скачать книгу бесплатно
– Я этого не говорила, Джей.
Он кивнул и улыбнулся ей.
– Да, это сказал я – тебе такую гениальность не приписываю. Но ты рассуждай, Милана, мне это нравится.
Милана задумчиво улыбнулась в ответ, отвлечённая мыслями о кастинге и лунных ночах. Опустевшие отношения вдруг снова наполнились свежими надеждами. Юный хрупкий месяц мягко сиял в калифорнийских сумерках, вселяя веру в светлое будущее. Сердце, привыкшее обманываться, забилось в ритме сладостных грёз.
Мы с Джеем так похожи, что не можем не любить друг друга – мы же так сильно любим себя!
Я ничего не хочу демонстрировать. Я устала играть. Хочу жить!
23 июля 2012
Наши отношения сотканы из сценариев его клипов. Мы играем то, о чём грезим, а потом проживаем каждую сцену, воплощая в жизнь то, что пользуется таким успехом на YouTube и MTV. А после титров начинается самое сложное – надо чем-то заполнять пустоту.
Китайская ваза звонко разлетелась на осколки.
– Истеричка, – оценил Джей.
Во время ссор они часто менялись ролями. Иногда Джей кричал на Милану, нервно мечась по гостиной, а порой она вживалась в образ и перенимала его манеру поведения. Теперь Милана расхаживала взад вперёд по просторной комнате, выстукивая ритм своего раздражения каблуками новых сверкающих лабутенов, а Джей стоял у высокой витрины, за которой плавно погружался в вечерние сумерки недремлющий Лос-Анджелес, и спокойно наблюдал за ней.
– Как ты мог? – начала она, перешагнув через осколки и остановившись напротив него.
– В чём проблема? – лениво поинтересовался Джей.
Он смотрел на неё, улыбаясь и поигрывая своими мускулами. Милана искренне пожелала, чтобы он одел футболку. Его самоуверенность странным образом действовала на неё, успокаивая нервы и переключая мысли на привычный лёгкий лад.
– Я играла многие роли, примеряла всякие маски, но быть русской шлюхой никогда не соглашусь! – горячо воскликнула Милана, не глядя на него.
– Ты неправильно поняла свою героиню, – мягко сказал Джей. – К счастью, голливудский кастинг – не театр масок.
– Поясни!
– В Японии в эпоху Эдо актёров за испорченное представление могли приговорить совершить харакири или сослать на далёкие острова…
Милана громко фыркнула и села на низкий диван, о чём тут же пожалела, взирая на Джея почти с пола. Он возвышался над ней, невозмутимо вальяжный в своём состоянии вечерней задумчивости, во время которого набирался энергии для бессонных клубных ночей.
– Да расслабься. Кто ж знал, что ты такая патриотка.
Джей подал ей руку. Милана отвернулась, скрестив руки на груди.
– Ты меня не любишь. Ты меня даже не знаешь. И не спешишь узнавать.
– В кино не попала – драмы хочешь? – Джей посмотрел на неё сверху вниз.
– Тебе видней, – сказала Милана, глядя на свои плотно переплетённые пальцы. – И не хотела я эту роль!
– Одевайся, мы едем в «Boa».
Он вновь вернулся к созерцанию закатного неба. Милана неловко встала с унизительно оранжевого дивана, приобретённого Кэмерон, юной пассией свежеразведённого отца Джея. Обновлённый интерьер вызывал у Миланы устойчивое отторжение.
– Я никуда не поеду! – неожиданно громко заявила она.
Не знаю, круто ли это – быть русской. Круто быть мной, да. Но я вообще ничего никому не хочу демонстрировать. Я устала.
Джей удивлённо посмотрел на неё.
– Что это значит?
– То и значит, что я никуда не поеду.
Милана взглянула на осколки разбитой вазы, сгрудившиеся около неуместно тяжёлого в своей антикварности журнального столика, и ощутила неподдельно острое желание испытать подлинные чувства. Устала играть. Хочу жить!
– Ты поедешь со мной, – твёрдо сказал Джей, приблизившись к ней. – Нас там ждут.
– Поезжай один, – Милана отошла в сторону. – Я устала.
– Пойдём, сделаю тебе коктейль, – он взял её за руку.
– Джей, я не хочу пить! – сказала Милана, высвобождая свою руку.
