скачать книгу бесплатно
– Но я не хочу быть слонотавром! – выкрикнул Путник. – Мне не нужен ваш хобот! Ответь мне, пока не провалился под песок… где я? Кто я?
– Ты – Путник, ты несёшь перемены. Но что за этим стоит – я не знаю, тебе может подсказать твоё подсознание. А где… В сети реальностей, в одном из миров. Ты ещё не доходил до края нашей Страны Песка? Попробуй, ведь она не такая большая…
* * *
Снова бег по барханам, снова внезапная смена дня и ночи… Под конец пути Путник заметил, что барханы поднимаются вверх, образуя длинную дугу, обрывающуюся в вышине и постепенно сползавшую куда-то вниз, под ноги. Он долго полз по её склону, пока не оказался наверху, и его рука не коснулась…
Стекла. Твёрдого, очень толстого стекла, которое постепенно поднималось вверх, и за которым зияла пустота с неясными, блёклыми силуэтами. На короткий миг в стекле Путник разглядел в стекле своё отражение – на него глядел худой двадцатилетний парень со странной седой прядью волос, но рассмотреть лучше черты лица он не успел. Присмотревшись к пустоте за стеклом, он смог различить складки, морщины на какой-то гигантской, космически-огромной поверхности, а оглянувшись назад, внезапно понял, что из себя представляет мир, в который он попал.
Три далёких источника света внизу, от которых он ушёл, образовывали треугольник, стремительно уменьшавшийся в размерах. Когда они слились в одну точку, вновь стало светло, и Путник увидел в центре мира большую воронку, куда стекал песок.
Он вспомнил про свёрток, который всё это время держал в руке, и наконец-то развернул его. Повернувшись обратно на свет, к краю мира, Путник разглядел, как далеко за стеклом стоит кто-то огромный, как галактика, смотрит на него, песчинку в этом песчаном водовороте, и плавно, словно в замедленной съёмке, машет гигантскими ресницами.
В свёртке находились песочные часы – две тонкие полукруглые стекляшки, внутри которых тек песок времени. До очередной смены времён оставалось чуть меньше минуты.
Точно в таких же стеклянных часах оказался он, Путник, свободный от неизвестного прошлого. Его свободу теперь ограничивали две стеклянных колбы и время, за которое песок перетекает из одной половины мира в другую.
Время уходило.
Страх навечно остаться в закупоренной колбе оказался сильнее Путника, и он понял, что мир вокруг должен разрушиться. Гигантская рука владельца внешних часов поднялась над бархатно-чёрной поверхностью накидки, и Путник побежал прочь от стекла. Бросившись в песок, он крепко сжал в руке маленькие песочные часы, что-то хрустнуло вокруг, и мир исчез.
(Третьи лица)
По зомбоящику показывали очередную ерунду пятидесятилетней давности – долгий сериал со стрельбой и погонями на машинах. Кабельный канал в районе транслировался всего один, а по радиоволнам передач уже давно не велось, поэтому выбирать не приходилось. В качестве дополнительного развлечения приходилось играть в шахматы. Юрген выигрывал у Ромула – старик был старше и опытнее, и к концу партии у молодого латиноамериканца на доске осталось всего три фигуры.
– Король, пешка и слон, – проговорил Юрген, поправив старые очки. – Символично, мой друг, не правда ли?
– М-да, куда уж символичнее, – проговорил охранник и пригладил усы, делавшие его похожим на молодого Сальвадора Дали, только намного крепче и выше. – Хобот, вирус абсурда. Они просто окружили нас со всех сторон.
Юрген вздохнул, соглашаясь с напарником.
– Ваше благородие, а твой узбек точно приедет завтра? – спросил Ромул.
– Карим не похож на личность, готовую просто так обмануть, – старик откинулся на спинку резного стула и добавил, отрешённо глядя куда-то в салон. – Завтра ожидается сложный день, Ромул, очень сложный. Одна перевозка по городу чего стоит.
Ромул кивнул и сходил пешкой, метя в ферзи, а затем перевернул большие песочные часы, стоявшие на столе. Потом поднял срубленного ферзя и стал его разглядывать, как в первый раз.
– Кстати, а что будет, если он попадёт в заражённые миры?
– Не знаю. Может, оно и к лучшему, если там он осуществит свою функцию. Есть мнение, что все окрестные миры как раз и были созданы для таких случаев.
