скачать книгу бесплатно
Он раздраженно допил свой черный кофе и, даже не поблагодарив, вышел из-за стола.
– Знаешь… – остановила его женщина и сама испугалась своей решимости. – Я вспомнила… Мне надо срочно завтра сдать статью, а за вечер я не успею. Тебе придется поехать одному.
– Ты из-за псины?..
Он изумленно посмотрел в ее полыхающее ярким румянцем лицо.
– Ну что ты, просто так получилось… – виновато солгала она и прижала ледяные ладони к щекам.
– Какая же ты все-таки… – Виктор презрительно окинул ее взглядом, отвернулся и, уже выходя из кухни, негромко добавил: – Дура.
Она без сил опустилась на табуретку и зажала ладони между коленей. Бони подполз ближе и попытался лизнуть холодные пальцы.
«Спасибо, Зойка!»
Ее отказ поехать на природу без своей собаки пробился сквозь его неуемную обиду и наполнил преданное собачье сердце благодарностью. Будучи псом с большим сердцем, он умел видеть и ценить благородство в других.
Зоя рассеянно почесала лохматую шапочку между его ушами и надолго ушла в ванную. За шумом льющейся воды пес не сумел расслышать, как она горько плачет, сидя на скользком кафельном полу. Виктор вышел из дома через несколько минут, даже не потрудившись сказать женщине обычного «до свидания».
Несколько месяцев Бони казалось, что он рядом с ней обрел собачий рай. Он отъелся, шерсть отросла и заблестела, походка приобрела уверенность и твердость. Пес чувствовал себя важным и желанным и из кожи вон лез, чтобы доказать хозяйке свою любовь и преданность.
Единственное, что серьезно осложняло его жизнь, была ревность. Бонифаций безнадежно ревновал хозяйку к чужим собакам и потому, никогда не обученный быть защитником, охранял ее не хуже добермана «от злобных производителей». Он не позволял ей восхищаться встречными псами, и хозяева любопытных четвероногих спешили взять их на короткий поводок при приближении черного великана.
Но, пожалуй, еще сильнее Бони не любил мужчин. Ни одному незнакомцу не дозволялось завести с Зоей разговор на улице или просто вторгнуться в их личное жизненное пространство. Стоило женщине остановиться на прогулке дольше, чем на несколько минут, пес ложился у ее ног, являя собой картину полной безмятежности. Но горе тому мужчине, который пытался завести с ней разговор. В один миг вальяжный увалень с резвостью хищника, учуявшего дичь, вскакивал, заполняя собой расстояние между женщиной и нарушителем границ. Его шоколадные глаза темнели от гнева, нос морщился, обнажая зубы, шерсть на загривке вставала дыбом.
– Бонька, ревнивец ужасный, ты отобьешь у меня всех кавалеров, – веселилась она. – Ты ведь не на службе. Смотри на мир проще.
«Как же, проще!» – внутренне ворчал он и оглядывался в поисках новых врагов. Ему хватало и одного соперника в борьбе за ее любовь.
И все-таки какое счастье – проводить дни в играх и блаженном безделье, не заботясь ни о пропитании, ни о ночлеге!
– Ну же, лентяй, давай!
Зоя подняла высоко над головой замусоленный мячик и подмигнула ему, приглашая продолжить игру. Бони задрал голову и проследил за ее движением.
– Давай же, прыгай! – подначивала она.
Он вопреки команде уселся и дружелюбно завилял хвостом.
– Ах ты, слон!
Одну руку она все еще держала над головой, а другой попыталась растормошить ленивого пса. Бони замотал головой, отбиваясь от ее цепких пальцев.
– И пожалуйста! – притворившись обиженной, протянула женщина. – Не хочу больше играть.
Бони осклабился, притворно вздохнул и, неторопливо поднявшись во весь рост, взгромоздил передние лапы ей на плечи. От неожиданности женщина охнула и присела под его тяжестью. Пес вытянул шею и осторожно взял зубами мячик.
– Слезай! – Она невольно сделала шаг назад и оказалась притиснутой к стене значительным собачьим весом. – Отпусти меня немедленно!
Бонифаций близко-близко смотрел ей в лицо и улыбался. Он был большим, сильным и уверенным в себе. Он не только любовался ею, но и гордился собой. Но стоять на задних лапах было трудно, поэтому он выпустил ее из объятий и уселся рядом, подняв к ней довольную морду.
