Прометей. Возвращение

Футбольные болельщики отбили Шелихова у омоновцев и повалили набок автозак. С трудом выбравшись из толпы, пробок и передряг, Ярослав наконец добрался до адреса, указанного Владом. На КПП первым делом его попросили предъявить паспорт. Помня наставления подполковника, Шелихов отказался исполнять эту просьбу.

– Мне запрещено показывать документы, – наивно объяснял он свой отказ. – Вы позвоните генералу и дайте мне трубку. Я ему сам всё объясню.

– Или предъявите паспорт, или покиньте помещение, – дежурный был непреклонен.

В это время в будку проходной зашёл высокий подтянутый полковник. Он приложил ладонь к сканирующему устройству и уже был готов пройти через открывшийся турникет, но, прислушавшись к разговору, замер:

– Лейтенант, что тут у вас?

– Да, вот, пытается без документов пройти, – указал на Ярослава постовой.

Старший офицер подошёл вплотную и представился Шелихову:

– Полковник Нутрецов. С кем имею честь?

Ярослав замялся, но всё же не стал называть свою фамилию:

– Мне к генералу надо.

– К Калачову? – по-доброму поинтересовался полковник.

– Да, к нему.

Нутрецов улыбнулся:

– Хорошо, что вы на меня попали. Так просто вас бы не пропустили, – он развернулся к стоявшему на вахте офицеру: – Лейтенант, генерал Калачов в здании?

– Никак нет, товарищ полковник. Он уехал сорок минут назад.

Нутрецов кивнул в ответ и, взяв Шелихова за локоть, отвёл его в сторону:

– Я отвезу вас к генералу. Мне как раз в ту сторону ехать. Пройдёмте, – он указал на дверь, через которую Ярослав сюда попал.

Они вышли на улицу. И надо же было как раз в это время к КПП подъехать автомобилю Калачова! Нутрецов как-то сразу скукожился и попытался свернуть с тротуара в сторону, увлекая за собой Ярослава. Видимо, генерал засёк этот странный маневр. Автомобиль тормознул, и командор изрёк:

– Владимир Артурович! – видя, что подчинённый предпочёл прикинуться глухим, Калачов басовито рявкнул: – Полковник Нутрецов! Ко-о-о мне! – а сам вышел из машины.

Что делать – приказ есть приказ. Нутрецов оставил Шелихова и подскочил к авто, отдав честь:

– Слушаю, товарищ генерал.

– Куда это ты собрался? Через пятнадцать минут летучка.

– Я помню. Через десять минут вернусь.

Генерал кивнул, но не сдвинулся с места. Он беспардонно отодвинул фигуру полковника, закрывающую вид на Шелихова:

– Кто это с тобой?

– Это? Э-э-э, это мой информатор. Тайный. Не хочу засвечивать зря.

– Раз не хочешь, зачем сюда притащил?

– Это не я. Это его инициатива. Поэтому и увожу с глаз долой. Я сейчас – переговорю коротко и вернусь.

Полковник готов был идти. Но генерал решил по-другому:

– Зови его сюда.

– Это мой личный, секретный информатор.

– Можешь не распаляться и ничего не объяснять. Я его сразу узнал. Поэтому и тормознул. Хотя нет, решим по-другому. Ты возвращайся в контору. Я сам его отвезу куда надо. Чего стоим? – Калачов вновь употребил командный голос: – Кру-у-угом! Шагом марш!

Деваться некуда, иерархию в спецслужбах никто не отменял. И не отменит никогда. Нутрецову пришлось ретироваться.

Генерал подошёл к Ярославу и показал своё голографическое удостоверение. После чего приобнял изобретателя:

– Рад встрече, родной. Хорошо, что ты теперь с нами.

Он тут же сделал звонок:

– Лиза, это Калачов. Никому ничего не говори и срочно выходи на улицу. Я жду тебя за КПП.

Пока Юшкевич выходила, генерал успел кратко расспросить Шелихова. Поэтому, когда Лиза появилась, он уже всё распланировал.

– Елизавета Егоровна Юшкевич, – представил он изобретателю свою помощницу. – А это тот, кого мы так долго искали, – она всё поняла и кивнула. Калачов продолжил: – Я тебе поручал подыскать две явочные квартиры.

– Есть три. Но они не оплачены. Я внесла задаток с карточки своей сестры.

– Молодец, всё правильно. Мы не будем задействовать официальные счета организации. Оплатишь со счёта, зашитого здесь – он протянул Юшкевич голофон Ахтарова.

