Портрет

– Си, я могу написать вам список,-Сказал Джованни.-Только вечером. Сейчас я хочу ближе познакомится с той, кого буду писать. Это очень важно для качества будущей картины.

– Увы,-Перебил его Маттео,-Вечером у меня не будет такой возможности, я буду вынужден отъехать вместе с сеньором Джорокко на встречу с главой гильдии торговцев Грегори Раньолле.

– У меня есть идея!-Сказала Лукреция.-Никто из нас не разбирается в этом деле лучше, чем сам Джованни. Почему бы ему самому не пойти и не купить все необходимое? А я пойду с ним.

– Сеньоритта Лукреция!-Обеспокоенно вскрикнул Маттео-Не хочу обидеть вас, однако не ударит ли такая выходка по имении семьи Джорокко? Мне кажется, что ходить по рынкам не занятие для вас. Если вы беспокоитесь за безопасность Джованни, я могу отправить с ним стражу.

–Нет, Маттео, простите, но я хочу пойти с Джованни одна. Без стражи.

Джованни удивился, какой нежной и в тоже время волевой была Лукреция Джорокко.

– Но сеньоритта Лукреция, почему? Почему вы хотите идти с ним одни, без стражи?

– Я хочу больше познакомится с тем, кто будет меня писать. Это очень важно для качества будущей картины.

Уже второй раз она ловко обыграла кого-то, используя либо его же самые, либо чужие слова.

Такое Маттео парировать не смог, плюс в тот момент вниз спустился сеньор Джорокко.

– Что тут за крики, Дио мио?

Маттео пытался найти защиту своих слов и убеждений в хозяине.

– Сеньоритта Лукреция хочет вместе с Джованни пойти на рынок за художественным инвентарем! И считаю…

– И что?-Перебил его резко Марио.-Разве плохо, что моя дочь пойдет с таким человеком как Джованни?

– Но ведь… Но ведь она желает пойти без стражи! Сеньор Джорокко, вразумите вашу дочь.

– Маттео.-Сухо сказал Марио,-Ты забыл, кто главный в этом доме? Или ты забыл, чья это дочь? Или ты забыл, сколько я тебе плачу и за что я тебе плачу?

– Никак нет, сеньор Джорокко. Просто я хотел, как лучше.

– Как лучше, будет, если ты пойдешь и приготовишь багаж. Вечером отъезд, а у нас ничего не собрано! Рапидо!!

Маттео остался ни с чем. Он смирно откланялся и ушел восвояси.

– Ну так и чего вы хотите?-Произнес Марио

– Папа! Я хочу пойти с Джованни. Мне очень интересно его дело, так что я хочу максимально погрузиться в него начиная даже с выбора инвентаря. И это должна быть только наша прогулка. Стража на хвосте будет лишь мешать.

– Удивительно!-Воскликнул Марио.-Моей дочери 22 года, и она впервые заинтересовалась таким делом, настолько загорелась, что аж сама захотела поучаствовать в, так сказать, подпольной его части. Наверное в тебе, Джованни точно есть какая-то магия! Кхм… Значит так бамбини, отпущу вас без стражи, если Джованни мне кое в чем поклянется.

– Что угодно!-Крикнул Джованни.

– Я понимаю, что сейчас не 78-ой год, и заговорщиков уже бояться не стоит. Однако я хочу, чтобы Джованни поклялся защитить мою дочь.

– Ну папа!

– Цыц! Ну так что, мальчик мой?

– Я клянусь в этом! Будьте уверены.

– Ну вот и хорошо.-Сеньор Марио улыбнулся-Идите развлекайтесь. Кстати, вы же знаете, что я уезжаю по-делам, так что меня не будет где-то два дня. Маттео, кстати тоже, так что если понадобиться помощь-у вас есть Маргаритта. А, и да…

Сеньор Джорокко потянулся во внутренний карман.

