скачать книгу бесплатно
– Ну что ты, малыш! Все у нас будет хорошо. Я всю жизнь мечтала о такой собаке, как ты. А теперь надо быстренько прогуляться, а то время уже позднее. Виктору пора ложиться.
Зоя встала, и пес тут же поднялся и направился к двери вслед за ней.
– Витя, мы сходим погуляем, – крикнула она в сторону кухни и надела плащ и туфли.
Он мрачно хмыкнул что-то неопределенное и даже не обернулся.
В лифте хозяйка молчала, и Бони пристально следил за каждым ее движением. Казалось, она была расстроена. Уже выходя из подъезда, она спохватилась:
– У тебя же нет ни ошейника, ни поводка. Но, надеюсь, ты не сбежишь.
«Вот еще! – Он с возмущением тряхнул ушами. – Что я, по-твоему, шавка безмозглая? Я уже набегался по улицам, хватит! Так просто тебе от меня не избавиться!»
Он степенно шествовал рядом с ней, опустив морду и плавно покачивая хвостом, как примерная домашняя собака. Он почти не реагировал на встречных собак, и лишь притормаживал возле деревьев и столбов, чтобы совершить собачий ритуал.
Когда они вернулись в квартиру, он терпеливо дождался, пока она сходит за влажной тряпкой, чтобы привести в порядок его лапы. В комнате на диване Виктор, развалившись, смотрел телевизор и не обратил на их возвращение никакого внимания. Женщина с виноватым видом опустилась в свое кресло и сделала вид, что интересуется происходящим на экране. Пес тоже засмотрелся на движущиеся картинки и незаметно для себя задремал.
– Ну, все, – прервал его сон мужчина, и яркий экран потух. – Пошли спать.
Зоя покорно поднялась, и только сейчас Бони заметил, что в комнате есть еще одна дверь, за которой скрылся Виктор.
– Спокойной ночи, ушастый! – тихо и ласково попрощалась она и, погасив свет, ушла вслед за ним.
Бонифаций приблизился к двери и ткнулся носом в щель. Мужчина и женщина тихо переговаривались, перемещаясь по комнате, потом заскрипела кровать, и стало тихо. Он улегся на пороге и нахмурился. Зоя ничего не говорила про эту комнату, когда инструктировала его о нормах поведения, и он гадал, что скрывается за дверью.
Полночи он промаялся, шумно вздыхая, но не смея каким-либо другим образом привлечь ее внимание, но она так и не появилась. Под утро он переместился к приоткрытому окну и, в конце концов, заснул беспокойным сном, а легкий сквозняк перебирал длинную шерсть у него на загривке.
Почти сразу после звонка будильника дверь открылась, и пес бросился под ноги женщине с радостным повизгиванием. От нее пахло теплой постелью и уютом.
– Здравствуй, маленький! – сонно сказала она и потрепала его по спине. – Пойдем, я приготовлю нам завтрак.
Он пошел за ней, но на пороге комнаты вспомнил что-то и остановился. Дождавшись, пока она скроется на кухне, он вернулся к загадочной двери и боднул ее головой. Она тихонько открылась, и Бони вошел в полутемную спальню с большой кроватью посередине. С одной стороны кровати одеяло было откинуто, а над смятой подушкой витал запах ее волос. Он сунул морду под край одеяла и фыркнул. Одеяло недовольно зашевелилось, и пес попятился и сбежал, не дожидаясь грубого окрика. На кухне он то и дело тыкался мокрым носом ей в колени, терся об ноги, словно кошка, выказывая всяческие знаки внимания.
– Ну, потерпи, потерпи, – уговаривала Зоя. – Позавтракаем и пойдем гулять. Только Виктора проводим на работу.
При упоминании этого имени у него сразу испортилось настроение. Он отошел в угол и уперся взглядом в сумрак коридора, ожидая появления мужчины. Тот не заставил себя долго ждать и вскоре громко хлопнул дверью в ванну.
