скачать книгу бесплатно
Народный анекдот.
Когда-то в детстве, я испытал настоящее счастье. И как ни странно это событие связано с почти демократическими выборами в Верховный Совет СССР.
Непосредственно перед процедурой голосования родители привели меня в детскую комнату избирательного участка, оставив там играться. Сами они пошли отдать, как тогда говорилось и писалось, добровольно свои голоса за блок коммунистов и беспартийных.
Я как-то подслушал взрослых и понял, что на избирательном участке нужно просто опустить какие-то бумажки-бюллетени в ящик, который зовется урной.
Я раньше слышал, что еще одно назначение урн: служить последним пристанищем для праха кремированных после смерти людей.
После того, как бюллетени опустят в урны, и голосование закончится, их, в отличие от праха, повторно извлекают и подсчитывают голоса избирателей: кто – против, а кто – за.
Заботясь о своем народе и упрощая всем процедуру голосования, партия коммунистов определила заранее кандидатов, которых нужно избрать. Если ты не согласен с кандидатами партии, ты можешь их зачеркнуть и поставить фамилии нужных тебе людей. Очень демократично.
После подсчета голосов, партия сообщала, нетерпеливо ждущему результатов голосования народу, что 99,9 % этого народа отдали свои голоса за назначенных партией кандидатов в депутаты от блока коммунистов и беспартийных.
Особенно ждали результатов выборов во враждебных СССР странах, ибо там заключали пари: проголосует ли 99.9 % народа за назначенных партией депутатов, или эта цифра, по крайней мере на 25 % избирательных участках, составит 99,8 %.
Позднее, как это ни странно, я понял, что именно эта форма голосования подходит народу. Ибо народ, никем не понукаемый, теряется и не в состоянии решить за кого голосовать, особенно при большом количестве кандидатов, и может попросту, как говорят, напороть, избрав либо идиотов, либо казнокрадов, либо бандитов, либо прочий хлам.
Уже тогда я все понимал и был восхищен самими выборами и их результатами.
Но была еще одна и более основная причина радоваться выборам. Еще бы! На избирательном участке, к которому были прикреплены мои родители, как я уже упоминал выше, была специальная комната для детей, в которой, озабоченные за кого бы проголосовать, избиратели могли оставить своих детей.
После чего избиратели, погруженные в раздумья об избираемых депутатах и ничем не отвлекаемые от принятия решения, направлялись в комнату, где, получив по паспортам бюллетень с фамилиями избираемых депутатов, направлялись к урне и совершали обряд голосования, бросая в нее бюллетень.
Иногда они в экстазе и порыве любви вписывали в бюллетень слова признательности и любви к учителю и вождю всех народов, товарищу Сталину и коммунистической партии.
Но вернемся к детской комнате, в которой оставили меня родители. В комнате для детей было столько игрушек, что глаза разбегались. И когда меня пришли забирать родители, я не хотел уходить. И меня по договору со взрослыми, которые в тот момент дежурили в детской комнате, оставили еще на какое-то время. Но и по прошествии этого времени, я опять не хотел уходить из детской комнаты.
Шла война с немцами. У меня дома не было никаких игрушек. Я не хотел покидать, превратившийся для меня в подобие рая, избирательный участок.
Выборы мне очень понравились, и я хотел, чтобы они были каждый день и всегда. Для тех, кто ничего не понял в этом эпизоде, я вынужден дополнительно сообщить, что самое главное в нашей жизни – это первое впечатление.
Мне лично очень понравились выборы, хотя может быть и не очень демократичные. Как я понял глубоко, но значительно позднее, мое первое впечатление было мое самое верное.
И, если подумать хорошо, это был действительно очень умный и неглупый вывод, который я сделал в детском возрасте.
Хочу сообщить вам, читатель, что именно первое поверхностное впечатление и верно. Именно в нем истина. Ведь чем больше человек рассуждает, тем к более неправильным выводам он приходит. И именно в этот момент его ловят политиканы, подсовывая никчемных людей.
И тогда созревшие избиратели, то есть, народ, выбирают Гитлера, Хамас или, что не менее смешно: Ольмерта или Шарона демократическим путем.
Итак, я запомнил тоталитарные выборы, как один из радостнейших дней моего детства. И в этом меня никто не переубедит. И только такими выборы должны быть.
Позднее я понял более глубоко значение выборов. Принять участие в выборах в любом обществе – это в лучшем случае, кое-что выбрать.
От автора. Я всегда замечал в моем друге этакую самоуверенность. Не уважает он никакой народ. Нет, не совсем правильно я выразился. Не верит он в мудрость народную. А ведь все мы учимся, а научившись, радуемся, как говорил кот у Нацумэ. Я некоторое время пытался сформулировать – чему радуемся?