– Вот держите. Тут должно с лихвой хватить.

Он вытянул мешочек с флоринами. Он был увесистый и толстый. Джованни взял его и бережно положил уже в свой внутренний карман.

Затем сеньор Джорокко ушел по своим делам, бубня себе под что-то под нос.

Лукреция была удивлена, что отец вот так сразу согласился её отпустить с человеком, которого знает два дня. Однако сомнений не было, Марио Джорокко умеет видеть и читать людей. Он был на все сто уверен в Джованни, был уверен в том, что с ним с его дочкой ничего страшного не произойдет.

– Джованни,-Сказал Лукреция.-Я предлагаю идти прямо сейчас, ты не против?

– Эээ… Конечно не против, если вам этого хочется.

– Ох, Джованни, можете обращаться на «ты», я не обижусь. Ну, а раз уж ты согласен идти сейчас, то подождите буквально десять минут, чтобы я приодела что-нибудь попроще.

– Бене.

Она убежала….

Прошел месяц с тех пор, как Джованни живет в поместье Джорокко. Он уже стал носить нормальные вещи из качественных материалов и сделанные руками опытных портных.

Он продолжил рисовать портреты на заказ, однако вместе с этим он решил помогать и сеньору Джорокко, дабы как-то оправдать свое нахождение в его доме. Очень часто Джованни выполнял работу то счетовода, то садовника, то впринципе помогал даже той же Маргаритте в уборке поместья.

– Сеньор Джованни,-Обратился у нему когда-то Маттео Сетти.-Негоже будущему зятю Джорокко заниматься грязной работой

Именно, Джованни уже был зятем сеньора Марио. Через две недели после того самого похода на рынок вместе с Лукрецией, они оба поняли, что между ними нечто большее, чем просто отношение слуги и хозяйки.

А после написания портрета Лукреции, это произошло уже через три недели, и вовсе произошло полное осознание того, что Джованни влюблен в Лукрецию.

Обычно, Джованни не нуждался в натурщике. Этим он и славился, что способен нарисовать портрет любого человека лишь один раз его осмотрев. Однако с Лукрецией всё было иначе. Джованни желал любоваться ею, когда писал её портрет. Тонкая фигура, нежные руки, воздушный образ, особенно в лучах солнца. Он писал её в полупрофиль, ему казалось, что такой ракурс будет самый лучший для этой картины и не ошибся.

Джованни решил не показывать никому эту картину, пока окончательно её не закончит, поэтому работал над ней глубокими вечерами или вообще ночами.

Всего на написание ушло три недели, это был рекорд для него, еще не одну картину он не рисовал так долго, однако результат был потрясающий.

Когда всё было закончено-все жители поместья собрались посмотреть на работу Джованни.

Лукреция светилась от ожидания, ведь все эти три недели она почти каждый день просила Джованни показать, как получается картина, однако Джованни тактично отказывал ей в этом.

Сеньор Джорокко тоже был впредкушении. Нет, он знал, что Джованни напишет все красиво, однако понравится ли работа Лукреции? Ведь, по его словам, она отвергла трех художников из-за того, что ей не понравились их картины.

Картина была накрыта белой простыней, Джованни стоял рядом.

– Пронти?-Спросил Джованни.

Все кивнули.

Джованни положил руку на простыню, сжал пальцы, и резким движением сдернул, оголив картину

С полотна смотрела Лукрция, которая элегантно сидела на широком подоконнике. Она была одета в нежное бело-розовое платье, с красивой прической, она положила руки на колени, а её взгляд смотрел вперед и был нежный, задумчивый, и строгий одновременно. Джованни также сумел прорисовать свет, так что Лукреция казалась воздушной, именно это больше всего понравилось самому Джованни.

Все несколько мгновений любовались картиной, рассматривали её и анализировали.

– Мальчик мой, я даже не сомневался в тебе-Наконец промолвил Марио Джорокко.