– Злая, злая псина, – обиженно сказала хозяйка, потирая плечи. – Ты совсем ничего не соображаешь? На себя посмотри – какой ты здоровенный! Не смей больше никогда так делать, а то у меня позвоночник сломается.
Она прошла мимо него в гостиную и без сил повалилась в кресло. Он занял место у ее ног, бросив в коридоре ненужный теперь мячик. Заглядывая в лицо хозяйке, Бони понимал, что она не сердится, а лишь изображает обиду. А он был доволен, как никогда.
Поначалу он не задумывался, кто из них был главным. Он полностью признавал ее авторитет, а ее слабости или моменты взаимного непонимания прощал снисходительно, как и подобает умной и воспитанной собаке. Он во многом зависел от женщины и легко мирился с этой приятной зависимостью. И вот пять минут назад ситуация в корне изменилась. Зоя не смогла бы с ним справиться, пожелай он применить силу. Впервые он был хозяином положения, вожаком. Практически мужчиной.
В замке два раза повернулся ключ. Бонифаций приподнял тяжелую голову и прислушался – это была не хозяйка. Ради Виктора тащиться в прихожую он не собирался. Сквозняк принес ненавистный терпкий запах из синего пузырька. Тонкой струйкой он проплыл мимо собачьего носа, и неожиданно следом за ним потянулся незнакомый запах цветочной клумбы. Бони повел носом и удивленно приподнял брови. Цветами обычно пахли женщины, но никто из Зоиных подруг не пользовался этими духами. Пес неохотно поднялся и медленно вышел в коридор.
Его заметили не сразу. Виктор снимал пальто, а возле зеркала охорашивалась незнакомая женщина с коротко остриженными светлыми волосами. Бони замер на деликатном расстоянии и сквозь зубы произнес обычное приветствие.
– Господи! – Женщина вздрогнула и выронила расческу. – Какой огромный! Витенька, ты не говорил, что у тебя собака!
– У меня и нет собаки. Эту скотину Зойка притащила с улицы, – раздраженно ответил он и, увидев, что Бони подошел совсем близко, прикрикнул на пса: – Пошел на место!
«Вот еще!»
Бони и ухом не повел, продолжая бесцеремонно рассматривать и обнюхивать гостью.
– Он симпатичный, – подумав, признала женщина. – Только уж очень большой. Он не кусается?
– Конечно, нет, лапочка, – вкрадчиво сказал мужчина и обнял ее за талию. – Эти собаки ленивые и добродушные. Только выглядят устрашающе.
«Ну, это до поры до времени! – усмехнулся про себя Бони. – Комнатную собачку тебе из меня все равно не сделать!» Но он был обескуражен тоном, каким Виктор отвечал незнакомке. С хозяйкой он никогда не был таким внимательным и заботливым.
Бони посторонился, пропуская гостью в комнату, и пошел следом, вдыхая приторный летний запах. Женщина оглядела гостиную и обернулась к Виктору, который, ничего не говоря, молча увлек ее за плечи в спальню. Щелкнул замок, и пес в недоумении остался сидеть перед закрытой дверь. Он неторопливо раздумывал, что бы это значило, но знакомые звуки скоро вывели его из состояния оцепенения. С гостьей Виктор делал то же, что и с хозяйкой. Бони не представлял, расстроиться ли Зоя, если ей станет известно об этом визите, но чувствовал, что однажды он сможет использовать свое знание против давнего врага. Пес улегся на ковер, положил голову на лапы и принялся ждать. За окнами стало темнеть, и он потихоньку задремал, когда дверь неожиданно открылась. Женщина чуть не споткнулась об огромную собаку и испуганно отпрянула назад.
– Собачка, как же ты меня напугала! Отойди, пожалуйста, мне надо идти.
Бонифаций про себя усмехнулся и сел, загораживая ей выход. Вслед за гостьей в дверях появился Виктор:
– Пошел на место, чертов бездельник, – бросил он и сделал решительный шаг в направлении собаки.
Злорадное сознание собственной силы наполнило сердце пса. Он поднялся на ноги и с угрозой в голосе зарычал. Этот аргумент оказался на редкость убедительным – Виктор подался назад, не спуская с него глаз.
– Ты что, спятил? Ну-ка отойди, – уже не так уверенно попросил он.
