скачать книгу бесплатно
Из того же разряда и утверждение о движении немецких войск по советской территории в октябре 1939 года с целью более быстрого перемещения их на Запад. По поводу данного утверждения С.З. Случа известный современный российский военный историк М.И. Мельтюхов иронично замечает: «Интересно, где же это находились германские войска, что им было быстрее попасть в Германию через советскую территорию? Уж не в Индии ли? Любой знающий географию Восточной Европы скажет, что там такое физически невозможно» [56; 369].
Для нас вопрос тем более интересен, что события, которым С.З. Случ даёт подобную трактовку, происходили в полосе Украинского фронта, т.е. фронта, начальником штаба которого был Н.Ф. Ватутин, и именно документы штаба Укрфронта с полной убедительностью показывают несостоятельность версии С.З. Случа.
Однако этот исследователь, формулируя своё утверждение, также сослался на архивный документ – распоряжение народного комиссара обороны командующему войсками Украинского фронта от 6 октября 1939 года (РГВА, ф. 35084, оп. 1, д. 21, л. 410 – 413) [75; 8, 30]. Правда. процитирован этот документ им не был, ни полностью, ни хотя бы частично.
Вообще же, документов по данному вопросу в архиве имеется несколько. Вот и рассмотрим их.
Действительно, уже в 23.10 5 октября начальник Генштаба Шапошников и военком Генштаба Гусев направили командующему войсками Украинского фронта распоряжение:
«Ввиду просьбы германского главного командования нарком обороны приказал разрешить с утра 6 октября продвижение германских частей по шоссе и железной дороге через Сенява в северо-восточном направлении через госграницу на германскую территорию и по шоссе Ярослав, Олешица, Цешанов также не германскую территорию. Через местных делегатов урегулировать все вопросы, связанные с эти с эти передвижением, наблюсти… и соблюсти, чтобы не было перекрещивания колонн с нашими войсками. Получение и исполнение подтвердить» (РГВА, ф. 35084, оп. 1, д. 7, л. 31) [56; 370, 454].
Очевидно, распоряжение народного комиссара обороны, на которое ссылается С.З. Случ, было в письменном виде оформлено позже распоряжения начальника Генштаба, и к моменту, когда Б.М. Шапошников телеграфировал С.К. Тимошенко своё распоряжение, было отдано лишь в устной форме. Во всяком случае, штаб Укрфронта начал отдачу своих приказов по соответствующему вопросу, отталкиваясь именно от распоряжения начальника Генерального штаба РККА.
Уже в 1.30 6 октября начальник штаба Украинского фронта комдив Н.Ф. Ватутин приказал командующим 5-й и 6-й армий:
«Ввиду просьбы германского командования нарком обороны приказал разрешить с утра 6 октября продвижение германским войскам через Сенява по шоссе в северо-восточном направлении на Тарноград и по шоссе Ярослав, Олешницы [Олешица], Цешанув на германскую территорию. Командарму-6 через своих делегатов урегулировать все вопросы, связанные с эти передвижением, чтобы не получилось перекрещивания колонн. Поставить германскому командованию условие к исходу 8.10 не продвигаться далее рубежа Цешанув, Юзефов, Шебрешин. Командарму-5 отход 140-й СД спланировать так, чтобы к исходу 8.10 она отошла на линию границы на участке Любича, Любачув» (РГВА, ф. 35084, оп. 1, д. 7, л. 42 – 42 об.) [56; 370, 454].
Вскоре после отдачи Н.В. Ватутиным процитированного выше приказа состоялся его разговор по прямому проводу с неназванным представителем командования 6-й армии (скорее всего, с командующим армией комкором Ф.И. Голиковым):
«Прошу доложить комбригу (так в тексте документа – И.Д., В.С.) Ватутину, правильно ли я понял передачу приказа наркома полковником Даниловым, что завтра германские войска будут проходить по расположению 96-й и 97-й дивизий из Синява (так в документе – И.Д., В.С.) на Тарноград, из Ярослава на Олежище [Олешица]. Докладываю: такое движение их нам не выгодно. Прошу разрешить им завтра, 6.10, двигаться только из Синява на Тарноград и после того, [как] 96-я СД будет отведена на государственную границу Олежище [Олешица], Молодыча, 7.10 дать им двигаться из Ярослава на Олежище [Олешица]. Тогда 96-я СД будет отведена в свой район Краковец. Прошу должить лично тов. Ватутину и мне сообщить результат.
– У аппарата комдив Ватутин.
– Тов. комдив, прошу прочитать то, что передал на ленте, и дать мне указание. Жду.