Быстрое решение
Средиземное море в Хайфе всегда волнуется. И это мешает сосредоточиться при прогулках вдоль берега.
Наши решения зависят от обстоятельств. Именно обстоятельства подталкивают нас к важным решениям и действиям.
Я гулял зимой возле дома и повстречал пленного немца. Их было много, живущих в лагере, расположенном в овраге вблизи леса и невдалеке от нашего дома.
Во время работы пленные немцы, изготавливали, неизвестно каким образом, копилки, зажигалки и другие безделушки и слонялись по улицам, пытаясь продать их или выменять у жителей на еду.
Я подошел к немцу и крикнул, ничего не понимая в этих словах:
– Гитлер капут!
Он оглянулся по сторонам и бросился за мной. Я от него. Но в этот момент показалась группа взрослых. Немец остановился и быстро направился в другую сторону.
Я так и не понял, хотел ли он согласиться при более близком контакте со мной с моим тезисом о Гитлере, или наоборот возразить мне.
Но главное, что я понял: происходящие события вынуждают нас принимать быстрое решение, возможно, не всегда правильное.
Начало серьезной учебы
Поезд шел полным ходом, а я восемнадцатилетний молодой человек висел на подножке, держась за одни поручни вагона. Меня обдувал ветер.
И вдруг, в этом нелепом положении, я вспомнил, как в шести – семилетием возрасте я посетил вечером моего приятеля. Но его родители решили выпроводить меня по неизвестным мне причинам.
Они начали подмигивать друг другу, а мне говорить, что меня, как им кажется, искала моя мама. При этом они ласково и заботливо глядели на меня. А мне стало почему-то стыдно и неприятно и за их глупость, и за то, что меня выпроваживают.
Как следствие этого, я навсегда сохранил в жизни недоверие к людям, и часто искал двойной смысл в высказываниях людей и не верил в их порядочность и честность.
Самое простое и ясное в жизни, усвоенное чуть ли не с пеленок, оказывается впоследствии самым сложным. Почти все знают, что положительный и отрицательный электрические заряды притягиваются друг к другу. Но никто не знает почему.
Следствием каких процессов и взаимодействий внутри человека являются любовь и влечение к противоположному полу? Предвосхищая вопросы оскорбленных гомосексуалистов, лесбиянок и т. д. сразу же утешу их, что случай их любви еще более сложный для понимания.
Еще будучи четырехлетним мальчиком, я услышал от плохо воспитанного мальчика из неблагополучной семьи, что некая Ляля, которую он считал красивой девочкой, сегодня вышла гулять из дома без трусов. Мальчик, который был старше меня на пять лет, предложил мне задрать у Ляли платье.
У меня это предложение вызвало противоречивые чувства. Я подсознательно понимал, что это делать плохо. С другой стороны мне хотелось завоевать авторитет у старшего, чем я, мальчика. Да и мне самому неожиданно вдруг стало очень любопытно увидеть то, что было под платьем у Ляли. Я вдруг впервые обратил внимание, что девочки и мальчики одеты по-разному.
Я подошел к ничего не подозревавшей Ляле и, глупо улыбаясь, задрал ей платье. Трусиков на Ляле не оказалось, но то, что открылось моему взору было неинтересным: какое-то продолжение живота и начало ног. Я был разочарован.
На плачь Ляли, прибежали ее, а потом и мои родители. Наказание последовало незамедлительно. И единственное, что я вынес из этого случая, так это то, что сила наказания, в данном случае, значительно превышала для меня значение знаний приобретенных опытным путем. То есть в полном соответствии с Экклезиастом:
– Увеличивающий свои знания, увеличивает свои страдания.
Но, к сожалению, Экклезиаста я прочел в зрелом возрасте, поэтому приходить к таким сложным выводам приходилось интуитивно и с помощью экспериментов, не всегда корректно и правильно оцениваемых взрослыми.
Но опыт оказался весьма поучительным и полезным. И в дальнейшем всегда, прежде, чем начать экспериментировать, я сначала пытался определить пользу от приобретения тех или иных знаний.
После эксперимента с Лялей, я начал рассуждать. Почему это место под платьем у Ляли, не интересовавшее меня до проведения опыта, вдруг непонятно почему, начало меня занимать. Более того! Во мне вдруг проснулось большое желание увидеть это место у взрослой женщины. И это было для меня гораздо интереснее, чем увидеть это место у маленьких девочек.