– Да что с тобой?
Джей смотрел на неё с искренним непониманием. Неужели заметил меня? Wow.
– Я чувствую себя оскорблённой, Джей.
В первую очередь, тобой.
– Милана… – он провёл рукой по волосам, поправляя свою небрежную укладку, на которую обычно тратил не менее получаса.
– Мне надо побыть одной, – сказала Милана и удивилась тому, как театрально прозвучала её фраза.
– Нам надо побыть в «Boa», – Джей вновь приблизился и обнял её за талию. – Мы поедем туда, и тебе станет весело, вот увидишь.
– Тебе по жизни весело, – сердито буркнула она. – А я не могу так, Джей.
– Как?
Его ореховые глаза смотрели на неё, замечая осыпавшуюся тушь, нервно сузившиеся зрачки и золочённые помадой губы. Они скользили по её лицу, не заглядывая в её душу, тревожно бурлившую за изумрудными окнами.
– Не могу сейчас улыбаться, – призналась Милана, желая и в то же время страшась покинуть тепло его объятий.
– Я подарю тебе улыбку, хочешь?
Он поцеловал её, прижимая к себе.
– Хочу, – она отстранилась и посмотрела ему в глаза. – Хочу побыть с тобой дома.
– Сначала мы съездим в «Boa», – заупрямился Джей.
Милана ощутила новую волну раздражения и отрицательно покачала головой.
– Выбирай, что ты хочешь: меня или публику?
Джей пожал плечами.
– Ты одна, мне тебя мало.
Услышав ту правду, которую боялась почувствовать, Милана резко отстранилась от него.
– Не буду тебя ограничивать!
– Куда ты? – спросил Джей, выйдя вслед за ней из гостиной.
Милана быстро простучала каблуками по холлу, заселённому тропическими растениями, и остановилась у входной двери.
– Милана, что случилось?
Джей стоял в паре метров от неё и не стремился сокращать дистанцию, а Милане вдруг захотелось, чтобы их разделяли сотни километров. Она холодно улыбнулась, ощутив свежий импульс театральности, и пафосно сказала:
– Ты поэт, ты понимаешь силу слов. Додумай.
– Додумать что? – спокойно уточнил Джей.
– Oh fuck you!
Милана раздражённо хлопнула входной дверью и направилась к своему белому кабриолету, взятому напрокат. Джей не стал её останавливать, и она быстро отъехала от особняка Джонсов, утомительно роскошного в своей экзотической эклектике.
Я не готова любить, и потому мне нужен Джей. Люблю его, как себя
24 июля 2012
Mercedes летит на скорости, ветер рвёт волосы, лето переполняет сердце, жажда свободы пьянит опустошённую душу…
Милана ехала вдоль океанического побережья, слушая свои мысли, неожиданно осмелевшие и набравшие непозволительную ранее громкость. Долгая дорога, лишённая пробок, стимулировала на искренность с собой.
Искренность нужна там, где искры, где чувства, а наша любовь, как Coca Cola light – 0% искренности. Мы с Джеем на волне взаимопонимания: лжём друг другу и самозабвенно обманываемся. У нас есть всё, о чём мечтают люди, кроме главного – чувств. Когда мы рядом, мы отделены друг от друга километрами несостоявшихся разговоров, мы не любим, не слышим, не понимаем друг друга. Когда-то нас связали эмоции, и это было чётко, но их больше нет, и теперь мне ужасно пусто – и с ним, и без него. Не лучше ли быть одной?
Единожды открывшись истинному чувству, невозможно потом лгать себе. Я прекрасно понимаю, в каком красивом самообмане живу уже не первый год, но так же хорошо осознаю, что вернусь к Джею утром и буду извиняться, потому что не могу без него. Попытка рационализировать наши чувства уже давно привела к их полному истощению.
По сути, у нас любовь по инерции. Нам с ним выгодно быть вместе – мы пара, притягивающая внимание и популярность. Мы зависим друг от друга, и, возможно, я даже больше нуждаюсь в нём, чем он во мне.
