скачать книгу бесплатно
Ратибор и Ода. Третья книга
Сергей Skolorussov
Последняя книга трилогии о любви двух исторических личностей, живших на рубеже 7-8 веков. Ратибор и Ода являются родоначальниками известных саксонских, ободритских, вагирских, датских, шведских и фризских династий. Малоизвестная история их яркой, необычайной жизни и любви достойна того, чтобы о ней помнили и знали. Прототип шекспировского Гамлета датский принц Амлед был праправнуком этой влюблённой пары (ветвь Яруты). Исторический сюжет судьбы Ратибора и Оды, на мой взгляд, даже более увлекательный, чем у их потомка, историю которого прославил сам Шекспир. Они пережили в своей жизни многое такое, что «и не снилось нашим мудрецам».
Книга третья
«Тогда Ивар сердито ответил Хрёреку, что точно не знает, как с ним поступили Хельги и Ауд, но у всех на устах, будто Харальд – это сын конунга Хельги. Что у него черты примерно такие, как и у мальчика, и потому он счёл обязанным известить его об этой измене, и сказал, что ему не нравится, что они оба владеют ею:
– И я предпочёл бы, чтобы ты отдал её твоему брату, чем так будет продолжаться и дальше, раз уж ты не смеешь отомстить».
Сага о некоторых древних датских и шведских конунгах
Часть первая
Глава 1
Прошёл год. Это был тяжёлый год для Вальдира во всех отношениях. Чтобы отвлечься от сердечных переживаний, связанных с разлукой он погрузился с головой в работу. А работы было непочатый край. Дело в том, что ярлства, как такового, в том месте, куда Ивар сослал Вальдира, никогда и не было. Речь идёт о Ходово[1 - Хедебю в скандинавской транскрипции. Название Ходово произошло от «ход» – проход, волок]. Здесь вообще никогда не правили ни конунги, ни ярлы, ни херсиры. Население этих территориях, которыми стал править бывший берсерк, было в основном вендским. При этом заправляли всем лютичи[2 - Мощный западнославянский союз племён, известный также, как вильцы, велеты, велетабы. В основном владели землями между Одером и Эльбой на территории современной Германии]. Вернее, купцы лютичей. С глубокой древности они заправляли всей торговлей в Вендском[3 - Старое название Балтийского моря] море. При этом основные торговые пути лютичей шли через проливы между Данией и Скандзой[4 - Одно из старинных названий Скандинавского полуострова]. Полвека назад набравшие силу скандинавские конунги стали взимать с вендских купцов десятину за проход через эти проливы. Поэтому ушлые лютичи устроили волок у основания полуострова данов. Он начинался от узкого и длинного залива Вендского моря. Этот залив даны так и звали – Шлей[5 - Что означало «Славянский»]. А порт, стоявший с незапамятных времён в заливе скандинавы называли Шлезвиг[6 - Славянский порт]. При строительстве волока недалеко от Шлезвига был сооружён новый торговый порт – Ходово. Он и стал главным городом территорий, прилегающих к волоку. Далее от Ходово через канавы, реки и ручьи волок выходил в реку Одра[7 - Современная река Эйдер (Айдар), впадающая в Северное море у основания Ютландского полуострова], названную так в память о великой реке, в устье которой находился главный торговый город всех лютичей Волынь[8 - Легендарный город балтийских славян, известного ещё как Юлин. Латинские хронисты называли его крупнейшим городом Европы. Находился в устье Одры (Одера), ныне разделяющего Польшу и Германию. Второе название у города появилось из-за того, что на его главной площади стоял высокий обелиск с проржавевшим копьём, якобы отобранный предками лютичей у самого Юлия Цезаря]. Когда пятнадцать лет назад Ивар двинулся походом на вагров, купцы Ходово уговорили его не разорять их город и торговые фактории, расположенные по волоку из Вендского моря в Северное. Конунг согласился, наложив на жителей Ходово дань. Она была значительной, но зато с этих