела принимать их присутствие, сопротивлялась, искажалась. Неужели я настолько погрузился в воспоминания, что не услышал их шагов за спиной? Реконструкторы в цветных линзах? Поклонники «Звездных войн»?

Мужчины рассматривали меня внимательно и не произносили ни слова. Их взгляды были тяжелыми, почти ощутимыми физически, словно меня ощупывали невидимые руки. Откуда-то из глубины сознания пришло четкое, кристально ясное понимание – они явились по мою душу. Не убить, не ограбить – а именно вырвать из этого мира.

– Вы… кто вы? – мой голос прозвучал хрипло, словно я не говорил несколько дней.

Ответом мне было молчание. Я огляделся по сторонам в поисках прохожих, но шансы встретить кого-либо поздним вечером в тихом спальном районе равнялись нулю. Даже окна ближайших домов были темны – словно весь мир вымер, оставив меня наедине с этими существами.

Под ложечкой засосало, а мысли сковал первобытный, животный страх. Это был не обычный страх перед преступниками или грабителями. Это был испуг жертвы перед настигшим ее хищником, паника человека перед лицом смертельной опасности.

Я был неплохо развит физически, регулярно ходил в спортзал, но последний раз дрался в средней школе. Я медленно попятился, не сводя взгляда со странной парочки. Один шаг, второй…

Я резко развернулся, намереваясь позорно сбежать, но увидел перед собой еще двоих в черном. Они возникли у меня за спиной так же бесшумно, как и первые двое. Воздух вокруг них тоже дрожал и колебался, создавая ощущение, будто я смотрю на них сквозь горячий дым над костром.

Момент, когда в их руках появились мечи, я упустил. Мгновение назад они стояли, спрятав ладони в ниспадающих складках черной ткани, и вдруг обнажили сверкнувшие в свете луны клинки. Это были не современные мечи, не реплики для ролевиков и не сувениры. Древнее оружие, покрытое непонятными знаками, излучало холод. Лезвия, казалось, поглощали свет, создавая вокруг себя ореол тьмы.

Сердце ударило в грудь, в кровь хлынул адреналин, и я испуганным зайцем метнулся в сторону. Тело сработало быстрее разума – я нырнул под взмах меча, перекатился через клумбу и протиснулся под декоративной оградой. Позади раздался свист рассекаемого воздуха и хруст – клинок разрубил ее, словно она была из картона.

Я продрался сквозь кусты роз, сделал перекат по траве, вскочил на ноги и понесся вперед. Ветки хлестали по лицу, колючки рвали одежду и кожу, но я не обращал внимания на боль. Меня явно хотели убить, и заявиться домой, подвергнув опасности родителей, я не мог, просто не имел права. Мысль о маме и папе придала сил – я должен увести этих тварей подальше от дома.

Из-за спины доносился топот и учащенное дыхание преследователей. В этих звуках было что-то неправильное, противоестественное – словно бежали не люди, а существа, притворяющиеся людьми, не до конца освоившие человеческую манеру передвижения.

Я несся напрямик, срезал повороты извилистой дороги, с криком прорывался сквозь рвущие кожу колючие ветви кустов и деревьев. В голове билась единственная мысль – нужно оторваться от преследователей! Ночные фонари слились в две тянущиеся справа и слева светящиеся полосы, прямоугольники окон мелькали словно кадры засвеченной кинопленки.

Легкие горели огнем, во рту появился металлический привкус крови. Но я продолжал нестись вперед, подгоняемый животным ужасом. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль – а что, если это сон? Что, если я просто заснул в автобусе по дороге домой, и сейчас меня мучает кошмар?

Но боль от царапин была слишком реальной, как и жжение в груди от нехватки воздуха. Задыхаясь, я выскочил на освещенную фонарями смотровую площадку на вершине холма, остановился у невысокого каменного парапета и посмотрел вниз на залитый ночными огнями город.

Сейлем был виден как на ладони – мерцающее море огней, растворяющееся в черной воде океана. Дальше дороги не было – только отвесный обрыв высотой метров в пятьдесят. Внизу, в темноте, угадывались острые камни и корявые стволы деревьев, растущих на крутом склоне.

Я обернулся и увидел четверку приближающихся преследователей. В неярком свете фонарей их фигуры казались еще более нереальными. Полы длинных черных одеяний развевались во встречных потоках воздуха, словно огромные крылья.

И тут я понял, что именно было таким странным в их движениях – они не бежали, а плавно скользили по асфальту, едва касаясь его ногами. Словно законы физики для них были лишь необязательными рекомендациями.

