FNaF: Into the pit

Он боднул кролика головой и ударил им по канатам и сетке, окружавшим бассейн. Кролик немного споткнулся, выпрямился и, вытянув руки, бросился на Освальда. Он прижал Освальда к стене бассейна. Его глаза были пусты, как всегда. Разжав свои челюсти, он обнажил два ряда клыков, острых, как сабли. Широко разинув рот, кролик рванулся к шее Освальда, но Освальд перехватил атаку рукой.

Боль пронзила предплечье Освальда, когда желтое существо вонзило свои клыки в его кожу.

Освальд здоровой рукой сильно ударил кролика по лицу, прежде чем клыки вонзились слишком глубоко. Клыки. У какого сумасшедшего кролика есть клыки?

Челюсти твари разжались, но времени на осмотр повреждений не было, потому что существо рванулось к отцу Освальда, широко раскрыв пасть, словно змея, готовая проглотить ничего не подозревающую добычу.

Его клыки были красными от крови Освальда.

Освальд оттолкнул локтем кролика и встал между ним и все еще лежащим без сознания отцом.

– Оставь… моего отца в покое! – закричал он, затем с помощью сетки отскочил и вскарабкался на спину желтой твари.

Он ударил его кулаками по голове, почесал глаза, которые не были похожи на глаза живого существа. Кролик споткнулся о сетку и веревки, затем схватил Освальда за руки и с силой сбросил его с плеч в яму.

Освальд упал головой вниз, радуясь, что дно бассейна было мягким. Его рука пульсировала, все тело было измучено, но он должен был встать. Он должен был спасти своего отца. Подобно древнегреческим героям, о которых рассказывала ему Габриэлла, он должен быть храбрым и встретиться лицом к лицу с чудовищем.

Освальд неуверенно поднялся на ноги.

Каким-то образом, когда желтое существо оттолкнуло с себя Освальда, должно быть, оно запуталось в веревках и сетке, тянувшихся вдоль бассейна с шариками. На его шее висела веревка, и он ухватился за нее своими большими лапами, пытаясь освободиться. Освальд не мог понять, почему оно не может освободиться, пока не увидел, что ноги желтого создания не касаются дна бассейна. Желтое существо было подвешено на веревке, которая была надежно привязана к металлическому стержню вверху. Кролик повесился. Его рот открывался и закрывался, как будто он задыхался, но не издавал ни звука. Его лапы отчаянно цеплялись за веревки. Взгляд, все еще пугающий своей пустотой, был направлен в сторону Освальда, как будто он просил его о помощи.

Освальд определенно не собирался спасать его.

После нескольких секунд борьбы желтая тварь затихла.

Освальд моргнул. На веревке висел только грязный, пустой костюм желтого кролика.

Глаза отца раскрылись. Освальд бросился к нему.

– Я не понимаю, почему я здесь, – сказал папа. Лицо у него было бледное и небритое, глаза опухшие с синяками, – Что случилось?

Освальд обдумывал, что сказать: На тебя напал и оставил умирать гигантский злой кролик, который пытался заменить тебя, и я был единственным человеком, который мог видеть, что это не ты.

Нет. Это звучало слишком безумно, и Освальду не нравилась идея провести годы в психотерапии.

Джинкс была единственным членом семьи, которая знала правду, и, будучи кошкой, она не собиралась ничего говорить в его защиту.

Кроме того, его отец и так уже достаточно настрадался.

Освальд знал, что лгать нехорошо. Он также знал, что не умел хорошо лгать. Когда он пытался, то всегда нервничал, потел и часто говорил “э-э-э”. Но в этой ситуации ложь единственный выход.

Он глубоко вздохнул.

– Итак, я спрятался в бассейне с шариками, чтобы подшутить над тобой, чего мне не следовало делать. Ты пришел искать меня, скорее всего ударился головой и потерял сознание, – Освальд глубоко вздохнул, – Прости меня, папа. Я не хотел, чтобы все вышло из-под контроля.

Эта часть, по крайней мере, была правдой.

– Я принимаю твои извинения, сынок, – сказал папа. В его голосе не было злости, только усталость. – Но тебе действительно не следовало этого делать. И Джеффу следует избавиться от этого бассейна с шариками, прежде чем он подаст в суд.

– Конечно, – ответил Освальд. Он знал, что никогда больше не ступит в этот бассейн. Он будет скучать по Чипу и Майку, но ему нужно завести друзей в своем времени. Он вспомнил про девушку на скамейке. Она казалась милой. И умной тоже. Они хорошо поговорили.