Лиза взяла его в руки, внимательно посмотрела на знакомый гаджет и перевела взволнованный взгляд на командора. Но не успела ничего сказать.

– Лиза, я не знаю. Не знаю. Я прямо сейчас полечу за Владом. А ты займёшься Ярославом. Никто, повторяю – никто кроме нас двоих не должен знать, где ты его спрятала. И готовь план освобождения остальных учёных. На голофоне записаны координаты. Помощник атташе слил эту информацию Владу. Адрес, вычисленный Кириллом, подтвердился. Сейчас три часа дня. Надеюсь, к десяти я уже вернусь. Штурм назначаю на пять утра. Подумай, кого привлечь к проведению операции. Всё, давай милая, я на тебя надеюсь.

Генерал улыбнулся и впервые позволил себе тактильную фамильярность, дотронувшись до локтя подчинённой.

Глава шестьдесят шестая

20 апреля

Сочи

Если муха поможет…

На улицах города властвовал хаос. Полиция разбежалась. Омон сконцентрировался вокруг президентской резиденции. Уже стало предельно ясно, что мимолётному правлению Калинина пришёл конец. Кругом горели костры, всюду слышался звон разбитых витрин. Русский бунт – бессмысленный и беспощадный. Собственно, не только «русский». Мародёры не имеют национальности. Власть в городе перешла к толпам молодых людей, вооружённых металлическими прутьями и ножами. Во многих районах города кровь лилась рекой. Горели жилые дома, магазины и рестораны. Но никто их не тушил. МЧС бездействовала. Правительство США и Евросоюза выказали озабоченность жестокими полицейскими мерами по разгону мирных демонстрантов и призвали правительство России соблюдать права сексуальных меньшинств. На сооружённой перед Государственной Думой монументальной трибуне непрерывно выступали неутомимые ораторы. Они призывали идти на штурм президентской резиденции. Огромная толпа бурно реагировала на эти призывы. Но никто сквер у Морского вокзала пока не покидал. Видимо, для этого ещё не было внешней команды.

Время подкрадывалось к полуночи, когда над крышей Особого управления стратегических операций завис вертолёт. Все уже знали, что командор везёт тело Ахтарова.

Прощание с погибшим проходило в актовом зале. Лиза по звонку генерала подсуетилась и приготовила не только гроб, но также венки и фото Влада с траурной ленточкой. Несмотря на позднее время, для прощания с подполковником выстроилась целая очередь. Ахтарова в конторе уважали. Уважали за его принципиальность и бескорыстие, за мужество и верность, за человечность и доброжелательность.

Когда народ схлынул, возле гроба остались только командор, Лиза, Алиса и Кирилл. Лиза разжала прикушенную губу, вздохнула и пробормотала:

– Утром я привезу все твои награды. Извини, сегодня не успела.

Больше никто ничего не сказал. К чему слова?

Чтобы информация о штурме конспиративной квартиры не вышла за пределы доверительного круга, генерал принял решение провести акцию исключительно силами актива.

– Я не понял, – удивился Кацэ, – Алиса и Лиза будут штурмовать укреплённую крепость, где каждый метр внешнего радиуса пристрелен, а каждая дверь внутри здания заминирована?

– Да, так и будет. Я пойду первым, девчонки за мной.

– Но там же пять человек. Пять!

– А ты у нас на что?

– Я тоже пойду? – Кацэ чуть не поперхнулся. – Может, лучше парочку проверенных ребят из группы быстрого реагирования привлечь? Митя и Марат давно с нами работают.

– Не получится. Они хоть и хорошие ребята, но подневольные. Без приказа не имеют права и шага ступить. А раз так, то информация разойдётся и провал акции будет гарантирован. А ты, естественно, не пойдёшь. Ты наши глаза и уши. Не вслепую же нам ломиться.

– Слушай, командор, давай я хотя бы муху перегоню из посольства. Сможем заранее увидеть, что там внутри.

– Отличная идея. Если есть такая возможность – действуй. Мобильный штаб, я думаю, мы установим здесь, вот в этом аппендиксе Виноградной улицы, – генерал ткнул лазерным указателем в точку на голографической карте Нового Сочи. – Этот аппендикс расположен выше, чем тот участок переулка Рахманинова, на котором стоит интересующий нас объект. За бетонным забором они нас не запеленгуют. Да уж, любят в России монументальные ограждения. Вдобавок, отсюда можно спуститься вот по этой козьей тропе прямо к задам конспиративной квартиры.

