Протокол “Второй шанс”

– Почти угадала Меня любовница бросила.

Справа от нее, от удивления, подавился дымом и закашлялся Таво – старший пилот второй смены.

– И ты этому рад?! – прокашлявшись, ужаснулся он, – Ал, стой здесь, мы сами приведем тебе скорую! – он достал из кармана смартфон и притворился, что набирает номер, вызывая у всех присутствующих приступ хохота.

Ал фыркнул и вытряхнул сигарету из пачки. Следующий перекур раньше окончания взлета ему не светил.

Космопорт встретил его потоком прохладного воздуха, запахом перегоревшей проводки и еще несколькими десятками похожих вопросов. Он понял, что сильно погорячился, считая, что его не удастся таким образом вывести из себя, когда превентивно наорал на открывшего было рот младшего техника, который, как выяснилось, всего лишь хотел сказать, что предполетные проверки завершены и им дали зеленый свет.

Медосмотр, предполетный досмотр, паспортный контроль, еще пара рассказов про Федерику (ему уже казалось, что у него дергается глаз, когда он слышит ее имя) – и вот он уже сидел в своем уютном кресле командира экипажа, допивал двойной эспрессо, параллельно выводя корабль на первую космическую скорость, и снова чувствовал себя вполне довольным жизнью.

Стив, его второй пилот на этот рейс, совсем молодой парень, не разделял его блаженства. Растрепанный и явно не выспавшийся, он постоянно ерзал в кресле. Движения его были нервными и рваными. Первый самостоятельный полет, оно и понятно. Еще и новая команда. Возможно, стоило его успокоить, но Ал летал не первый год и по его опыту некоторым людям заверения, что все будет хорошо, делали только хуже.

К какой категории относился Стив – он пока не знал и решил не рисковать.

– Мистер Киркегор? – начал Стив неожиданно.

Необычное обращение резануло слух. Мистером Киркегором Ала давно называли разве что в госучреждениях, семья, члены экипажа и друзья же всегда ограничивались емким «Ал».

Впрочем, Стиву пока неоткуда было это узнать.

– Да? – ответил Ал не отводя взгляда с приборной доски.

– Что-то у меня предчувствие какое-то нехорошее, – Стив нервно прикусил губу.

Ал усмехнулся про себя. Неужели он был одним из тех сумасшедших из интернета, которые уверовали в то, что позавчера должен был случиться конец света? Если так, то полет обещал быть интересным, а послеполетные разбирательства – так вообще феерией бюрократии.

– Да ну, брось ты, – сказал он вслух, – Самый обычный рейс, никаких тебе сверхновых и черных дыр по пути, что может пойти не так?

Он быстро глянул на спидометр, чтобы убедиться, что первую космическую они успешно набрали, и нажал на кнопку, убирающую закрылки.

Стив пожал плечами:

– Так-то оно так, но… Вот знаете это липкое чувство, возникающее перед тем, как должно случиться что-то нехорошее? – Ал кивнул, – Вот оно меня уже несколько дней не покидает.

Может быть, он все-таки ошибся в своих предположениях. Хорошо.

– Обычный предполетный мандраж. У меня так же было первые пару месяцев, пока руку набил. Вечно казалось, что сейчас навигационные маячки выйдут из строя и нас размажет в лепешку о черную дыру, – усмехнулся в усы Ал.

– Да нет, не обычный, – продолжил Стив, – Помните в прошлом году было цунами на Гаити? – то ли вопрос, то ли утверждение, но Ал кивнул, – Я тогда в отеле на первой линии отдыхал, и за пару дней меня точно так же накрыло. Даже хуже. Я вообще думать не мог, постоянно трясся от страха. Заливал алкоголем, но зря. Выжил можно сказать по чистой случайности, – он осекся, не закончив мысль.

Повисла неловкая тишина. Задавать уточняющие вопросы Ал не решился – Стив уже и без того сравнялся по цвету лица со своей форменной рубашкой, а эти воспоминания явно были не из приятных.

Ситуацию спас голос диспетчера, раздавшийся в наушниках:

– EI 18162, можете занимать коридор R-116.

– EI 18162, принято, – ответил Ал и взялся за дело, параллельно по максимуму привлекая Стива. Его состояние ему очень не нравилось.

Как он только предполетный медосмотр прошел?

Они заняли коридор и вскоре спидометр разразился трелью, знаменующей набор третьей космической и выход за пределы атмосферы.

