Хай-тек господень (Не киберпанк, не пост-апокалипсис, не антиутопия… и совсем не про супергероев)

Нижний заревел и ухватился за огненную руку. И тогда Призрак совершил второе движение. И третье. Вторым он с какой-то кошмарной силой ударил по воротнику одеяния Нижнего, а третьим… Невозможно было понять – то ли перебил эту огромную шею, то ли сломал ее, то ли еще чего.

Зазвучал страшный вой, все вокруг завибрировало, а потом… Нижний загорелся. Буквально в долю секунды сделался факелом, полыхающим каким-то неестественным (если во всем этом могло быть хоть что-то естественное) багрово-оранжевым пламенем.

Призрак схватил валявшийся поблизости черный ящик, и отбежал (отпорхнул можно сказать) подальше.

Нижний сгорел быстро. Буквально за несколько секунд. Выглядело это так, что невозможно было вообще понять – он сгорел, или просто спрятался в огне, сбежал в огонь… И тут же все стихло. Капитан посмотрел на Призрака… Но никакого Призрака уже не было. Тогда он ошалелым взглядом обвел бывшее поле сражения – ну, или бойни – и, пребывая в совершенно каком-то стеклянном состоянии, осторожно приблизился к тому месту где только что сгорело тело Нижнего. Там ничего не было. То есть вообще ничего. Даже горстки пепла, даже темного пятна.

И тут вдруг включилась вся электроника, и из наушника донесся голос оператора, требовавший ответить что у них там происходит.

9.

– Ну что, доктор, пришла пора поговорить? – предложил Макс.

Надо сказать, что Риктер ждал этого давно. То есть, сложно сказать чего он там вообще ждал. В конце концов, отсутствие информации раскручивает фантазию. Но, будучи врачом, и человеком плюс-минус образованным, он предпочитал фантазии воли не давать.

К этому моменту доктор успел уже изрядно осатанеть. Мальчишка поправлялся, но Макс пока не разрешал выводить его из наркоза, уверяя доктора, что этот наркоз не навредит. Ну, до определенного предела. Нога заживала, все было в порядке. Так что функционал самого Риктера свелся к редким осмотрам, лежанию на кровати и, разумеется, постоянным выходам в Сеть.

Сеть по прежнему охотно предоставляла ему информацию, но не позволяла ничего вбрасывать в себя. Макс назвал это странно – ниппельным алгоритмом. Собственно, доктор понимал его резоны в этом вопросе, хотя, ну вот если разобраться, что он мог такого послать в Сеть? Рассказать про волшебные медицинские технологии и оборудование, предоставленные Максом в его распоряжение? Про спасенного мальчика? Чтобы толпы жаждущих спасения устремились бы сюда (куда?), возжелав для себя некоего равноправия? Чтобы Корпорация, пронюхав про возможности этого странного места, начала его разыскивать, дабы никто не нарушал монополию Алана Рэя на функцию спасителя? Риктер несколько раз прокрутил в голове варианты, и неожиданно для собственной возмущающейся несвободе гордости, решил, что Макс поступил правильно. Оставался лишь вопрос – что дальше?

Макс приходил и уходил. Он мог появиться, поболтать с доктором о различных вещах, а потом исчезнуть на сутки или двое. И доктор, по возвращении, разумеется, спрашивал его о том, что он увидел и услышал в Сети. То есть, он пытался спрашивать его и о насущном – в том смысле где они вообще находятся и когда всему этому придет конец… и как вообще будет выглядеть этот конец, – но достаточно быстро осознал, что на такие вопросы Макс ему не ответит. У него вообще была потрясающая способность – не юлить, не уходить от ответа, а попросту игнорировать вопрос. Как будто вопрос вообще и не прозвучал.

А в Сети было много интересного. Разумеется, с одной стороны этот дурацки проименованный ниппельный алгоритм, с другой, само собой, Корпорация достаточно жестко отслеживала гуляющую в Сети информацию. Но невозможно же отследить все. И эти слухи про непонятную активность в пригороде… Призрак.