Но рядом не было любящей и нежной Зойки, которой всегда удавалось сгладить взаимную неприязнь между соперниками. Пес был предоставлен самому себе и своей долго копившейся ненависти. Он не перешагнул порог запретной зоны, но и выпускать мужчину до прихода хозяйки, пожалуй, тоже не собирался.
– Витя, – забеспокоилась женщина. – А если вернется твоя жена?
– Надо постараться его отвлечь, – вскипая яростью, тихо произнес Виктор и притворно ласковым голосом добавил: – Бони, а где твой мячик? Куда ты положил свой любимый мячик?
Бонифаций, склонив голову набок, внимательно посмотрел на врага, потом скосил глаза на кресло, под которым мирно покоился хозяйкин подарок. Мячик лежал на месте, поводов для беспокойства не было, и Бони во весь рост растянулся на пороге спальни, не сводя глаз с людей.
– Что же делать, Витя? По-моему, он собирается караулить нас до ее прихода, – чуть не плача, прошептала носительница цветочного запаха.
– Сейчас я что-нибудь придумаю, – занервничал Виктор, оглянувшись на большие настенные часы, и потер рукой лоб.
– Ну, Бонифаций, хорошая собачка, – жалобным голосом обратилась к лохматому стражу женщина. – Позволь мне, пожалуйста, выйти. Иди на свое место, ладно?
«Бог с тобой, – помедлив, сжалился пес. – Против тебя я ничего не имею. Иди домой и больше здесь не появляйся».
Бони неторопливо поднялся и демонстративно отошел в сторону, пропуская женщину. Она робко по стенке обошла равнодушно наблюдающего за ней пса. Но едва мужчина сделал движение следом, как пес одним прыжком вернулся на прежнее место у двери и угрожающе оскалился. Виктор отпрянул и громко выругался.
– Витенька, я пойду, – раздался из коридора неуверенный голос.
– Я позвоню тебе завтра, детка, – крикнул он поверх песьей головы. – Все было просто восхитительно…
Щелкнул замок во входной двери, и одновременно с ним Виктор с ненавистью захлопнул дверь в спальню перед носом собаки.
– Я это запомню тебе, скотина, – донесся до Бони крик бессильной ярости.
Бонифаций усмехнулся и со спокойной совестью покинул боевой пост. Когда вернется Зоя, он с еще большей радостью встретит ее в прихожей и расскажет, как ему удалось досадить врагу.
«Жаль только, что она совсем меня не понимает, – с грустью думал он, поудобнее устраивая голову на лапах. – Мы бы вместе посмеялись над его трусостью. Едва ли бы я смог броситься на него, но этот слизняк здорово перепугался!»
Однако месть врага не заставила себя долго ждать. Однажды морозным зимним утром после прогулки Зоя с особенной нежностью обняла своего любимца и грустно призналась, что должна уехать на несколько дней к маме.
– Тебе придется побыть с Виктором. Я понимаю, что взаимное общение не доставляет вам радости, но постарайтесь, пожалуйста, не съесть друг друга в мое отсутствие.
Когда она уже стояла в дверях, Бони расплакался и схватил ее зубами за край пальто, стараясь удержать. Все было напрасно, она в последний раз поцеловала его и заперла квартиру. В замке два раза повернулся ключ, и пес остался ждать вечернего прихода Виктора. В тоске он бродил по квартире, тыкался носом в ее любимое кресло, скулил под дверью и ловил чужие запахи на лестнице.
Виктор заявился домой поздно. Он был слегка пьян и потому весел.
– Пойдем, скотина. У тебя есть десять минут, чтобы сделать свои дела на улице. Дольше торчать на морозе я не намерен.
Бони позволил надеть на себя ошейник и поплелся за мужчиной на прогулку.
Всю ночь он промаялся в прихожей, прислушиваясь к шорохам в подъезде, и только под утро забылся тяжелым сном. Его разбудил ощутимый пинок в живот.
– Вставай, чего разлегся! Вот бесполезная туша, не пройдешь, – пробурчал Виктор, направляясь в ванную.
Бонифаций долго сидел возле пустой миски, наблюдая, как мужчина поглощает свой завтрак. Тот не обращал на собаку ни малейшего внимания, с сомнительным интересом разглядывая привычный вид за окном. Не дождавшись утренней порции, пес отправился в коридор, по дороге заглянув в полуоткрытую дверь ванной, где Виктор брызгал себе в лицо едкой жидкостью из синего пузырька. Тот с нехорошей усмешкой посмотрел на пса.