пор купцы лютичей перестали облагаться пошлиной при проходе через Датские проливы. Значение волока после этого резко снизилось. Вместо трудоёмкого протаскивания кораблей по канавам и ручьям, теперь можно было спокойно проплыть через пролив, разделяющий Данию и Скандзу. Фактории и торговый город быстро захирели. Всё пришло в упадок. Дань Ивару уже не выплачивалась в течение последних трёх лет. Местные жители, даже сняв последние портки, не смогли бы этого сделать. Поэтому Вальдира они встретили в штыки. Для них это была новая обуза. И не просто обуза, а символ рабства. Они, вполне естественно, ожидали увеличения податей. Теперь им необходимо было платить не только конунгу свеев и данов, но и ярлу, поставленному над ними. Венды Ходово всегда считали себя свободными людьми. Своих посадников они выбирали себе на ежегодном вече, выкрикивая имена претендентов. Никогда до этого ими не управлял человек, присланный со стороны. Новоиспечённому ярлу пришлось несладко. В первое время он неоднократно чувствовал на себе взгляды людей, готовых его убить. И быть бы смертоубийству, но Вальдир собрал вече, на котором предложил выход. Тот, кто не имел денег заплатить дань конунгу, теперь мог отработать свой долг на общественных работах. Вальдир так закончил свою речь: «Если кто-то не согласен, то может меня убить и дальше не платить Ивару ни гроша. Но знайте, что конунг ничего не забывает. Он придёт сюда и заберёт всё сам. Тот, кто не платит – станет рабом». Это был реальный выход. Всем пришлось согласиться.
Едва сошёл снег – закипела работа. Ярл не жалел никого, заставляя отрабатывать задолженность сполна. Ленивых он наглядно порол. Работящих поощрял всем, чем можно. Сам трудился с ночи до зари, как говорится, не разгибая спины. У всех это вызывало уважение и являлось прекрасным примером и даже стимулом для хорошей работы. К зиме «ямка» для волока превратилась в неглубокий канал, по которому легко можно было тащить за канаты перегруженные купеческие корабли. В начале и в конце, а также в центре волока были выстроены крепости, в которых были сооружены склады для хранения товаров. В середине этого пути ярл возвел ворота. Через них теперь за деньги пропускали «сухопутных» купцов, караваны которых сновали через перешеек в Данию и обратно. По расчётам Вальдира благоустройство удобного и безопасного волока способно было оживить Ходово. Он надеялся, что его труды вернутся дополнительными доходами, которые покроют задолженность перед конунгом и дадут самому ярлу возможность заняться исполнением собственных планов. А пока, не только не получив от этого назначения каких-либо средств на пропитание, но и спустив все те деньги, что он накопил в Бьёркё, Вальдир отметил годовщину своего правления в простой срубленной избе, которая выглядела убого на фоне богатых купеческих хором.
В этот день он пришёл поздно. На пороге его встретил подвыпивший Барри:
– Сир, наконец, вы вернулись. Я устал разогревать, – Барри пьяно улыбнулся.
– Но не устал разогреваться. Что-то ты, друг мой, в последнее время стал в этом деле особое усердие проявлять.
– Сир, а что мне ещё делать? В моих руках всегда хоть что-то должно быть. Так я устроен. Я должен деньги в руках держать! В этом суть моя. Но денег у нас – пфи! – произнося это «пфи», он пьяно выдал веер брызг. – Раз денег нет, в руках кружку с пивом я держу.
– Ты же монах. У христиан в это время пост, я слышал. Вино пить запрещено.
Барри засмеялся:
– Так-то: вино. Вино не пью. Пост соблюдаю. А это пиво.
– Какая разница?
– Большая! Про пиво в Святом Писании не сказано ни слова. Только про вино.
– Хитрец. Из любого выпутаешься узелка.
– Ещё какой хитрец! – донеслось из глубины избы.
– Ты не один?
– Я же не пьяница, чтобы пить самому с собой. Мне компания нужна. Это Штирлиц, мой друг.