«Началось, – с обидой за женщину подумал Бонифаций и вздохнул. – Как будто мы без него не могли позавтракать. Хорошо, что хотя бы до вечера его не будет».
Ранняя трапеза прошла в напряженном молчании. Его миска была основательно наполнена куриным супом с двумя горстями сухого «геркулеса».
«Неплохо для первого завтрака на новом месте», – удовлетворенно решил он, вылизав до зеркального блеска свою посуду.
– Молодец, Бони, – вяло похвалила его хозяйка. – А теперь будь хорошим мальчиком и подожди меня в комнате.
Когда через двадцать минут за мужчина собрался и ушел, женщина словно ожила. Она влетела в гостиную и, подхватив пса под передние лапы, закружилась с ним по комнате. Они были почти одного роста, и он лизнул ее в лицо и радостно завилял хвостом, неловко переступая задними лапами.
– Собирайся, Бонька, мы идем покупать тебе ошейник, поводок, миски, еду, игрушки. Все, что твоей душе будет угодно.
Про еду и ошейник он все понял, но о каких игрушках шла речь? Хотя это было не так важно. Главное, что они остались одни, и в их распоряжении был целый день.
На улице он так же, как и вчера, гордо шел рядом с новообретенной хозяйкой, высокомерно разглядывая встречных собак. Возле магазина она наклонилась к нему и неожиданно строгим голосом произнесла:
– Сейчас я зайду внутрь и куплю все, что нам надо, а ты жди меня здесь и никуда не уходи. Понял?
Он внимательно выслушал наставление, но едва она сделала несколько шагов в сторону магазина, как он тут же поднялся и направился следом. Женщина обернулась:
– Сидеть, Бони. Я кому говорю, сидеть!
Бонифаций неохотно сел и, склонив голову набок, посмотрел ей в глаза.
– Молодец, – с энтузиазмом похвалила она и исчезла за стеклянной дверью.
Спустя несколько минут ему стало казаться, что ее нет целую вечность, и он потихоньку начал терять терпение. Двери то и дело открывались и закрывались, сквозь них проходили десятки людей, а хозяйка все не появлялась. Он начал проявлять явные признаки беспокойства: вставал, описывал круги на маленькой площадке перед магазином, заглядывал в стекло, снова возвращался на место.
– Что, бросили тебя, барбос? – спросила какая-то сердобольная старушка, и этот жестокий вопрос пробудил в нем горькие воспоминания о несправедливости и одиночестве.
Бони негромко тявкнул, поднял морду и завыл, не спуская глаз со входа в магазин. Люди, идущие мимо, испуганно оглядывались на мощную собаку без ошейника. Кто-то упомянул милицию…
– Что ж ты делаешь, разбойник! – Зоя, растолкав входящих, подбежала к нему. – Нас с тобой сейчас оштрафуют или даже арестуют, если ты будешь хулиганить.
Бонифаций не услышал ее слов, а если бы и услышал, наверняка ничего бы не понял из этой загадочной фразы. Он принялся прыгать вокруг нее, как разыгравшийся щенок, норовя лизнуть в лицо, а она, смеясь, уворачивалась от его медвежьих объятий. Через несколько минут его безудержная радость поутихла, и женщине удалось застегнуть на его шее широкий кожаный ошейник с металлическими заклепками. Щелкнул блестящий новенький карабин, и пес, высунув розовый язык, затрусил по дорожке рядом с хозяйкой, позвякивая короткой цепочкой. Ее правую руку оттягивала увесистая сумка.
Дома они с азартом разбирали покупки, сидя прямо на полу в кухне. Бони было позволено покатать по полу новые миски, обнюхать два больших пакета с нарисованными собаками, которые хозяйка почему-то называла словом «еда», и стать обладателем ворсистого желтого мячика, точь-в-точь такого же, как у овчарки во сне. Еще из сумки были извлечены три замороженные сахарные косточки, которые она показала, но съесть не дала, какие-то свертки, пузырьки и большая расческа с жесткими металлическими зубцами. От обилия покупок у него голова пошла кругом. Столько подарков в один день он не ожидал.