– Приказ наркома Вы поняли правильно. Нарком обороны разрешил пропустить немцев 6.10. Если вы сможете договориться с немцами о движении их из Ярослава только 7.10, то против этого возражений нет. Если же немцы будут настаивать на движении 6.10, то на это необходимо пойти. принять меры к тому, чтобы не было перекрещивания колонн, и освободить районы, выяснит места остановок немцев и не допускать перемешивания их с нашими частями. Всё.
– Тов. комдив, я вас понял и выполню точно всё.
– Примите меры, чтобы немедленно передать распоряжение войскам. Проконтролируйте выполнение и установите более тесную связь с представителями немецкого командования. Всё.
– От нас будут командированы 2 штабных командира для урегулирования с немцами. Поедут полковник Гусев и майор Шишов. Всё.
– Хорошо. До свидания» (РГВА, ф. 35084, оп. 1, д. 7, л. 96 – 97) [56; 370 – 371].
И последний документ. В 9.00 9 октября оперативный дежурный Генштаба РККА майор Гунеев запрашивал штаб Украинского фронта:
«Сообщите, проходили ли немецкие войска 8.10 по нашей территории с направлением от Ярослав на северо-восток. Жду оперсводку у аппарата» (РГВА, ф. 35084, оп. 1, д. 7, л. 43) [56; 371].
Таким образом, имеющиеся документы не подтверждают версию С.З. Случа. Конечно же, если и говорить о какой-то советской территории, по которой в октябре 1939 года проходили германские войска (а говорить о ней надо очень аккуратно, вглядываясь в карту), то речь пойдёт, безусловно, о вновь присоединённых землях Западной Украины, а никак не о территориях, находящихся за старой границей. Далее. В документах ясно говорится о движении немецких войск в северо-восточном направлении. Возникает естественный вопрос к г-ну С.З. Случу: как можно попасть на Западный фронт, двигаясь по территории Польши на северо-восток? Уж на Западный ли фронт немецкие войска направлялись? С совершенной очевидностью из процитированных документов следует, что советское командование было готово пропустить германские части в направлении р. Западный Буг уже 6 октября, то есть сразу же вслед за отходящими на юго-восток и восток соединениями Красной Армии. Недаром и в директиве Генштаба командованию Украинского фронта, и в приказе Н.Ф. Ватутина командующим 5-й и 6-й армиями, и в телеграфном разговоре командарма-6 со штабом Укрфронта речь идёт об избегании перекрещивания движущихся колонн немецких и советских войск. Германское командование своей просьбой нарушало процедуру и график движения войск двух армий, установленные московским протоколом от 2 октября. Потому-то и потребовалось особое согласование советской стороны на то прохождение частей вермахта, о котором идёт речь в процитированных документах. Но вполне определённо надо заявить, что большая часть территории, по которой должны были немцы, закреплялась за Германией в соответствии с договором от 28 сентября 1939 года. Вся проблема заключалась только в том, что немцы появлялись там раньше согласованного графика. Единственной советской территорией являлся выступающий на запад район между рекой Сан и Цешанув [56; 371]. Чтобы не обходить этот, вдающийся на запад «клюв», командование германских войск и обратилось к командованию РККА с просьбой разрешить «срезать» путь по участку советской территории[16 - Кстати сказать, послевоенное начертание советско-польской границы этого «клюва» не имело (так же, как и Белостокского выступа). Советское правительство передало эти территории дружественной Польше.]. Судя по запросу майора Гунеева, продвижение вермахта в этом районе было отложено до 8 октября. Однако проходили ли там германские войска вообще, доподлинно не известно – вышеприведённые документы не дают ответа на этот вопрос.
И главное – никакого отношения к переброске германских войск на Западный фронт это их передвижение всё-таки не имело. Немцы просто выходили на демаркационную линию с советскими войсками. Переброска же войск вермахта на Запад началась задолго до 6 октября: в ограниченном масштабе – ещё с 10 сентября, полным ходом – с 20 сентября [56; 372], [59; 115]. К 16 октября туда уже прибыло 3 штаба армейских корпусов, 11 пехотных, 2 горно-пехотные и 1 моторизованная дивизии, штабы 4-й и 10-й армий (29 сентября и 5 октября соответственно), штаб группы армий «Север» (5 октября) [56; 372].
* * *
Итак, во время Польской кампании Красной Армии Николай Фёдорович Ватутин зарекомендовал себя с наилучшей стороны. 14 ноября 1939 года приказом народного комиссара обороны Украинский и Белорусский фронты были вновь преобразованы в военные округа – Киевский и Белорусский Особые соответственно [70; 186]. Н.Ф. Ватутин продолжал службу на своём прежнем посту – начальника штаба округа. С 4 ноября 1939 года он носит звание комкора [12; 12].