Однако практическое удовлетворение этого интереса, из-за ряда технических сложностей, затянулось на многие годы.
Сейчас, для современных детей среднего возраста, поднятый мной вопрос покажется смешным. Прогуливая уже более, чем в зрелом возрасте, в ночное время своего пса, я с удивлением заметил, как мальчик лет одиннадцати со знанием дела шарил руками в интимном месте у девочки, сидящей у него на коленях. Я был восхищен прогрессом в удовлетворении любознательности детей в познании того, что заинтересовало случайно меня в детском возрасте, но так и осталось тогда неизученным.
В оправдание своему запоздалому развитию укажу несколько причин: отсутствие в мои годы телевидения и другой информации: картинок с голыми женщинами и других пособий по этому вопросу. Любознательным людям добывать знания приходилось по крупицам путем созерцания натуры, что в моих условиях оказалось не простым делом.
Вывод, к которому я пришел, состоял в том, что случай оказывает большое влияние на формирование и усиление нашей тяги к знаниям в ранние годы.
Магия книги
Я до сих пор помню многие картины детства.
Иногда, будучи взрослым человеком, я рассказывал своим родителям о событиях, которые происходили у нас, когда я был совсем маленьким. Они давно забыли эти события и вспоминали их после моих рассказов. По их оценкам, эти события произошли, когда мне было два-три-четыре года. Тем не менее, я отчетливо помню эти события до сих пор.
Теперь ты понял, читатель, с каким весьма умным человеком имеешь дело.
Я, как сейчас, вижу маму, читающую мне книжку. Это были разные книжки, которые можно было взять в неплохой, тоже эвакуированной вместе с заводом, библиотеке. Основное, что я узнал в детском возрасте от мамы и запомнил на всю жизнь – книга является наивысшим изобретением и достижением ума человека.
Книга это все. Она является самым лучшим подарком для умного и интеллигентного человека. Эти простые слова я в детстве только запомнил, а смысл их я понял гораздо позднее уже в школьном возрасте.
С течением жизни это определение книги только укрепилось во мне.
Я сразу понял, что немцы это варвары, когда увидел, как они сжигают книги. И то, что они ходили по улицам не нагишом, объяснялось только климатическими условиями.
Наш семейный бюджет был весьма скромен и не позволял приобретать что-либо без крайней необходимости. И если мои родители отрывали какие-то гроши и покупали мне книгу, для меня это был праздник. Праздник длился много дней, а сама новая книга спала со мной все это время рядом. Когда я просыпался и видел книгу рядом с моей подушкой, счастье, приподнятое настроение и радость наполняли меня.
И сейчас мой взгляд, случайно брошенный на любимую книгу, может вызвать целую гамму переживаний. С течением многих лет, я забыл многие подробности любимых мною когда-то книг. Я не перечитываю их, чтобы не менять своих ощущений, которые я испытал при их прочтении. И эти ощущения и сейчас возникают у меня, когда я прикасаюсь к давно прочитанной книге. Со временем эти ощущения переплелись между собой во мне и стали моей душой.
Стремление к справедливости
Я рос в семье, где честность во всем была заповедью, которую необходимо было соблюдать в любых ситуациях.
Я тоже старался соблюдать эту заповедь, хотя и пытался иногда ее по-своему интерпретировать. Удивительно, еще не будучи знакомым с трудами Маркса, я позднее обнаружил, что мое детское понятие справедливости почти полностью совпадало с понятием справедливости у него.
Когда я находился в возрасте 3–4 лет, мне казалось, что в жизни многое необходимо исправить. Так, например, у маленького мальчика Аркадия, или Аркашеньки, как его звали родственники, было все. То есть у него было много (по тем временам) настоящих игрушек, а у меня только две резиновые: медведь и слон. Остальные игрушки у меня были самодельные, и о их назначении и функциях, которые они могли выполнять в играх, знал только я. Догадаться о их назначении, без моей подсказки, было просто невозможно. Это были какие-то куски различных материалов: дерева, металла, а также сломанные ложки и прочие остатки посуды или инструмента.
И я решил поделиться игрушками с Аркашей, то есть незаметно забрать в процессе игры, некоторые из его игрушек себе, реализовав справедливую коммунистическую мысль: всем поровну. Мне это удалось незаметно осуществить в процессе игры.
Дома мама обнаружила чужие игрушки и пришла в ужас. Мы тут же пошли к Аркаше и вернули игрушки. Его родители стали успокаивать маму, говоря, что чего не случается с детьми.
Увидев, как мама расстроилась, я решил больше не делать этого. Вместе с тем я впервые задумался о неравенстве. Что нужно делать, чтобы у меня было игрушек не меньше, чем у Аркаши?