Вальдир вошёл в светёлку, где лучина высветила лицо гостя. Это был крепкий молодой мужчина, лет тридцати. По виду – венд. Он вышел из-за стола навстречу ярлу и по-простому протянул руку для рукопожатия:
– Он врёт. Я Стирлич, а не Штирлиц.
– Почему вру? Так и говорю – Штирлиц.
Гость махнул рукой:
– Весь вечер я его учу правильно моё имя говорить. Всё бесполезно. Есть река Стир, – затряс он щепотку пальцев перед носом монаха, – где я родился. Поэтому здесь меня прозвали Стирлич. Стир впадает в Лабу, почти в устье этой большой реки.
– «В Лабу» – это они так Эльбу называют, сир, – пьяно пояснил Барри.
– Я знаю. Я хочу с купцами сходить в Бардовик[9 - Богатый древний город в нижнем течении Эльбы. Разрушен до основания в 1189 году герцогом Саксонии и Баварии Генрихом Львом. Падению Бардовика, по мнению современных историков, обязан своему процветанию Гамбург], ты там был?
– Был. Богатый город вендов, – Стирлич не стал развивать сторонние темы, переключившись на личность ярла: – Рад нашему знакомству. Наслышан о вас, князь.
– Всё никак не могу привыкнуть, что я для вендов князь. А ты кто?
– Я шут гороховый, бродячий музыкант, перекати-поле. Как успел уже меня назвать мой друг, зовут меня здесь Стирлич. Но родители мне имя Небойша дали.
Барри удивился:
– Что за жуткое имя? Небоя-сча.
– Это имя – «бесстрашный» означает.
– И чем ты, Небойша занимаешься?
– Много чем.
Подвыпивший Барри, закончив с сервировкой, не удержался и надавил «жёстким» голосом:
– Отвечай, раб, когда тебя ярл спрашивает!
Стирлич не обиделся на «раба», он в той же дружелюбной тональности поведал о своей профессии:
– Я сопровождаю мудрого старца, который многое знает и делится своими знаниями с другими. Я играю на гуслях, дуде и погремушках, чтобы слушателям было не так скучно, – он улыбнулся и добавил: – И чтобы мой мудрец не засыпал.
Ярл приступил к своей нехитрой трапезе, состоявшей из куска говядины на ребре, каши и луковицы. Между делом он попросил:
– Приведи завтра вечером его сюда. Хочу с ним пообщаться, как его зовут?
– Зовут Вратиславом, а величают Бояном. Всё сделаю, князь.
– Князь, тьфу-ты заразил, сир, вы доели?
– Да. А что?
– Теперь могу вам сказать и неприятную новость, которая способна испортить аппетит.
– Что случилось?
– Опять она объявилась.
– Барри, не говори загадками. Кто?
– Рыжая!
– Тора?
– Да! Моя любовь на одну ночь.
– Что ей здесь надо?
– Это вы сами у неё спросите.
– Зачем ты её вообще на порог пустил?
– Я не пускал. Она сама. Я её боюсь. Явилась – не запылилась. Опять какие-нибудь подлости и хитрости приготовила для нас.
– И куда ты её послал?
– Далеко, – Барри ухмыльнулся, представив себе реальность самого дальнего посыла, – в гостиный дом Кобаньи Белича. Но, боюсь, она завтра опять сюда припрётся.
– Успокойся. Больше я не буду тебя заставлять дьявола из её тела выгонять.
Глава 2
Вальдир решил отвязаться от сестры Хельги раз и навсегда. Утром, взяв с собой в помощь Барри и Стирлича, он двинулся в сторону постоялого двора Белича. Но в середине пути троица неожиданно наткнулась на саму Тору, сопровождаемую десятком скандинавских воинов. Викинги выхватили мечи и сделали шаг вперёд в направлении Вальдира. Ярл тоже обнажил оружие. Барри рухнул на колени и быстро забормотал молитву. Наклоняя голову в поклоне, он скосил взгляд и обнаружил, что Стирлич исчез:
– «Бесстрашный», ты где? Куда ты испарился?
– Не бойся, я с тобой. Только не мешайся под ногами, – свободной рукой ярл подтянул монаха к себе и задвинул его за свою спину.