– Тоже хочешь освежиться? – и направил ядовитую струю в морду собаке.
Бонифаций завизжал от резкой боли в глазах, чудовищного запаха, разрывающего ноздри и проникающего в горло, горького вкуса во рту. Он отпрянул, ударился задом в стену и закружился на месте, стараясь лапами стянуть с себя мокрую болезненную маску. Он слышал над собой смех мужчины, с удовольствием наблюдающего за его мучениями, и ненавидел, ненавидел его больше всего на свете.
– Ну, все, пойдем на улицу!
Виктор грубо схватил его за толстую шкуру на загривке и выпихнул на лестницу. Полу ослепший от боли, пес с трудом двигался вниз по лестнице, подталкиваемый ботинком врага.
– Что это с вашей собакой, Витя? – сочувствующе спросила хозяйка маленькой неуклюжей таксы, возвращающаяся с прогулки.
– А вам какое дело?
Виктор вызывающе посмотрел на пожилую женщину. Она испуганно посторонилась, пропуская их на улицу.
Бони больше не скулил, а только чихал и попеременно тер лапами слезящиеся глаза. Виктор пинками гнал его перед собой в сторону парка. Они шли уже минут пятнадцать, и пес не сопротивлялся, памятуя о просьбе хозяйки быть по возможности «хорошей собакой». Возле оврага мужчина внезапно остановился.
– А теперь катись на все четыре стороны и не вздумай возвращаться назад!
Бони окаменел. Он все понял: его просто вышвырнули на улицу, как и в прошлый раз, когда он был еще несмышленым щенком. Но теперь он хотя бы знал, за что. Им было тесно под одной крышей. В доме мог остаться только один мужчина, и сейчас сила была на стороне врага.
Виктор повернулся и пошел обратно. Пес инстинктивно тронулся за ним, но, сделав десяток шагов, остановился и прислушался к внутреннему голосу. А внутренний голос советовал не спешить назад, обмануть врага, усыпить его бдительность и во что бы то ни стало дождаться Зою.
Бони спокойно дал мужчине уйти, оставшись один посреди заснеженных деревьев. Подумав, он сунул измученную морду в снег один раз, потом другой, чтобы поскорее избавиться от ненавистного запаха и рези в глазах. В парке, как всегда, было просто чудесно. Жаль только, что в своем нынешнем положении он не мог оценить ни звенящей тишины, ни беличьего запаха возле сосны, ни пушистых сугробов, в которых можно прятаться от хозяйки. К вечеру он устал от своей свободы и вернулся в знакомый двор. Голодный и замерзший он прождал возле подъезда несколько долгих часов, но вечером Зоя не вернулась. Ночь он провел в закутке на заднем дворе большого магазина, прячась от пронизывающего ветра и изредка наведываясь к мусорным бакам. Утром он сбегал в парк проверить, не появились ли на дорожках хозяйкины следы, но быстро потерял надежду и вернулся к дому. Чтобы как можно реже попадаться людям на глаза, в светлое время дня он прятался между гаражами, а когда стемнело – занял наблюдательный пост под моргающим фонарем наискосок от подъезда. Когда дом погасил окна, Бони тяжело вздохнул и вернулся в свое ночное убежище. В ожидании пролетело трое суток, и он уже успел привыкнуть к ежедневному обходу двора, парка, помойных баков и гаражей. К концу четвертого дня повалил снег, быстро превратив неподвижно сидящую собаку в белый сугроб. Бонифаций поднялся, чтобы размять окоченевшие лапы, отряхнулся, обежал пустую детскую площадку и чуть не проворонил возвращение Зои.
Она вошла в подъезд, когда уже совсем стемнело, и пес со всех лап кинулся за ней через двор, едва не попав под белую иномарку. Дверь закрылась и через несколько секунд открылась снова, выпуская соседку с верхнего этажа с таксой в стеганой жилетке и мягких сапожках. Бони едва не сбил женщину с ног, до полусмерти напугал таксу, но все равно опоздал. Лифт уже закрылся, и ему ничего не оставалось, как броситься вверх по лестнице.
