скачать книгу бесплатно
– Ну чего, девчонки? Праздник все-таки. Давайте выпьем.
Надо сказать, что это все же в общежитии было запрещено. И тут, только разлили портвейн по рюмкам (стаканам), вдруг стук. Слышим, декан наш пришел с проверкой. Все сунули свои рюмашки в шифоньер, а я вылила в рот. Но с испугу проглотить не могла. Тут заходит Виктор Соломонович:
– Галя, что с тобой?
А у меня глаза выпучены, я и сказать ничего не могу, и проглотить не могу. Хорошо, он, видимо, понял и сказал:
– Празднуете?
– Нет, – сказали все хором.
– Ну-ну, празднуйте, – и вышел.
Только тогда я с облегчением вздохнула и проглотила злосчастное вино.
А надо сказать, что декан ухлестывал за мной. Ему уже было за 60, а он, как мальчишка, бегал за мной. Прохода не давал. Я сначала плакала. А девчонки мне и говорят:
– Чего ты слезы льешь? Ты же умеешь отшивать парней. Раз он бегает за тобой, возьми и посмейся над ним.
И вот однажды мы отрабатывали на строительстве нового здания института. И я при всей группе вдруг ему говорю:
– Виктор Соломонович! Вы же за мной ухаживаете, так может, за меня поработаете?
Он молча взял мою лопату и стал копать землю. Но с той поры больше не стал меня преследовать. А то просто прохода от него не было. Раз приходит в комнату общежития к нам, а я одна у зеркала причесываюсь. Он вдруг ухватил меня за голову и давай целовать. Ударить – стыдно. Декан все же. Хорошо, девчонки пришли, и он вылетел пулей из комнаты.
Раз я ему говорю:
– У вас же жена. Что же за мной бегаете?
– Понимаешь, старый чемодан, без ручки. Но там барахло. Выбросить жалко. А тебя я люблю.
Мне стало противно от его слов. Старый, лысый. Еще так говорит.
И все же до конца института я его избегала. Уже после госов я должна была расписаться в документах (уже все расписались). Он распахнул дверь. Я в нерешительности остановилась на пороге.
– Не бойся. Я не трону тебя.
– Да я и не боюсь, – бойко ответила я. Но все же вошла с опаской.
Дипломы мы получали на следующий год. Я не поехала. Получала за меня Клава.
– Что же Галя-то не приехала? Я ее так любил… – сказал он Клаве.
В институте меня любили преподаватели. По окончании 1-го курса, когда мы сдавали методику математики, на экзамене мне достался билет про умножение многозначных чисел. Я должна была объяснить прием умножения. Я объяснила.
– Правильно, – удивился преподаватель. – А как объясняется в учебнике?
– Не знаю, я не читала, – призналась я.
– Отлично. Но так как ты не читала – четыре. Надо знать и уметь доказывать разные точки зрения.
А потом он по всему институту трезвонил, какая я умница.
– А ведь доказала все по-своему и верно!
Так меня и считали «гениальной». Возмущались, что я не учусь на повышенную стипендию.
– А ведь можешь заниматься на ленинскую стипендию и получить красный диплом!
Но я так не считала.
Тамара – это да! Она все экзамены сдавала экстерном, а потом уезжала в пионерские лагеря, где всегда была старшей пионервожатой.
На лекциях я всегда писала кому-то письма или читала книги, иначе я не услышу лекцию. Материал запоминала с лекцией и к экзаменам почти не готовилась. Открывала оглавление учебника, просматривала, и – загорать у реки, играть в волейбол. Шла почти всегда первой и просила отвечать без подготовки. Только все ужасно боялись преподавателя по истории КПСС Бланка Натана Семеновича. Он прошел войну и лагеря (еврей), был подстрелен при побеге и чудом выжил. Требовал от нас… А уж если семинар – поджилки тряслись у всех. С вечера все отчаянно зубрили и даже что-то конспектировали.
– Галя, подними руку отвечать. Выручи! Мы не готовы. У тебя хоть конспект есть, прочитаешь.