– Но в чём тогда его избранность? С виду такой хилый.
Юрген задумчиво поглядел в окно. Затем проговорил.
– Он Вестник Перемен. Для нашего мира этот Путник может стать своего рода мессией, но пока не осознаёт этого. Им владеют фобии, страх и неуверенность, возможно, именно из-за этого он стал тем, кем стал. Но я всё равно хочу ему помочь.
– Снотворного, которого ты вколол, точно хватит? Он не проснётся в дирижабле?
– Конечно. Местное его тело находится в спячке. Он переключился на вспомогательные в других мирах.
– А тот остров, куда мы его повезём, точно безопасен?
– Смотря… что ты под этим понимаешь, – задумчиво сказал Юрген.
Затем нерешительно взял слона – старинную резную фигуру – и поднял над доской, но звук за окном заставил резко обернуться.
Шум электромоторов. Подобный звук мог издавать в этих краях по вечерам только один объект.
Старик с охранником бросили игру и подбежали к окну, Ромул осторожно раздвинул жалюзи. В вечерних сумерках на противоположной стороне дороги виднелись два припаркованных броневика с сине-зелёными эмблемами на боку.
– Шавки Корпорации, – процедил сквозь зубы Ромул. – Может, не по нашу душу? Вон, у киберготов в соседней коммуне снова оргии.
– Скорее всего, какая-то ошибка, – кивнул Юрген. – Не думаю, что кто-то мог их навести.
Ромул отошёл от окна, выключил телевизор и откинул крышку сундука, служившего когда-то давно кроваткой для племянницы Юргена. Под ворохом тряпок там лежал старый АК-47.
– Сейчас я им…
– Не надо! – остановил товарища старик. – Уверен, всё удастся уладить мирным путём. Лучше спустись в подвал, проверь, как там.
Двухэтажный дом, некогда многоквартирный, теперь полностью принадлежал часовщику. Охранник пробежал по коридору, свернул на лестницу и протиснулся в щель между стеной и старым комодом. Юрген придвинул комод ближе к стене и вернулся в зал.
Мирным путём не получилось. Вояки Корпорации разнесли замок выстрелом из индуктивника и вломились в мастерскую. Отлетевшие щепки разлетелись по салону, потревоженные часы зазвонили и загремели.
– Граф Юрген Нишцельский? – спросил скуластый лейтенант с противной козьей бородкой, возникший в проходе. Взгляд был стеклянным, как будто от наркотиков, хотя за подобное в войсках Корпорации приговаривают к расстрелу. Хотя, кто знает…
– Да, меня так зовут, – ответил часовщик и пригладил редкие усы, сдерживая внутреннее волнение. Потянулся к карточке-документам, но, похоже, солдат она не интересовала. Надо выглядеть спокойным и уверенным, и тогда они…
– Опять за старое? Шпионов теперь укрываете, пан Нишцельский?! – рявкнул лейтенант.
Нишцельскому стало страшно, голос задрожал.
– Я… всего лишь коллекционер-антиквар, часовых дел мастер. У меня графский титул, какие могут быть шпионы, о чём вы. Обратитесь к вашему начальству, генералу…
– Обыскать!
Пятеро крепких солдат разбежались по помещениям часового салона.
«Ковёр… – сердце старика истошно билось в груди, по лбу струился пот. – Я забыл накинуть ковёр на люк за комодом!».
– Хаким, тут что-то странное, – послышалось из коридора, в глазах старика побелело, и он рухнул в обморок.
[1] Трэш-метал (thrash-metal, варианты транскрипции – треш-метал, траш-метал) – одно из старейших разновидностей металлической музыки, давшее направление всем брутальным жанрам. Характерными чертами являются агрессивность текстов, стремительный темп исполнения, скоростные гитарные риффы и зубодробительная игра ударных инструментов.
[2] Yamaha – японский производитель мотоциклов, музыкальных инструментов и электроники. В данном случае имеется в виду электрогитара.
I. Соната. Эпизод 2. Охотник на слонотавров
(Абориген)
Константин Молот с молодых лет старался мыслить здраво и расчётливо. Первое, что он решил сделать на новом этапе жизненного пути – это найти ночлег. Поиск исчезнувшей девушки, работы, пропитания были невозможны без крыши над головой. Сначала подумал пойти к двум друзьям детства, живущим неподалёку – Алексу «Спонсору» и Егору «Троллю», но потом передумал. Они работали наймитами и жили в доме, принадлежащем Корпорации, а терять эту часть личной свободы Молоту пока не хотелось.