Он слышал, как остановился лифт, и из последних сил рванулся на звук открываемой двери. Почему-то в тот момент он забыл, что может позвать ее, просто окликнуть по имени. Он, тяжело дыша, карабкался в гору, словно альпинист. Дверь квартиры захлопнулась в тот момент, когда он добрался до лестничной площадки. «Бонька! Бонечка, мальчик мой, ты где?» Она звала его по ту сторону двери, и в ее голосе слышалось беспокойство.
«Я здесь, Зойка, я здесь! Открой мне! Я так скучал! Я люблю тебя!» Все чувства, переполнявшие его с момента ее отъезда, вырвались наружу и слились в едином хриплом, отчаянном лае.
Дверь распахнулась, и он, грязный, исхудавший, со смерзшейся в сосульки шерстью и слезящимися глазами ввалился в прихожую, чуть не сбив ее с ног.
– Бони! Где ты был?! – Она обхватила его за шею и заплакала, стоя на коленях в прихожей. – Бонечка! Собачка моя! Дружочек мой!
Он не помнил, что она говорила ему, не помнил, что отвечал. Он, не разбирая, лизал ее вязаную шапку, щеки, мокрые от слез, подбородок и замерзшие пальцы и тоже плакал.
После бурных объятий, когда они слегка успокоились, женщина сбросила сапоги, стянула через голову свитер и открыла дверь в ванную:
– Иди скорей!
Когда вокруг черного отверстия в ванне образовался маленький водоворот, пес забрался внутрь и с блаженным выражением на морде подставил грязную спину под теплую струю воды.
Последнее воспоминание этого дня об огромной миске хрустящего корма и желтом ломте сыра было начисто стерто глубоким сном, в который он провалился, как в бездонную яму, уткнув нос в ножку хозяйкиного кресла.
Больше они никогда не вспоминали эти злосчастные дни, но Бони заметил, что отношения Зои и Виктора заметно ухудшились.
Однажды утром хозяйка была задумчива и упорно не замечала его попыток обратить на себя внимание. После утренней прогулки, которая прошла в неожиданном молчании, она, как обычно, села к столу, но ей не работалось.
– Слушай, Бонька. – Зоя повернулась к лежащему возле кресла псу, и он вскочил на ноги с резвостью щенка. – В последнее время мне снятся странные, даже загадочные сны…
Бонифаций подошел ближе, сел рядом и склонил голову набок, готовый выслушать ее рассказ.
– Мне снится, что я – это ты. Вернее, я – это собака, и я вижу все, как собака, и чувствую тоже. Это глупо, да? Я ведь не знаю, как ты видишь и чувствуешь. Но во сне все кажется невероятно живым и реальным. Я гуляю по улицам, гоняюсь за голубями, у меня четыре лапы и я не умею говорить. Но зато я вижу столько всего, чего не замечала раньше! – Она замолчала, заглядывая в неведомое ему пространство своих снов. – А сегодня. Только не смейся, ладно? Сегодня мне приснилось, что ты – это я, и еще был Витя. Он пришел домой с женщиной, но это была не я, я ведь была собакой и встретила его у двери. Он обнимал эту женщину, называл ее ласковыми именами, и я хотела сказать ему, что я – это я, Зойка, но у меня ничего не получалось. Он старался отогнать меня прочь. Я ничего не понимаю, Бони. Сон был такой яркий, какой-то весь настоящий и страшный. У меня никогда еще не было такого ощущения реальности, как в этот раз. Наверное, я сошла с ума, да?
«Наконец-то! – обрадовался Бони, подметая хвостом ковер. – Теперь-то ты увидела… Не знаю, как мне это удалось, но я все-таки смог показать тебе его настоящее лицо. Конечно, ты никогда не знала его таким, как это довелось мне. И синий пузырек, и три ночи в мороз на улице… Брр! Не прощу, никогда не прощу!»
– Может, и правда что-то не в порядке? – прервала она его мысли. – Может, надо сходить к врачу?
«Гнать его поганой метлой! – в ответ яростно залаял пес. – Он нам жизнь отравляет, а ты носишься с ним, как с яйцом! Когда же ты поймешь! Я хочу, чтобы ты не только видела, но и осознала, что твои сны – это и есть настоящее!..»
– Тише, тише, малыш! – Женщина гладила разволновавшегося пса. – Что это с тобой? Ты из-за меня так переживаешь? Хотела бы я знать, о чем ты думаешь…
«А как я бы хотел! – с тоской подумал Бонифаций. – Несправедливо, что ты не понимаешь моего языка, ведь мне так много нужно тебе сказать.»