Юшкевич всё это время недовольно мотала головой.

– Что тебе не нравится? – обратился к ней командор.

– Мне всё не нравится, – отрезала Лиза. Но поймав на себе взгляд Кацэ, поправилась: – За исключением мухи.

– Объяснись, – Калачов был спокоен. Раз Юшкевич так говорит, значит, у неё есть на это свой резон.

Лиза пояснила:

– Ещё недели не прошло с нападения в Ростове, – она на секунду зависла, подсчитывая дни. – Вернее всего пять дней, как вы получили перелом руки и рёбер. Про сотрясение я уже и не говорю. Куда вы со своей лангеткой? Чего смеяться?

Командор парировал:

– Другого выхода нет. Привлечь мы никого не можем. Если привлечём – нас обязательно сольют, и будет полный провал. Вы что, вдвоём пойдёте? Две девочки? И не надо мне говорить о гендерном равенстве. Ты не в Лондоне и не в Париже. К тому же, если муха чётко всё нам покажет, то…

Лиза перебила начальника:

– Если муха всё покажет, то мы и вдвоём с Алисой легко справимся.

– Как?

– Я же говорю – легко.

После долгих споров к действию приняли план Елизаветы Егоровны…

Глава шестьдесят седьмая

21 апреля

Сочи

Моя фамилия Шелихов

Для начала надо было запустить в дом муху…

В три часа ночи в узком переулке у ворот американской явочной квартиры тормознуло такси. Задняя дверь открылась и из него выбралось «нечто». Нечто, с избытком раскрашенное вызывающим макияжем и одетое в просторный генеральский китель. Одного погона на мундире не было, чтобы форма не считалась официальной. Зато в свете луны на его лацканах поблёскивали многочисленные броши и значки. Это была Алиса. Трудно было подобрать за короткое время прикид, соответствующий наряду женщины низкой социальной ответственности. Поэтому в дело пошёл китель командора. Он был размеров на «цать» больше, чем привычный Алисин размер, из-за чего его подол даже немного прикрывал колени, обтянутые ярким с аппликациями капроном. Судя по всему, под кителем у девушки ничего не было. Возможно, что-то и было. Возможно. Но отвороты этого импровизированного прикида очень вызывающе открывали её упругую грудь. Когда Алиса предстала в новом наряде перед коллегами, несчастный Кирилл едва не окосел, отводя глаза во все стороны сразу. Но они самопроизвольно возвращались в исходную точку. Вихляясь на непривычно высоких каблуках, капитан Андреева доплелась до переговорного устройства и нагло «даванула» кнопку вызова. Она её не отпускала до тех пор, пока дежурный охранник самолично не притащил свою сонную задницу к калитке. Он зло уставился на непрошенную гостью:

– Совсем обурела? Кнопку сломаешь. Чего надо?

Алиса равнодушно выдула сквозь жирно накрашенные губы пузырь из жевательной резинки. Пузырь лопнул. Девушка причмокнула и медленно собрала брызги жвачки обратно в рот. Только после этого требовательно произнесла:

– Чего стоим? Давай, давай, впускай!

– Куда?

– Совсем что ли? – прогнусавила она с характерной интонацией падшей женщины. – Я уже вся замёрзла. – И совсем погрузившись в роль, Алиса схватила его руку и сунула её себе за пазуху: – Чувствуешь, какая холодная? Чувствуешь?

Охранник вырвал руку. Его начали мучить противоположные чувства: долг охранника и желание мужчины. Чуть понизив агрессию в голосе, он проглотил застрявший ком и спросил:

– Красавица, тебя кто прислал?

– Я не знаю, ты разве не звонил? – она жеманно захихикала и постаралась прижаться к секьюрити всем телом.

– Нет, не звонил, – у мужика даже голос сел от обилия женских прелестей и близости её дыхания.

– Я почему должна мёрзнуть на улице? У меня нет тёплой одежды под пиджаком. Не веришь? – девушка игриво расстегнула верхнюю пуговицу.

Боец застыл в ожидании. Алиса легонько шлёпнула наращённым ноготком по его носу и расплылась в развязной улыбке:

– Не-е-ет, знаю я вас, хм… Деньги вперёд.

В рации секьюрити прохрипел чей-то голос:

– Кто там у тебя?

Он сразу взбодрился и чётко ответил:

– Выясняю, – и тут же переключился на гостью: – Ты ошиблась адресом, красавица.