30 ноября 1939 года началась советско-финская война. Длилась она сравнительно недолго – до 12 марта 1940 года (105 дней). Окончилась победой Советского Союза, но была для него довольно тяжёлой. Красная Армия понесла большие потери: безвозвратные (убитые, умершие от ран на этапах санитарной эвакуации, умершие в госпиталях, пропавшие без вести) составили 95 348 человек, санитарные (раненые, контуженые, обмороженные, заболевшие) – 232 169 человек [70; 195 – 197][17 - Имеются и другие данные о безвозвратных потерях РККА в Финскую кампанию: 84 994 человека, 100 915 человек, 126 875 человек [69; 251] , [70; 197, 200 – 201]. Для сравнения: безвозвратные потери финской армии составили 21 396 человек [69; 251– 252].]. Объяснялось это и зимним временем, и условиями местности, весьма благоприятной для обороны и сложной для наступления (а войска РККА наступали), и великолепной подготовкой финских войск, в частности хорошим оборудованием оборонительных рубежей (линия Маннергейма), и мужеством финских солдат, и довольно умелым командованием с финской стороны. Но в том, что Финская кампания стоила нам довольно большой крови, повинны и недостатки в самой РККА – в её боевой выучке, организации и командовании. «Надо прямо сказать, – пишет С.М. Штеменко, – что в то время наши войска оказались малоприспособленными вести войну в условиях Финского театра. Леса и озёра, бездорожье и снега были для них серьёзным препятствием» [86; 12].
В апреле 1940 года в Кремле состоялось расширенное заседание Главного военного совета, посвящённое подведению итогов зимней кампании Красной Армии. Выявленные в ходе войны с Финляндией крупные недостатки в боевой подготовке РККА стали предметом серьёзнейшего обсуждения. В работе совета приняли участие руководители партии и правительства, руководящие работники Наркомата обороны и Генштаба, командующие войсками, члены Военных советов и начальники штабов военных округов и армий, командиры корпусов и дивизий, побывавших на фронте, руководители высших военно-учебных заведений.
На совещании был выработан ряд важных решений, направленных на усиление обороноспособности и боеготовности Красной Армии. Особое внимание обращалось на подготовку войск к действиям в сложных условиях, на штабную подготовку командиров частей и соединений, работников штабов. Увеличивалось число учений. Была намечена реорганизация всех видов вооружённых сил и родов войск, перевооружение армии, насыщение её боевой техникой и вооружением новых образцов. Довести до конца весь комплекс намеченных мероприятий до начала Великой Отечественной войны не удалось.
Привело тяжёлое течение войны с Финляндией, выявленные в ходе неё серьёзные недостатки в РККА и к кадровым перестановкам в руководящих органах армии – Народном комиссариате обороны и Генеральном штабе. В мае 1940 года маршал К.Е Ворошилов был снят с поста народного комиссара обороны (с назначением главой Комитета обороны при Совнаркоме СССР). Наркомом обороны стал С.К. Тимошенко, получивший вместе с этим постом и звание Маршала Советского Союза. Безусловно, главной причиной, по которой политическое руководство страны остановило свой выбор на кандидатуре С.К. Тимошенко, было успешно осуществлённое им командование войсками Северо-Западного фронта, прорвавшими линию Маннергейма и, фактически, поставившими точку в советско-финской войне. При этом комфронта была проделана огромная работа – от разработки оперативного плана до решения вопросов снабжения войск нормальным зимним обмундированием. В итоге, созданный 7 января 1940 года фронт уже 11 февраля перешёл в наступление и прорвал оборону противника.
В назначении С.К. Тимошенко на пост наркома обороны сыграло роль и то, что в период освободительного похода в Западную Украину войска Украинского фронта, которыми он командовал, весьма успешно справились с поставленными перед ними задачами.
Не приходится сомневаться, что данное назначение С.К. Тимошенко сыграло роль и в переводе на работу в Москву Николая Фёдоровича Ватутина. 26 июля 1940 года он был назначен начальником Оперативного управления Генерального штаба РККА [12; 5]. Однако не следует усматривать в этом факте пустое протежировние и простую расстановку С.К. Тимошенко «своих» людей на важные посты в высших органах управления армией. Конечно, маршал С.К. Тимошенко за время совместной службы в Киевском Особом военном округе, включая и период освободительного похода, хорошо узнал своего начальника штаба. И, прежде всего, он смог по достоинству оценить и его профессиональные, и его человеческие качества. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он содействовал переводу Н.Ф. Ватутина на работу в Генштаб. Но надо заметить, что задолго до маршала С. К. Тимошенко (в 1932 году) Высшая аттестационная комиссия при Реввоенсовете занесла в протокол такой вывод относительно Н.Ф. Ватутина: «Считать целесообразным использовать Ватутина Н.Ф. в Генеральном Штабе РККА» [8; 58]. В общем, назначение Николая Фёдоровича на такую высокую и ответственную должность было им заслужено, вполне отвечало уровню его профессиональной подготовки (и теоретической, и практической) и, что немаловажно для работы, соответствовало профессиональным предпочтениям самого Н.Ф. Ватутина, ведь, как вспоминают знавшие его, учившиеся или служившие с ним люди, оперативная работа была подлинной страстью Николая Фёдоровича, его стихией.