– Сеньор Месинни-Включился в Маттео-Вашему таланту позавидуют римские мастера.

– Ме пьяче, сеньор-Лепетнула и Маргаритта.

Но Лукреция не подала и звука.

Джованни начал переживать. А что если ей не понравилось и она выгонит его так же, как всех остальных художников.

– Папа, Маттео, Маргаритта, а вы можете выйти?-Спросила у всех Лукреция.-Я хочу сообщить свой вердикт лично Джованни.

– Бене, бамбина мия-Ответил сеньор Джорокко.

Затем он пошел в сторону двери, а за ним, как отара за пастухом, пошли и Маттео с Маргариттой.

Дверь захлопнулась, Лукреция, Джованни и портрет остались одни в комнате.

Она подождала пару мгновений, прислушиваясь к отдоляющимся шагам.

Где-то в поместье хлопнула дверь-это сеньор Джорокко вошел в свой кабинет. Остальные двое наверняка тоже разошлись по поместью.

Джованни смотрел на Лукрецию с напряжением. Казалось, что во всей комнате напряжение было четвертой личностью, настолько густой и осязаемой она была. Казалось, напряжение имело запах-отвратительный, гнилой запах, что кружил голову и вызывал тошноту.

Лукреция взглянула на Джованни, её взгляд был такой же как на картине. Затем она сделала шаг в его сторону, и еще один и еще. Тухлый запах напряжения усилился, он выжигал глаза. В голове Джованни зрел страх. Он ждал, что сейчас она подойдет к нему, и его щека загорит от мощной пощечины, а затем он будет собирать свои вещи и возвращаться в свою старую, пыльную мастерскую, но самое страшное было не это.

Страшнее всего было от того, что больше он не увидит Лукрецию.

Она была все ближе и ближе, а Джованни все глубже и глубже падал в отчаяние. Она подошла вплотную и…

…– И что сказал этот адвокатишка потом?-Спросил сеньор Джорокко за общим завтраком.

Он обговаривал какую-то историю, которая особа не была интересна ни Джованни, ни Маргаритте. Однако было странно, что на завтрак не пришла Лукреция, хотя она всегда приходила чуть ли не раньше хозяина поместья.

Это заметил и сам сеньор Джорокко.

– Дове Лукреция?-Спросил он, прожовывая пищу.-Маргаритта, ты можешь сходить за ней?

– Сию секунду, сеньор.

Маргаритта быстро вытерла губы, и убежала.

– Кстати, Джованни, почему ты не следишь за женой?

– Сеньор Джорокко, когда я проснулся она еще спала.

Тут в столовой появилась Маргаритта.

– Сеньоритту Лукрецию схватил недуг.

Сеньор Марио резко встал из-за стола и переменился в лице. Джованни тоже удивился ведь еще вчера с ней было все хорошо.

– Какой еще недуг?!-Прокричал Марио.

– Не волнуйтесь, сеньор Джорокко,-Спокойно ответила Маргаритта.-Недуг не серьезный, он обязательно пройдет, но пройдет не скоро.

– Маргаритта, каццо, что за недуг?!-Сеньор Джорокко впервые за все время, пока Джованни жил в поместье так ругнулся. Видно, что он очень волновался за свою дочь.-Когда он пройдет, не молчи!

– Через 9 месяцев, сеньор. Ваша дочь беременна.

– Ки!? Ты уверена?

– Абсолютно уверена, сеньор. Вы же сами знаете, кто был мой отец и у кого я училась всему, что я знаю.

Сеньор Джорокко обдумал услышанное несколько секунд, а Джованни снова забоялся. Ему вдруг показалось, что сеньор Джорокко может кинуть в него нож или что-то в этом духе, ведь новость была просто шокирующая, а сеньор Марио готов ради дочери на всё.