Освальд взял отца за руку. – Давай я помогу тебе встать.

Пока Освальд поддерживал его, папа поднялся на ноги и позволил сыну вывести себя из бассейна с шариками. Он остановился, чтобы взглянуть на висящий желтый костюм.

– Что это за жуткая штука?

– Понятия не имею, – ответил Освальд.

Это тоже было правдой.

Они выбрались из бассейна и направились на выход. Джефф вытирал стойку, все еще наблюдая за матчем по телевизору.

Неужели он ничего не видел и не слышал?

Папа поднял руку сына и посмотрел на нее. – У тебя идет кровь.

– Да – сказал Освальд, – Я, должно быть, поцарапал руку, когда пытался вытащить тебя из бассейна.

Отец покачал головой. – Как я уже сказал, это вопрос общественной безопасности. Просто так повесить табличку с надписью ”Осторожно” недостаточно, – он отпустил руку Освальда. – Мы прочистим твою рану дома, а потом твоя мама перевяжет рану, как только вернется с работы.

Освальд гадал, что скажет его мама, когда увидит следы клыков.

Когда они подошли к входной двери, Освальд сказал: Папа, я знаю, что иногда причиняю тебе боль, но я действительно люблю тебя, ты знаешь.

Папа посмотрел на него с выражением одновременно довольным и удивленным. – Тоже самое и у меня, парень, – он взъерошил волосы Освальда. – Но ты знаешь, у тебя ужасный вкус к научно-фантастическим фильмам.

– Ах, да? – сказал Освальд, улыбаясь. – Ну, у тебя ужасный музыкальный вкус. А еще ты любишь плохое мороженое.

Вместе они открыли дверь на свежий ночной воздух. Позади них Джефф крикнул: Эй, парень! Ты забыл свою газировку.

TO BE BEAUTIFUL

Плоская и толстая. Эти два слова пришли Саре в голову, когда она посмотрела в зеркало. Что она часто и делала.

Как может человек с таким округлым животом быть плоским, как гладильная доска? Другие девушки могли бы описать свои формы как песочные часы или грушу. Но Сара была похожа на картофелину. Глядя на свой выпуклый нос, торчащие уши и то, как все ее части, казалось, прилипли к телу наугад, она вспоминала куклу из серии ”Смешивай и Сочетай” с разными глазами, ушами, носами, ртами и другими частями тела, которые можно было наклеить на куклу, чтобы сделать ее забавной. И вот какое прозвище она придумала впоследствии для себя: миссис «Смешивай и Сочетай».

Но, по крайней мере, у куклы миссис «Смешивай и Сочетай» был мистер «Смешивай и Сочетай». В отличие от девочек в школе, которых она называла красавицами, у Сары не было парня или какой-либо перспективы на него. Конечно, был один мальчик, на которого она смотрела, о котором мечтала, но она знала, что эти чувства не взаимны. Она догадывалась, что ей, как и кукле в её одинокие дни, придется просто ждать, пока не появится какой-нибудь столь же непростительно выглядящий парень.

Но ей нужно было закончить подготовку к школе. Все еще глядя на своего злейшего врага, зеркало, она нанесла немного туши и розового тонированного бальзама для губ. На день рождения мама наконец разрешила ей слегка накраситься. Она тщательно расчесала свои густые, мышиного цвета волосы. Это было так хорошо, как только могло получиться. И это было нехорошо.

Стены комнаты Сары были украшены фотографиями моделей и поп-звезд, вырезанных из журналов. Их глаза были дымчатыми, губы полными, ноги длинными. Они были стройными, соблазнительными и уверенными в себе, молодыми, но женственными, и их идеальные тела одеты в одежду, о которой Сара даже не могла мечтать. Иногда, собираясь утром, ей казалось, что эти богини красоты смотрят на нее с разочарованием.

“О, – казалось, говорили они, – И вот это ты носишь?” Или: ”Нет никакой надежды на то, что ты станешь моделью”.

И все же ей нравилось, что там были богини. Если она не могла видеть красоту смотря в зеркало, то, по крайней мере, она могла видеть ее, когда смотрела на стены.

На кухне мама была одета для работы в длинное платье с цветочным принтом, ее длинные волосы цвета соли с перцем были распущены.

Ее мама никогда не красилась и не делала ничего особенного со своими волосами, и у нее была склонность набирать вес вокруг бедер. И все же Сара вынуждена признать, что у мамы была природная красота, которой ей самой недоставало. “Может быть, красота перескакивает через поколение”, – подумала Сара.