– Боюсь, я тебя избалую, а, малыш?
Когда они пришли в комнату, Зоя резким движением подняла над головой мячик, и пес напружинил лапы, приготовившись к прыжку. Она взмахнула рукой, и Бонифаций бросился к балкону, в последний миг успев заметить, что мячик полетел в противоположном направлении.
– Обманула, обманула! – радостно закричала Зоя, пока он, пробуксовывая, словно автомобиль на зимней дороге, разворачивался в сторону коридора.
Через двадцать минут оба, тяжело дыша, валялись на ковре, вяло перекатывая друг другу мокрый мячик.
– Все, ушастый, поиграли и хватит. Мне уже давно пора работать.
Пес лениво приподнял морду и проследил, как женщина поднялась с пола и села за письменный стол. Зашумел большой ящик, включился экран. Она склонилась над книжкой, задумалась и легко пробежала пальцами по белой доске с кнопками.
Бонифаций уронил голову на лапы и закрыл глаза. Это оказалось чертовски здорово – быть ее собакой.
Пролетели несколько безмятежных дней, и он окончательно утвердился в мысли, что больше ему не грозит оказаться на улице. Глубокая миска каждое утро была полна вкусных хрустящих кусочков, и хозяйка встречала его на пороге кухни с неизменной улыбкой.
– Ешь, собакин мой. Больше тебе не придется голодать. Я так рада, что нашла тебя. А ты?
По вечерам в доме негромко бухтел телевизор. Зоя читала или гладила стопку белья. Желтый мячик терпеливо ждал утренней прогулки возле кресла, а Бони, развалившись на мягком ковре, изредка приподнимал голову и обводил комнату довольными карими глазами. Виктор много времени проводил на кухне в телефонных разговорах, и Бонифаций чувствовал себя почти хозяином в доме. И лишь одна мысль не давала ему покоя.
«Сейчас она пожелает мне спокойной ночи и опять закроет эту дверь. Почему? Почему я не могу спать в той комнате рядом с ее кроватью?»
Несколько раз, когда наступал напряженный момент расставания, он пытался удержать ее, предложив в качестве развлечения побросать изрядно обгрызенный мячик, но она оставалась нежна и непреклонна.
– Нет, Бони, уже поздно. Пора спать.
– Зойка, ты оторвешься, наконец, от этой псины? – раздавался из-за двери недовольный мужской голос.
– Вот видишь, малыш, он сердится, – шептала она на прощанье и целовала его в теплую морду. – Спи.
Бони грустно принимал неизбежность расставания на целую ночь. Но однажды его нервы сдали. Он увернулся от протянутой руки и демонстративно направился к балкону. Зоя со вздохом посмотрела ему вслед и, не поддавшись на шантаж, исчезла в спальне. Услышав, как щелкнул замок, он громко рухнул на пол, как мешок с костями, и зажмурился. Сон обходил его стороной, но и за закрытой дверью, похоже, никак не засыпали. Там слышались голоса, потом они перешли на шепот, потом раздался тихий смех, и он насторожил уши. Некоторое время, казалось, ничего не происходит, потом кровать жалобно заскрипела, и он услышал звук, от которого шерсть у него на загривке поднялась дыбом, и он мгновенно вскочил на лапы. Женщина тихонько стонала. Он подождал и прислушался, потом подошел ближе и ткнулся в щель под дверью носом. Нет, ему не послышалось. Ей определенно было плохо. Из комнаты доносился шум борьбы, он слышал тяжелое дыхание мужчины и ее слабый голос:
– Что ты делаешь… Ох, Витя…
– Заинька, Зойка…
Пес волновался, топтался в нерешительности, не зная, о чем и думать. Потом Зоя негромко вскрикнула… Этот звук стал сигналом к атаке. Бонифаций зарычал и бросился всей тяжестью на дверь. Раздался глухой удар, но преграда устояла. Тогда он попробовал еще раз и еще. И, поняв всю тщетность борьбы с бесчувственной деревяшкой, залаял и принялся скрести когтями пол. Женщина в спальне затихла, зато Виктор заорал, как бешеный:
– Пошел вон, скотина! Спать!