Но глава Джорокко лишь дышал и переваривал эту новость, а потом…

– Мальчик, мой, я поздравляю тебя!-Резко выкрикнул Марио.-Да, я просто в шоке, но я рад. Мои страхи об обрыве рода Джорокко ушли. Можешь не трястись, а то я знаю, что сейчас происходит в твоей голове, я не злюсь. Тогда, Маргаритта, отнеси Лукреции завтрак в комнату, если она захочет, то поест.

– Си, сеньор.

Маргаритта взяла тарелку с едой и беглым шагом понесла её восвояси…

Три месяца. Да, уже три месяца Лукреция носит под сердцем будущего Джорокко. Джованни уже сам взял фамилию Лукреции, но своей семье об этом не писал.

Маргаритта, которая как потом узнал Джованни, оказалась дочерью лучшего флорентийского лекаря, который погиб из-за того, что поддерживал семью Медичи. Она круглосуточно следила за Лукрецией, контролировала, чтобы все было хорошо как с ней, так и с ребенком.

Джованни решил, что им с Лукрецией будет лучше жить в разных комнатах, ведь в своей он обустроил художественный угол, в котором часто работал по ночам. Он подумал, что он может мешать Лукреции спать или запах красок может навредить ей, поэтому они договорились, что будут спать в разных комнатах до рождения ребенка. После рождения Джованни планировал уже закончить писать на заказ, и стать семьянином и почетным членом семьи мецената Джорокко.

Прошел еще месяц. Наступил сентябрь.

В один из дней, когда Джованни писал очередной шедевр, он услышал странные звуки в стороне главных ворот.

Он выглянул в окно, которое как раз выходило на ворота.

Во двор въезжали три грамосских повозки, на каждой из которых толстыми веревками были привязаны с десяток больших бочек.

Джованни вышел наружу. За то время, пока Джованни спускался, стража уже начала разгружать повозки и заносить бочки в погреб под поместьем. Всем этим процессом командовал Маттео, а Марио Джорокко стоял на входе и беседовал с каким-то старым сеньором, Джованни решил не прерывать этого разговора, а подождать пока он его закончит.

Вместо этого Джованни решил поговорить с Маттео.

– Маттео, что это за груз?

– Ох, сеньор Джованни,-Маттео немного не ожидал.-Это вино. Более тридцати бочек вина, каждая с 15 литров объемом.

Джованни удивился, ведь столько сколько он живет в поместье, он никогда не видел, чтобы хоть кто-то из поместья пил вино. Да, это странно, ведь семья Джорокко может позволить себе выпивать по две бочки хоть каждый день, однако ни Маттео, ни сеньор Джорокко ни тем более женщины поместья к вину не притрагивались.

– А зачем столько вина, Маттео?

– Этому есть две причины, причем первая исходит из второй. Скоро Карро Матто и в честь этого сеньор Джорокко каждый год устраивает званый ужин. А вторая причина это договоренность сеньора Джорокко покупать вино у семьи Сальерри.

– Погодите. Семья Сальерри? Это те виноделы которые…

– Именно, сеньор Мессини, те самые, которые ведут войну с другой винодельной семьей. Морелло. Войну за звание лучшей винодельни семьи Моррело и Сальерри ведут уже лет 10, но сеньор Джорокко предпочитает вино именно от дома Сальерри.

– Кто тут говорит о доме Сальерри?-Спросил сеньор Джорокко.– Джулиано Сальерри делает лучшее вино во Флоренции, по моему мнению.

– Не могу не согласиться, сеньор Марио.-Сказал Джованни.

– Кстати, мальчик мой, краем уха я слышал, что Маттео уже рассказал тебе о званом ужине в честь Карро Матто. В этом году это будет особенный праздник, ведь для гостей будут хорошие новости. Представлю тебя моим зятем.