ГЛАВА IV
РАБОТА В ГЕНЕРАЛЬНОМ ШТАБЕ РККА.
СОВЕТСКОЕ ВОЕННОЕ ПЛАНИРОВАНИЕ
(ИЮЛЬ 1940 – ИЮНЬ 1941 гг.)
С первых шагов своей работы в Генштабе генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин (это звание ему было присвоено 4 июня 1940 года, т.е. незадолго до перевода в Москву [12; 12]) принял активное участие в работе над «Соображениями об основах стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза» – такой заголовок носили советские военные планы 1940 – 1941 годов. Тот план, в работу над которым «с ходу» включился Н.Ф. Ватутин, разрабатывался в период, когда во главе Генштаба стоял Маршал Советского Союза (с 7 мая 1940 года; до этого – командарм 1-го ранга) Борис Михайлович Шапошников. Вот как вспоминает о совместной с Н.Ф. Ватутиным работе над «доведением» «Соображений…» Александр Михайлович Василевский, будущий начальник Генштаба, а тогда – работник его Оперативного управления:
«В мае 1940 года действовавший при Совнаркоме СССР Комитет обороны возглавил К.Е. Ворошилов, а наркомом обороны стал Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. …Меня примерно тогда же назначили первым заместителем начальника Оперативного управления Генштаба, присвоив мне звание комдив. С середины апреля 1940 года я включился в ответственную работу Генерального штаба – работу над планом по отражению возможной агрессии. Справедливость требует отметить, что главное к тому времени было уже выполнено. В течение всех последних лет подготовкой плана непосредственно руководил Б.М. Шапошников, и Генштаб к тому времени завершал его разработку для представления на утверждение в ЦК партии. …Над проектом доклада мы работали вместе с Н.Ф. Ватутиным и Г.К. Маландиным (Г.К. Маландин – заместитель Н.Ф. Ватутина в штабе КОВО, а затем в Оперативном управлении Генштаба – И.Д., В.С.).
Генерал-лейтенант Николай Фёдорович Ватутин, один из видных полководцев Великой Отечественной войны, уже в то время был хорошо известен руководящему составу РККА,.. имел прекрасную теоретическую подготовку.
[…]
Работали мы очень дружно и напряжённо. Оперплан занимал в те месяцы все наши мысли.
[…]
Этот проект и план стратегического развёртывания войск Красной Армии докладывались непосредственно И.В. Сталину в сентябре 1940 года в присутствии некоторых членов Политбюро ЦК партии. От Наркомата обороны план представляли нарком С.К. Тимошенко, начальник Генерального штаба К.А. Мерецков и его первый заместитель Н.Ф. Ватутин[18 - Здесь у А.М. Василевского неточность. Первым заместителем начальника Генштаба Н.Ф. Ватутин стал в феврале 1941 года, уже при Г.К. Жукове. При К.А. Мерецкове он продолжал занимать пост начальника Оперативного управления Генштаба [12; 5].]» [11; 100 – 101].
Таким образом, Николай Фёдорович принял участие в разработке уже первого плана стратегического развёртывания РККА на случай войны с Германией из целой серии таковых, появившихся на свет в 1940 – 1941 годах.
Эти первые «Соображения…» датированы 19 августа 1940 года. Как раз в августе на пост начальника Генштаба вместо Бориса Михайловича Шапошникова, ставшего заместителем наркома обороны, был назначен Кирилл Афанасьевич Мерецков. Именно он и представлял «Соображения…» государственному и партийному руководству в сентябре 1940 года. Однако, поскольку разработка их велась под руководством Б.М. Шапошникова, и в основу их было положено именно его видение грядущей войны с Германией, то есть все основания называть их планом Шапошникова.