Охранник сделал шаг назад и постарался захлопнуть калитку. Но девушка выставила ногу, не давая ей закрыться:

– За ложный вызов плати и можешь катиться ко всем чертям.

Секьюрити грубо оттолкнул её и, не сказав ни слова, затворил дверь.

Алиса для проформы попинала «закрывшийся портал» и пару раз крикнув: «Козёл! Ты мне за это заплатишь», потащилась к машине.

Здесь её начал колотить озноб. Сидевшая за рулём Лиза спросила:

– Замёрзла?

Алиса, сжавшись в комок, активно помотала головой:

– Нет, но очень противно.

Юшкевич не стала расспрашивать. Она уже развернула автомобиль и на ходу задала вопрос в микрофон:

– Запустил?

В ответ раздался голос Кацэ:

– А как же!

К основной операции приступили после того, как муха облетела все доступные помещения и выяснила обстановку.

Теперь к калитке конспиративной квартиры девушки подошли вдвоём. Обладательница генеральского мундира опять до упора нажала кнопку вызова, не давая охраннику ответить дистанционно. Пришлось ему вновь идти к калитке. На этот раз он пришёл изрядно разозлённым:

– Это опять ты, сучка!

Он размахнулся для удара, но Лиза ловко перехватила его руку и провела болевой приём. Алисе оставалось только приложить к его шее электрошокер. Девушки впорхнули во двор. На Алисе уже не было красивых туфель на высоком каблуке. Их заменили удобные кроссовки. Амазонки Калачова приготовили электрошоковые пистолеты и нацепили на глаза очки ночного видения.

Генерал, двигающийся в арьергарде, ловко вывернул за спину руки обезвреженного «девчонками» противника и прицепил их наручниками к воротам. А рот заклеил скотчем. И тут же дал команду Кириллу:

– Гаси электричество и связь. Мы двигаемся. Девушки уже во дворе.

– Я всё вижу. В доме тихо. Никто ничего не прочухал.

– Слушай-ка, вызови на всякий случай спецназ и скорую. Теперь уже можно. Скажи, что на опергруппу напали неизвестные.

Стоило Алисе с Лизой зайти в дом, как где-то неподалёку раздался мощный взрыв, поддержанный многоголосым хором подвыпивших громил. Автомобильные сигнализации хором запели мелодию всеобщего страха. Кацэ сразу внёс поправку:

– Движение за второй дверью справа.

Амазонки распластались по стене коридора. Дверь распахнулась, и на пороге нарисовался бугай. Он ничего не подозревал, потягиваясь и хлопая в ладоши. В ладоши он хлопал, пытаясь включить свет. Но его аплодисменты прозвучали впустую – здание было обесточено Целовальниковым. От шокера Алисы он только возбудился, от выстрела из шокового пистолета Лизы присел на колени, но тут же рухнул на пол. Это подоспел со своим шокером Калачов. Наручники, кляп – всё как положено. А «девочки» уже стояли возле следующей двери. Ещё двоих они обезвредили без шума и пыли прямо в постели. Небольшая заминка получилась с пятым. Он видимо обладал незаурядным чутьём и затаился с пистолетом за дверью своей комнаты. Алиса получила удар прикладом по голове, а в Лизу он выстрелил. Хорошо, что не попал. Пуля прошла по касательной, слегка ободрав плечо. Два выстрела генерала успокоили стрелка навсегда.

Но тут началась настоящая война. Оказалось, что в доме не пять человек, а все двадцать. Янки, словно тараканы, полезли из всех дверей и щелей. Нет ничего хуже плохо подготовленной операции. Так подумал генерал. Сведения помощника атташе оказались ложными. Количество американских агентов не совпало даже приблизительно. Пришлось ретироваться. Здесь и пригодились боевые навыки генерала. Он реагировал быстрее своих амазонок. Только благодаря его снайперским способностям они выбрались из дома без потерь. И что дальше?

Дальше, слава богу, вовремя подоспел спецназ. Бойцы элитного подразделения ФСБ ловко забросали дымовыми и световыми гранатами внутреннее пространство здания и ворвались внутрь. Минуты три велась активная перестрелка, а затем всё стихло.

Из валившего наружу дыма спецназовцы выводили пригнутых к земле пленников. Пригодилась и скорая. Два фээсбэшника получили ранения.

Наконец на крыльцо вышел командир спецназа. Калачов его хорошо знал:

– Привет, Вадим! Нам уже можно работать?

