скачать книгу бесплатно
Аристарх указал Егорову направление и попрощался, и поэт зашагал по частным кварталам. После трамвая и встречи с гопниками Егоров испытывал лёгкий дискомфорт, но драться не пришлось. Вспомнил полезный совет о том, что диким животным не следует смотреть в глаза, и ему удалось пройти незамеченным мимо нескольких сельских компаний. Вид зелени и небольших домиков даже несколько поднял настроение.
Наконец, Егоров качнул ветхую дверь калитки дома по адресу Агротехническая, пятнадцать, и прошёл в огород.
Внутри, вокруг приземистого длинного барака с двумя подъездами, царило буйство зелёных красок. Знаток агрономии разглядел бы здесь огромные лопухи кустов тыквы и кабачка, побеги огурцов, грядку с горохом и пару мультиплодовых яблонь. У фасада желтели побеги хмеля, карабкающиеся по перилам куда-то наверх.
Над первым подъездом, деревянным, со стёртыми ступеньками, висела рукописная кривая табличка с незнакомыми фамилиями, но Егоров решил не сдаваться и прошагал к следующему. Интуиция не обманула – над дверью красовалась надпись: «Кв. 3 – Скомороховы, кв.4 – Шкодины». Егоров уже собрался стучать, как дверь отворилась и на порог вышла полноватая женщина в грязном переднике: Она хмурилась и угрожающе держала половник в руке, но увидев странную внешность поэта, спросила:
– Чего хотели, господин хороший? Огурчиков зашли покушать?
– Мне к Ефиму Скоморохову, по поводу выступления. Я космический поэт.
– Фима-а! – рявкнула дама в сторону дома. – К тебе гости! Проходите пока в кухню.
Его повели по коридорам мимо открытых дверей. Квартирка показалась не такой уж тесной, но бедно обставленной. В обстановке царствовал так называемый уральский стиль – старина, дешевизна, экономность, перемешанная с чуточкой провинциального мещанства. Мебель либо доживала свой второй век, либо была грубоватой, самодельной. В прихожей на стенах вместо обоев висели плакаты старинных качканарских шансонье. Никаких современных приборов – интеллектуальных гарнитуров, автоплит, роботов-уборщиков, принятых в Суздальской Империи, тут не обнаруживалось. Да и вообще приборов было немного – вычурный светильник, бессарабский плеер с мультфильмами и пыльный кухонный комбайн-синтезатор модели позапрошлого века. Не замечалось даже привычного в частных домах принтера-трёхмерника.
Зато целый угол кухни, куда привела его хозяйка, занимал хитрый прибор с кучей трубок, в котором Егоров увидел детали от кислородных компрессоров, блок охлаждения от станционного кибер-уборщика и большую надтреснутую колбу-ведро для переноса дефлюцината, стиснутого, вероятно, с чьей-то яхты. Всё устройство вибрировало, бурлило, гудело и испускало странные запахи. Егоров вглядывался в строение прибора, и у поэта прямо-таки зазудило внутри любопытство – он никогда не видел ничего подобного и не мог догадаться о предназначении.
Хозяин дома неторопливо вошёл на кухню, почёсывая подмышку. Это был коренастый усатый мужик с пролысиной и выпученными рыбьими глазами, чуть постарше Леонида. На его пузе красовалась рваная и, по-видимому, этническая майка, а штаны на ногах странно провисали в коленях.
– Добрый день, уважаемый, – пожал он руку Егорову. – Ефим Савельевич. Инженер, директор киноклуба «Заводчанин». Извиняюсь, что в домашнем.
– Леонид, – коротко представился Егоров. – Поэт.
Отчество своё он предпочёл скрыть. Судя по паузе, Ефима Савельевича это немного насторожило – традиции заставляли обращаться друг к другу по имени и отчеству, но хозяин не стал сходу ввязываться в спор о нормах этикета.
– Рассказывайте, что вас сюда привело?
– Мне вас порекомендовали в командном отсеке, – сказал Егоров, и Ефим Савельевич тут же расплылся в довольной улыбке. – Сказали, что вы можете организовать моё выступление.
Упоминание командного отсека возымело действие.
– Могу, отчего бы нет, – Ефим Савельевич покрутил усы. – Ну-ка, прочитайте что-нибудь?
– Без поэтизатора это будет не то. Но попробую. Серьёзное или не серьёзное?
– Давайте что-нибудь позитивнее. Как никак, вечернее время.
