скачать книгу бесплатно
Книга жизни (сборник)
Рафаил Смолкин
Еще Рейхенбах заметил, что прошлое «хранится в нашей памяти как нечто такое, что однажды наполняло наш опыт в качестве непосредственного настоящего». Без понимания этого факта люди бредут в потемках по жизни, совершая одни и те же ошибки. А тут еще большинство людей лживы и завистливы. Мир в паутине тотальной лжи, зависти и коррупции, и никто не в состоянии из этого вырваться. И лгут больше всех правители-сильные мира сего. И негде человеку от всего этого спрятаться. И каждый бьется в паутине. И над всем этим кошмаром священнослужители, укравшие и присвоившие себе право говорить и действовать от имени бога. И в каждой стране сонмы виев, открывающих глаза народу на правильный путь.
Ничто не меняется. Культура с постоянной скоростью деградирует на радость толпе. И неоднократно испытывал бог сынов человеческих. И показал, как просил его Екклесиаст, какие они животные, и даже хуже животных.
Но не внемлет богу человечество. А только продолжает человек орудовать ножом. Не верьте словам человека, а только поступкам. Поступки, в отличие от слов, не врут.
Рафаил Смолкин
Книга жизни
Accent Graphics Communications, Montreal, 2016
© 2016 Рафаил Смолкин
* * *
Светлой памяти моих родителей: отца Смолкина Давида Ефимовича, Матери Смоляницкой Розы Марковны и моего сына Смолкина Эдуарда
Вместо предисловия
Я сел за написание книги. Возраст и отсутствие опыта в новой для меня области порождали неуверенность. Я показал первые рассказы моему младшему сыну Михаилу, мнение которого для меня было крайне важным. Он посоветовал продолжить повествование.
Сейчас завершенная книга перед тобою, читатель, и ты можешь сам судить, правы ли были я и мой сын. В последний момент я в большинство мест книги внес упрощение, заменив большинство имен героев в рассказах на мое собственное. Мне показалось, что так будет лучше. Да и претензий не будет ко мне никаких, разве что только у меня к самому себе.
Книга жизни
Господь помог мне написать эту книгу. В ней, если есть что-то хорошее, то это от него. А, что в книге плохого, то от меня все это, от меня
На последнем пороге
Не прощаясь стою,
Я на этой дороге
Башмаков не собью.
Роберт Фрост «Последнее»
Истории бурлящая вода
сметает все преграды и плотины,
а думать, что течет она туда,
где лучше – перестали и кретины.
И. Губерман «Гарики»
Джордж Байрон! Он был молодой красивый, богатый и талантливый.
И он был – пессимист!
А ты – старый, нищий, уродливый и бездарный!
И ты – оптимист!
С. Довлатов «Записные книжки»
Прошлое никогда не возвращается, оно неизменно, недоступно никакому контролю со стороны того, что приносит нам будущее, и все же оно хранится в нашей памяти как нечто такое, что однажды наполняло наш опыт в качестве непосредственного настоящего.
Г. Рейхенбах «Направление времени»
«Непривычно много эпиграфов, – скажет искушенный читатель. – А не достаточно ли будет одного?» Но цель моих эпиграфов не только пояснить идею произведения, но и создать определенный настрой и одновременно подарить читателю удовольствие от их прочтения, так как они заимствованы у профессионалов.
Авось потом, проглотив эти несколько изречений, ты не заметишь, дорогой читатель, что начал читать мое сочинительство и продолжишь получать, но уже от его прочтения, такое же удовольствие. И в этом тоже цель, пусть и не главная, в использовании сразу нескольких эпиграфов. Тебе решать, читатель, достиг я цели или нет.
* * *
Нечестный писатель никогда не добьется высокого признания. Люди любят честных писателей, потому что именно такие писатели обладают качествами, которые отсутствуют у людей. Если бы большинство людей в мире было честными, мир был бы совершенно иным.
