скачать книгу бесплатно
– Возможно. Но теперь мне иногда кажется, что зависть отравляет вкус успеха, – подумав, призналась Милана.
– Абсолютно не согласен с тобой, – сказал Джей, легко поцеловав её в губы. – Ты сладкая и блины вкусные.
Милана засияла.
– Мы едем в Сан-Франциско? – спросила она.
– Завтра, – пообещал Джей. – Сегодня мне надо в студию.
Она кивнула и твёрдо решила выспаться в его отсутствие, но этот сладкий план подвергся пытке вдохновением. Когда Джей уехал, Милана села рисовать эскизы, вдруг почувствовав в себе десятки новых идей для свежей коллекции. Она чертила смелые силуэты, выбирала цвета своего настроения и удивлялась тем мыслям, которые бурлили в её голове ещё совсем недавно, по дороге в Сан-Франциско.
По правде говоря, я просто боюсь в один момент оказаться ненужной ему. Боюсь проснуться утром и понять, что мне настало время покинуть его жизнь, как чему-то выдохшемуся и отслужившему свой срок. Что делают девушки на моём месте? Выходят замуж и рожают детей, пытаясь удержать мужчину рядом с собой.
Но этот вариант для меня – непозволительная роскошь. Во-первых, женитьба Джею совершенно не по имиджу. Во-вторых, кольцо на пальце не гарантирует прочность брака – в стране, где так много разводов, это чувствуется острее всего. В-третьих, это было бы просто эгоистично с моей стороны. Для мужчины брак – это ограничение свободы выбора, для женщины – достижение целостности. Не хочу его никак ограничивать, достаточно того, что Джей дарит мне роскошь взаимности.
Любовь – это свобода быть собой с тем, кому искренне доверяешь. С Джеем я расслабляюсь и в то же время постоянно чувствую необходимость быть лучше, стремиться к чему-то, покорять новые высоты. Люблю фильм «Значит война» за одну мудрую мысль: лучший мужчина – тот, с кем ты становишься лучше. Джей – самый лучший. Он заставляет меня работать над собой, не говоря при этом ни слова. Даже взглядом не намекает. Я просто смотрю на него и сама понимаю, что такому мужчине нужно соответствовать. Да и публичность обязывает…
Что за чудный подсластитель эта зависть! Двигатель прогресса и аперитив… Зависть как знак внимания, безусловно, льстит, но порой от неё болит голова и сердцем овладевает чувство неловкости – становится немного стыдно за своё благополучие, доставляющее другим столько дискомфорта. А порой вспыхивает раздражение на всех тех, кто ленится достигать чего-то в своей жизни, оскверняя вместо этого чужое чистое счастье.
Джей сказал, что мне надо издать «Антологию зависти» на основе всех комментариев в Instagram и вопросов в Formspring. Сначала я приняла это за шутку, но теперь понимаю, что с каждым днём против воли всё больше углубляюсь в изучение этого развращающего состояния человеческой души, знакомого мне с раннего детства.
Зависть и любовь – пожалуй, одинаково сильные эмоции, только они заряжены по-разному. Такие светлые чувства, как любовь, доброта, сострадание, насыщают и обогащают душу. Негативные эмоции, наоборот, подобно чёрным дырам разъедают душу изнутри, искажают восприятие и не знают насыщения. Тот, кто излучает только негатив, давно уже не живёт полноценно. Сплетники, завистники, клеветники не могут остановиться, утратив интерес к собственной жизни и самоуважение.
Люди, страдающие лихорадкой зависти, испытывают повышенное напряжение честолюбия при полном отсутствии чести. Кажется, что каждый из них готов покорять мир. Хотя на самом деле зависть – это самый яркий признак лени. Завистники обычно бездеятельны: на зависть тратят столько эмоций, что на дела не хватает ни времени, ни сил.
Зависть лежит в основе всех низких суждений, пустых оскорблений, клеветы и беспочвенной критики. Чужое счастье раздражает рецепторы завистливой души. Просто необходимо опустить другого и успокоиться, чтобы не прикладывать усилия и не пытаться расти. Приклеил ярлык, поставил точку, выдохнул. Вопрос решён, отношение определено, эмоция выбрана – можно обсудить, осудить, сравнять и расслабиться.
Людям нравится завидовать и осуждать – это оправдательная терапия для бездеятельных. Завистники не хотят развиваться, они тяготеют к амёбному спокойствию. Для полного счастья им нужно лишить предмет зависти его особенностей, уподобив себе, чтобы и дальше стоять на месте, только уже не отвлекаясь на внешние раздражители, то есть, на тех людей, которые к чему-то стремятся.