Самую приличную жилплощадь мог дать Дмитрий Хэви – один из наиболее известных в городе металлистов, являвшийся идейным лидером и проповедником старинных музыкальных традиций. Коммуна на проспекте Шараева, в которой проживал этот металлист, включала три многоэтажки, была престижной и вполне открытой – при желании, любой «свой» мог подселиться к ним на долгий срок. К тому же, Константин был знаком с Дмитрием уже без малого десяток лет. Проблема состояла в том, что товарищ жил на Вторчермете – районе весьма отдалённом и неспокойном. Металлист решил не рисковать и поехать к нему на транспорте.
Станция электротакси располагалась у стен опорного пункта, бывшего до Катаклизма крупным торговым центром. Сейчас там, помимо магазинов подразделений Корпорации, были медицинские кабинеты, частные мастерские и даже зловещий «обезьянник», в который отвозили воров и пьянчуг.
Константин неторопливо обошёл вдоль забора рисовую ферму и направился на лужайку с потрескавшимся асфальтом. Транспорта на улицах в столь утренний час не наблюдалось, лишь редкие велобайкеры на электромотороллерах неспешно проезжали куда-то по своим делам. Литр бензина стоил целое состояние и был доступен теперь только правящей верхушке, а нефть из единственного месторождения на севере шла целиком на нужды химической промышленности.
Электричество, правда, из-за альфа-батарей теперь стало дешёвым, но легковых электромашин производили мало. Все заводы Верх-Исетска и десятка провинциальных городков выпускали, в основном, броневики и электротанки. Это стало нужным, чтобы противостоять натиску могущественных врагов – в первую очередь, загадочной Японской Империи, ставшей в две тысяча тридцатые господствующей мировой державой. Именно поэтому простая поездка по Внешнему городу на электромобиле стоила пассажиру сорока иен – столько же, сколько стоил небольшой мешок риса или новые брюки.
Иены были в ходу уже больше двадцати лет, сменив рубли. Постепенно старые банкноты пришли в негодность, а своих денег Корпорация не выпускала. Оборотом валюты последние десятилетия управляла Корпорация, и со временем ей стало удобнее пользоваться зарубежными банкнотами. Откуда они их брали – из беспилотников, или откуда-то ещё – неизвестно, как неизвестно и о других тонкостях взаимоотношений Корпорации и Японской Империи.
Из такси на стоянке доносилась группа «Отто Дикс», которых металлист не очень любил и считал «позерами». Константин подошёл к одному из малиновых «бобиков», скинул чехол с плеча и стал шарить по карманам. Гитара в чехле, зажатая между колен, медленно сползала и вместе с неприятной музыкой приводила Молота в негодование. Водила, зелёноволосый кибергот[1] лет тридцати пяти с выщипанными бровями, стоял у открытых дверей и надменно усмехался, наблюдая, как металлист нервничает.
– Кончай ржать, придурок, лучше подержи! – не выдержал наконец Константин. Он не любил киберготское движение, но в обществе, где деление на классы заменилось делением на субкультуры, выбирать спутников и соседей не приходилось.
– Гитара? – не оставляя презрения на лице, но, всё же, с некоторым интересом спросил водитель.
– Какое твоё дело? – огрызнулся Константин.
– Это не спасёт мир, – флегматично согласился кибергот, кивнул и небрежно, двумя пальцами перехватил гитару за гриф. – Хотя, может, и спасёт. Что-то тяжёлая она у тебя.
Ещё бы не тяжёлая – электро, не простая акустика-деревяшка. Впрочем, сейчас и акустику днём с огнём не сыщешь, после репрессий на музыкантов императора Купидонова – да и не надо это никому. После Катаклизма люди стали всё больше потреблять уже созданную за предыдущие века музыку, чем не создавать новую. Свобода распространения информации, полная демократия. Молот нашарил в карманах тридцать пять иен и продолжал рыться, пытаясь найти ещё монетку. По известному закону подлости, монетка упорно не находилась. Водитель посмеивался, наконец, не выдержал и проговорил нараспев:
– Что, не хватает тебе, неверный?