Как начальник Оперативного управления Генерального штаба, а затем первый заместитель начальника Генерального штаба, Н.Ф. Ватутин самым активным образом участвовал и в разработке последующих планов стратегического развёртывания РККА на случай войны с Германией – «Соображений…» от 18 сентября 1940 года (плана Мерецкова), «Уточнённого плана…» от 11 марта 1941 года (плана Жукова) и, надо полагать, «Соображений…» от 15 мая 1941 года, ставших наиболее «знаменитыми»[19 - «Много работало накануне войны с оперативными и мобилизационными планами, – пишет Г.К. Жуков в книге воспоминаний, – оперативное управление (а до февраля 1941 года его возглавлял Н.Ф. Ватутин – И.Д., В.С.) – генералы Г.К. Маландин, А.М. Василевский, А.Ф. Анисов и другие. До моего прихода в Генштаб общее руководство разработкой планов осуществляли Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников, затем генерал армии К.А. Мерецков и генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин» [29; 212].].
Однако оперативные планы не были единственной задачей, над решением которой приходилось трудиться Генштабу. «Генеральный штаб выполнял громаднейшую оперативную, организационную и мобилизационную работу, являясь основным аппаратом наркома обороны», – лаконично замечает в своих мемуарах возглавивший Генштаб в январе 1941 года Г.К. Жуков [29; 212].
Служивший вместе с Н.Ф. Ватутиным в годы войны генерал К.В. Крайнюков дополняет: «В последние предвоенные месяцы работникам высших штабов, в первую очередь Генерального штаба, нередко приходилось трудиться с колоссальной нагрузкой. Напряжение нарастало с каждым днём. В приграничных военных округах развернулись огромные по своим масштабам работы по оборудованию театров военных действий, созданию сети аэродромов, возведению оборонительных сооружений и т.д. Весной 1941 года в армию было призвано из запаса около 800 тысяч военнообученных на учебные сборы, из внутренних округов в приграничные началось выдвижение нескольких армий.
В общем в Генеральном штабе и суток для работы не хватало» [43; 4].
В самом деле, оперативное планирование, дело само по себе масштабное, требующее обобщения большого количества информации и решения множества сопутствующих задач, не было единственным видом планирования, которым занимался Генштаб. Можно образно сказать, что это была лишь «верхушка айсберга».
А вот основой этого «айсберга» являлись мобилизационные планы.
Мобплан – это план перевода вооружённых сил в состояние, обеспечивающее выполнение задач, определённых планом стратегического развёртывания, а экономики страны – на рельсы военного времени. Он включает мероприятия по мобилизации: подаче и приёму призывного контингента, автотракторной техники и лошадей из народного хозяйства, развёртыванию военных училищ и переводу их на ускоренны срок обучения, переходу предприятий народного хозяйства на производство военной продукции и т.п. Без мобилизационного плана невозможно обеспечить полную боевую готовность войск. Самые умные и глубоко продуманные оперативно-стратегические планы могут оказаться бесплодными, если не будут подкреплены людскими и материально-техническими ресурсами.
Планы мобилизации зависят от мобилизационных возможностей страны, которые, меняясь, в свою очередь, оказывают влияние на планы стратегического развёртывания вооружённых сил.
К началу Второй мировой войны Красная Армия руководствовалась мобилизационным планом на 1938 – 1939 годы, так называемым МП-22, утверждённым Комитетом обороны 29 ноября 1937 года.
Мобилизационные возможности СССР в МП-22 определялись, исходя из достигнутого во второй пятилетке, и ходом выполнения третьего пятилетнего плана (1938 – 1942 годы). Согласно ему, численность РККА мирного времени к 1 января 1939 года доводилась до 1 665 790 человек, а в случае войны должна была достичь 6 503 500 бойцов. В ходе мобилизации предусматривалось развернуть 170 стрелковых и 29 кавалерийских дивизий, 31 танковую бригаду, 155 авиабригад, а также 100 артиллерийских полков, из которых 57 были корпусными, а остальные – Резерва Главного Командования (РГК). На вооружении планировалось иметь 15 613 танков, 12 518 орудий и 305 780 автомобилей. Кроме того, предусматривалось формирование ещё 30 стрелковых дивизий, 4 артполков РГК и 80 авиабригад второй очереди [48; 371].
По этому плану была проведена частичная мобилизация 7 округов в сентябре 1939 года. На его основе были развёрнуты войска действующей армии и во время войны с Финляндией. Но большие изменения в составе и дислокации войск округов, а также реорганизация военных комиссариатов, причиной которых были присоединение к СССР новых территорий (Западные Украина и Белоруссия) и принятие 1 сентября 1939 года «Закона о всеобщей воинской обязанности», требовали немедленного пересмотра мобилизационного плана. Насколько эта работа сложной и объёмной говорит тот факт, что, несмотря на то, что она интенсивно велась, ни к маю 1940 года (моменту смены наркома обороны), ни даже к августу этого года (моменту смены начальника Генштаба) нового мобплана у Красной Армии не было. Тут надо учесть, что к августу 1940 года в состав СССР вошли ещё и Прибалтийские республики, Бессарабия и Северная Буковина. Всё это требовало пересмотра уже проведённых наработок по новому мобилизационному плану, что, естественно, затягивало работу над ним.