– Привет, кексик, – сказала мама. – Я взяла несколько рогаликов. У меня такие, как ты любишь, с семенами. Хочешь, я тебе один в тостер положу

– Нет, я просто возьму йогурт, – сказала Сара, хотя ее рот наполнился слюной при мысли о поджаренном рогалике, намазанном сливочным сыром, – Мне не нужны все эти углеводы.

Мама закатила глаза.

– Сара, в этих маленьких стаканчиках из-под йогурта, на которых ты живешь, всего девяносто калорий. Удивительно, что ты не падаешь в обморок от голода в школе, – она откусила большой кусок рогалика приготовленный для себя, сложив верх и низ вместе, как сэндвич, – Кроме того, – сказала мама с набитым ртом, – ты слишком молода, чтобы беспокоиться о углеводах.

– “А ты уже слишком взрослая, чтобы не беспокоиться о них,” – хотела сказать Сара, но сдержалась.

– Йогурта и бутылки воды будет достаточно, чтобы продержаться до обеда.

– Как хочешь, – сказала мама. – Но этот рогалик восхитителен.

В этот раз Сара добралась до школьного автобуса вовремя, так что ей не пришлось идти пешком. Она сидела одна и смотрела уроки макияжа на своем телефоне.

Может быть, на следующий день рождения мама разрешит ей носить не только тушь для ресниц, ВВ-крем и тонированный бальзам для губ. Она могла получить то, что ей нужно, чтобы сделать настоящую контурную пластику, чтобы ее скулы выглядели более выраженными, а нос менее выпуклым. Профессиональная обработка бровей тоже очень помогла бы. Прямо сейчас она и ее пинцет вели ежедневную битву против бровей.

Перед первым уроком, доставая учебник из шкафчика, она увидела их. Они расхаживали по коридору, как супермодели на подиуме, и все останавливались, чтобы посмотреть на них. Лидия, Джиллиан, Табита и Эмма. Они были болельщицами.

Они были королевской крови, звезды. Были теми, кем хотела быть каждая девочка в школе и с кем хотел быть каждый мальчик в школе.

Они были прекрасны.

У каждой девушки была своя особенность красоты. У Лидии светлые волосы, голубые глаза и румяное лицо; а у Джиллиан огненно-рыжие волосы и кошачьи зеленые глаза. Табита была темноволосой, с шоколадно-карими глазами и блестящими черными волосами, а у Эммы были каштановые волосы и огромные, как у лани, глаза. У всех были длинные волосы, чтобы они могли быть роскошно распущенны по плечам. Девушки были стройными, но с достаточным количеством изгибов, чтобы украсить их одежду в груди и бедрах.

А одежда!

Их одежда была такой же красивой, как и они сами, вся она покупалась в дорогих магазинах больших городов, которые посещались во время каникул. Сегодня все они были одеты в черное и белое: короткое черное платье с белым воротничком и манжетами у Лидии, белая блузка с черно-белой мини-юбкой в горошек у Джиллиан, блузка с черно-белыми полосками у…

– Кто они, пингвины? – Голос прервал восхищенные мысли Сары.

– А? – Сара обернулась и увидела Эбби, свою лучшую подругу с детского сада. На ней было какое-то отвратительное пончо и длинная свободная юбка в цветочек. Она выглядела так, будто должна была управлять будкой предсказаний на школьном карнавале.

– Я сказала, что они похожи на пингвинов, – произнесла Эбби. – Будем надеяться, что поблизости нет голодных тюленей, – она издала громкий лающий звук, а затем рассмеялась.

– Ты сошла с ума, – сказала Сара. – Я считаю, они выглядят идеально.

– Ты всегда так говоришь, – сказала Эбби. Она прижимала к груди учебник по обществознанию. – И у меня есть теория, почем.

– У тебя есть теория на любой счет, – сказала Сара. Это было правдой. Эбби хотела стать ученым, и все эти теории, вероятно, пригодятся ей в один прекрасный день, когда она будет работать над своей докторской диссертацией.

– Помнишь, как мы играли в Барби когда были маленькими? – спросила Эбби.

Когда они были маленькими, у них были розовые чемоданы, наполненные Барби, их различной одеждой и аксессуарами. Они по очереди несли свои чемоданы в дома друг друга и играли часами, останавливаясь только для того, чтобы выпить сок и перекусить крекерами.

Тогда жизнь была такой легкой.