И вот я несмело тяну руку. Встала: в голове все плывет, ноги дрожат, тошнит с перепугу. Вот-вот рухну в обморок. Я руками ухватилась за парту, чтобы не видно было, как трясутся руки. А язык присох, во рту все пересохло. Я начала читать текст. Что я говорила и что читала – не помню. Только с той поры меня уже так не колотило на семинарских занятиях. А на госах и вовсе вышло чудо. Вечером я всем девчонкам объясняла один какой-то трудный вопрос билетов. Раз пятнадцать пришлось объяснять.
Когда я зашла на экзамен, как всегда первой, мне достался именно этот билет. Первый вопрос я знала на «отлично». А второй о съезде партии (уж и не помню каком) знала слабо, только основные вопросы, которые рассматривались на этом съезде.
– Можно я буду отвечать сразу?
– Нет, подготовьтесь, – и вышел.
Когда он вернулся, я уверенно отчеканила первый вопрос.
– Достаточно. Назовите основные вопросы, которые решались на съезде партии.
Я обрадовалась и быстро оттараторила и их.
– Отлично!
Я чуть не закричала от радости. Ведь остальные вопросы я толком и подготовить не успела. Весь вечер по очереди всем объясняла один вопрос.
Повезло, так повезло!
Я всегда сидела на первой парте, зная, что преподаватели обычно смотрят на последние ряды. Идет лекция по литературе. Вдруг преподаватель прервался и говорит:
– Петровых, – это моя девичья фамилия, – вы что читаете?
– Островского, – ответила я и продолжила читать.
– А что именно? – спросил он через минуту
– «Свои люди, сочтемся».
– Хорошо, на экзамене сочтемся.
Ну, все, – думаю я – завалит на экзамене, как есть завалит. Но читать так и не прекратила.
Как же я была удивлена, когда на экзамене было предложено вместо билета выбрать самой любую тему и рассказать.
– Как это самой? Я все знаю. Спрашивайте.
Но он все же настоял на своем. Когда же я стала рассказывать, он прервал меня и сказал:
– Ну, если и остальное так знаете, тогда «отлично».
На детской литературе мне достался вопрос «В. Маяковский». Но мне очень хотелось отвечать о Некрасове. И на экзамене я вдруг сказала, что не знаю этот билет.
– Сядь и готовься! Как это не знаешь! – строго сказала преподавательница.
Я тут же начала со стихов Маяковского для детей. Стихов я знала множество. И поехало…
Изумленная преподавательница произнесла:
– Уж если так «не знаю», как же можно отвечать, когда знаешь?!
– Да мне просто очень хотелось почитать вам Некрасова.
Государственные экзамены у меня были сданы все на «отлично», хотя на первом курсе была и тройка по анатомии, были четверки.
По методике истории был у нас молодой преподаватель. Люська Быстрова, моя подружка, влюбилась в него.
– Галь, давай сядем на первую парту. Я хоть посмотрю на него.
Я, как всегда, читала что-то.
В перерыве между лекциями преподаватель догнал меня:
– Вам что, не нравятся мои лекции? Я плохо читаю?
– Нет, что вы! Просто если я буду только слушать, я не услышу. А хотите, я вам вашу лекцию перескажу?
– Ну, зачем же? Ну, уж если вам это помогает, читайте.
С той поры мы с ним подружились. Люська часто тянула меня к нему в кабинет. Делала вид, что готовится к занятиям. Я же просто болтала с преподавателем. Иногда на нас шипели, если мы начинали смеяться. А потом я заметила, что он увлечен мной. Тогда я решила как-то это дело остановить, но не обижая преподавателя. Мы готовили комсомольскую свадьбу, и своего напарника из военного училища я пригласила в этот кабинет, чтобы подготовить программу.
– Это твой жених? – спросил учитель.
– Да, – ответила я уверенно, хотя он был просто соведущий свадебной церемонии.