Тем не менее, то, что было сделано, позволило новому руководству Наркомата обороны и Генштаба уже в сентябре 1940 года подготовить для рассмотрения политическим руководством страны новый мобилизационный план. Он был увязан с «Соображениями об основах стратегического развёртывания Вооружённых Сил Советского Союза на Западе и Востоке» от 18 сентября 1940 года (планом Мерецкова). Утверждён этот мобплан был с указанными «Соображениями…», после внесения в последние изменений, касающихся распределения войск по направлениям, 14 октября 1940 года и получил наименование МП-40.
Согласно МП-40, после мобилизации численность Красной Армии должна была достичь 8 678 135 человек. К концу первого года войны армия должна была иметь 80 стрелковых и 10 механизированных корпусов, а всего 292 различные дивизии сухопутных войск [48; 374 – 375].
Но утверждение мобплана не остановило работу над ним. Нарком обороны С.К. Тимошенко и начальник Генерального штаба К.А. Мерецков уже в октябре 1940 года предоставили в Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР предложения о создании новых частей и соединений (в том числе 1 мехкорпуса, 20 пулемётно-артиллерийских бригад, 20 отдельных танковых бригад непосредственной поддержки пехоты) [48; 375].
Новый вариант МП-40 был предоставлен на рассмотрение руководству страны 23 января 1941 года. Согласно этому варианту, численность РККА по штатам военного времени предполагалось увеличить до 10 058 791 человека, число стрелковых дивизий довести до 209 (увеличение на 42 по сравнению с утверждённым в октябре 1940 года вариантом), мехкорпусов – до 9 (увеличение на 1 мк), авиадивизий – до 79 (рост на 24 ад) [48; 376]. Количество боевой техники тоже соответственно увеличивалось.
Но данный вариант плана не получил официального утверждения. Видимо, главная причина этого заключалась в том, что уже с августа 1940 года, по решению Главного военного совета РККА, в Генштабе параллельно с работой над МП-40 велась разработка мобилизационного плана на 1941 год. Срок его готовности был намечен на 1 мая 1941 года [48; 376].
Новый глава Генштаба генерал армии Г.К. Жуков, назначенный на этот пост в январе 1941 года, но фактически приступивший к выполнению своих обязанностей только 1 февраля, уже 12 февраля представил советскому руководству новую схему мобилизационного развёртывания Красной Армии на 1941 год. Согласно ей, численность личного состава РККА после мобилизации, по сравнению с предыдущим планом, увеличивалась незначительно (с 8 678 135 до 8 682 827 человек), зато общее количество дивизий превысило 300, а количество мехкорпусов стало равно 30. Войска должны были иметь 61 223 орудия, 45 576 миномётов, 36 879 танков, 10 679 бронеавтомобилей, 32 628 самолётов (из них 22 171 боевых), 90 847 тракторов, 595 021 автомобилей, 49 940 бензо-масло-и водозаправщиков, 6 487 бензоприцепов, 65 955 мотоциклов, 1 136 948 лошадей (из них: верховых – 288 732 артиллерийских – 274 921, обозных – 573 295) [38; 8], [48; 379 – 380].
Представленная Г.К. Жуковым была утверждена Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР в этот же день, т.е. 12 февраля 1941 года.
Однако хочется особо отметить, что утверждена была именно схема, общие контуры МП-41. Сам же план к тому моменту находился ещё в стадии разработки.
«Хотя в основу принятого в феврале 1941 года мобилизационного плана МП-41 и был положен принцип реальности, – отмечают современные российские исследователи К.А. Калашников и В.И. Феськов, – но времени для его качественной отработки в войсках оказалось явно недостаточно» [38; 8].
К началу Великой Отечественной войны МП-41 окончательно разработан не был.
Ещё одной основой, на которой базировалось оперативно-стратегическое планирование, были планы прикрытия государственной границы. По сути, последние представляли собой часть планов стратегического развёртывания Вооружённых Сил СССР. Именно в них определялось, какими средствами враг будет сдерживаться на границе, пока основные силы Красной Армии будут осуществлять отмобилизование, сосредоточение и развёртывание для первой операции. Но в реальности положения по прикрытию госграницы составными частями в планы стратегического развёртывания не входили.