Разумеется, доктор и раньше слышал эту городскую страшилку. Но всерьез не относился. Просто очередная версия Бугимэна. Однако, сперва слухи про то, что Призрак оторвал голову Палачу… В Палача доктор верил, и даже слышал массу версий о его происхождении. Была теория что это такое чудовище, которое служит то ли Верхним, то ли Нижним, и… что? Убивает тех, кто плохо себя вел? Но Палач появлялся неожиданно, ниоткуда, и мог убить кого угодно безо всякой вразумительной причины. Кто-то утверждал, что Палач – это некий уродец, мутант, недоделанный то ли Верхний, то ли Нижний. То есть, один из них, но то ли преступник в их среде, то ли маньяк-убийца, то ли… в общем, бред. И потом, если Призрак оторвал ему голову (как утверждали слухи в Сети), это теперь уже и не важно.

Когда доктор рассказал обо всем этом Максу и позволил попутно высказать свои предположения на этот счет, Макс только усмехнулся, заявив, что люди чего только не насочиняют. Например, про потасовку на слете бугимэнов. Он добавил еще, что им тут Джиперса Криперса47 не хватает. Для полноты ощущений. Доктор понятия не имел кто такой Джиперс Криперс, потом поинтересовался… и ему в очередной раз не понравился юмор Макса.

Но потом появился новый слух. Уж непонятно кто его пустил – сталкеры, мародеры, или просто дурные сказочники. Будто бы Призрак напал на конвой Корпорации, и будто бы там же объявился Нижний, а Призрак ним дрался и, кажется, тоже убил.

Это была свежая сплетня, и доктор, после реакции Макса на предыдущую, как-то не очень пожелал спрашивать его мнение на этот счет. Тем более, что этот слух был намного бредовее предыдущего. Патруль Корпорации, Нижний… Насколько ему было известно, Нижних убивали только два раза. Первый раз – при помощи тяжелой ракетной установки, установленной на боевом боте Корпорации. А второй – посредством какого-то там суперизлучателя, изобретенного, разумеется, в лаборатории Корпорации.

Ну… поскольку об этом рассказывала сама Корпорация… Сам себя не похвалишь… По всем этим сведениям, всегда происходило одно и то же – Нижний сгорал дотла. От него не оставалось совершенно ничего, даже горстки пепла. И как в таких условиях не выяснить – он в самом деле сгорел, или, скажем, телепортировался куда подальше от Алана Рэя и неприятных устройств, созданных его беспокойным гением.

Пару раз с визитом из параллельной реальности возникал Чарли. Иногда с ним можно было даже пообщаться, и временами он оказывался вполне сносным собеседником. Умным, весьма знающим, эрудированным, образованным, удивительно разбирающимся во многих областях. С чувством юмора. И вот в это самое чувство юмора его иногда буквально заносило. И в такие моменты он делался невыносим.

И вот, наконец, Макс решил поговорить. И, судя по тону, о чем-то достаточно серьезном. Да и не только по тону, поскольку он оставил открытой дверь в аквариум, и предложил доктору:

– Давайте пройдемся. Вам, небось, надоело тут сидеть.

Сказать, что Риктер был удивлен подобному развитию событий, означало ничего не сказать. Он пересекал порог с осторожностью кота, входящего в новую квартиру. Честно признаться, увиденное снаружи его… не то чтобы разочаровало – он понятия не имел что должен там увидеть, – но как-то уж совсем не дало никаких новых впечатлений. Просто, как оказалось, этот коридор, часть которого он мог наблюдать и из аквариума, тянулся в одну и другую сторону метров на тридцать, наверное. И заканчивался с обеих сторон просто тупиками. В каждом тупике маячила дверь. Куда – загадка. В стенах тоже было несколько дверей… Хотя, может это были и не двери вовсе, а некие стыки между панелями – пойди разберись.