Истина состоит в том, что честные люди давно занесены в красную книгу, и никто в мире не знает, сохранились ли они хотя бы в виде отдельных особей.
(Из собственных мыслей или глинобитной дощечки, найденной возле моего дома. Уже не помню, откуда я это взял).
С чего начать? Ах да! Будучи еще мальчиком, я задумал написать книгу. И много тем было у меня в голове, которые могли бы привлечь внимание читателя. И это обстоятельство настолько затруднило выбор, что прошло что-то около 60 лет с того времени, пока я определился и решил вернуться к этому вопросу.
С той поры много разных событий случилось. А самое главное, я понял, что актуальность данного вопроса может пропасть сама собой. Ведь так мало осталось жизни, отпущенной мне. Да и осталось ли?
Теперь мною владел только соблазн попасть в книгу рекордов Гиннеса: стать старейшим начинающим писателем. Подумав немного, я добавил еще не полностью остывшее честолюбие…
Мы живем под псевдонимами, то есть именами, данными нам в виде сочетания звуков при рождении, и уходим из жизни с этими именами-псевдонимами, так и не познав, определяют ли они хоть в какой-то степени нас самих как таковых.
Так мы привыкли к своему имени и слились с ним в единое целое, что стали воспринимать собственное имя как нечто, определяющее нас самих. Мы приходим в этот мир без настоящего имени, и уходим из него без имени.
Ушла какая-то «особь», которая жила в этом мире под условным сочетанием каких-то букв, определявших звуки. И на эти звуки особь при жизни откликалась.
В потемках мы бродим по этому миру и выпадаем из него в полное ничто, которое не имеет никакой сущности: ни виртуальной, ни… никакой…
Так кто же мы есть на самом деле?
Иное дело Бог. Только один Бог знает свое настоящее имя. Но мы настоящее имя бога тоже не знаем, настоящее имя бога, определяющее его как такового. Нам не дано узнать ни его мыслей, ни его понимания сути вещей, ни его имени, ни истины, Мы создаем образы Бога, не зная даже, чему они соответствуют.
Разные народы вкладывают в понятие сущности Бога свое понимание. Со временем они настолько привыкают к своему определению Бога, что даже от его имени начинают говорить и приписывать его намерениям свое толкование, и критиковать определение бога у других народов.
* * *
В Иерусалиме стоял теплый день. Замерло движение машин. Был Йом Кипур.
Стояла такая тишина в этом, обычно шумном городе, что, казалось, был слышен шелест тех страниц, что листали ангелы перед Богом, страниц с описанием жизни и именами людей, еще живущих на Земле и ожидающих решения своей участи на предстоящий год. Замерли и прислушивались к шелесту страниц даже атеисты, ожидая небесных знаков и звуков. Все ждали решения своей судьбы.
День медленно тек и лишь с наступлением темноты все вздохнули с облегчением. Все пришло в движение. Оживились все: и те, кому предстояло прожить год до следующего судного дня, и те, кому предстояло умереть в текущем году. Жизнь быстро входила в свою обычную колею.
Зажглись на небе звезды. Подул прохладный ветер из пустыни. Какие-то невидимые нити, как показалось мне, связали меня с Богом – этим невидимым и непостижимо высшим началом всех начал. Я страстно задавал ему вопросы и получал ответы на них. Отвечало ли на эти вопросы мое собственное раздвоенное я, которое всегда жило во мне подсознательно или сам Бог?
Я договаривался с Богом или с собственным вторым я, казавшимся мне Богом, о выполнении моих желаний, и сам же подвергал сомнению эти договоренности.
Для меня давно не было сомнения в том, что мы творения мысли кого-то, кого мы называем богом, несоизмеримого с нами ни по интеллекту, ни по глубине чувств, ни по восприятию и оценке всего происходящего, ни по другим показателям. И появление любого шедевра на земле в любой области человеческой жизни обязано этому богу.