Завистники – самые внимательные люди. Они старательно и с удовольствием разбивают целое на частности, выискивая недостатки, ту самую соринку в глазу. Собрать мозаику в целое и по достоинству оценить предмет своей зависти – дело глупое и бесперспективное. Для этого надо любить человека. А здесь интересен не сам человек – важна самореализация за его счёт, на его фоне или в его глазах. В равной мере не переношу лицемерных подхалимов и хейтеров. Тех, которые не помогают быть лучше, а преследуют свои собственные мелочные цели.
Лесть – двоюродная сестра зависти. Жадность – родная. Желая обладать чужими благами, люди яростно завидуют. Но одни только бурления эмоций не прибавят ни богатства, ни славы, ни любви. Зависть – опасная иллюзия деятельности. Она затягивает, как гнилое болото, лишая душу света и чистоты. Люди завидуют и не понимают, насколько велик риск захлебнуться на мелководье собственной завистливой души.
Впрочем, не мне их спасать. Новая пресс-конференция в Formspring, вероятно, будет посвящена блинам, целлюлиту и моим непомерно толстым ногам. Может, я бы расстраивалась из-за таких мелочей, если бы мной так искренне не восхищался тот, в чьих глазах мне важнее всего быть красивой.
– Я не нравлюсь твоей бабушке. – Я тоже. Мы идеальная пара
29 июля 2012
Луиза Дэвис-Джонс была статной дамой 73 лет. Она жила в изысканно огромном особняке и знала толк в роскоши. Во время долгой поездки Джей немного рассказал Милане о своей бабушке, и полученных сведений хватило, чтобы Милана ожидала встречи со страхом и трепетом.
Но всё прошло намного лучше, чем она боялась. Они приехали в два часа и застали Луизу на террасе второго этажа, где она читала газету. Её интересовали исключительно разрушительные катаклизмы и громкие скандалы, поэтому хрупкая миролюбивая Милана не произвела на миссис Дэвис-Джонс никакого впечатления.
– Мэри-Энн нравилась мне гораздо больше, – сказала Луиза, глядя на внука и выразительно не замечая Милану.
– О вкусах не спорят, – сказал Джей, глядя на океан. – Мне нравится Милана.
– Полячка? – Луиза окинула Милану оценивающим взглядом.
– Русская, – сказал Джей.
– Всё понятно.
Это консервативно самоуверенное «всё понятно» очень напрягло Милану, но Джей предложил обсудить все подробности за чаем.
– Кто такая Мэри-Энн? – спросила Милана, как только они покинули террасу и спустились в сад, раскинутый на заднем дворе.
– Мне было шесть, ей – четыре, – улыбнулся Джей.
– Ты любил её? – поинтересовалась Милана, ничуть не успокоенная его словами.
– Конечно, – сказал Джей, обнимая её за талию. – Я люблю любить.
– Мне надо ревновать? – уточнила она.
– Ревнуй, – благосклонно разрешил он. – Только сначала объясни мне, почему девушек так интересуют бывшие?
Милана посмотрела на него, удивлённая таким сложным в своей простоте вопросом.
– Потому что… – начала она и перешла в наступление. – А разве они не должны нас интересовать?
Джей улыбнулся.
– Бывшие по какой-то причине не нынешние, значит, в них было что-то не то и не надо ими интересоваться. И вообще не всегда причина в девушке. Лови тренды, опережай время, чтобы не было будущих.
Милана нервно рассмеялась. Мысль о будущих девушках Джея Джонса омрачила её солнечное настроение.
– Я не нравлюсь твоей бабушке, – тихо сказала она, взглянув на совершенно породистые багровые кусты роз, высаженные по обеим сторонам аккуратной садовой дорожки.
– Я тоже. Мы с тобой идеальная пара, – сказал Джей, глядя на неё.
Милана улыбнулась, услышав в его словах милую попытку утешить её. Любовь Луизы к внуку была заметна и неоспорима.
– Она ничего про меня не знает, да? – спросила Милана.
– Она знает всё, – ответил Джей. – Что посчитала нужным узнать.
– А почему тогда она назвала меня полячкой?
– Чтобы проверить твой характер, – он улыбнулся. – Пока ты неплохо справляешься, но лучше ничего здесь не бей. Хорошо?
– Скажешь тоже…
Милана окинула сад долгим взглядом.
– Ты здесь рос?
– Я не куст.
Она рассмеялась.
В это время в сад вышла горничная и пригласила их пройти в столовую. Луиза Дэвис-Джонс уже ожидала их, восседая за столом, накрытым к чаю. В светлом брючном костюме с благородно белыми волосами она показалась Милане воплощением тех этикетных правил и норм, к которым она так стремилась в свой лондонский период.
Луиза обратилась к Джею с долгой речью, рассказывая ему о печальной участи неизвестного Милане Мориса Питерсона, который скоропостижно скончался на борту своего джета. Пока говорила хозяйка, гости замерли в почтенном слушании. Милану не покидало чувство, что Джей не имел ни малейшего понятия, по кому именно скорбела его бабушка. Его мерное кивание свидетельствовало о том, что он сочинял новую песню. Возможно, про роскошно одинокую смерть в облаках…
Наконец, после торжественно трагического «он был такой молодой» все приступили к чаю. Милана ощущала на себе изучающий взгляд Луизы и, подняв глаза, поняла, что пришло время подать свой малозначительный, но вполне благозвучный голос.