Ал убрал крылья – в безвоздушном пространстве они скорее мешали, чем помогали маневрированию, и вернулся к блаженному ничего не деланью, что омрачалось разве что беспокойно ерзающим на кресле и постоянно все перепроверяющим Стивом.

– Сходи перекури, глядишь полегчает, – посоветовал ему Ал.

– Я не курю, – дергано отозвался Стив, сосредоточенно грызущий ноготь.

– Никогда не поздно начать, – ухмыльнулся Ал.

Стив подколку не оценил, продолжая нервно пялится в лобовое стекло, за которым медленно, как черепахи, ползли планеты звездной системы Глизе 667. Ал находил это зрелище весьма умиротворяющим, но на Стива никакого успокоительного эффекта оно, очевидно, не оказывало – он только начал грызть ногти с еще большим остервенением.

– Стив, я серьезно. Если тебе действительно так паршиво, отвлекись, сходи куда-нибудь. Кофе выпей, в медпункт загляни, пусть тебе Фло чего-нибудь даст, я не знаю. Я сам справлюсь. Ты же понимаешь, что, если так будет и дальше продолжаться, мне придется написать рапорт, когда прилетим?

– Да не-не, нормально, – отмахнулся Стив, бледнея еще сильнее.

– Не нормально, – с нотками стали в голосе сказал Ал, – Иди в медпункт, попроси таблетку успокоительного. И это не совет, это приказ старшего по званию.

Приказа Стив ослушаться не посмел. Вздрогнув, он кивнул, поднялся и покинул кабину. Ал облегченно откинулся на спинку. Так-то лучше, а то завел тут – не надо, не надо, все нормально. А сам на грани истерики.

Когда заметно менее дерганый Стив вернулся назад, Ал уже заканчивал выравнивать корабль после взлета.

– Ну что, полегчало? – не отвлекаясь от приборов, спросил он.

– Ага, – краем глаза он видел, как Стив кивнул.

– Ну и ладненько.

Горизонт полностью выровнялся, он наконец-то отпустил штурвал и тот вернулся в первоначальное положение.

– Так, и объявление, – пробормотал он себе под нос, – Ненавижу это, но никуда не денешься.

Щелкнув тумблером, включающим громкую связь, он сказал в закрепленный на голове микрофон:

– Уважаемые пассажиры, с вами говорит командир экипажа Альберт Киркегор. Сообщаю вам, что мы успешно набрали высоту и вышли на эшелон. Электронику можно включать, связь и интернет будут доступны до входа в варп, который планируется ориентировочно завтра вечером.

Он вернул тумблер в изначальное положение и страдальчески закатил глаза:

– Зачем вообще нужны эти объявления? Во всей галактике, наверное, не отыщется человека старше четырех, для которого я скажу что-то новое.

На самом деле он лукавил и прекрасно об этом знал – полным-полно народу никогда не выбиралось с родных планет, он просто ввернул это ради красного словца. Все эти жестко регламентированные речи он ненавидел и каждый раз бухтел их в микрофон про себя матерясь. Жаль, что эту обязанность нельзя было спихнуть на Стива, иначе рапорт могли написать уже на него.

Кстати, о Стиве.

– Слушай, – повернулся Ал к нему, – Последи за приборкой пожалуйста. Я схожу за кофе. Тебе, кстати, взять?

– Нет, не надо, – Стив покачал головой, – Фло сказала никакого кофеина в ближайшие несколько часов. Перевозбуждает нервную систему.

Пожав плечами, Ал покинул кабину и направился в кафе.

Пассажиры постепенно выбирались из своих кают, осматриваясь вокруг. Единой планировки у космических кораблей не было – каждый производитель строил кто во что горазд. Они еще пару дней так будут шататься, не зная где что, пока привыкнут.

Кафе еще не начало свою работу, но кофе-машина была доступна любому в любой момент. Приложив свою карту сотрудника вместо банковской, он в один клик выбрал нужный ему вариант. Машина включилась, завибрировала – и спустя несколько секунд пикнула, обозначая, что все готово.

А теперь перекур. Ничего со Стивом не случится, если он на пару минут дольше посмотрит за приборкой, а у него от недостатка никотина уже начинала болеть голова.