А наша жизнь всегда напоминала мне решение задачи с начальными условиями, определяющими буквально все наши поступки, мышление и все остальное. Попытки вырваться из всего этого приводят в жизни только к катастрофам, а следование решениям задачи ведут к повторению одних и тех же ошибок. И никакие заклинания не помогают нам преодолеть эти барьеры.
Рядом с нами существует другая невидимая нами жизнь. Она не поддается изучению. Она только позволяет обнаружить ее существование. И все…
Так думал я…
И вдруг очень яркие и четкие картины моей жизни встали передо мной, начиная с детства. Было ли это на самом деле так? Исчезнувшие чувства, и казалось уже стертые в памяти события давних времен, ожили во мне. Были ли они схожи с теми, что я когда-то испытывал? Но времени на раздумья не было, и я схватился за клавиатуру компьютера и начал писать. Я не могу объяснить, почему я сделал это. Но это произошло…
После операции на открытом сердце, начался новый отсчет времени. Каждый удар сердца отдавался в ушах. Я мог определять пульс, глядя только на часы. Я как бы слышал: торопись, торопись, торопись… Я намечал себе планы на каждый день, но не выполнял их…
Поехали. Детские годы и юношество
Ранние воспоминания
За окном стояла жара. Сквозь пыль едва пробивалось солнце. Опять в Израиле хамсин…
Я помню себя впервые прохладным утром на Волге в России. Я и отец шли мимо кинотеатра, на одной из стен которого висела афиша фильма о Кащее Бессмертном.
Я спросил у отца: кто такой Кащей Бессмертный? И впервые услышал, что это некое существо, которое живет и будет жить всегда, в отличие от людей, которые все рано или поздно умрут. Смерть это такое состояние человека, когда он навсегда перестает ощущать себя. В этом состоянии он ничего не чувствует. Человек перестает существовать. Его не существует.
Я получил некоторое понятие о смерти и испугался состояния небытия, в которое человек впадает после смерти. Получив в качестве подарка жизнь и ощущение себя как такового, я не хотел со всем этим расставаться.
На мои испуганные вопросы: почему это произойдет и со мной и как скоро, отец заметил, что умру я не скоро, долго еще будет продолжаться моя жизнь, поэтому об этом не стоит пока думать.
Но, что такое смерть я не понял, и, скорее всего, ощутил это как нечто нежелательное. Едва успев осознать себя и окружающее меня, как реальность, я должен был одновременно понять и почувствовать, что праздник жизни не будет продолжаться вечно.
– Ты веришь сынок, – сказал мой отец, – жизнь моя пробежала как один миг.
И я, будучи четырехлетним мальчиком, вдруг это понял, и пронес сквозь годы первично полученное ощущение быстротечности жизни.
Видения или действительность?
Лес, в котором я прогуливался, состоял большей частью из сосен, медленно умиравших от непривычного для них жаркого климата Израиля.
В годы эвакуации, во время войны с немцами, мы жили в России в городе на Волге, куда приехали с Украины. На первых порах жили в бараке. Память раннего детства, сохранила яркие картины природы тех мест.
Наш дом стоял вблизи леса. При наступлении сумерек и, особенно ночи, я видел разные, ни на что не похожие существа, снующие вдоль леса или выходящие из него. Эти странные призраки пугали меня.
Взрослые говорили мне, пытаясь рассеять мои видения, что мне все это только кажется. Но я всем нутром ощущал реальность существования этих видений. Я ясно видел то, чего не видели другие.
Под потолком нашей комнаты проходили две параллельные балки, насквозь пронизывающие комнату, в которой жила наша семья: я, отец и мать.
Однажды, проснувшись ночью от какого-то шума, я увидел, как по балкам едут подводы. Маленькие мужички в тулупах погоняют маленьких лошадей. На подводах сидят женщины. Все красочное, живое, маленькое и настоящее. Жизнь бурлила.