– Да, Геннадий Васильевич, ваш выход. Вернее, вход, – он указал рукой на дверь.

В коридоре рядок к рядку лежало пятнадцать трупов. Хорошо намолотили. Из-за угла выскочил молодой боец. Увидев Калачова, он махнул ему рукой, зазывая за собой.

В подвале, куда они спустились, было мрачно и холодно. Здесь пара ребят трудилась над освобождением пленников. Их было двое. И один из них был совсем плох. Калачов присел рядом с ним, пощупал пульс, поднял веко и обратился к Юшкевич:

– Это Бузмаков. Бери этих бойцов, – он кивнул в сторону спецназовцев, – и несите его в скорую. Только поторопись, а то она уедет.

Лиза поспешила выполнить приказ, а командор продолжил напутствовать:

– И сопроводите его до самой больницы. На улицах творится чёрте что. Позвонишь с места, доложишь. Этого парня нам нельзя потерять.

Когда Бузмакова унесли, генерал помог встать второму пленнику. Он был молод, упитан и к нему явно не применялись методы устрашения.

– Кто ты? И как здесь оказался?

Парень потёр затёкшие запястья, качнул головой и обаятельно улыбнулся:

– Спасибо вам, что вовремя подоспели. Моя фамилия Шелихов. Не пойму, за что меня эти уроды схватили.

– Ничего, ничего, – генерал по-отечески похлопал пленника по плечу, – всё будет хорошо. Идём.

Навстречу выпорхнула Алиса:

– Обыскали всё. Её нигде нет.

– Ясно, – командор повернулся к спутнику. – Ты, случайно не знаешь где твоя соратница?

– Кузнецова? Понятия не имею.

Они вышли из дома. От неотложки уже и след простыл, а автозак стоял и ждал команды.

– Вадим, – обратился генерал к командиру спецназа, – всех вези к нам. Этого тоже пакуй, – он подтолкнул спутника в спину. – Обыскать не забудь.

Глава шестьдесят восьмая

21 апреля

Сочи

Американский проект

Управление располагалось на задворках Сочи на тихой курортной улице в здании старого советского санатория. Тем не менее, даже сюда добраться было сложно. Сложно было добраться до любой точки города. Поэтому движение на улицах практически прекратилось. Ехать в такой обстановке – значит подвергать свою жизнь опасности. Это не просто слова. Караван автомобилей, возглавляемый мощным броневиком, на большой скорости прорывался к месту своего назначения. Прорывался сквозь толпы, рукотворные баррикады, пылающие костры из покрышек, мебели, дверей и заборов. Прорывался сквозь всеобщую ненависть и агрессию. Со всех сторон в караван летели булыжники, палки, а иногда и бутылки с зажигательной смесью. Пулемёт, установленный в башне бронеавтомобиля, работал практически без остановки, разгоняя струями резиновых пуль тех, кто пытался мешать движению каравана. Остановка означала смерть.

Алиса пристроилась в хвост броневика и лихо петляла между препятствиями, возникающими на пути. «Хорошо водит, – отметил про себя командор, – ловко». Он сидел на пассажирском сидении и взирал на то, что творилось за окном. Господи, как легко люди превращаются в толпу. Ещё вчера они были служащими, рабочими, студентами. А сегодня – это стаи зомби, с горящими от животного восторга глазами и руками, творящими непоправимое зло. Как это легко, как это быстро, как это просто происходит. Метаморфоза. Дьявольская метаморфоза. У каждого из них своя голова на плечах, но вместе – это пластилиновый мозг кодлы. Из него можно лепить, всё что угодно. Главное приложить свои пальчики. Для лепки есть множество точек приложения: культура, история, реальные трудности, зависть к тому, кто живёт лучше. Это всегда было, есть и будет. К примеру, было когда-то одно племя. Все они родственники, любящие друг друга и помогающие друг другу. У них одна история, общий быт и вектор выживания. Время прошло, племя нашло усовершенствованный способ пропитания —земледелие, к примеру, или кочевое скотоводство. После этого племя стало размножаться и превратилось в народ. Кто они? Враги? Нет, родственники, имеющие общий язык и общих предков. Но годы идут, сменяются столетия и стараниями другого народа, этот народ делится на несколько частей. Обособившись, язык их постепенно разделяется. Хотя они по-прежнему понимают друг друга. Кто они? Они родственники, имеющие общего предка. И вот проходит какое-то время и эти осколки народа, рождённые общим предком, уже забывают о родстве, не обращают внимания, что у них общий корень языка. Они ненавидят друг друга и во всех бедах винят не тех, кто их разделил и долгое время ими правил, а своих генетических братьев. Что это? Почему? Это и есть древний принцип в действии: разделяй и властвуй. Звучит цинично, но это истина. Чужак пришёл, убил твоего брата, изнасиловал твою невесту, запретил тебе жениться, оплодотворил всех твоих соплеменниц. Но через какое-то время, он переписал историю и обвинил во всех этих преступлениях твоего родственника. Всё это не раз происходило раньше и происходит сейчас, хотя многие этого не видят. Или не хотят видеть? Не хотят выделяться из общей массы оболваненных. Я, как все. Не лучше, не хуже. Не хотят видеть простую истину: ты игрушка «в чьих-то ловких и натруженных руках». Весь парадокс в том, что ты ненавидишь своего собрата. И вполне искренне считаешь, что это именно он чужой, неправильный и вообще он сам напросился. А к потомкам насильника пытаешься при этом примазаться, скромно называя себя европейцем. Выворот мозга. Точно такой же выворот мозга мы наблюдаем сейчас. На другом уровне и в других плоскостях. Но точно такой же. Разделяй и властвуй. Принцип тот же, методы другие. Методы, скрытые методы, хорошо закамуфлированные методы. Методы, когда не видно циничного оскала насильника…