Публичность, как наркотик, заполняет пустоту внутри меня. Я бы рада стать менее заметной, но как-то не получается. Я бы попробовала быть другой, но на мне слишком плотно сидят стереотипы социальных ожиданий, которым так привычно соответствовать. И всё бы хорошо, но порой случаются всполохи откровенности, которые, подобно сверкающим молниям, освещают тенистые уголки моей души. Тогда хочется ехать, куда глаза глядят, и не думать ни о чём. Обострённая неудовлетворённость пытает душу. Я знаю, что живу не так, как хочу, и от этого знания ничуть не легче.
Мой банковский счёт богатеет, а я с каждым днём дешевею, стремительно нищаю душой. Чувствую это, но ничего не могу с собой поделать. Пытаясь всем нравиться, разонравилась самой себе. Раздражаю себя. Запуталась в своих образах, как в чрезмерно длинных платьях. Выдавливаю из себя улыбки, как зубную пасту из тюбика. Вот только всё имеет свойство заканчиваться, особенно – эмоции, и я замечаю, что уже начала иссякать, опустошаться, блекнуть.
Как там меня когда-то назвал Али? Королева посредственности? Надо было прислушаться к нему и не сопротивляться, ведь с посредственности меньше спрашивают, но я, увы, возглавила иное королевство. Научилась быть раскрепощённой и беспечной, легко шагать по жизни и не вникать в чувства, а сегодня вдруг задалась вопросом: я – звезда своего шоу или дублёр?
Как сильно опустошает вся эта показуха… За привычной демонстрацией теряется самое главное – суть. У меня не жизнь, а какой-то театр абсурда. Время есть, но его нет. Людей вокруг так много, а одиночество всё сильней.
Нет времени? Бред, мы ведь состоим из времени. Когда мы говорим, что у нас нет времени, мы признаёмся в том, что нас самих не существует, что мы стёрты нашими чрезмерно важными делами, лишёнными всякой ценности. Так и есть – у меня совершенно нет свободного времени, ведь у меня очень насыщенная жизнь. Правда, она ничего не значит. Но сейчас такой век.
В мире всё больше абсурда: кофе без кофеина, шоколад без какао, каблуки без каблуков, отношения без любви, еда без вкуса, жизнь без смысла. Потребляя ничто, становишься никем – всё просто. Без настоящего нет будущего. А если настоящее ненастоящее, какое тогда будет будущее? Не хочу об этом думать.
Я уже давно ушла от реальности в грёзы и успела на этом заработать. По пути немного изменилась и изменила себе. Под палящим калифорнийским солнцем волосы немного пожелтели, кожа приобрела шоколадный загар, а мысли чудесным образом выпрямились. Как следствие, не могу понять, что мне сейчас надо и что мне интересно.
Когда не знаешь, чего хочешь, даже Google не поможет с ответом, но я не просто не знаю, что хочу, я теперь вообще ничего не хочу. Серьёзный дисбаланс наметился в моей жизни: избыток заменителей чувств и дефицит искренности. Очень красивый фасад и очень выстуженный дом, если выражаться по-смоленски.
Пустоту в душе наполняет мечта. А что, если не о чем мечтать? На этот случай есть заменители и роскошные иллюзии счастья. В наш век можно купить почти всё, но так мало из этого на самом деле достойно того, чтобы быть приобретённым. А то, что несомненно достойно, купить невозможно. Зато можно поверить в собственный обман. Я забываюсь в новом, временном и дорогом так же, как Джей, как Камила, как десятки других знакомых и чуждых мне людей.
Странная-странная жизнь. Как гонка. Как бегство. Время летит, а чувства, мысли и мечты все где-то позади и всё время от меня отстают. Не живу, а существую и ужасно голодаю по прошлому – там осталось то, что питает душу. Скучаю по родным местам, которые теперь не смогу увидеть с былой искренностью во взгляде. Скучаю по незабываемо ярким моментам, которые уже никогда не повторятся. Скучаю по людям, с которыми тогда была так счастлива и с которыми сейчас едва найду пару общих тем для разговора. Скучаю по той себе – такой мне уже не быть.
Известность и стиль – далеко не всегда синонимы, но я стала известной благодаря своему стилю, и утверждаюсь на этом пьедестале с прошлого августа, когда меня закрутило-понесло и вдруг закинуло в этот мир открытых оценок и стёртых границ. На мне теперь всегда мои социозащитные очки, толстый слой косметики и самые модные вещи сезона.