– Приятно, сеньор Джорокко…

Сеньор Джорокко просто сиял в этот вечер. Он надел превосходное мужское платье бело-золотого цвета. Маттео был одет в ярко красное платье и берет с пером. Маргаритта была одета проще, но тоже весьма красиво. Стражники в тот вечер были так же переодеты в более красивую форму.

Но лучше всех выглядила конечно Лукреция. Она была одета в изумрудное платье, почти такое же, как у матери сеньора Джорокко на семейном полотне. Волосы она заплела в косу и украсила их цветочными заколками, а её животик даже подчеркивал её красоту.

Джованни был одет в синие.

Подготовительные работы уже завершились, всё поместье было обвешено виноградными лозами, повсюду стояли столики с бокалами вина, а в углу зала стояла бочка, из которой слуги будут доливать вино гостям.

Наступил вечер, первые гости уже начали приходить. За час в поместье Джорокко уже собралась, на вид, вся флорентийская элита. Адвокаты, виноделы, купцы и торговцы, прокуроры и просто богатые люди разбились на группки, и стали проводить время за своими разговорами, попутно попивая вино из серебренных и золоченых бокалов. Иногда из толп доносился смех расхмелённых сеньорит, обстановка была «знатная»

В самый разгар жарких бесед на балкончик между двух лестниц, неожиданно для всех, вышел сеньор Джорокко-также с бокалом.

– Беннвенути!-Прокричал он.-Как вам Карро Матто, гости мои?

Все крикнули одобрительные слова, приветствуя хозяина праздника. Несколько сеньоров даже подняли вверх свои бокалы в знак благодарности.

– Но не только праздник побудил меня организовать этот вечер, гости мои!

По гостям пошли удивленные шепоты.

– Именно так, гости мои! Сегодня у меня для вас всех есть две новости!

Джорокко жестом подозвал к себе Джованни. Когда он подошел, сеньор по-отечески хлопнул его по плечу.

– Вот этот молодой человек, дорогие гости, от прошлого месяца стал мне зятем!

Все гости охнули.

– Попридержите ваши охи, гости мои, ведь есть еще одна новость! Моя дорогая дочка, моя красавица Лукреция носит от этого юноши ребенка под сердцем!

Гости охнули во второй раз еще сильнее первого. Несколько сеньоров и сеньорит даже выкрикнули поздравления и захлопали, а за ними стали вторить и остальные.

– А как зовут вашего зятя, сеньор Джорокко-Спросила одна полная сеньора.-Уж очень он похож на местного художника Джованни. Мессини.

– Вы угадали, милая сеньора! Это и есть Джованни Мессини. Вы бы видели, какой портрет он написал с моей дочери.

– Кстати, сеньор Джорокко, а где ваша прекрасная Лукреция?-Добавил вопрос один адвокат

– Моя дочь почивает в своей спальне, но уже скоро она выйдет к вам. А пока продолжайте наслаждаться вечером, господа!

Марио ушел в дальний коридор вместе с Джованни.

– Надеюсь я не сильно смутил тебя, мой мальчик? Ты ведь все таки не привык к такому вниманию.

– Нет, сеньор Марио. Мне очень приятно, что вы меня так представили.

– Бене, Джованни. Ведь тебе придется сопровождать меня весь вечер. Все равно меня сегодня только одними вопросами будут тревожить.

– Что ж, сеньор, коль мне придется, то я смело пройду через это. Идемте к гостям!

– Мальчик мой, в твоем голосе слышится истинный Джорокко! Пошли.

Они ходили меж гостей, долго ходили, разговаривали то с тем, то с этим, то с одним, то с другим и так с час точно.

Когда они уже хотели подняться на второй этаж и скрыться от гостей, как вдруг подошел один полный и высокий мужчина с слегка крючковатым носом.

– Марио Джорокко! Сколько лет, сколько зим! Прости, я опоздал на праздник, ты уже уходишь?-Мужчина говорил крайне дружески.

– Дио мио, скажите, что я не сплю и ты действительно пришел! Родриго Борджиа ли это сейчас стоит передо мной?!