Макс стоял, прислонившись спиной к стене, и разглядывал Риктера.

– Ну, как наш пациент, доктор? – поинтересовался Макс.

– Неплохо, – сказал Риктер. – Надо сказать – удивительно неплохо. Вы сотворили чудо.

– Это вы его сотворили, – усмехнулся Макс.

– Я всего лишь врач, – Риктер пожал плечами. – Бывают врачи лучше, бывают хуже. Но любой, даже самый великолепный врач ампутировал бы мальчишке ногу. И не факт что мальчишка потом выжил был. С этим вашим чудесным оборудованием… Так что все-таки спасли его вы.

– Ну, доктор, – усмехнулся Макс. – Давайте теперь добродетелью меряться.

– Как это прозвучало! – восхитился Чарли откуда-то из под потолка.

– Чарли, не бузи, – попросил его Макс.

– Ладно, – вздохнул Чарли. – Ты сам начал.

Риктер посмотрел туда откуда доносился голос этого удаленного хулигана, и улыбнулся.

– Сложно определить как относиться к этому паршивцу, верно? – поинтересовался Макс.

– Да, – кивнул Риктер. – Хулиган, разбирающийся в научных основах лучше, наверное, самого Алана Рэя… Мы с ним беседовали. Черт побери, физика, химия, математика, биология… И тут же психология, философия…

– А потом он начинает хохмить, – улыбнулся Макс. – И чувствуешь себя разочарованным.

– Да, – кивнул Риктер. – Что-то в этом роде.

– Слышишь, Чарли? – обратился Макс к окружающему пространству. – Ты разочаровываешь людей.

– Ну и что? – равнодушно поинтересовался Чарли. – Я что, нанимался их вдохновлять? Люди вообще такие странные… Ты же сам говорил. Их сколько ни вдохновляй – они все равно разочаровываются. И сколько не разочаровывай – они все равно верят. Дурдом… Чего вы улыбаетесь, доктор?

– Да просто… Вы опять так это сказали, словно сами вы не человек.

Макс посмотрел на доктора с интересом. Потом задумался. Доктор мог бы сказать, что за этим взглядом и задумчивостью что-то скрывалось… Но тут вообще столько всего скрывалось – проще было перечислить то, что на поверхности.

– Как думаете, доктор, теперь наш пациент сможет поправиться сам? В смысле – без вашей помощи?

Доктор вздрогнул и пристально посмотрел на Макса. Кажется, тот ничего такого особенного не имел в виду, но, честно сказать, понять этого человека, отследить его реакции было сложнее порой, чем понять того же таинственного удаленного Чарли.

– Что… – у доктора почему-то пересохло в горле. – Что вы имеете в виду?

Макс посмотрел на него удивленно. Он явно ждал ответа и явно не собирался уточнять и без того простой вопрос. Если бы только он был простым…

– Ну, – замямлил доктор, – медицина – не точная наука, так что…

– Да-да, доктор, – отмахнулся Макс. – Всякий выходящий на улицу не может исключить вероятность падения кирпича на голову. Только вот… что ж теперь – на улицу не выходить? И много вы видели прохожих, в процессе движения, высматривающих падающие кирпичи?

– Вы спросили – я ответил, – сухо сказал Риктер.

– И все-таки, в теории, – не унимался Макс. – Как вы думаете, вы еще нужны пациенту?

– Вы даже не знаете как его зовут, – усмехнулся доктор.

– Ну… спросить было не у кого. Так нужны вы пациенту?

– К чему весь этот разговор? – мужественно спросил Риктер.

Макс задрал бровь, а потом поинтересовался:

– Вам не хочется домой?

У Риктера как будто ослабли колени, и он вынужден был опуститься прямо на пол.

– То есть… Вы что, просто так меня отпустите? – не поверил он.

– Ну… я могу отпустить вас сложно, – предложил Макс. – Если только вы озвучите что под этим подразумевается.