Но пес в ответ на грубость хрипло ответил грубостью, продолжая то копать, то таранить дверь.
– Скажи ему немедленно, чтобы он заткнулся!
– Бони, малыш, ну что ты… – Она на расстоянии уговаривала его, как ребенка. – Все в порядке, не волнуйся, все хорошо. Иди на место.
Но он-то знал, что ничего не хорошо. Что пять минут назад ей было плохо, и оставлять ее наедине с врагом нельзя.
– Я так не могу! Загони этого ублюдка на кухню! – взревел мужчина.
– Сейчас, сейчас. Только не волнуйся!
Было не понятно, к кому обращены ее утешения, и оба – пес и мужчина – продолжали бесноваться. Наконец в комнате послышались торопливые шаги, и Зоя выскочина к собаке в наспех накинутом халате.
– Бони, все хорошо, успокойся. Ничего не случилось.
Пес замолчал, едва увидел хозяйку, и радостно облизал ей руки и лицо. С ней действительно все было в порядке. Но запах… От нее пахло мужчиной. Он не мог ошибаться, инстинкт подсказал верный ответ – это был запах взрослого самца.
На несколько мгновений пес замер, доверившись чуткому носу, а потом обескураженный отступил и брезгливо оскалился. Быть не может, но его хозяйка тоже делала «это»!
«Как ты могла! С этим грубым, злым, уродливым гадом. Я так люблю тебя! Я за тебя готов умереть!» Впервые ревность отчетливо дала себя знать, и Бони тихо и жалобно заплакал, отодвигаясь от ее руки, которая гладила его большую лохматую голову.
– Все хорошо, Бонечка, все хорошо… Давай поспим.
Она совсем не понимала его боли, не замечала безысходности в темных собачьих глазах, а он не знал универсального языка, на котором мог бы объяснить ей свои чувства и сомнения.
Когда она снова вернулась в ненавистную комнату, он ушел в прихожую и улегся на грязный коврик. Он никак не мог успокоиться. Неожиданное открытие, тайна запертой двери была почти равносильна предательству. Когда-то давно его просто выгнали из дома, выкинули, как ненужную вещь. Но этой ночью ему показалось, что случилось нечто не менее ужасное – он потерял женщину и ее любовь.
«Каждая приличная собака выбирает лучшего из псов, самого сильного, самого красивого. А что она нашла в нем? Он ничем не лучше других, даже хуже. И потом… Они делали это ночью, в темноте, за закрытой дверью, как будто боялись чего-то. И эти ужасные звуки! Наверное, ей не нравится делать „это“ с ним, а он заставляет. Ей плохо, но она не смеет в признаться. Но ведь все бывает не так, лучше…»
С этой утешительной мыслью он и уснул, вздрагивая и поскуливая во сне.
С первыми лучами солнца еще до будильника он проснулся в отвратительном настроении, совершил привычный утренний обход квартиры, без удовольствия повалялся на ковре. Солнце было уже высоко, но Зоя почему-то не выходила. Бони был глубоко обижен, и только чувство голода подтолкнуло его к ненавистной двери. Он тихонько поскребся, и вскоре она появилась на пороге.
– Привет, малыш, – шепотом сказала хозяйка. – Ну, и устроил же ты концерт этой ночью. Знаешь, как мне за тебя попало?
Она пошла на кухню, продолжая разговаривать с собакой. Бони покорно плелся сзади.
«Почему этот тип не уходит на работу? – злился и недоумевал пес. – Неужели он весь день проведет дома и будет мучить нас своими придирками?»