– Да, – сказала Сара. Это было забавным. Эбби почти не изменилась с тех пор, по-прежнему заплетала волосы в те же косы и носила очки в золотой оправе. Брекеты и несколько дюймов роста были единственными изменениями. И все же, когда Сара смотрела на Эбби, она могла, по крайней мере, видеть, что потенциал красоты у нее был. Эбби имела безупречную кофейно-кремовую кожу и поразительные карие глаза. У нее было изящное, стройное тело, даже если оно скрывалось под отвратительными пончо и другой мешковатой одеждой; после школы она посещала уроки танцев. У Сары не было красоты, и это мучило ее. Эбби же была красива, но недостаточно, чтобы обращать на это внимание.

– Моя теория, – сказала Эбби, оживляясь, как всегда, когда читала лекцию, – заключается в том, что раньше ты любила играть с Барби, но теперь, когда ты слишком взрослая для них, тебе нужна замена Барби. Эти пустоголовые модницы – твоя замена Барби. Вот почему ты хочешь играть с ними.

Играть? Иногда казалось, что Эбби все еще маленький ребенок.

– Я не хочу с ними играть, – сказала Сара, хотя и не была уверена, – Я слишком взрослая, чтобы играть с кем-то. Я просто восхищаюсь ими, вот и всё.

Эбби закатила глаза, – А чем тут восхищаться? Тот факт, что они могут сочетать свои тени для век с их нарядами? Если позволишь, я продолжу восхищаться Марией Кюри и Розой Паркс.

Сара улыбнулась. Эбби всегда была такой занудой. Симпатичный ботаник, но все же ботаник. – Ну, ты никогда особо не интересовалась модой. Я помню, как ты обращалась со своими Барби.

Эбби улыбнулась в ответ, – Ну, был один, которого я побрила наголо. А еще была та, с волосами зеленого цвета и волшебным маркером, она выглядела как какой-то сумасшедший суперзлодей, – Она пошевелила бровями, – Вот если бы эти маленькие королевы позволили мне так с ними играть, я бы заинтересовалась.

Сара рассмеялась, – Это ты у нас суперзлодей.

– Нет, – ответила Эбби, – просто умник. Вот почему я намного веселее, чем эти чирлидерши, – Эбби слегка помахала рукой и поспешила в класс.

За обедом Сара сидела напротив Эбби. Была пятница, день пиццы, и на подносе Эбби лежал один из школьных прямоугольных ломтиков пиццы, чашка фруктового коктейля и пакет молока. Школьная пицца была не самой лучшей, но все равно это было пиццей, а пицца всегда хороша. Правда слишком много углеводов. Вместо этого Сара зашла в салат-бар и заказала зеленый салат с нежирной заправкой из винегрета. Она любила салат с соусом «Ранчо» гораздо больше чем винегрет, но в «ранчо» было гораздо больше калорий.

Другие дети за столом были занудами, которые торопились с обедом, так как хотели поиграть в карты до звонка. Сара знала, что красавицы называли этот стол столом неудачников.

Сара ткнула в салат тупой пластиковой вилкой, – А что бы ты сделала, – спросила она Эбби, – если у тебя было миллион долларов

Эбби усмехнулась, – О, это просто. Сначала я бы…

– Подожди, – сказала Сара, потому что знала, что именно Эбби собирается сказать, – Ты не можешь отдать их обществу защиты прав человека, бездомным или кому-то еще. Деньги нужно просто потратить на себя.

Эбби улыбнулась, – И поскольку это воображаемые деньги, я не должна чувствовать себя виноватой.

– Вот именно, – сказала Сара, хрустя морковкой.

– Хорошо, – Эбби откусила кусочек пиццы и задумчиво прожевала, – Ну, в таком случае я бы использовала деньги для путешествий. Сначала в Париж, я думаю, с мамой, папой и братом. Мы останавливались бы в дорогих отелях, ходили на Эйфелеву башню и в Лувр, ели в лучших ресторанах, пили кофе в дорогих кафе и наблюдали за людьми. А что бы ты сделала?

Сара принялась гонять салат по тарелке, – Ну, я бы точно профессионально отбелила зубы, сходила бы в один из элитных салонов, подстриглась и покрасилась. Блондинка, но реалистично выглядящая блондинка. Я получала бы процедуры по уходу за кожей и преображение лица с действительно хорошим маникюром, а не дешевым аптечным видом. И мне сделают операцию на носу. Есть и другие косметические процедуры, которые я хотела бы иметь, но я не думаю, что они будут делать их на ребенке.