– Просто отпустите? – настаивал Риктер.

Макс усмехнулся, а неуемный Чарли из ниоткуда сообщил ему заговорщическим шепотом:

– Кажется, доктор думал, что ты собираешься его… того. Сгноить в нашем каземате. Кстати, а почему у нас нет своего каземата? Все есть, а каземата… Надо обустроить. Или, может, ты собираешься его… совсем… того?..

– Была такая мысль, – просто, даже как-то буднично согласился Макс. – Но честно сказать, мне не хочется. Мы спасли мальчишку… хотя, признаться честно, я до сих пор не понимаю зачем мы с вами это сделали. Но сделали же. И было бы как-то нехорошо… Неблагодарно…

Нет, он и впрямь говорил об этом настолько просто и буднично, что доктору вдруг подумалось – а ведь для него это было бы так же просто как выпить чашку кофе.

– И кто это у нас вдруг озаботился благодарностью? – усмехнулся Чарли. – И кто затеял проявлять благородство? Кто тут мог бы не смешить нас с доктором?

Макс, как ни странно, на это не обиделся, а просто развел руками.

– Тебе просто не хочется этого делать, – продолжал обличать из под потолка Чарли. – Наш славный доктор тебе понравился. Это для тебя единственная возможная причина. Он тебе нравится как человек. И все эти песни про благородство – фуфел литературный. Просто твое желание и нежелание…

– И это лучшая гарантия его безопасности, разве нет? – резюмировал Макс. – В общем, доктор, если нет медицинских противопоказаний – вам пора домой.

Риктер, если честно, ушам своим не верил. То есть, такой расклад не мог его не радовать, но при подобной подаче…

– И вы меня просто так вот отпустите? – в третий раз поинтересовался он, тут же в душе обозвав себя дураком.

– Нет, – тут же влез Чарли. – Мы проведем сложный ритуал отпускания… пардон, отпущения… то есть… черт, Макс, подскажи слова.

– Вам пора домой, доктор, – мягко проговорил Макс, проигнорировав удаленного балабола.

– Но… – пробормотал доктор. – А если я кому-нибудь расскажу?..

Он проклинал себя за идиотизм и несдержанный язык, но ничего не мог с собой поделать. Вопросы сами лезли наружу. Любопытство сгубило кошку… Но оно же создало цивилизацию, разве не так? Глупое оправдание. Для кошки.

– Интересно, – усмехнулся Макс. – И что же вы расскажете? Что были непонятно где в компании непонятно кого, а потом очутились дома? Да, конечно, вы можете начать болтать про все эти технические, как вам кажется, чудеса, которые вы тут увидели, но… Вам и впрямь хочется побывать на допросе в спецдепартаменте? Я так думаю, вы, как разумный человек, будете молчать в тряпочку. Более того, если пожелаете, я введу вам препарат, который создаст видимость наркотического похмелья… Ну, для оправдания. Но по-моему, проще будет придумать некую невинную байку. Вопрос только в одном.

– В чем? – поинтересовался доктор.

Логика Макса, само собой, была безупречна, но что-то подсказывало, что если ему захочется, он тут же, не снижая темпа, придумает новую логику и оторвет доктору голову по точно таким же сверхразумным соображениям.

– Готовы ли вы оставить пациента? – уточнил Макс. – Мальчишка. Не забыли?

– Слушайте, и все-таки невозможно поверить, что этот мальчик вам никто, просто случайная находка… – не унимался Риктер.

Макс вздохнул.

– Доктор, вы меня разочаровываете. Я только что пообещал вас отпустить, потому что вы ни черта не знаете, и это хорошо. И что вы делаете? Тут же вопите «Хочу знать!»?

– Да, да, – поспешил согласиться Риктер. – Вы правы. Мальчишка в порядке. Скоро надо будет выводить его из наркоза… То есть, его давно пора выводить. Но, зная вас, думаю, вы справитесь. Без меня.