При мне мой iPhone, в котором умещается вся моя жизнь. Я круглые сутки на связи. С кем? Точно не с собой. Меня мучает эта увлекающая социальность. Чья я? Невозможно принадлежать кому-то, не принадлежа себе, а я сама не своя.
Я уже давно не слышу себя. Душа говорит шёпотом, а я боюсь прислушиваться и заглушаю навязчивое чувство беспокойства чем-то пустым, но шумным – клубами, музыкой, бессмысленными разговорами.
То, что я имею сейчас, я заработала своим трудом и заплатила за это высокую цену. Постоянные недосыпы, нервные срывы, жёсткие диеты, ссоры и раздражающе пристальное внимание посторонних – всё это сказалось на качестве моей жизни. Я уже давно не была полноценно счастлива.
Но я ни о чём не жалею. Наивные ожидания опасней отрезвляющего опыта. Теперь меня больше не пытают иллюзии о том, что популярность – это сладкое комфортное состояние. По сути, популярность – это кокс. Сначала кажется, что легко можешь бросить, а потом вдруг становишься рабом этого удовольствия, жадно поглощающего все жизненные силы.
Я уже просто не могу остановиться. Боюсь быть с собой. Боюсь признаться себе, что я так много расплескала, так много потеряла из того, что имела в шестнадцать, в восемнадцать, даже в двадцать…
Сегодня быть звездой намного грязнее, чем, скажем, 40 лет назад. Тогда в этой безумной индустрии было намного больше гламура, шика и блеска, сегодня же куда ни глянь – треш. И мода такая…. Негармоничная, что ли. Увидев, как поредело число преданно следующих за ней и способных её понять, высокая мода унизилась, кинулась догонять массы и преуспела, слившись с ними. Мода стала уличной, приспособилась к чуждым ей стандартам, потеряла лицо и былую харизму элитарной недоступности.
Я прячусь в моду, когда критикуют меня. Мы с ней прекрасно понимаем друг друга – обе немного потерялись и изменили себе в угоду ценителям.
Современная жизнь быстро обтачивает и шлифует многогранность под давлением ускоряющегося времени и упрощающихся требований общества. Впрочем, общество тоже стало безликим, в нём всё сложнее выделить для себя значимые ориентиры, а жить без авторитетных оценок и жёстких внешних границ – всё равно, что попасть под дождь без зонта. Первые капли вызывают стресс, а потом – плевать на всё, можно получать удовольствие, промокая с достоинством.
Интересно, когда человек перестаёт уважать себя: когда делает то, за что осуждает других? Или когда не делает то, что, по его мнению, должен делать? Что делаю я?
Пытаюсь оправдать своё поведение, встречая туманный рассвет в Сан-Франциско. Стою на мосту, любимом туристами и самоубийцами, и думаю, как же это странно: уехала куда подальше от казалось бы любимого человека, чтобы просто побыть собой, подумать, помолчать, не притворяясь вечно весёлой, словно на завтрак, обед и ужин – кокс.
В том-то и проблема наших отношений, что нам комфортней друг без друга! Но мы не можем расстаться, потому что оба подсели на самый сильный наркотик, балующий тщеславие и пробуждающий совершенно иные эмоции…
Любовь – это самая прекрасная свобода, но если тесно с собой, любви нет места ни в сердце, ни в мыслях. Глупо уходить от себя в других людей – всем от этого хуже. Я не готова любить, и потому мне нужен Джей. Люблю его так же, как саму себя, ведь он – это я. Мы растворяемся друг в друге.
Fuck. С кем он сейчас? И если всё это не всерьёз, почему я так сильно нуждаюсь в нём?
В лазурных водах Атлантического океана, шумевшего далеко внизу, плавали тёмные тени, навевая мысли об акулах и смерти. Милана смахнула неуместно честные слёзы, смывшие с души налёт солёной безысходности, и направилась к своему кабриолету, одиноко белеющему вдалеке.
От Лос-Анджелеса до Сан-Франциско более 500 километров, но дорога к себе, похоже, намного длиннее и дольше. Впрочем, искренность не была целью этого пути. Она стоит слишком дорого, и я ещё не скоро решусь на такое никчемное приобретение. Пока моя жизнь напоминает театр, мне хочется сыграть как можно больше важных и прибыльных ролей.
Show must go on!Я уже не могу иначе.
Мы оба не дотягиваем до идеала верности: он изменяет мне, я – себе