Улица была узкой. Её пределы по ширине были ограничены высокими заборами купеческих теремов. Вальдир был готов к тому, что в таких условиях победа врагу достанется дорогой ценой. Это понимали и викинги, которые не торопились атаковать. Но неожиданно голос Торы сообщил о совсем других намерениях:
– Кто приказал «мечи к бою»? Я такой приказ не отдавала. Немедленно зачехлить оружие!
Она прошла сквозь строй своих телохранителей и оказалась прямо перед ярлом. За спиной Вальдира послышалось:
– Слава тебе, господи! Ты не допустил кровопролития!
Вальдира удивил вид сестры селундского ярла. За год она сильно изменилась: лицо осунулось, огненно-рыжие волосы сбились в космы, глаза провалились:
– Я хочу поговорить с тобой наедине, – обратилась она тихим голосом к ярлу.
– На случай, если я откажусь, ты с собой армию прихватила?
– Нет, – она слабо покачала головой, – армию ко мне братец приставил. Боится, что венды меня здесь убьют.
В это время с криком и улюлюканьем из всех щелей полезли венды, вооруженные кто, чем придётся: ножами, топорами, вилами, мечами, копьями, дубинами. Они оседлали заборы и перекрыли улицу с обеих сторон. Викинги вновь обнажили мечи и заняли круговую оборону, поставив в центр круга рыжую девушку.
– Барри, не бойся, Небойша с тобой! – на воротах купеческой усадьбы сидел Стирлич. – Князь, отдавай приказ!
– Стойте! – крикнул Вальдир. – Мне никто не угрожает. Опустите оружие. Тора, прикажи своим воинам, засунуть мечи в ножны.
Девушка отдала приказ и вновь обратилась к Вальдиру:
– Я приехала с тобой поговорить. Давай пройдёмся.
– Не вижу в этом смысла. Я не люблю тебя и тебе не доверяю. И времени на бестолковые разговоры тоже нет.
– Я тебе о дочери конунга расскажу.
Вальдир только недоверчиво покачал головой:
– Тора, зачем ты ко мне опять притащилась? Тебе в этой жизни больше нечем заняться? Может, хватит уже? Разве тех несчастий, что ты принесла мне и Оде тебе недостаточно?
Ярл развернулся и пошёл в сторону своего дома. Когда через минуту он оглянулся, то увидел, что за ним идёт целая процессия. Впереди семенила Тора. За ней её телохранители, следом Барри и толпа жителей Ходово.
Возможно, со стороны это выглядело нелепо и смешно. Но Вальдиру было не до смеха:
– Что это за игры, в которые ты играешь? Что тебе, женщина, от меня надо?
– Уже, практически ничего. Я приехала в последний раз взглянуть на тебя и попрощаться.
– Взглянула? До свидания. Вернее, прощай!
Вальдир развернулся и пошёл домой очень быстрым шагом. Он затылком чувствовал, что сзади – не отставали.
Он снова повернулся к своей избе задом, к Торе передом:
– Как мне от тебя избавиться?
– Выслушай меня, или убей!
– О-о-о! Как ты меня уже достала своими красивыми высказываниями, своими позами. Ещё на колени встань!
Тора тотчас рухнула на колени:
– Клянусь! Это последний раз. И я на твоём горизонте жизни больше никогда не появлюсь.
– Тебе перед людьми не стыдно?
– Нет! Мне стыдно только перед самой собой. Стыдно, что раньше я поступала не так, как надо было поступать.
– Хватит с меня твоих наигранных страданий! Твоих фальшивых раскаяний! Мне от них не легче. Драго, которого ты убила – ему расскажи о своих чистых побуждениях. Да, ты! Что смотришь? У тебя руки в его крови.
– Я виновата. Но разве тот, кто хочет стать лучше не достоин того, чтобы его выслушали?
– Лиса хвостом красиво машет. Но дело не в красоте, а в желании замести следы.
– Я не отстану, пока ты меня не выслушаешь.