– Ну вот и славно, – сказал Макс.

И тут доктор закрыл глаза и начал заваливаться набок. Макс задумчиво посмотрел на вырубившегося Риктера, потом наклонился, без малейшего усилия поднял отключившееся тело и взвалил на плечо.

– И все-таки, зря ты его отпускаешь, – заявил Чарли.

– А я его и не отпускаю, – возразил Макс.

– Да, – согласился Чарли. – Но ведь отпускаешь.

– А что ты предлагаешь? Свернуть ему шею?

– Ну, нет, он такой забавный. Приятный мужик.

– Вот и пусть гуляет.

Чарли помедлил с ответом, а потом сказал:

– Ну и хорошо. А насчет мальчишки… Ты видел его ДНК?

– Да, – кивнул Макс и двинулся вдоль по коридору, легко волоча на себе спящего доктора.

– И что думаешь по этому поводу?

– Думаю, нас ждут интересные времена, Чарли.

– А про Призрака с Палачом…

– Ой, давай мы будем говорить о том о чем имеет смысл говорить, – отмахнулся Макс.

– Но Палач явно хотел убить мальчишку. Почему? На кой он ему сдался? Из-за того кем он является?

– Мы понятия не имеем кем он является, – возразил Макс. – Я же говорю – нас ждут интересные времена.

– Значит, ты сейчас доставишь доктора, а потом… к Елене?

– Наверное, – согласился Макс.

– И что ты нашел в этой девчонке?

– Не такая уж она и девчонка, – усмехнулся Макс. – Но сейчас она мне нравится.

– Уже два года нравится, – возмутился Чарли. – Уже женился бы что ли.

– Только после того как ты обручишься с Альфой, – съязвил Макс.

– Туше, начальник, – захихикал Чарли.

Макс усмехнулся. В конце концов, Чарли ему тоже нравился. Правда, он никак не мог решить как к нему относиться – как к другу, как к равноправному партнеру… Или как Алан Рэй к Альфе? А как вообще Алан Рэй относится к Альфе? Да кто ж знает?

Макс знал, что Чарли к нему прислушивается и считает авторитетом, но… Сам Макс, собственно, никогда такого не требовал. Их отношения и были замечательны именно тем, что были неопределенны. Аналогов не было в истории. С Еленой же все было сложнее. Макс пробовал разобраться в своих чувствах – если только в его возрасте было прилично еще проявлять какие-то там чувства, кроме навязанных какими-нибудь там геронтологическими соображениями – и попытался представить себе что бы произошло, если бы Елена исчезла из его жизни. Почему-то эта мысль была ему неприятна. А потом он, как и всякий безжалостный мерзавец, представил себе как бы повел себя, если бы с ней что-то случилось… И вдруг обнаружил, что… Кажется, ему как будто стало на какое-то мгновение страшно? Давно ничего подобного не ощущал. Воистину, даже если ты уже ничего не боишься – воображение подскажет. Он знал две вещи. Первое – если с Еленой приключится беда, этот мир вполне себе может жестоко пострадать. А второе – даже если такое случится, он, Макс, это переживет. Как и пострадавший мир. Так что остается в сухом остатке? Он не знал.

* * *

Доктор приходил в себя как-то муторно, неохотно. И никак не мог понять… да он вообще ничего не мог понять. Ну, то что он находился в арендованном каре, это сообразить было не сложно. С усилием покрутив головой и оглядев окружающий пейзаж, понял, что кар припаркован у подъезда его дома. Тоже неплохо. Но как он сюда попал и почему весь путь от клиники до дома выпал из его сознания?.. Черт, да почему он вообще приходил в себя, а не просто приехал, вышел из машины и зашел в свой подъезд? Он что, сперва приехал, припарковался, а потом отключился? Что ж, это везение. Или не везение? Автопилот? Но почему тогда он не помнил и то как садился в кар?