– И они не должны этого делать! – сказала Эбби. Она выглядела потрясенной, как будто Сара сказала что-то очень плохое, – Серьезно, ты готова пройти через всю эту боль и страдания только для изменения внешности? Мне удалили гланды, и это было ужасно. Я больше никогда не буду оперироваться без надобности, – она пристально посмотрела на Сару. – Кстати, что у тебя с носом?

Сара поднесла руку к носу, – Разве это не очевидно? Он огромен.

Эбби рассмеялась, – Нет, это не так. Это просто обычный нос. Красивый нос. И когда ты думаешь об этом, есть ли у кого-нибудь действительно красивый нос? Носы немного странные. Вообще-то мне больше нравятся носы животных, чем людей. У моей собаки очень милый нос.

Сара бросила взгляд на столик красавиц. У всех были идеальные крошечные носы, очаровательные маленькие пуговки. Ни одного картофельного носа в этой связке.

Эбби посмотрела на стол, на который смотрела Сара. – О, опять пингвины? Ладно, дело в том, что пингвины могут быть милыми, но все они выглядят одинаково. Ты – личность, и ты должна выглядеть как личность.

– Да, я уродливый тип, – сказала Сара, отодвигая тарелку с салатом.

– Нет, симпатичная особа, которая слишком беспокоится о своей внешности, – Эбби протянула руку и коснулась предплечья Сары, – Ты очень изменилась за последние пару лет, Сара. Раньше мы часто говорили о книгах, фильмах и музыке. Теперь все, о чем ты хочешь говорить – это о том, как тебе не нравится твоя внешность, и о всей одежде, прическах и макияже, которые ты хотела бы себе позволить. И вместо того, чтобы иметь на стене милых зверюшек, как ты привыкла, у тебя есть фотографии всех этих тощих моделей. Детеныши животных нравились мне гораздо больше.

Сара почувствовала, как гнев подступает к горлу, словно желчь. Как смеет Эбби судить ее? Друзья это те люди, которые тебя не осуждают. Она встала. – Ты права, Эбби, – сказала она достаточно громко, чтобы все присутствующие повернулись к ней, – Я изменилась. Я уже выросла, а ты нет. Я думаю о взрослых вещах, а ты все еще покупаешь наклейки, смотришь мультики, рисуешь лошадей!

Сара так рассердилась, что ушла, оставив свой поднос на столе, чтобы кто-нибудь другой убрал.

К концу занятий у Сары созрел план. Она больше не собиралась сидеть за столом неудачников, потому что не собиралась быть неудачником. Она будет настолько популярной и красивой, насколько это возможно.

Удивительно, как быстро ее план встал на свои места. Вернувшись домой, она порылась в ящике комода, где хранила деньги. У нее было двадцать долларов от бабушки на день рождения и еще десять из карманных денег. Этого было достаточно.

Магазин косметики и парфюмерии находился всего в пятнадцати минутах ходьбы от ее дома. Она могла добраться туда и обратно и сделать все, что нужно, до того, как мама вернется домой в шесть.

В ярко освещенном магазине ряд за рядом стояли косметические принадлежности: щетки и щипцы для завивки волос, фены, лак для ногтей и косметика. Она направилась к разделу с надписью “цвет волос”. Ей не нужно было иметь миллион долларов, чтобы стать блондинкой. Она могла бы сделать это за десять баксов и выглядеть на миллион. Сара выбрала коробку с надписью “чистая платина”, украшенную изображением улыбающейся модели с длинными, светящимися волосами цвета белого золота. Красиво.

У женщины за кассой были явно крашеные ярко-рыжие волосы и накладные ресницы, делающие ее похожей на жирафа. – ”Теперь, если ты хочешь, чтобы твои волосы выглядели как на картинке, тебе придется сначала их обесцветить,” – сказала она.

– Как их отбелить? – спросила Сара. Ее мама иногда использовала отбеливатель и воду, чтобы вымыть полы. Конечно, это не одно и то же.

– Тебе понадобится перекись водорода, которая находится в разделе номер два, – сказала кассирша.

Когда Сара вернулась с пластиковой бутылкой, женщина посмотрела на нее прищуренными глазами, – А твоя мама знает, что ты собираешься покрасить волосы, милая

– О, конечно, – сказала Сара, стараясь не смотреть ей в глаза, – Мама не возражает.

Она не знала, будет ли мама возражать или нет, при этом догадывалась, что скоро узнает.