Курилка была расположена между палуб, на лестнице. Одна на весь корабль – и явно слишком маленькая, чтобы вместить всех желающих, он убедился в этом стоило автоматической двери отъехать, а ему – увидеть тесное помещение, битком забитое людьми. В уши тут же ударил гул мощной вытяжки. Он пошарил вокруг глазами, выискивая свободное местечко. Таковое обнаружилось возле нескольких бортпроводниц, что вели беседу с незнакомым мужчиной – судя по отсутствию формы, пассажиром.

Члены экипажа забивали на форму, как правило, немного позже – к утру второго дня после вылета. Стирать ее на корабле дураков не было.

– Ой, а мне вот тоже перед отлетом такая фигня снилась, – говорила одна из стюардесс, Дженни, мужчине, которого он идентифицировал как пассажира – Будто бы я, совсем еще маленькая, стою посреди двора, у дома родителей, а с неба падают метеориты. Я пытаюсь убежать, спрятаться в подъезде, но где-то на баскетбольной площадке один из них попадает в меня, и я просыпаюсь.

– Моя бабушка говорила, что, если ты умираешь во сне – значит в реальности будешь жить долго, – отозвался пассажир, пожав плечами, – Сомневаюсь, что она сама верила в эту глупость, но в детстве мне это здорово помогало заснуть после кошмаров.

– О, Ал! – Дженни заметила его и приветственно помахала ему рукой, – Знакомься, это Малкольм, – представленный пассажир, довольно молодой мужчина в очках, кивнул, – Малкольм, это Альберт, наш командир экипажа.

Ал кивнул, устроился рядом с ними, вытряхнул сигарету из пачки и закурил.

Малкольм сперва дружелюбно улыбнулся, а затем, как только смысл ее слов полностью дошел до него, опешил:

– А кто же тогда за штурвалом, если он здесь?

– Автоматика, – вздернув бровь в притворном удивлении, ответил Ал и отпил кофе из бумажного стаканчика, – И Стив. Но больше все-таки автоматика, – в ответ на вопросительный взгляд он пояснил, – Стив – это мой второй пилот.

Малкольм несколько раз рвано кивнул, подозрительно глядя то на него, то на стюардесс. Те же, в свою очередь, смотрели на Ала с осуждением, но он предпочитал этого не замечать.

Чтобы как-то разрядить обстановку, он усмехнулся и сказал:

– Да ладно, я же шучу! Стив знает, что делает.

Но Малкольма это нисколько не успокоило. Рвано хихикнув, он поспешил удалиться, даже не докурив сигарету. Нервный какой.

– Ты нам так всех пассажиров распугаешь, – Дженни больше не видела ни одной причины сдерживать себя.

– А? – Ал изобразил самое невинное выражение лица, на которое только был способен.

Дженни разочарованно покачала головой, метким броском отправила окурок в урну и поправила форменную юбку:

– Ладно, пошла я.

– Ага, – кивнул Ал, снова отпивая кофе и ехидно улыбаясь в усы, – Увидимся.

Путь до точки выхода в варп вышел на удивление спокойным. Стив окончательно перестал дергаться на следующее утро, – к огромному облегчению Ала, – пассажиры вели себя до неприличия прилично, несмотря на то что с ними в этот раз летела целая группа школьников. На третий день одна бабуля потеряла свою кошку, которую они потом искали весь день – и это стало единственным ярким пятном посреди серой корабельной рутины.

Даже к точке выхода они подошли по графику. Удивительное событие – жаль, что такое редкое. На практике Ала такое чудо случалось только пару раз, в подавляющем большинстве случаев они опаздывали и опаздывали достаточно сильно, именно поэтому вот уже много лет в билетах на рейсы невозможно было встретить время прибытия – только дату, да и та была больше ориентиром, чем гарантией. Космос все еще оставался штукой опасной и непредсказуемой.

Завидев карликовую планету Глиссе 667-III-2, служившую своего рода границей сектора, Ал щелкнул тумблером связи и сказал в микрофон, обращаясь к диспетчеру:

– Пятнадцатый-девятый, рейс EI 18162, как слышите меня?

Сквозь помехи из наушников раздалось:

– EI 18162, это пятнадцатый-девятый. Слышу вас хорошо. Прием.

– EI 18162, запрашиваю варп-коридор до Солнечной Системы.

В наушниках раздались щелчки и спустя пару минут тот же голос сказал:

– Коридор LB1517 будет в вашем распоряжении через десять минут. Готовьтесь пока, точка входа выше вас на километр.