Доктор неуверенно поерзал на сидении, прислушиваясь к собственному организму. Организм, вроде, вел себя прилично. Посмотрел на приборную панель. Батарея разряжена наполовину, в остальном – все в порядке. Поездка – тридцать километров. Как раз от клиники до его дома. Стоимость аренды… Тогда что происходит?

Он помнил свое дежурство в клинике, помнил… Кажется, там был какой-то мальчишка. Симпатичный такой пацан лет, наверное, двенадцати. Что-то у него было, какая-то жуткая травма. Раздроблено бедро? Доктор не помнил. И вообще не мог понять при чем тут какой-то пацан. Какой пацан? А был ли мальчик?

В голове мутилось, вертелись какие-то неясные образы – какой-то странный человек в каком-то странном месте напичканном фантастическим медицинским оборудованием. И второй человек… Только его там не было, потому что… был только голос. Что за бред? Наркотики Риктер не принимал, да и не было это похоже на наркотики. Тогда…

Постепенно, как-то очень медленно его сознание начало проясняться. И что странно – по мере прояснения сознания, все эти образы – мальчик, странный тип с медоборудованием, голос, какое-то там место – как будто растворялось. Вскоре доктор не мог даже вспомнить лица, а через несколько минут перестал понимать что вообще вспоминает. Это было похоже на то как какой-нибудь страшный, либо просто яркий сон растворяются в памяти по мере пробуждения.

Он снова почувствовал себя нормально. Даже тот факт, что он вырубился в арендованном каре как-то перестал царапать его сознание. Доктор крякнул, открыл дверцу и полез наружу.

И тут на глаза ему снова попалась приборная панель на которой, помимо расстояния, цены и прочего, светились дата и время. Дата… А когда было его дежурство? Доктор растерялся. Пять дней? Да, получается пять дней. Но как такое возможно? Он помнил дежурство, помнил каждое свое действие вот только что… А все это было пять дней назад? Да что происходит?

Но сколько бы он ни старался, так и не смог понять и вспомнить. Наоборот. Все как будто уплывало.

10.

Алан Рэй прокручивал все это уже в двадцатый раз. И, несмотря на это, он все еще никак не мог не поверить даже, а осознать происходящее. Итак, снова по порядку. Хронология. Конвой выехал с разрушенной автолаборатории, и преодолел несколько десятков километров по буферной зоне вполне себе спокойно. Ни мародеров, ни сталкеров не заметили, напасть никто не пытался. Что, собственно, было понятно, поскольку и сталкеры, и мародеры не были полными идиотами, чтобы нападать на конвой Корпорации. Оставалось несколько километров до блок-поста, и тут…

Как-то все это не вязалось. Цепь событий и появлений, каждое из которых в отдельности заслуживало отдельного внимания, и считалось если и не аномалией, то точно из ряда вон, и тут – на тебе все вместе. Вырубилась бортовая электроника и пропала Сеть. Альфа утверждала, что такое невозможно без ее участия. Это Алан Рэй, допустим, знал и без нее. Он сам создавал Альфу, сам улучшал ее, предоставлял новые возможности, учил писать новые алгоритмы, встраивал защитные механизмы… И это продолжалось десятилетиями, пока он не сделал ее чем-то самым могущественным на Земле… Но Сеть же упала! На отдельно взятом пятачке пространства. Без никаких глушилок сигнала и прочего. Буквально без вмешательства извне – просто отрубилась, хотя это и было нереально. Альфа утверждала, что такое возможно было проделать только если бы – в теории – существовал некий второй искусственный интеллект с такими же возможностями как у нее. Но даже если он (в теории) существовал – как это сама Альфа ухитрилась не заметить его присутствия в этой Вселенной и проморгать его проявления, которые однозначно должны были бросаться в глаза? Значит, враждебный ИИ невозможен. Да и откуда ему взяться? В современном мире, знаете ли, другие приоритеты. Тогда кто? Нижние? Ну, что ж, это вполне вероятно. Кем бы они ни были, среди рабочей версии рассматривалась гипотеза о том, что и они, и Верхние – представители некой сверхцивилизации, которая… что? В их действиях никогда не прослеживалось никакой организации. Да, их возможности поражали, но они всегда вели себя как стихийное бедствие, как дебилы со сверхспособностями, как какой-нибудь уболтанный доктором Лектером Супермен, а не как представители некой разумной организованной силы.