– Слушай, не довезёшь за тридцать? – попросил Константин. – По «урне» потом спишемся, верну тебе долг.
Водитель грациозным жестом выпустил чехол из рук и молча сел в «бобик», достал какую-то хитрую папироску и закурил. Молот поймал падающий чехол и со злостью замахнулся кулаком, чтобы посильнее врезать по оргстеклу, но увидел пристальный взгляд часового у входа в боевой пункт, поэтому лишь процедил сквозь зубы:
– Грёбаный социум.
Оставалось только покинуть район и отправиться в гости к товарищу пешком, через лес. С другой стороны, так даже лучше – сорок сэкономленных иен не будут лишними.
Февраль, несмотря на глобальное потепление, оставался самым холодным месяц в году, и температура в ночные часы опускалась ниже нуля. Константину стало зябко в кожаных брюках. Свернув на улицу Амундсена, одну из немногих в этих краях, оставшихся донашивать своё изначальное имя, он пошёл по аллее толстенных тополей, оплетённых виноградными лозами. Тополи уже давно сбросили листву, но малочисленные бригады наймитов-уборщиков до этой улицы до сих пор не дошли, и пыльные листья неприятно шуршали под ногами. Судя по едкому запаху, во дворах жгли какой-то пластик. Улица казалась сумрачной и неприятно безлюдной, Молот сбросил с плеча автомат и откинул приклад. Носить огнестрелы разрешалось, но стрелять просто так никто не собирался – патроны были в вечном дефиците, и автомат Константин носил больше для уверенности, нежели чем для стрельбы.
Вдруг напряжённую тишину разорвало пронзительное гитарное соло с балкона. Константин прислушался – он обладал обширными музыкальными познаниями, и узнал группу без труда. Это зазвучал ранний «Хэллоуин», немецкая металлическая команда пятидесятилетней давности. Через минуту с балкона на противоположной стороне улицы ответили не менее громкой отечественной «Арией». Старинное уличное баловство – «у кого громче». Константин невольно улыбнулся: хоть хэви-метал он слушал редко, отдав предпочтение более агрессивному трэшу, но эта старая музыка снова напоминала ему о детстве и об отце, которого не было с ним уже много лет.
Но погрузиться в воспоминания, как в предыдущий раз, ему не дал пронзительный свист сервоприводов, донёсшийся со стороны баррикады, которая занимала теперь просвет между двумя девятиэтажками.
Свист заставил Константина почти рефлекторно свалиться на листву. Такой свист издавал только японский боевой робот.
Металлист спрятался за старым тополем, напряжённо ожидая первого выстрела.
Первые японские боевые роботы появились в городе около пяти лет назад. Именно в то время возникла самая радикальная и самая подпольная городская субкультура – неодиггеры, которых побаивались даже шавки Корпорации.
В начале две тысяча тридцатых грянули массовые репрессии на ска и рэперов-ортодоксов, объединившихся в банды и учинявших мятежи и погромы. После отправки в зомби-лагеря последних организаторов мятежных субкультур, стан неодиггеров стал пополняться новыми членами, сменившими «веру». Хорошо вооружённые и законспирированные, неодиггеры были организованы ничуть не хуже любой мафиозной структуры двадцатого века и вскоре в буквальном смысле ушли в подполье, обосновавшись в городской подземке. На поверхности они ничем не выдавали своей принадлежности к «подземной касте», и подозрение в неодиггерстве часто становилось обвинением, предъявляемым властями.
Поезда метро в Верх-Исетске не ходили с самого две тысяча тринадцатого, и сначала туннели стояли заброшенные. Входы на десять станций единственной построенной до Катаклизма ветки почти сразу были замурованы и на случай мятежей контролировались войсками Корпорации. Но на выезд из депо, что на самой северной окраине города, неодиггеры успели поставить парочку лазерных пушек, сброшенных с японских беспилотников. Это были самые первые лазерные пушки в городе, тайком перенесённые по частям через леса откуда-то с северо-востока. Обосновавшись в метро, неодиггеры увеличили контрабандный поток и основали сеть подпольных мастерских по сборке и ремонту новой техники, постепенно втягивая в торговлю всё новые и новые микрорайоны. Именно так стали появляться свободные коммуны.