На навигационном мониторе точка входа уже подгрузилась и замигала красным.

– Вас понял. Точку вижу. Рейс EI 18162, конец связи, – он щелкнул тумблером и уже не в микрофон сказал – Стив, боковые двигатели на полмарша, набор высоты.

Стив серьезно кивнул, и принялся за работу.

Они вдвоем вывели корабль на одну прямую с точкой выхода в варп минут за десять. Недобор высоты 200 метров, расстояние до точки – 500 метров… Нормально, в пределах погрешности.

– Рейс EI18162, это пятнадцатый-девятый. Коридор открыт. Прием, – сквозь помехи раздалось из его наушников.

– Пятнадцатый-девятый, это рейс EI 18162. Вас понял. Ориентировочное время входа в варп – 14.23. Прием.

– Принято, – прошуршали наушники и связь прервалась.

200 метров. 100 метров.

– Солнечный парус пошел. Запуск варп двигателя.

Поехали.

Оперативник (Магнус I)

Невыносимо хотелось спать.

– Теперь твоя очередь! – раздался из-за стены очередной восторженный писклявый крик.

Магнус, раздраженно скривившись, накрыл голову подушкой. Не помогло, слой ваты и ткани совершенно не заглушал звуков.

Последние несколько недель его жизнь стремительно летела по наклонной под откос – и он не находил ничего удивительного в том, что именно ему в соседи на двухнедельный перелет достались шумные школьники, которые превращали сон в еженощную пытку.

Ему всегда везло, как утопленнику, с чего бы сейчас, когда он чувствовал, что практически достиг дна, и вовсе не для того, чтобы от него оттолкнуться, что-то неожиданно изменилось к лучшему? Пусть и в такой малости.

За стеной что-то упало на пол с глухим, но громким звуком.

Где, в конце концов, шлялась их учительница? Или кто там с ними летел. Было уже три часа ночи по корабельному времени, а дети за стеной, похоже, не то, что не собирались ложиться спать – у них наоборот, только что открылось второе дыхание.

Судя по звукам, теперь они то ли обдирали обшивку корабля, то ли роняли слона с крыши небоскреба.

На соседней полке захныкала Дженни – дочь его соседа и собрата по несчастью Малкольма, который тоже постоянно жаловался на бессонницу. Одному Джеффри, их четвертому соседу, все было ни по чем – для того, чтобы его никто и ничто не беспокоило, перед сном он пил, но наутро после этого не болел. Суперсила двадцатилетних, ему, к сожалению, более недоступная.

Еще одно «бум» – и Магнус тихо застонал себе под нос. Нет, так решительно невозможно. Внутри кипело раздражение, приправленное злостью и общим подавленным состоянием последних недель. Еще немного, и эта взрывоопасная смесь имела все шансы сдетонировать с непредсказуемыми последствиями.

Табельный пистолет, что покоился в его чемодане, не дал бы ему соврать.

Он выбрался из-под одеяла, нащупал ногами тапки и вышел из каюты, стараясь издавать как можно меньше звуков, чтобы никого не разбудить.

В коридоре шум был еще громче.

С раздражением, Магнус постучал в дверь каюты школьников, и, не дожидаясь реакции, прорычал:

– А ну заткнулись, вы всей палубе спать не даете!

Голоса из-за двери стихли на секунду, а затем – обложили его такими выражениями, каких он за долгие годы работы под прикрытием в полиции не слышал даже от самых матерых уголовников. Дверь в их каюту, конечно же, была заперта.

Шум возобновился через несколько минут с утроенной силой.

Интересно, откуда в них взялось столько энергии и когда они вообще спали? Шум на палубе за весь полет не стихал ни на секунду. Днем Магнус спасался от него уходя на другие палубы – общественных помещений на корабле пусть и было сравнительно немного, но найти уголок чтобы подремать все-таки было возможно. Посреди ночи, однако, ничего не работало, и, еще немного постояв у запертой двери, он направился в курилку.

Ему требовалась передышка. А потом он найдет их учительницу.

Прошлой ночью он считал точно так же. Самообман. Удобная штука.

То, что он оставил сигареты в каюте, он понял только тогда, когда приложил к электронному замку двери курилки свою карточку пассажира. Внутри, несмотря на поздний час, явно кто-то был – из-за толщи металла раздавались приглушенные звуки.

Дверь с характерным щелчком заехала в стенную панель.