– Ну, тогда это хорошо, – сказала она, пробивая покупки Сары. – Может быть, она сможет тебе помочь. Убедитесь, что ты получишь хороший и равномерный покрас.

Дома Сара заперлась в ванной и прочитала инструкцию по применению краски для волос. Она казалась достаточно простой. Она надела пластиковые перчатки, которые прилагались к набору краски для волос, накинула полотенце на плечи и нанесла на волосы перекись водорода. Она не знала, как долго держать перекись, поэтому села на край ванны, поиграла в несколько игр на своем телефоне и посмотрела несколько уроков макияжа на YouTube.

Сначала у нее зачесалась голова. Потом она начала гореть. Она «горела» так, словно кто-то бросил Саре в волосы горсть зажженных спичек. Сара быстро набрала в своем телефоне: “как долго оставлять перекись в волосах. “

Ответ, который появился: “не более 30 минут”. Как давно она ее оставила? Она вскочила на ноги, схватила съемный душ, включила холодную воду, наклонила голову над ванной и начала брызгать. Холодная вода успокаивала ее пылающую голову.

Когда Сара посмотрела в зеркало ванной, ее волосы были совершенно белыми, будто она стала старухой задолго до своего времени. В ванной воняло хлоркой, отчего у нее текло из носа и слезились глаза. Она приоткрыла окно и открыла флакон с краской для волос.

Пришло время завершить ее превращение.

Она встряхнула ингредиенты для окрашивания волос в бутылочке для отжима, разбрызгала смесь по всем волосам и помассировала их. Она поставила будильник на телефоне, чтобы он зазвонил через двадцать пять минут, и приготовилась ждать. К тому времени, когда мама вернется домой, Сара будет выглядеть совершенно другим человеком.

Она счастливо играла на телефоне, пока не зазвонил будильник, а затем снова ополоснулась съемным душем. Она не стала утруждать себя кондиционером, который прилагался к набору для окрашивания волос, потому что ей не терпелось увидеть результат. Сара вытерла волосы полотенцем и подошла к зеркалу, чтобы посмотреть на себя новую.

Она закричала.

Она закричала так громко, что соседская собака залаяла. Волосы у нее стали не платиновыми, а грязно-зелеными. Она вспомнила Эбби в детстве, когда та красила волосы своей Барби зеленым маркером. Теперь Сара была той самой Барби.

Но как? Как она могла сделать что-то, чтобы сделать себя красивой и в конечном итоге стать еще более уродливой, чем раньше? Почему жизнь так несправедлива? Она побежала в свою комнату, бросилась на кровать и заплакала. Она, должно быть, плакала в мучительном сне, потому что позже ее мама уже сидела на краю кровати и когда Сара проснулась спросила: “что здесь произошло?”

Сара подняла голову. Она видела шок в глазах матери. – Я… я пыталась покрасить волосы, – всхлипнула Сара, – Я хотела быть блондинкой, но я…

– Твои волосы зеленые. Я это вижу, – сказала Мама. – Ну, я бы сказала, что у тебя будут последствия, если ты покрасила волосы без моего разрешения, но я думаю, ты уже испытываешь некоторые из них. Ты все равно будешь убирать в ванной. Правда сейчас нам нужно посмотреть, что мы можем сделать, чтобы сделать тебя менее похожим на … Марсианина. – Она коснулась волос Сары, – Уф, на ощупь как солома. Слушай, надень ботинки. Парикмахерская в торговом центре должна быть еще открыта. Может быть, они смогут это исправить.

Сара надела туфли и засунула свои моховые локоны под бейсболку. Когда они добрались до салона и Сара сдернула шапочку, стилист ахнул, – Хорошо, что вы позвонили девять-один-один. Это определенно чрезвычайная ситуация с волосами.

Через полтора часа у Сары снова были каштановые волосы, теперь на несколько дюймов короче, потому что стилисту пришлось отрезать поврежденные концы.

– Ну, – сказала мама, когда они сели в машину по дороге домой, – это была большая часть моей зарплаты. Наверное, мне следовало просто отпустить тебя в школу с зелеными волосами. Это сослужило бы тебе хорошую службу.

Сара вернулась в школу не в сиянии славы платиновой блондинки, а в своем обычном мышино-коричневом обличье. Тем не менее, когда подошло время обеда, она решила, что даже без светлых волос не будет сидеть за столом неудачников. Она обслужила себя из салатного бара, а затем прошла мимо того места, где сидела Эбби. Ей не нужно было, чтобы Эбби критиковала ее сегодня.