Ходили разные слухи, почему неодиггеры так удачно подпирают «упавшие с неба» японские комплектующие, и были ли в сговоре с Японской Империей, оставалось неясно. Так или иначе, японские боевые робомашины появлялись на улицах всё чаще и чаще, и представляли серьёзную угрозу как для мирных жителей, так и для Корпорации. Но оружие было не единственным следом японского мирового господства – небо давно принадлежало японцам. Тонны гуманитарной помощи – бичпакеты с быстрорастворимой едой, гигиенические изделия, одежда и даже детские игрушки – ежедневно сбрасывались на парашютах в больших коробках со стратосферных беспилотников во всех частях Внешнего города. Именно за обладание этими коробками и шла бесконечная грызня между Корпорацией, свободными коммунами и различными воинствующими группировками, не дававшая городу прийти в себя…
Константин старался не шевелиться. Хотя, подумалось ему, если машина с боекомплектом, и пустит ракету с теплонаведением, он всё равно обречён. Интересно, какой идиот вывел робота на улицу? И зачем?
Надо выровнять дыхание, понял он – пар изо рта слишком заметен. Сверху сначала выключили «Хэллоуин», затем и «Арию».
Свист не прекращался, и Константину пришлось пролежать минуту не без движения. Наконец он не выдержал и осторожно приподнял голову над кучей листвы.
Блестящая красно-белая – под цвет японского флага – робомашина, высотой в три метра, возвышалась над баррикадой из обломков бетона и старой мебели. Боевая часть была направлена на балкон на противоположной стороне улицы, откуда минуту назад играла музыка. Послышался детский смех.
Конечно, дети. Кто же ещё мог на такую глупость – просто так вывести на улицу боевую машину? «Нарожали имбецилов, – злобно подумал Константин. – Никакого воспитания».
Окошко на третьем этаже распахнулось, послышался прокуренный женский голос:
– Денис, паразит негодный, какого фига опять в ангар лазаешь! А ну немедленно вернул машину на место!
– Мы не нарочно, тётя Вика! – крикнули со стороны робота. – Чего они всякое старьё врубают!
– Я тебе покажу, сопляк, как классику старьём называть! – послышался старческий голос сзади. Константин обернулся – на балконе, откуда играл «Хэллоуин», стоял худой волосатый старик с залысинами, размахивающий какой-то архаичной ружбайкой.
– Эй, пацан! – не выдержал Молот, приподняв голову. – В прохожих стрелять не будешь?
Робот зашумел сервоприводами и повернулся в сторону Молота, тот, руганувшись, рефлекторно спрятался за тополем.
– Проходи, чувак, – послышался детский голос.
«Чувак! Какой я ему, блин, чувак», – недовольно подумал Константин, поднимаясь с листвы, но спорить с малолетним пилотом робота не стал.
Отряхнулся, подобрал чехол и пошёл дальше по Амундсена. Тётка с балкона и дед-металлист продолжали орать на детей, обстановка накалялась, и оставаться в квартале было небезопасно.
Спустя минуту небо расчертил след от беспилотника и почти прямо над головой, в полукилометре от земли, раскрылся купол парашюта.
Выброшенный стандартный ящик размером полтора на полтора метра из грубых необтёсанных досок покачивался на ветру и собирался упасть в соседнем дворе.
Уже спустя полминуты народ высыпал на улицу. Немногочисленные прохожие срывались с места и бежали, стараясь успеть на раздачу барахла. Если повезёт, то общинный староста успеет раздать всё до приезда Корпорации.
Константину всё это было без надобности, и он ускорил темп.
Ещё через полторы сотни метров, немного не доходя до кольцевой автодороги, повстречались двое волосатых юношей – одетых в кожаные куртки и вполне адекватных на вид. Константин вспомнил, что видел одного из них в Урнете, на музыкальном форуме. В момент, когда они поравнялись, справа, за домами, послышалось несколько выстрелов, Константин оглянулся и увидел группу зелёно-синих броневиков, спешащих со стороны опорного пункта.
– Шавки бегут к кормушке, – сказал один из парней, повыше ростом. – Я говорил, это беспилотник пролетал, а ты всё «зонд, зонд». Интересно, что свалилось.
– Не ходите туда, парни, там придурки малолетние робота на прогулку вывели, – решил подсказать Молот. Чем меньше шуму, тем лучше.
Парни обернулись.
– Да, в той коммуне что-то стали дети беспокойные, – сказал второй, рыжий, с раскосыми глазами, подозрительно глядя на автомат Константина.