Днем вся курилка была укрыта плотной дымовой завесой – завывающая под потолком вытяжка явно не справлялась с наплывом желающих, – и находиться в ней дольше десятка минут было чревато обмороком от недостатка кислорода. Сейчас же дела обстояли намного лучше, – и он даже мог без труда рассмотреть одиноко сидящего возле иллюминатора седого и лысеющего мужчину.

– Извините, у вас сигареты не найдется? – первым нарушил тишину Магнус, пройдя вовнутрь. За спиной у него захлопнулась дверь.

Мужчина вздрогнул от неожиданности и обернулся.

– Найдется, – ответил он и протянул Магнусу свою пачку.

Магнус вытянул из пачки одну сигарету и сел рядом с ним.

– Спасибо. А зажигалку можно? Все в каюте забыл, не охота возвращаться, – словно оправдываясь, добавил он.

– Держи, – мужчина протянул ему свою.

Магнус прикурил и вернул зажигалку владельцу. Повисла неловкая, вызывающая неприятные ассоциации, тишина.

– Что, тоже школьники спать не дают? – не придумав ничего лучше, спросил Магнус, пытаясь ее как-то разбавить.

На удивление, мужчина с удовольствием поддержал разговор:

– Нет. Мне повезло с соседями, но наслышан-наслышан. Что с них взять. Дети.

– Я тоже пытался так думать. Первые пару дней даже работало, – Магнус хохотнул, – Но когда вторую неделю спишь по паре часов в день, и то кое-как и днем…

– Могу себе представить, – хмыкнул мужчина и неожиданно протянул незанятую сигаретой руку Магнусу для знакомства, – Чезаре.

Немного замешкавшись сначала, Магнус ответил на его жест:

– Магнус.

Плотная чернота за иллюминатором оставляла полное ощущение, что они никуда не движутся, а просто зависли посреди нигде. Нормальная картина во время нахождения в варпе, но привыкнуть к этому было очень сложно, практически невозможно.

На мгновение, ему показалось, что Чезаре ухмыльнулся. Чего это он?

– Интересно, почему мы еще не вышли из варпа, – сказал Магнус, не обращаясь ни к кому конкретно, – Вроде уже две недели прошло, должны бы.

Стряхнув пепел в пепельницу, Чезаре пожал плечами:

– Ты же знаешь, какой разброс. День туда, день сюда даже опозданием не считается.

– Знаю, – грустно усмехнулся Магнус, – Только боюсь не дожить до этого знаменательного события, с такими-то соседями.

– С ними же должен лететь какой-то сопровождающий. Почему ты с ним не поговоришь? – вопросительно вздернул бровь Чезаре.

– А толку? Ты видел эту бабулю? Что она им сделает? Двойку по поведению влепит? – Магнус хмыкнул и покачал головой.

– Ну, сам с ними поговори.

– Вот, не поверишь, только что пробовал. Они меня так обложили, хоть записывай.

– Экипаж пробовал привлечь?

– Пробовал. Корабль забит под завязку, место не поменять.

– Тогда не знаю. У меня варианты закончились, – пожал плечами Чезаре, затушив сигарету.

Чем больше он говорил, тем страннее Магнусу казался его акцент. Население Аркадии было максимально пестрым, как и полагалось любой колонии, работа его предполагала частые контакты с людьми – и он считал себя своего рода экспертом, но такого акцента, как у Чезаре, он точно никогда раньше не слышал, ни у итальянцев, ни у кого-либо еще.

– Ладно, Магнус, я пойду, – Чезаре поднялся со скамьи, – Удачи. Приятно было познакомиться.

Магнус усмехнулся и помотал головой. Чезаре покинул курилку и внутри стало совсем тихо. Он затянулся в очередной раз. Глаза слипались. Двигатели корабля и вытяжка шумели, но разве могли эти размеренные, равномерные механические звуки сравиться с криками бешеных детей?

Никогда.

Стоило ему сонно моргнуть – курилка корабля сменилась рабочим кабинетом его старой подруги Оливии. Они были знакомы с самого детства – жили в соседних домах, ходили в одну школу, крутились в одних и тех же компаниях. Он влюбился в нее где-то в старших классах. Тогда ее, полностью погруженную в учебу, совсем не интересовали мальчики – она сама так говорила, – но он не терял надежды. Сдав экзамены с отличием, она поступила в престижный университет – ему пришлось изрядно попотеть, чтобы сделать то же самое. Она всегда была на вершине рейтингов студентов – он же волочился в конце, едва совмещая учебу и работу, необходимую для ее оплаты. Он был готов выслушать ее и подставить плечо, всегда, – и даже выслушивая ее жалобы на парней, отбоя в которых у нее не было, он не терял надежды.