Я не был знаком с трудами Маркса и Ленина. Но знал, что справедливость, по их утверждению, достигалась борьбой неимущих классов с буржуазией, конфискацией их частной собственности и разделом ее поровну между неимущими.
Сформулировав эти простые принципы, Маркс и Ленин не учли, что делить это будут люди, которые, понимая, что на них лежит особая ответственность, львиную долю будут вынуждены забирать себе за эти труды. Особенно это относится к тем сложным случаям, когда вещь, подлежащая делению, ценна и существует в одном или нескольких экземплярах.
Большинство людей сохраняет наивную тягу к переделу по коммунистическому принципу, попросту воруя. В этом случае они подлежат поимке и осуждению на различные сроки тюрьмы. При воровстве в особо крупных размерах, удачно воровавшие и талантливые в этом деле люди, переходят в разряд предпринимателей, а особо удачливые становятся олигархами.
Я до сих пор жалею, что не стал предпринимателем, не развил способность к справедливости и не приложил все силы и таланты, чтобы принять участие в более поздние годы грянувшей перестройки, при дележе государственной собственности.
Вообще мне нравится становление демократии в странах, которые до ее установления имели тоталитарные режимы. Гражданам страны в один прекрасный момент сообщают о том, что в стране наступила демократия и можно говорить, не опасаясь арестов. Многие не знают, что делать со свалившимся на них счастьем, так как неожиданно впадают в состояние прострации и не знают, о чем бы интересном и недозволенном можно говорить.
Их стараются всеми средствами раскрепостить, показывают голых женщин, по внешнему виду которых истосковались широкие слои народных масс и интеллигенции. Широким фронтом показывается порнография, и пока массы наслаждаются голым видом красивых и разнообразных женщин в различных позах и дышат полной грудью, свалившейся на них демократией, их незаметно переводят на новые рельсы экономики. Производство почти останавливается, и в условиях остановившегося производства за считанные месяцы появляется отряд предпринимателей, капитал которых выражается астрономическими цифрами.
Мой близкий друг и величайший ученый Иван Израилев провел физическое моделирование процесса приватизации и возникновение в результате бизнеса у определенного круга предпринимателей астрономических капиталов.
Как он мне заявил, расчет показал, что, если бы многие олигархи получили станки для печатания денег, то за столь короткое время они не смогли бы напечатать столько денег. Наличие печатных станков не позволило бы новоявленным предпринимателям, как они любят говорить, заполучить за короткий срок такие огромные деньги. Следовательно, механизм приобретения огромных капиталов был другой.
Результаты приватизации можно объяснить, если допустить мысль, что некоторым индивидуумам пришлось брать себе в собственность прямо промышленные объекты: заводы, нефтяные скважины и т. д., чтобы спасти их от разграбления менее сознательными людьми. Только так можно объяснить огромные размеры капиталов, оказавшихся за столь короткое время в частных руках, не имевших реальных денег для их приобретения. Во всяком случае, я стою за демократическую приватизацию, так как она позволила осуществить передел собственности почти бескровным путем.
Отдельные убийства демократических приватизаторов не идут ни в какое сравнение с кровавыми оргиями, которые устраивали коммунисты при переделе собственности. Я за демократию. В какие былые времена, вы, уважаемый мною читатель, видели, чтобы сам президент извинился перед народом, так и не дождавшимся плодов демократии, а вернее дождавшимся этих плодов, но понявшим, что вкус у них, как и в старые времена горек для толпы, то есть народа.
Президент, в порыве откровенности, забыл упомянуть и свое имя в качестве скромного участника демократического передела. На это у президента были веские причины: стоимость приватизированной им собственности, не шла ни в какое сравнение с капиталами олигархов. И в этом смысле он остался ближе к народу, чем к олигархам.
Фрагменты из моего дневника, с описанием событий немного нарушающих, их хронологическую последовательность
И куда меня занесло? Из детства прямо в перестройку. Хотя главную черту я отметил: передел собственности мирным демократическим путем. Пожалуй, это главное преимущество перед тоталитарными режимами всех мастей. И как ни странно, основоположником этого пути оказался Ленин.
В свое время, наблюдая полный крах экономики, один из величайших дермофилов (дермофил – любящий дерьмо) всех времен и народов (потом ниже и в другом месте значение этого термина будет разъяснено тебе читатель), задумался, как на время вылечить экономику. Все было разграблено и необходимо было создать базу для возможности нового разграбления. Ибо только в условиях постоянного грабежа, новая система чувствовала себя уверенной, а народ – радостным и веселым от непрерывных сообщений о результатах работы топора революции.