Егоров на миг задумался, затем выудил первое пришедшее на ум, прокашлялся и прочёл:
Целуя взглядом окрылённым море,
Прозрачной глади призрачную плоскость,
Рассвет вдали мы повстречаем вскоре,
Покинув скорбных заточений остров.
Взлетев стальною птицей в стратосферу,
Мы прикоснёмся к спутникам картонным,
Пусть луч созвездий светит нам во след.
Пусть будет океан бездонным.
– Пойдёт, – коротко прервал Ефим Савельевич. – Я видел что-то подобное у одного певца из Бессарабии. Кстати, слышал новости? Похоже, опять военный конфликт назревает.
Егоров попытался оправдаться, и, как это обычно бывает, получилось немного нелепо:
– Это достаточно старое у меня, немного максималистичное. Ещё могу короткостишия и четырёхмерную поэзию.
– Вот четырёхмерную – не стоит. Публика у нас, сами понимаете, судрь, весьма своеобразная. Провинция. Не поймут.
– Я никак не могу разобраться в культурных особенностях вашего народа, – признался Егоров. – Мне многое приходилось повидать, но здесь слишком много непонятного.
– Что же, например?
Егоров кивнул на странный аппарат в углу.
– Вот, к примеру, что это?
Ефим Савельевич усмехнулся, подошёл к шкафчику и достал пару пустых стеклянных бутылок и кружки.
– Мини-пивоварня Качканарской технологии. Вот мне всегда интересно было. Почему Качканар, к примеру, Новый, а Суздаль – нет? Ведь Суздаль, если не ошибаюсь, моложе Качканара? И никакого «Старого» Качканара нет?
– Сложный вопрос, – почесал затылок Егоров. – Насколько я помню, три сотни лет назад почти все планеты носили звание «Новый», потому что названы в честь поселений древней Земли. На Дальнем Востоке тоже много «Новых» планет. Потом названия упростили, а Качканар, видимо, не захотел расставаться. Культурные особенности, что поделать.
Скоморохов кивал, слушая поэта, потом совершенно не в тему заявил:
– Я думаю, самое время снимать пробу.
Егоров сначала хотел отказаться, но в итоге промолчал, к тому же, Ефим Савельевич и не думал его спрашивать.
– А культурные особенности у нас хорошие, – продолжил разговор хозяин. – Я историю родного края тоже неплохо знаю, а пару лет назад даже в школе детишкам преподавал. Иннокентий!!
Егоров подумал, в своём ли хозяин уме? Зачем кричать, когда проще написать сообщение? Может, аборигены вообще не пользуются современной техникой? Но опасения оказались напрасными: в комнату вбежал мальчик лет десяти. Не по годам суровый взгляд, поношенная одежда на нём на пару размеров больше даже слегка контрастировали с новым детским планшетом в руках.
– Внук мой, – словно хвастаясь, сказал Скоморохов-старший. – Родители у него на заработках в Исети, мы с супругой и младшим сыном присматриваем. Ну-ка, поздоровайся с поэтом и расскажи историю нашего народа:
– Здравствуйте, уважаемый. Ну… что рассказать. Гопники мы. Эта. Космические. Раньше такие только на Земле-матушке обитали, в небольших районах, то есть, посёлках. А потом в Тугулым и Качканар стали преступников ссылать. И на орбитальные города. Потом они все перемешались и мирными стали. И эта… на букву «эр».
Ребёнок запнулся и вопросительно поглядел на деда, спрашивая забытое слово. Тот молчал.
– Реконструкция? – подсказал, улыбнувшись, Егоров.
– Да, реконструкция, быт восстановили. Но культурная революция была, язык поменялся, а старый безвозвратно утерян… Дедушка, а что значит слово «транспортир»? Мне по учёбе надо, разобрать.
Ефим Савельевич разочарованно нахмурился.
– Стыдно не знать. Транспортир – это такая полукруглая штука, которой угол ведущему гипототему указывают, чтобы знал, в какую сторону лететь. От слова «транспортировка». Всё, иди, олух, не мешай взрослым разговаривать.
Пиво оказалось намного крепче, чем думал Егоров. А если учитывать изунурительный перелёт и восстанавливающую ванну, становилось понятно, что расщепляющего алкоголь гормона у поэта осталось совсем мало.