– Сегодня у всех выходной, – словно отвечая на незаданные вопросы, сказала женщина. – Мы с друзьями поедем в лес, будем жарить шашлыки, купаться в речке, петь песни. Тебе точно понравится, ушастый. Может, Гена возьмет свою Магду, тогда тебе будет с кем побегать.
– Даже не думай, – раздался за ее спиной хриплый после сна голос. – Эту скотину я в машину не возьму.
Бони обернулся и с нескрываемой ненавистью посмотрел на Виктора, слегка обнажив клыки.
– Но, Витя, как же так? Я ведь обещала ему… – начала женщина, но в ванной уже громко щелкнул замок, и зашумела вода.
«Эта его отвратительная привычка все время выражать свое недовольство…» – раздраженно подумал пес и встретил ее взгляд.
Зоя растерянно смотрела на собаку, потом пожала плечами и отвернулась к плите. Бони мрачно вздохнул и улегся возле стола. Он готов был обидеться на весь мир. В открытое окно врывались детские голоса и автомобильные гудки, пахло пыльным городом, и ему так не хотелось оставаться дома одному. Он закрыл глаза и уткнулся носом в ножку стола.
Виктор вышел из ванной, готовый позавтракать субботней яичницей, и, проходя мимо, раздраженно пнул его ногой в бок. Пес ощерился, но вовремя спохватился, молча заполз под стол и принялся наблюдать за перемещением двух пар ног по кухне.
– Не понимаю, Витя, – после долгой паузы раздался голос женщины. – Почему ты так настроен против него. Разве он помешает?
– От него и в доме грязи довольно, шерсть по углам, обслюнявленные мячики. Не хватало еще, чтобы он мне всю машину изгадил.
– Неправда! Где ты видишь шерсть? – обиделась Зоя. – Я каждый день его вычесываю и постоянно подметаю.
– Это ничего не меняет! Он грязная псина, – отрезал Виктор и переключил свое раздражение на женщину. – А ты не смей огрызаться!
– Что ты, я же ничего такого не сказала. – Она испуганно замолчала, но через минуту не выдержала. – Давай все-таки возьмем его. Дома ему тесно и скучно. А целый день на природе пойдет ему на пользу. Побегает с Магдой по травке, а вечером будет спать без задних лап.
– Я все сказал, – оборвал ее мужчина. – Хватит болтать, следи за плитой! Заладила, как сорока: «Давай возьмем! Давай возьмем!» Скажи спасибо, что я вообще терплю его в доме. Ничего, посидит один, не сдохнет со скуки.
Пес под столом тихонько заворчал. Зоя испуганно обернулась.
– Заткнись! – прикрикнул на него мужчина.
Некоторое время на кухне царила тишина, прерываемая только позвякиванием ложки о сковороду. В воздухе витал чудесный запах яичницы с ветчиной и зеленым горошком.
«Не хочу! Ничего не хочу, – горестно думал пес, накрыв лапами нос. – За что мне такое наказание? Чем я провинился? Неужели меня никто не любит?»
Женщина наклонилась и поставила возле холодильника собачью миску, полную каши вперемешку с кусочками сырого мяса. Бони жадным взглядом проследил за ее рукой, но даже не шелохнулся. Женщина приподняла край скатерти, присела рядом и ласково посмотрела на собаку.
– Ты чего, малыш? Смотри, я приготовила тебе кое-что вкусненькое. Иди же скорей.
Бонифаций приподнял голову, внимательно посмотрел ей в глаза и отвернулся.
– Ну же, детка! – Она нежно провела ладонью по черной морде, потянула за ухо. – Ты что, голодовку объявил? Вить, мне кажется, он обиделся!
– Да оставь ты его в покое! Он обиделся, – передразнил ее мужчина. – Это всего лишь собака, притом дурная собака, и нечего ему приписывать человеческие чувства. Не хочет жрать – пусть не жрет. Что ты с ним нянчишься? Лучше иди собирайся, а то опять провозишься, как всегда.