Преподаватель, как мальчишка, надулся и перестал со мной разговаривать. Только однажды перед каким-то экзаменом он подошел к нам и говорит:
– Девчонки, а вы знаете, что Галина натворила?
– А что? – изумились те.
– Навалила целую кучу в углу, – и вдруг умолк. Все изумленно смотрели на него.
– Целую кучу бумажек от конфет, а меня не угостила, – все расхохотались. Напряжение перед экзаменом было снято.
Вскоре мы все разъехались. Мы должны были год отработать, и только через год получали диплом.
Ко мне пришло длинное письмо от преподавателя по методике истории. Я очень коротко ему написала, что люблю его, как преподавателя, а не как мужчину, тем более, что он женат и у него ребенок. Больше он мне не писал.
После госов у нас был выпускной. Клава дала мне шифоновое белое платье. Оно было как марля. Чтобы оно немного стояло, мы решили прополоскать его с сахаром. Когда платье подсохло, оно было все серое и с разводами. Я расплакалась, сказав, что не пойду на выпускной. Меня все успокаивали, как могли. В конце концов, я надела светленький сарафанчик, что у самой был пошит из ситчика, и отправилась на вечер. На торжественной части меня много раз вызывали на сцену. Вручали какие-то грамоты, награды, значок высшего образования.
А потом было застолье. Каждый преподаватель подходил ко мне, поздравлял и предлагал выпить. Я не пила, но чокалась. И вовсе забыла, в чем я! Столько тепла было вокруг, столько любви. И мне было уже все равно, в чем я одета!
А потом было распределение. Нас вызывали по одному. Я вошла, передо мной сидело двадцать человек комиссии. Все меня поздравляли. Предложения были самые заманчивые:
1. Остаться в институте преподавателем. Но я была бы почти ровесницей со студентами. И я отказалась.
2. Давали направление без экзаменов в аспирантуру. Но там же должны быть такие умные! Я таковой себя не считала.
3. Пойти в райком комсомола, возглавить один из отделов.
На все предложения я ответила:
– Я буду народной учительницей (в смысле сельской). Дайте мне направление в деревню.
Все рассмеялись и дали мне направление в мой родной город Устюжну. Дали такую характеристику… богиня, да и только.
Короче, в Устюженском РОНО, прочитав мою характеристику, дали мне направление в школу, где я сама училась, школа №1. И только позже я все же попала в деревню.
Когда я 1-го сентября пришла в свою родную школу, меня встретили очень тепло. Мне преподнесли огромный букет георгинов в хрустальной вазе и первую зарплату авансом в конверте. А георгины, надо вам сказать, на пришкольном участке были отменные: огромные, разной формы и расцветки. Конечно, меня это тронуло до слез. Меня назначили учителем рисования в старших классах, так как в характеристике было указано, ко всему прочему, что я отлично рисую.
Вечером я пошла на танцы на «летнюю площадку». Там познакомилась с пареньком. Каково же было мое изумление, когда в 10-м классе на уроке я вдруг увидела этого парня. Тот тоже смутился, и весь урок проторчал носом в парту. Больше знакомств я не заводила.
Моя любовь
На четвертом курсе института одна сокурсница уговорила меня пойти на подработку в военное училище. Полковник выслушал жалобный рассказ Кати, так звали эту девочку, о том, что помочь некому, а учиться осталось только год. Ну, не бросать же институт! Нам предложили работу лаборантов. Собственно, нам ничего и не приходилось делать, все за нас делали курсанты. Я очень стеснялась, особенно когда шла на работу, а курсанты строем проходили мимо. Я, как заяц на плацу, сжималась в комок и готова была провалиться сквозь землю.
Как-то нам дали проверить класс связистов на готовность к контрольной. Мы с Катюхой сидели в классе, болтали, смеялись, проверяя аппаратуру. Тут зашел какой-то курсант. Высокий красивый парень. Аж дух захватило. Парень сел за учительский стол и стал работать, поглядывая на нас. Катька смеялась, а я замолчала и застеснялась, чувствуя, что краснею до корней волос.