– Да, молодёжь. Совсем ничего не знает. Раньше были не такими. Вот мой отец, к примеру, был кинологом…
Востроскручи – семейство кругообразных и треугольниковых сущностей отряда космохищных, одни из первых одомашенных человеком космических сущностей. В других языках известны как «космопсовые» или «космические волки» (тайкунланги), хотя последнее чаще относится к диким разновидностям. Распространены по всему Рукаву Ориона, селятся вблизи жёлтых и коричневых карликов, редко – вблизи субгигантов. Некоторые виды – например, востроскруча обыкновенная [источник]– одомашнены, способны на долгий выход из подпространства и проживание в обитаемой зоне звёзд, в том числе и в атмосфере твёрдых планет (см. Породы Востроскручи Обыкновенной). Семейство объединяет типичных космических хищников, как правило, среднего и средне-крупного размера. Длина тела от 20 см (востроскруча-прилипала, или карликовая востроскурча) до 240 м (чёрная китовая востроскруча). Туловище тарелкообразное или юлообразное, отличительная особенность – заострённая верхушка-вихрь, способная создавать изменение гравитационного поля на большом объёме пространства вокруг. Голова отсутствует. Твердый свет втяжной, тупой. Излучаемость яркая, преобладает диапазон инфракрасного или видимого излучения. (…) Средняя скорость подпространственных погружений ниже таковой у гипототемов (1/15 vgip), переносимость ниже, что делает востроскруч неудобными для одиночных подпространственных (…). Симбиозы с дефлюцинатом, на верхней стороне от пяти до десять огней, на нижней – от трёх, у ручных востроскруч – до десяти. Дефлюцинат служит для приманивания космических курочек (галлочиков) и гипототемов-одиночек – основной пищи стай востроскруч. Крупные дикие разновидности (востроскруча треугольная, «тамбовский волк») нападают на молодых тюленеров. Известны случаи природного паразитирования на тройках гипототемов для преодоления больших расстояний. Восемь псевдополов, в псевдополовом акте участвуют четыре особи комплиментарных полов, гаремы частично моногамны. Размножаются раз в 15–18 стандартных лет, срок существования – не менее 400 лет. Одни из самых интеллектуально-развитых [ссылка?] и пригодных к обучению [источник?] космосущностей. Историки считают, что востроскручи были первыми из обнаруженных людьми космических сущностей и известны ещё в земные века под названием «НЛО» или «летающие блюдца». Феномен «зелёных человечков» и похищения «инопланетянами на тарелках» объясняется способностью востроскруч (…) Термин «востроскруча» был введён академиком П.В.Юшкиным для обозначения (…)
(по материалам Галактопедии)
8. Дедушка
– …Вот мой дед, к примеру, был кинологом, – рассказывал Семён Скоморохов.
Они шли в глубины леса уже больше часа. Корзинка Вована наполнилась до краёв, Семён же нашёл всего пять грибов, но и этому был весьма рад.
– Востроскручером, ты как-то упоминал, – кивнул Вован. – Кажется, я смутно помню его фото. Или даже видео.
– Да, мой друг, космокинологом. Мне было шесть лет, когда он без вести пропал, а ваша семья только переехала.
– Получается, твой дед ловил востроскруч для первого фрегата, этого, судрь, «Павлика Морозова»?
– Отнюдь, не для него! Дед родился через сорок лет после первого спуска, а первых востроскруч привозили из питомников. Потом «Тавду» отправили на стражу этих…
– Границ?
– Да нет же, рубежей Новоуральской Конфедерации, а там, как известно, питомников нет.
Вован наклонился и срезал очередной гриб.
– Твой батенька историк, не удивительно, что ты так хорошо всё это знаешь.
– Отнюдь, он мне мало про это рассказывал, у них с дедушкой были серьёзные разногласия на тему воспитания меня и брата. Почти всё, что я знаю о нём, я почерпнул из переписки и домашних архивов. Отец пересказывал только одну историю про дедушку – про то, как он с коллегами по группе на спор пытались поймать красно-полосатую востроскручу. Как известно, дикие востроскручи…
– Прости великодушно, но я тебя перебью. Красно-полосатую? Судрь, в своём ли они уме были, это же в самые быстрые из волчков в трёхмерной среде! К тому же плохо влияют на электронику и самочувствие.
Семён немного обиделся за деда, но в запале рассказа решил не наезжать на коллегу:
– Они были, это, молоды, судрь! По тогдашним слухам, оседлать красно-полосатых удавалось только китайцам во Внутренней Монголии. Мой дедушка же только закончил курсы востроскручера на орбите Исети и вернулся на «Тавду», где его зачислили зверотехником. Нраву дедушка был буйного, и помощник инженера решил с ним поспорить, заключив пари на свидание с барышней.
– И что же? Поймал? Чем, интересно? Старым сачком?