Но Нижний-то там появился!

Хорошо, допустим, это все происки Нижних, в распоряжении у которых есть что-то вроде какого-нибудь там запредельного ИИ, все это и спланировали, и попытались провернуть… Но каково место в этой схеме Призрака?

Господи, да вообще, что это за Призрак такой? Разумеется, Алан Рэй, сколько бы он ни утверждал на людях обратное, знал, что и Призрак, и Палач существуют. О них просто как-то не принято было говорить в приличном обществе. Например, при заседании правительства тут, за Стеной. Алан, правда, относился к этому правительству, ко всем этим играм в некое подобие политики прошлых времен с определенным брезгливым равнодушием… Но людям это было нужно. Людям нужно было, несмотря ни на что, спустя десятилетия продолжать обманывать себя что вот есть некие мудрые правители, которые о них позаботятся. Религия своего рода. И по эту сторону Стены, и по ту. Зачем на той стороне мэр, если в реальности всем заправляет Большой Фил? Для декорации. Ритуал, традиция…

Елки, а может, стоило бы сотрудничать с этим самым Большим Филом напрямую? Когда-то Алана Рэя забавлял этот глыбообразный пережиток то ли времен Сухого Закона, то ли комиксов… Он даже прозвал Большого Фила Уилсоном Фиском (уж очень был похож во всех смыслах). Но кто мог оценить подобное в наше время?

Ладно, это все философия.

Итак, Нижний, воспользовавшись непонятно какими возможностями, вырубил конвой. Тогда почему первым на месте появился Призрак? Алан Рэй очень хотел, но, на протяжении всех этих лет так и не смог понять что же из себя представляет этот Призрак. По поводу Верхних, Нижних, Палача были хотя бы предположения. По поводу Призрака – ничего. Известно было только, что впервые он появился всего несколько лет назад. Но ни манера поведения, ни логика его поступков не позволяли хотя бы предположить что это за тварь.

А главное – вся эта возня… из-за чего? Из-за черного ящика с удаленной уничтоженной автолаборатории? Ну, положим, сам Алан Рэй знал – вернее, почти знал – что на этом черном ящике. Даже Нижние, при куче определенных допущений, могли предполагать. Но откуда об этом знал Призрак? Боже, какой бред! Чтобы думать о том откуда кто-то что-то знает, надо сперва понять кто этот «кто-то» такой. Откуда что-то известно непонятно кому?

Разумеется, можно было строить гипотезы. Можно было строить кучу гипотез, и чем меньше было информации, тем лучезарнее и разнообразнее. Однако, Алан Рэй не был любителем подобного анализа. Это вообще уже не анализ – это мастурбация какая-то. Он никогда не был ученым-фантазером, мечтателем. Даже в те запредельно далекие времена, когда патентовал свой первый смартком и первое поколение позитивных батарей. Он не умел изобретать ради самого изобретения. И всегда завидовал ученым, которые стремились что-то понять, постичь, изучить, предполагать… просто так. Именно такие, как он считал, двигали вперед цивилизацию. Сам Алан Рэй был для этого слишком… конкретен… практичен. Они изобретали чтобы изобрести. Он – чтобы работало. Чтобы продавалось. Чтобы создать новый формат бытия, если угодно. Как в свое время делал Стив Джобс. Когда-то давно некто научил его очень тонко чувствовать реальность, накрепко приклеил к этой самой реальности его, Алана, психику. Теперь не оторвать. Остается только завидовать фантазерам, живущим в стране розовых пони. Счастливчики. Или просто лохи?