Все это выезжало из стены соседней с нами квартиры по балкам и достигнув противоположного конца, уезжало сквозь стену в другую квартиру.
Новые бесконечные ряды подвод, запряженные лошади, мужики, женщины, дети и собаки, бегущие рядом с подводами, появлялись и исчезали за стеной.
Я как завороженный смотрю на это действо, пытаюсь разбудить родителей, но они не реагируют на мои призывы. И вдруг речь мою и движения парализовало. Я впадаю в какое-то новое состояние, в котором я не могу ни пошевелиться, ни что-то сказать. Я парализован, онемел и продолжаю уже с испугом следить за этими событиями, не в состоянии даже пошевелиться.
Через какое-то время, я вновь возвращаюсь в обычное состояние и прихожу в себя. Ночь прошла, исчезло движение по балкам, и начало светать.
Я пытаюсь родителям рассказать о событиях минувшей ночи. Но они отмахиваются от меня, считая, что все это я сочинил. А я не могу избавиться от чувства реальности всего происходившего со мной тогда даже сейчас.
Первые опыты
Лес в Йокнеаме был не густой. Но самое главное заключалось в том, что, казалось, в нем не было такого места, в котором не было людей. Даже в самом уединенном месте: с дерева, откуда-то и из-за чего-то еще, а то и просто сверху, появлялся или падал человек.
Еще в раннем детстве я испытал радость исследования и познания.
Мама принесла с рынка сельдей. Я взял одну в руки. Она была как живая. Выяснив, что она живет в воде, я налил воду в кастрюлю и положил селедку в воду. Но она не оживала.
Родители пытались убедить меня, что мертвые не оживают. Наука это подтверждает и говорит, что происходят необратимые процессы, и когда кто-то умирает, дороги назад к жизни нет. Но все доводы родителей были бесполезны и не действовали на меня. У меня не было каких-либо обоснованных возражений, я просто хотел убедиться в этом сам.
Я ждал оживления рыбы и удивлялся, что селедка оставалась недвижимой…
У меня были на это основания.
Разве наука в древности не показала в вопросах оживления из мертвых чудеса, и не находилась на более высоком уровне, чем современная? То, что удавалось сделать в достаточно древние времена, теперь было утрачено. Древние реаниматоры превосходили в искусстве оживлять все известное. Возьмите хотя бы воскресение Христа.
А другие потрясающие примеры, которые из древней истории пересказывала мне мама?
И только позднее ко всему говорившемуся и описываемому людьми, я стал относиться со скептицизмом и недоверием.
Но я забежал вперед.
От автора. В этом месте я вынужден прервать почти «стройный» ход мыслей моего героя.
Как автор этой книги, я уже столкнулся с тем, что хронологическая последовательность описываемых событий нарушается, и логика частенько хромает. Я попытался сначала все это исправить.
Но вскоре понял, что мне это не по силам. И я решил: будь что будет, все оставить так, как есть. Иногда я буду Давидом, а иногда и самим собой, то есть Ральфом, а иногда я – это не я сам. Но какая тебе разница, читатель. Ты догадлив, и все сам поймешь.
О любви к демократии еще в детском возрасте
Наступила прохлада, но она не принесла долгожданного облегчения. Заныла, чувствительная, даже к небольшому понижению температуры воздуха, после операции на открытом сердце, рука.
Один человек проворовался, но его поймали. Завели в дом. Вокруг дома собралась толпа и стала ждать, что сделают с вором. Прошло какое-то время, и из дома вышел весь сияющий вор. Его обступили любопытные.
– Ну, что с тобой там делали? – вопрошали они.
– Да ничего особенного, – отвечал вор. Посадили за стол, налили полную миску жидкого дерма и заставили есть.
– И ты ел? – полюбопытствовали некоторые.
– Да нет, отвечал, улыбаясь, вор, – так, кое-что выбрал.