– Он самый, Марио!

Они крепко пожали друг другу руки.

– Родриго, а где Чезаре? Он не с тобой?

– О, нет, сегодня он не приехал. Остался с Лукрецией. Кстати, а как там твоя Лукреция?

– Видно, что ты всё пропустил, Родриго. Она беременна, и сейчас отдыхает под присмотром Маргаритты.

– Скуза ме, скажи, что я не ослышался, Марио! Неужели правда беременна? От кого? Кто отец будущего Джорокко?

– Вот он.-Сеньор указал на Джованни с гордостью.

– Интересный парень, Марио.

– Бона сера, сеньор Борджиа. Меня зовут Джованни Мессини. Я художник, и зять сеньора Джорокко.

– Художник?-Удивился сеньор Борджиа.-Удивлен, весьма удивлен, Джованни. Хотя, с другой стороны, это неудивительно, ведь Марио всегда интересовали люди искусства.

– Что точно-то точно,-Сказал сеньор Джорокко.-Ну, а ты, Родриго? Какие у тебя дела? Говорят , что ты хотел заняться политикой.

– Именно поэтому я и пришел сегодня к тебе, Марио.

– Не понял. Объясни, Родриго.

– Дело в том, что я собираюсь уезжать в Рим, и заняться своей карьерой там. Кто знает, может быть когда-то дослужусь до Папы Римского.

– Ты? Папой Римским? Умеешь ты насмешить, Родриго, однако я уважаю твой выбор и даже поддерживаю его.

– Марио, я думаю, что больше я назад во Флоренцию не вернусь, поэтому пришел попрощаться. А в знак этого, я хочу подарить тебе одну картину.

– Какую же?

– Думаю, что твоему зятю будет очень интересна эта картина. Её мне прислал один мой знакомый, который давным давно уехал путешествовать, и осел в одной далекой, дивной стране. Люди там бледнее, чем мы, а еще у них странные глаза. Они все время прищюренны, словно они пытаются разглядеть кого-то, кто стоит очень далеко. Именно из этой страны нам везут шелк и порох.

Сеньор Джорокко слушал это с большим интересом. Видно, что ему было правда интересно узнать как можно больше о том, чего он не знал и не слышал до сель.

– А что изображает эта картина?-Спросил сеньор Марио.-Пейзажи тамошней природы? Или натюрморты с изображением дивной нам кухни?

– Не угадал, мой друг Марио. Это портрет женщины того народа.

– Очень интересно, Родриго! С большим удовольствием приму от тебя этот подарок! А где он?

– Ох, я специально приказал своему помощнику не вносить его сразу, дабы не портить сюрприз. Сейчас я за ним схожу.

– Я могу приказать страже за ним сходить.

– Нет, Марио, не нужно. Я хочу лично вручить тебе этот подарок, ведь все таки это последнее, что я тебе дарю перед отъездом.

Родриго Борджиа скрылся в толпе гостей. Через минут пять, он появился вновь, но теперь у него в руках было завернутое полотно.

– Вот.-Сказал Родриго.

– Хмм… А давай пойдем наверх, где нет лишних глаз, и там мы его развернем? Джованни тоже пойдет.

– Должен расстроить тебя, но мне уже пора. Я приходил лишь подарить картину, и попрощаться.

Марио был немного разочарован, однако он не мог держать гостя, а тем более своего друга, насильно у себя на празднике, поэтому они пожали друг другу руки, крепко обнялись, попрощались, и сеньор Борджиа ушел восвояси.

Далее вечер никаких потрясений не имел. После ухода Родриго, к гостям вышла Лукреция. Сеньор Джорокко и его дочь теперь были заняты разговорами с гостями, а Джованни был отдан подарок от Борджиа.