– Великолепный фарфор, – восхитилась она.
– Из него пила кузина Вудро Вильсона.
– Правда? Как интересно… – сказала Милана, с должным почтением взглянув на свою чайную пару.
– Да, это, действительно, очень интересно… – начала миссис Дэвис-Джонс.
Джей кашлянул.
– Джейсон, конечно же, знает эту историю, – Луиза одарила внука покровительственной улыбкой.
– Джейсон? – переспросила Милана и посмотрела по сторонам.
– Конечно, дорогая, – Луиза снисходительно улыбнулась, переключив своё внимание на Милану. – Разве у моего внука может быть простое имя?
– Я… – начала Милана, но была тут же перебита.
– Джейсон Гордон Джонс, почему ты не представляешься надлежащим образом? – строго спросила Луиза.
– Потому что моего портрета нет на горе Рашмор, – спокойно объяснил Джей.
Милана с трудом сдержала смех, но улыбка, появившаяся на её лице, не прибавила баллов в её пользу.
Чаепитие прошло в атмосфере, проникнутой чувством уютного дискомфорта, знакомого всем, кто хотя бы раз надевал тёплый колючий свитер на голое тело. Милана, обожавшая шерстяные свитера с оленями, ещё в детстве усвоила, что, какими бы прелестными не были их мордашки, покалывание и почёсывание не дадут расслабиться. Пока Джей отвечал за личную жизнь своего отца, Милана рассматривала картины и фотографии, украшавшие стены. И только когда они, наконец, покинули особняк, она поняла, как сильно была напряжена всё это время.
Та еще леди Элис. Только Луиза совсем не лицемерит со мной. Порция явного неприятия на десерт… Восхитительно вкусная искренность. Bon appеtit, mademoiselle russe.
– Ты самый лучший! – Я единственный
29 июля 2012
Некоторое время они катались по городу, приводя в порядок мысли, и встретили закат на набережной, где Джей проветривал Милану после душного особняка и пытался развеселить её, искренне жалея о своём необдуманном поступке. Бабушка была не в настроении из-за преждевременной смерти Питерсона, своего двоюродного племянника, которому она хотела завещать дом. Поэтому появление красивой жизнерадостной и прекрасно воспитанной Миланы вызвало у неё приступ снобизма.
– Она не всегда такая, – уверял Джей.
– Ты не говорил мне, что ты Джейсон, – в мягком голосе Миланы послышался лёгкий упрёк.
– Потому что я Джей, – улыбнулся он.
– Ты родственник 28-го президента? – спросила она, остановившись у парапета.
– Вау! Ты знаешь всех президентов наперечёт? – восхитился Джей.
Милана фыркнула.
– Я училась в школе.
– Я тоже. Не знаю русских царей, извини.
– Всё в порядке, у меня дома нет императорского фарфора, – сказала она, не глядя на него.
– Да что с тобой? – Джей обнял её за плечи.
– Не знаю, – тихо призналась Милана. – Люблю традиции.
– Традиции?
Он посмотрел на неё с интересом. Она кивнула.
– Да, традиции. Они сохраняют целостность восприятия жизни, понимаешь? Традиции – это ориентиры, ценности, на которые равняешься и которые уважаешь. Когда все выражают только себя, без оглядки на опыт предшественников и на действия своих современников, – это соло в песочнице. «Взрослый мир», который я всегда себе представляла, но так редко вижу в реальности, он системный, там есть правила. Должны быть.
– «Соло в песочнице»? Тебе определённо надо в политику, – со знанием дела заявил Джей.
Милана смешно прикрыла рот рукой.
– Я много говорю, извини, – пробормотала она.
– Да всё в порядке, я очень хорошо понял, что ты любишь традиции.
Лёгкий ветерок ласкал её распущенные волосы. Отдельные пряди то взмывали в воздух, то падали на лицо, а она убирала их механическим жестом, совершенным в своей отточенной красоте.
– Знаешь, у тебя замечательная бабушка, – помолчав, сказала Милана. – Я просто соскучилась по классике.
– А у тебя красивая улыбка, и я по ней соскучился.
Она наконец-то улыбнулась и посмотрела ему в глаза.
– Ты же не… Я же…
– Что? – резко спросил Джей, за день пресытившись женскими риторическими изысками.
– Хочу американское Рождество! – неожиданно сказала Милана.
– Что? – не понял он.
– Американское Рождество, – терпеливо повторила она.
– Что ты имеешь в виду? – он улыбнулся.
Милана пожала плечами и посмотрела по сторонам.