Поскольку прикрытие мобилизации, сосредоточения и развёртывания РККА возлагалось на армии первого оперативного эшелона приграничных округов, постольку командованию каждого из этих округов было поручено самостоятельно и по-своему решать данную задачу. Подобная постановка вопроса привела к тому, что к маю 1940 года, т.е. к моменту смены руководства Наркомата обороны, в Генеральном штабе фактически не знали, что представляют из себя окружные планы прикрытия госграницы. «Генштаб не имеет данных о состоянии прикрытия границ. Решения Военных советов округов, армий и фронта по этому вопросу Генштабу неизвестны», – констатировал майский Акт приёма и сдачи Народного комиссариата обороны [48; 407].
Со сменой руководства НКО данное положение стало меняться – Генштаб подключился к разработке окружных планов прикрытия. После ознакомления с ними, учитывая произведённые Советским Союзом приращения территории, с февраля 1941 года Генштаб стал принимать меры по корректировке окружных планов прикрытия. В мае 1941 года генеральным штабом был разработан план обороны государственной границы. Тогда же в войска ушли директивы по составлению (корректировке) окружных планов для приведения их в соответствие с разработками Генштаба [28; 344], [48; 408]. Сроки, которые давались округам для этого, оказались нереальными – директивы предусматривали окончание работ в округах к 20 – 30 мая [28; 344], [48; 408 – 409]. В действительности окружные планы прикрытия поступили в Генштаб только к 20 июня. Естественно, что к началу войны никакого утверждения общего плана прикрытия госграницы не получилось [38; 8]. Кроме того, качество разработки окружных планов оставляло желать лучшего: они слабо отражали действительную ситуацию и размещение своих войск и войск противника, были громоздкими, сроки занятия оборонительных рубежей частями и соединениями в них указывались непроверенные (т.е. фактически не соответствующие реальным возможностям частей и соединений) [38; 8], [53; 121].
Причиной задержки и низкого качества окружного планирования были не только значительные передислокации войск, но и, как отмечают К.А. Калашников и В.И. Феськов, «чрезмерная централизация и резкое ограничение круга допущенных к разработке планов лиц, когда вышестоящие штабы определяли задачи войскам на 2 – 3ступени ниже, испытывая недоверие к нижестоящим штабам» [38; 8]. Соглашаясь с российскими исследователями в том, что жёсткая централизация планирования мероприятий по прикрытию госграницы имела место, хотелось бы отметить, что причиной её было не простое недоверие к нижестоящим штабам, а стремление обеспечить сохранение режима секретности в отношении проводимых наработок. Подобное стремление вполне логично и объяснимо.
К началу войны готовыми оказались только армейские планы по прикрытию участков государственной границы. Вот их-то и пытались привести в действие 22 июня 1941 года [38; 8].
В общем, несмотря на все усилия Генерального штаба, на большую работу по созданию централизованного плана прикрытия госграницы, ликвидировать пробелы, имевшиеся в этом вопросе, к началу войны не удалось.
Г.К. Жуков в своих мемуарах вполне самокритично отмечает, что в работе Генштаба в последние предвоенные месяцы имелись недостатки [29; 212]. Конечно, основной причиной этого был тот, поистине громадный, объём работы, которую приходилось выполнять его работникам. Как говорится, до всего просто руки не доходили или доходили далеко не в должной степени. Ведь помимо оперативного и мобилизационного планирования Генштабу приходилось уделять большое внимание оборонному строительству (о его масштабах говорит тот факт, что с начала 1940 года было начато возведение линии укреплённых районов по новой западной границе страны; а ведь строились не только УРы, но и военные аэродромы, полевые укрепления, фронтовые командные пункты), вопросам вооружения армии новыми образцами оружия и боевой техники, руководить масштабной передислокацией войсковых соединений по территории страны, которая шла с осени 1939 года.
Становившаяся всё более явной угроза нападения со стороны Германии заставляла советское правительство и командование РККА увеличивать количество войск в западных областях страны. 13 мая началось выдвижение на запад 4 армий из внутренних военных округов: 22-й армии с Урала (в район Великих Лук), 21-й армии из Приволжского военного округа (в район Гомеля), 19-й армии из Северо-Кавказского военного округа (на Украину, в район Белой Церкви), 16-й армии из Забайкалья (на Украину, в район Шепетовки). Кроме того, их Харьковского военного округа на рубеж Западной Двины выдвигался 25-й стрелковый корпус [11; 114], [29; 222]. В мае – начале июня 1941 года на учебные сборы было призвано из запаса около 800 тысяч человек, все они были направлены на пополнение войск пограничных военных округов и их укреплённых районов.
Естественно, что подобные перемещения столь крупных войсковых масс проводилось по плану, разработанному в Генштабе, и находились под его постоянным контролем.