Когда они выпустились, – она с отличием, он кое-как, с трудом пройдя по грани отчисления за каких-то несчастных несколько месяцев до защиты диплома, – рекрутеры Фонда сделали ей предложение, от которого сложно было отказаться. Она согласилась – и он последовал за ней как верный пес, твердо уверенный, что это его счастливый шанс.

За годы работы, она успела дослужиться до директора зоны содержания и выскочить замуж за этого мерзкого французишку Бертрана, а он все продолжал влачить существование обычного оперативника под прикрытием – и пропасть между ними становилась все глубже и глубже с каждым годом.

Но он не терял надежды.

В кабинете было пусто.

Равномерный слой пыли покрывал столешницу, полки, уставленные папками с документами по объектам, – многие из досье, насколько Магнус знал, нельзя было переносить в электронный вид ни в коем случае, – диван и даже рабочее кресло. Самой Оливии нигде не было видно. Все вокруг производило гнетущее впечатление заброшенности.

– Оливия? – опасливо спросил Магнус.

Эхо, несвойственное такому маленькому и заставленному мебелью помещению, стало ему ответом.

Какого…? Где Оливия? Что здесь происходит?

Нарушение условий?

Еще мгновение назад расслабленный, Магнус сразу сосредоточился, рука его приземлилась на кобуру пистолета, закрепленную на поясе. Он обвел комнату внимательным взглядом. Ничего подозрительного, но это не значило ничего.

Стояла звенящая тишина. Магнус не слышал ни единого звука, кроме эха своего собственного голоса и шагов. Так, словно он был единственным живым посреди безмолвного кладбища.

Нервно сглотнув, он подошел к столу Оливии. На цыпочках, стараясь не издавать ни единого звука – и все равно выходило слишком громко. Необычно звонкое эхо шагов выдавало его местоположение с головой. Только по счастью оно до сих пор никого (и ничего) не заинтересовало.

На столе в беспорядке валялись папки, бумаги и флешки, клавиатура допотопного компьютера была погребена под толстым слоем рабочего хлама. Оливия никогда не отличалась аккуратностью и технику предпочитала использовать морально устаревшую. Почему – за долгие годы дружбы с ней, Магнус так и не выяснил. Не было повода.

Что-то чернело под кучей неприметной макулатуры, привлекая к себе внимание. Он аккуратно потянул за уголок этого «чего-то», торчащий из одной из папок. Побеспокоенная стопка пришла в движение, и бумаги полетели на пол.

Черная штука оказалась фотографией в рамке.

Почему-то черно-белой фотографией, с которой на него смотрела улыбающаяся Оливия. Правый нижний угол фотографии пересекала траурная лента.

Он шокировано уставился на нее. Сердце забилось чаще, глаза расширились в испуге.

Внизу были написаны страшные слова, в которые не хотелось верить.

«Директор Оливия Бертран. 20.05.2065 – 15.02.2098».

Откуда он достал эту рамку?!

Присев на корточки, он принялся дрожащими руками переворачивать и разглядывать папки. Не эта. Не эта. Вот, кажется эта.

На обычной картонной папке красовалось: «Нарушение условий содержания █████. ██.██.██».

В голове что-то щелкнуло, яркая вспышка понимания озарила сознание…

И Магнус резко проснулся.

Что за? Где я? – успело промелькнуть в голове, прежде чем он вспомнил, что сидит в курилке на борту корабля, на котором летит на похороны своей старой подруги и неразделенной любви, Оливии Бертран.

Все его планы, все его надежды на жизнь разрушились одним сообщением, полученным накануне – и теперь он не знал, что дальше и делать.

В помещении он был один. В пепельнице одиноко валялись два окурка, а третий – его собственный, – лежал на полу. На шортах, чуть выше колена, зияла прожженная им при падении дыра. Глянув на часы, он выяснил, что сейчас 6:25 утра. Никто еще не проснулся, слишком рано.

Хотелось курить. Похлопав по карманам шорт, он вспомнил, что забыл свою пачку в каюте и, с практически старческим кряхтением, поднялся со скамьи.