Тогда и возник НЭП и к жизни были вызваны еще сохранившиеся остатки класса предпринимателей. Они оживили экономику и создали все необходимые условия для нового разграбления.
Иногда это разграбление начинали нетерпеливые стражи революции, накидывая удавку на все, что только могло что-то самостоятельно делать или думать.
Проанализировав своего покойного пахана и его труды, Барбачев решил, что настало время апробировать НЭП в новых условиях. В верности учения пахана всех времен и народов у него не было сомнений.
Популяризируя свой лозунг, он говорил, что неплохо было бы, чтобы, например, кто-то начал разводить рыбок и продавать их, другой еще занялся бы каким-нибудь делом и т. д., т. е. он ждал от народа частной инициативы. И когда инициатива пошла, то выяснилось, что предпринимателей не осталось, остались только воры разных мастей, которых страна лелеяла во все времена, следуя невольно (генетически) старой политике.
Новоявленные и старые воры принялись реализовывать новый НЭП. Прошло немного времени, и воровство достигло невиданных доселе размахов, а вторая беда России дураки, как никогда ранее, сыграли роль катализатора нового процесса.
Но в этом месте, справедливости ради, должен заметить, что дураки и злодеи являются бедой практически каждой страны, а не только России. Поняв это, ты сможешь, читатель, по-настоящему и глубоко понять всю мировую историю в ее полной глубине и разнообразии. А самое главное: ты поймешь, почему в мире все так плохо.
Крупная государственная собственность в СНГ, а позднее, и в России, была разворована довольно эффективно под демократическую музыку. Но в одном перестройка оказалась эффективной по-настоящему: на некоторое время исчез страшный монстр СССР, приставивший нож к горлу всего человечества.
Наступили новые времена: производство фактически умерло, его реанимацией занимались только рыбки в аквариумах; демократы по-прежнему ратовали за свободу слова в условиях нищеты для народа; коммунисты завлекали одуревший народ назад в свой вчерашний рай, обещая, что отныне при отсечении головы топором или массовых расстрелах не будет больно, а щекотно; монархисты ратовали за самодержавие и православие, а некая новая гвардия с новым названием пыталась снять пенки со всех этих дермофильских течений и строить новую Россию.
Со временем эта гвардия возобновила рейсы полетов стратегических бомбардировщиков, форсировала работы по новым видам вооружений, закладывала новые субмарины и т. д. Если говорить откровенно, то на Россию никто не собирался нападать, а, если бы и собирались, то удобнее времени, чем в перестроечные времена не найти – все, что только можно было, развалено и разворовано. Но, с другой стороны, эксплуатация старого понятия мифической внешней угрозы – нападения со стороны Запада как ничто консолидирует и дисциплинирует массы. И, если этой внешней угрозы нет, то ее надо выдумать.
Память новых правителей опять оказалась не в состоянии осмыслить, к чему это привело в недалеком прошлом. Опять возродился имперский ген, начали подготавливать условия для создания нового режима, близкого к тоталитарному. Если не непосредственно дураки, то глупое мышление опять стало брать верх, так как генетика сильнее наших желаний и стараний. Здесь я задумался. А может я не прав, и России полезнее пока иметь государственное устройство близкое к авторитарному? Но не в этом суть истины, не в этом…
Прежде, чем идти дальше, мне необходимо будет изложить мое понимание национальности и описать совершенно неизвестный до сего времени в науке важнейший процесс на Земле и, возможно, в мире – процесс брожения, и дермофилов, самоотверженно принимающих активное участие в этом процессе и изучающих этот процесс, не считаясь с неприятными для обычного человека запахами и методами. Это позволит читателю глубже понять дальнейшее повествование.
Осознание понятия национальности
Этому вопросу мне приходится посвятить отдельный раздел и описать события, относящиеся к разным периодам моей жизни.
Еще в раннем детстве я впервые познакомился с понятиями национальность и нация, наложившими свой отпечаток на всю мою жизнь.
Мы были эвакуированы вместе с заводом, на котором работал мой отец, в один из городов на Волге. На первых порах мы жили в бараке. Позднее мы разделили вновь полученную квартиру с главным электриком завода, весьма достойным человеком.
С первых дней проживания я постоянно слышал громкие и умные рассуждения нашего соседа по квартире о каких-то евреях, оккупировавших завод, на котором он работал. Особенностью евреев, как я понял, была полная их неспособность воевать и поэтому они окопались на заводе. Собственно воевать они умели, но кривым ружьем и из-под угла.