– Чтобы поймать востроскручу, судрь, используют, судрь, обычный челнок-упряжку! Только родную востроскручу через радио-упряжь отправляют гулять где-нибудь, или гравитацию блюсти. Чтобы не отпугивала от своей территории. Потом приоткрывают упряжь и манят дикую, судрь, особь плутонием или радием, как лошадь сахарком. Очень, судрь, на гамма-излучение они падкие!
Сравнение про сахар Семён взял не с потолка. Лошадь, точнее, старая кляча, водилась у старика Фомича в дальнем углу жилого сектора.
– Слышал об этом, – соврал Вован и метнулся к замеченному боровику, но Семён опередил его.
Пару секунд друзья молча боролись в гляделки, после чего гриб всё же отправился в кузовок Вована. Семён продолжал:
– Во флоте у нас тогда находилось, если не путаю, уже семь фрегатов, два десятка шхун, а на поддержку пришёл крейсер «Инженер Номоконов». Это была соседняя с Уфой пустая звезда, не помню название. Красный карлик с двумя газовыми. Наш флот, судрь, растянулся по орбите вокруг второго гиганта, где красно-полосатых в изобилии. Вот поймаются они на радиоактивную приманку-упряжь. А после того, как попались, их нужно, судрь, объездить и пересадить в клетку…
– И накормить галлочикой? Космической курицей?
Семён приостановил рассказ и стал рассматривать красные ягоды.
– Не думаю. Некоторое время их нужно держать голодными и сидеть рядом, чтобы привыкли к твоему характеру. Они же, судрь, на расстоянии чуют. Как считаешь, коллега, эти ягоды съедобны?
Вован почесал затылок:
– Поскольку нам рекомендовали собирать грибы, а про ягоды ничего не говорили, полагаю, их лучше не трогать.
Они начали спускаться в пологую впадину, поросшую кустарником. На их пути встала металлическая сетка, натянутая на колышках и местами поваленная.
– Смотри, тут заборчик, – обратил внимание Семён.
– Это да, такие делают для, судрь, обустройства лагерей на Кунгуре. Син Хун Пень что-то бормотал про это. Говорил, что лучше туда не лезть.
– Но мы, конечно же, залезем!
– Разумеется, – сказал Вован и перешагнул через ограду. – Так что дальше про твоего дедушку?
– Они отчалили из челночного ангара и поплыли на ракетной тяге в магнитосферу гиганта. Потом разминулись, отцепили упряжи, легли в орбитальный дрейф и стали приманивать. Часа три они крутились по орбите с промежутком в пятьсот километров, и, наконец, к челноку дедушки подлетела красно-полосатая. Долго кружила вокруг приманки и села на неё дном. Радиоактивная ловушка, судрь, сработала и упряжь – раз! – сомкнулась вокруг твёрдого света. Это у них что-то вроде плавника. Но красно-полосатые, как ты уже упомянул, весьма хитры и плохо влияют на психику. Тем более, эти… как же у них…
– Вожаки?
– Не, вот, вспомнил же! Доминирующие псевдо-самцы.
Семён устал и присел на пригорок, достал семок из кармана. Вован присел рядом и тоже полез в карман.
– Слушай, друг, а достану-ка я планшет – мне захотелось взглянуть на красно-полосатых.
Изображение на планшете после включения замирало и периодически пропадало. Вован недоумённо хмыкнул, поднялся чуть выше на пригорок, и перебои в связи исчезли.
– Дедушка мой, судрь, – продолжал Семён, – был не робкого десятка, но и он перепугался. Ещё бы, судрь, не перепугаться, когда тебя, лёгшего в дрейф на неуправляемом судёнышке, начинает с шестикратными перегрузками мотать по космосу около газового гиганта! А потом и вовсе началось пси-излучение, дедушка впал в ступор и несколько минут не смел пошевелиться. Бредилось всякое ему.
Вован пару секунд вглядывался в планшет, потом спустился с пригорка ниже, к Семёну.
– Смотри же, судрь, видео с нападением красно-полосатых на корабль…
Он протянул планшет другу, но картинка на нём задрожала и застыла.
– Судрь! Вот же дурацкое устройство.
Семён поправил кепку, достал свой планшет, и оказалось, что тот тоже не работает.
– Ей богу, попахивает чертовщиной, друг мой, – сказал Вован. – Такое чувство, что рядом кроется сильный источник, судрь, излучения.
Они огляделись. Гопники стояли на склоне оврага, спускающегося вниз к небольшому ручью, слегка обмелевшему за время перевозки суши. Семён спустился вниз по склону оврага и увидел заросли камыша, покрывающие небольшую заводь.