Он пошел в свою комнату. Поставив полотно на натюрморт, Джованни стал медленно раскрывать упаковку. С каждым новым лоскутом, постепенно прояснялся портрет прекрасной незнакомки. Когда последний лоскут был сброшен, Джованни увидел женщину в шелковом платье, красивыми цветами в волосах, сияющих украшениях на шее и в ушах.

Ее лицо было бледным, а губы ярко-алыми. Глаза, которые действительно были прищуренными, подведены черным, а брови были тонкими и выражали сдержанность.

Но больше всего Джованни удивило как был прорисован её взгляд, строгий, острый, как шпага, холодный, но в то же время крайне завораживащий и гипнотический.

Джованни долго смотрел и изучал эту женщину, ему она казалась очень реалистичной, словно вот вот её губы зашевелятся, и она начнет говорить с ним на незнакомом ему языке, таком же чужеземном и необычным, как и его носительница.

Сама картина была помещена в раму из вишневого дерева, Джованни это подметил не сразу, однако когда заметил был приятно удивлен.

Снизу рамы была позолоченная табличка, на которой было аккуратно, неизвестными для Джованни буквами, была выцарапана какая-то надпись. Эти буквы складывались из закавыристых палочек и закарючек, но увы, Джованни не мог прочитать их, поэтому мог только догадываться, что там было написано.

Вечер медленно подходил к концу. Все гости уже стали расходиться, всех низкими поклонами провожал Маттео, а Маргаритта дарила каждому гостю по большой бутылке вина от дома Сальерри.

Доминико Морелло, который тоже присутствовал на празднике, демонстративно разбил подаренную бутылку и ушел с праздника злым и трезвым.

Страже не пришлось много убирать после праздника, ведь гости были весьма аккуратны и особой грязи не оставили, лишь пару небольших, случайно пролитых, капель вина остались то тут, то там, однако это были мелочи.

Сеньор Джорокко пожал руку последнему гостю, и приказал страже закрыть за ним ворота.

Карро Матто-закончился.

Лукреция опять почувствовала себя не совсем хорошо, поэтому пошла отдыхать, за ней пошла и Маргаритта.

Маттео также пошел отдыхать, ведь он весь день помогал страже и сеньору Джорокко в организации вечера.

Уставшим был и сеньор Джорокко. Он также пошел в свою комнату, и быстро там захрапел.

Джованни решил оставить портрет незнакомки у себя в комнате, уж очень необычной была эта женщина на картине.

Он подошел к открытому окну, и посмотрел куда-то вдаль. Мыслей особо не было, ведь всё, что он мог тут обдумать он уже давно обдумал, и всё принял. Он уже написал о своей новой жизни матери и отцу, что остались в поселении, что недалеко от Венеции. Ответные письма он никогда еще не получал, так что был даже не совсем уверен, доходят ли вообще его письма до родителей.

Из окна дул прохладный ветер сентябрьского вечера. Джованни подумал, что может заболеть от него, а это очень плохо, ведь он мог заразить и Лукрецию, поэтому он решил его закрыть, но шторы оставить распахнутыми, ведь в этот вечер очень красиво светила луна.

Затем он лег спать.

Утро было недобрым. У Джованни сильно болела голова.

«Неужели я всё таки заболел»-Промелькнуло у Джованни в мыслях. Надо бы позвать Маргаритту.

Джованни решил спуститься на общий завтрак. За столом сидела даже Лукреция. Повар Хулио, который родился в жаркой Испании, специально для нее приготовил еду отдельно, по рекомендации Маргаритты.

За столом она сидела смешно непричесанная, и весело хихикала со своим отцом о вчерашнем празднике.

– О, Джованни, почему ты опоздал?-Спросила Лукреция, завидя его на пороге столовой.-И почему ты такой хмурый?

– Мне кажется, что меня схватила болезнь.

– Если тебя схватила та же болезнь, что и Лукрецию, то о тебе заговорит вся Италия.-Решил пошутить сеньор Джорокко.