От красноглазых исходил холод. Не обычный холод ночного воздуха, а леденящий, проникающий до костей мороз. На металлической ограде площадки появился иней, трава под их ногами покрылась изморозью. Температура упала так резко, что изо рта вырвалось облачко пара.

Они остановились полукругом в нескольких метрах от меня. Мечи в их руках пульсировали тусклым светом, узоры на клинках извивались, словно живые. Теперь, при ярком свете фонарей, я смог разглядеть их получше. Это определенно были не люди. Слишком высокие, слишком худые, с неправильными пропорциями тела. Будто кто-то попытался слепить человека по памяти, но забыл важные детали.

Я в отчаянии огляделся по сторонам, ища хоть какой-то путь к спасению. Но его не было. Позади – обрыв, впереди – четверо вооруженных существ из кошмара. В кармане завибрировал телефон – наверняка звонила мама.

– Кто вы! – закричал я. – Что вам от меня нужно?

Они не ответили. Медленно, словно исполняя отрепетированный ритуал, подняли мечи. Клинки запели – тонкий, режущий слух звон наполнил воздух. В этом звуке было что-то гипнотическое, усыпляющее волю. Ноги стали ватными, мысли замедлились. Пришло осознание скорой смерти.

Нет! Я встряхнулся, сбрасывая оцепенение. Если умирать, то не как покорная овца. Я вскочил на парапет и затравленно уставился на меченосцев с обнаженными клинками в руках.

Они ринулись в атаку. Одновременно, словно управляемые единой волей. Время замедлилось, и я видел каждую деталь в режиме слоу-моушн – мерцающие отблески клинков, развевающиеся полы черных одеяний, светящиеся красные глаза и графитовые лица. Они двигались молча, будто в немом черно-белом фильме, которые любит мой отец.

От взмаха первого клинка я уклонился инстинктивно, отшатнувшись назад. Лезвие прошло в миллиметрах от груди, разрезав футболку. Второй удар пришелся сбоку, и увернуться от него я уже не мог – парапет за спиной не давал пространства для маневра.

Третий клинок вошел в грудь с неожиданной легкостью, словно мое тело состояло из воздуха. Боль пришла не сразу – сначала было лишь удивление и странное ощущение холода, растекающегося от раны. А потом мозг взорвался чудовищной, невыносимой агонией. Каждый нерв кричал, каждая клетка корчилась в муке от нестерпимой боли.

Удар отбросил меня назад. Я взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но было поздно. Каменный парапет ударил по ногам сзади, мир перевернулся, и я полетел в черную пустоту спиной вперед.

– Какая же нелепая смерть! – успел подумать я, глядя в звездное небо.

И смерть пришла. Короткая, яркая вспышка при ударе спиной о камни, и темнота. Абсолютная, всепоглощающая темнота. Ни звука, ни света, ни ощущений. Только пустота. Беспредельное ничто.

Сознание вернулось внезапно, словно кто-то включил рубильник. Вместо камней подо мной был мягкий, горячий песок. Он обжег спину, и я вскочил, как ошпаренный. И небо… Вместо черного звездного полога над головой простиралась глубокая, пронзительная голубизна.

Я схватился за грудь, опустил взгляд и опешил – раны не было! Как и одежды! Ни футболки, ни джинсов, ни кроссовок – ничего. Даже царапины от веток и колючек исчезли, словно их никогда не существовало.

Подняв глаза, я огляделся и вздрогнул – разум отказывался принимать увиденное. Я стоял на вершине песчаного холма посреди бескрайней пустыни. Живописные дугообразные дюны безбрежным морем расстилались до самого горизонта. Ни следа города, океана и гор – только песок, песок и еще раз песок.

На синем небе не было ни облачка, и солнце в зените немилосердно жгло, наполняя воздух тягучим зноем. Жара была не такой, как в Сейлеме – не влажной и липкой, а сухой, высасывающей влагу из каждой клеточки тела.

Это сон, убеждал себя, прыгая с ноги на ногу, чтобы хоть немного уменьшить контакт с раскаленным песком. Или бред умирающего мозга. Сейчас я очнусь в больнице, в реанимации, и увижу склонившихся над собой врачей…

Из ступора меня вывели неясные звуки, доносившиеся из-за спины. Сначала я принял их за шум ветра, но потом различил в ритмичность и упорядоченность.

Я обернулся.

Группа всадников спускалась по склону огромной дюны на расстоянии нескольких сотен метров от меня. Они двигались быстро, поднимая за собой шлейф мелкой песчаной пыли, которая золотилась в солнечных лучах. Кавалькада направлялась в мою сторону, но из-за разделяющей нас дистанции я не сразу понял, почему эта картина вызывает у меня ощущение диссонанса. А затем осознал, и от этого понимания по спине пробежал холодок, несмотря на адскую жару.