От Генерального штаба непосредственное руководство указанной передислокацией войск осуществлялось первым заместителем начальника Генштаба генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным. Поэтому нет ничего удивительного, что последний документ советского военного планирования предвоенных месяцев – «Справка о развёртывании Вооружённых Сил СССР на случай войны на Западе» от 13 июня 1941 года, был составлен именно им. В «Справке…» показан наряд сил, который предназначался для развёртывания в западных районах страны на случай войны с Германией. Сразу подчеркнём, что по состоянию на 13 июня 1941 года этот наряд был не фактическим, а плановым. Более того, в определённой части он остался таковым и к 22 июня 1941 года.
Какие же цифры приводит Н.Ф. Ватутин в «Справке…»? Документ очень любопытный, поэтому рассмотрим его подробнее:
«СПРАВКА О РАЗВЁРТЫВАНИИ ВООРУЖЁННЫХ СИЛ СССР НА СЛУЧАЙ ВОЙНЫ НА ЗАПАДЕ.
б/н
13 июня 1941г.
I. Сухопутные войска.
Всего в СССР имеется 303 дивизии: сд – 198, тд – 61, мд – 13, кд – 13, кап – 94, ап РГК – 74, ВДК – 5, пртбр – 10[20 - Употребляемые в документе сокращения означают: сд – стрелковая дивизия, тд – танковая дивизия, мд – моторизованная дивизия, кд – кавалерийская дивизия, кап – корпусной артиллерийский полк, ап РГК – артиллерийский полк Резерва Главного Командования, ВДК – воздушно-десантный корпус, пртбр – противотанковая артиллерийская бригада, осбр – отдельная стрелковая бригада, ск – стрелковый корпус, КОВО – Киевский Особый военный округ, ОДВО – Одесский военный округ, ПриВО – Приволжский военный округ, ХВО – Харьковский военный округ, ОрВО – Орловский военный округ, УрВО – Уральский военный округ, ЗабВО – Забайкальский военный округ, СКВО – Северо-Кавказский военный округ, АрхВО – Архангелский военный округ, ЛенВО – Ленинградский военный округ, СибВО – Сибирский военный округ, ЗакВО – Закавказский военный округ, САВО – Среднеазиатский военный округ, ДВФ – Дальневосточный фронт, мк – механизированный корпус, мсбр – мотострелковая бригада, иап – истребительный авиационный полк, ббп – ближе-бомбардировочный полк, шап – штурмовой авиационный полк, дбп – дальне-бомбардировочный полк, тбап – тяжёлый бомбардировочный авиационный полк.].
Для развёртывания на западных границах.
В составе фронтов (без соединений, находящихся в Крыму) – 186 дивизий, из них: сд – 120, тд – 40, мд – 20, кд – 6, ап РГК – 53, ВДК – 5, пртбр – 10.
Северный фронт – 22 дивизии, из них: сд – 16, тд – 4, мд – 2 и осбр – 1.
Северо-Западный фронт – 23 дивизии, из них: сд – 17, тд – 4, мд – 2 и осбр – 1.
Западный фронт – 44 дивизии, из них: сд – 24, тд – 12, мд – 6, кд – 2.
Юго-Западный фронт – 97 дивизий, из них: сд – 63, тд – 20, мд – 10, кд – 4 (без соединений, находящихся в Крыму).
В состав Юго-Западного фронта включаются:
– КОВО – 58 дивизий, из них: сд – 32, тд – 16, мд – 8, кд – 2;
– ОДВО (без соединений, находящихся в Крыму) – 19 дивизий, из них: сд – 11, тд – 4, мд – 2, кд – 2;
– ПриВО – сд – 7;
– ХВО – сд – 7;
– ОрВО – сд – 6.
Армии Резерва Главного Командования.
22А (УрВО) – за Западным фронтом. Всего 9 дивизий, из них: сд – 6, тд – 2, мд – 1. В состав 22А включаются все шесть сд УрВО и 21-й мк МВО.
16А (ЗабВО) – за Юго-Западным фронтом. Всего 12 дивизий, из них: сд – 8, тд – 3, мд – 1. В состав армии включаются:
– 6 дивизий из ЗабВО, тд – 3, мд – 1, сд – 2;
– 1 сд из ОрВО (217-я сд);
– 5 дивизий из МВО (41-й СК – 118, 235, 144-я сд; 20-й СК – 160, 137-я сд).
19А (СКВО) – за Юго-Западным фронтом. Всего 11 дивизий, из них: сд – 8, тд – 2, мд – 1. В состав армии включаются:
– пять сд из СКВО;