… После бессонной ночи надо бы и отдохнуть. Но никто не стал проситься домой. Все понимали, что именно сейчас самое ответственное время. Возможно, самое главное в жизни.

Генерал, попивая чаёк, размышлял о событиях, происходящих сейчас в стране. Дни Калинина предрешены. Это ясно, как дважды два. Из этого можно предположить, что не он является ставленником Америки. И версия, связывающая Паганини с итальянскими корнями Калинина, летит в тартарары. Рука американцев явно высвечивается там, за окном. Легко угадывается их почерк. Вбросить лозунги, вывести людей на улицу – не проблема. Деньги для этого у них есть. Много денег. Печатный станок работает на пределе. С помощью денег легко устроить хаос. Хаос мутной воды, из которой затем легко можно выдернуть рыбку, заранее подсаженную на крючок. Нет, не Калинин. То, что творится в стране – их почерк. Чувствуется рука опытного дирижёра. В увертюре в сети для затравки формируется какое-либо частное требование молодёжи. Например, разрешить употребление ненормативной лексики в интернете, в кино и на телевидении. И далее по нарастающей: заменить тех-то, наказать того-то, убрать цензуру, запретить пропаганду и т.д. и т.п. Ближе к апофеозу частные требования превращаются в общие: привлечь к ответственности всех продажных правителей – а это значит всех бывших. В ваши выборы мы не верим и не поверим никогда – это манипуляция. Надо всё поменять. А для начала выбрать нового лидера нации: шёлкового, неподкупного, умного и не имеющего отношения к старой власти.

Да… чувствую, скоро все узнают его имя. Настоящее имя «шёлкового и неподкупного». Истинное имя Паганини.

Генерал включил головизор. Везде то же самое, что и в интернете – трансляция с митинга у Государственной Думы. Напрягая брови для иллюзии мудрого взгляда и встав в позу бунтаря, дядечка с бегающими глазками вещал:

– Политики привели нас к этому кризису. Они не имеют права руководить нами. Они полностью дискредитировали себя. Всех нас, если ничего не предпринимать, ждёт скорая смерть. Только сообща мы можем спастись. Сейчас, когда вся планета стоит перед климатической катастрофой, во главе нации надо поставить не просто опытного политика. Не просто того, кому можно довериться. Не просто известную всем своими хорошими делами личность. Надо поставить человека, который обладал бы умом большого учёного. Великого учёного. Учёного, владеющего знаниями и интуицией. Мне хорошо известны многие учёные. Известны не понаслышке. Известны хорошо, поверьте на слово. И я знаю, кто нам нужен. Самый достойный из достойных – это Соболевский, – толпа восприняла это имя, как повод для великого ликования. Успокоив аудиторию, дядечка продолжал: – Только академик Соболевский способен нас спасти! Мало того, он знает, как нас спасти! Соболевский – Ной 21 века. Я со спокойной душой сяду в его ковчег. И сяду не один, сяду со своей семьёй и со своими друзьями. Я доверяю Соболевскому, как самому себе. Выходите на улицу, поддержите Соболевского! Этим вы спасёте себя, своих родственников и своих друзей. Этим вы спасёте Россию…