скачать книгу бесплатно
– Крепитесь, – сказала Ванн.
Белл схватил кофе, понюхал, отпил глоток.
– Вы не из полиции, – сказал он. – Я никогда не встречал в Вашингтоне копа-интегратора.
– Я – агент Лесли Ванн. Работаю в ФБР. Мы с моим напарником расследуем преступления, к которым причастны хадены. Разумеется, вы не хаден в строгом понимании этого слова, но вы интегратор, а значит, участие в этом какого-нибудь хадена вполне возможно. Если это так, то мы оба понимаем, что вы не отвечаете за свои действия. Но вы должны рассказать мне все, и тогда я смогу вам помочь.
– Хорошо, – согласился Белл.
– В полиции мне сказали, что раньше вы были не слишком разговорчивы.
– Догадайтесь с трех раз почему.
– Наверное, потому, что они вырубили вас, как только увидели?
– В самую точку.
– Николас, может, для вас это и не важно, но я все же хочу извиниться за поведение полиции. Я бы попыталась вести себя по-другому.
– Я просто сидел на кровати с поднятыми руками. Я ничего не делал.
– Знаю. И, как я уже сказала, прошу у вас прощения. Полицейский поторопился. С другой стороны – и это не оправдание, просто объяснение, – пока вы сидели с поднятыми руками и ничего не делали, на полу лежал труп, а его кровь была на вас, – сказала Ванн и указала пальцем. – Вообще-то говоря, она до сих пор на вас.
Белл спокойно смотрел на нее и молчал.
– Как я и сказала, это не оправдание, – после пятнадцати секунд тишины добавила Ванн.
– Я арестован? – спросил Белл.
– Николас, вас обнаружили в гостиничном номере с мертвецом, и вы были в его крови. Надеюсь, вы понимаете, что нас очень интересуют обстоятельства произошедшего. Все, что вы расскажете, может оказаться полезным. Тем более если это поможет обелить ваше имя.
– Я арестован? – повторил Белл.
– В ваших силах помочь мне, – сказала Ванн. – Я прибыла туда слишком поздно. И видела только сам номер, но вас уже увезли. Поэтому, если можете, сообщите мне, что произошло в том номере и что мне следует искать. Нам пригодится любая информация. А если вы поможете мне, то мне будет легче помочь вам.
Белл сухо улыбнулся, скрестил руки на груди и отвернулся.
– Снова играем в молчанку? – спросила Ванн.
– Если хотите, можем опять поговорить о чизбургерах с беконом.
– Вы можете хотя бы сказать, были вы интегрированы или нет?
– Вы шутите? – сказал Белл.
– Я не спрашиваю о деталях. Мне важно, работали вы в тот момент или нет. Может, собирались работать? Я знала интеграторов, работающих без контракта. Доджеры иногда хотят сделать что-нибудь, не афишируя этого. Они добывают эти полулегальные сканирующие шапки, эрзац, но для работы годится. И теперь, когда билль Абрамса—Кеттеринг принят, у вас есть причина искать халтуру на стороне. Правительственных контрактов все меньше. А вам надо думать о семье.
Потягивавший кофе Белл поставил стаканчик на стол и сглотнул.
– Вы сейчас говорите, как Кассандра, – сказал он.
– Вас никто не обвинит. Конгресс отзывает финансирование хаденов после первой стадии болезни и прохождения переходной терапии. Считается, что технология социализации хаденов развилась настолько, что их состояние больше нельзя считать инвалидностью.
– Вы в это верите? – поинтересовался Белл.
– Мой напарник – хаден, – сказала Ванн. – И я скажу вам, что для меня это преимущество, ведь трилы во многом лучше человеческого тела. Но есть немалое число хаденов, которые ускользают от внимания. Например, ваша сестра. Она ведь не делает того, чего ожидает от нее конгресс. Она не работает.
– Раз вы знаете, кто я, значит наверняка знаете, кто она, – с видимым раздражением произнес Белл. – Так вот, у нее есть работа. Если только вы не считаете, что быть одним из главных вдохновителей забастовки хаденов на этой неделе и марша протеста, который они планируют на выходных, – это лишь способ провести свободное время.
– Николас, я с вами не спорю, – сказала Ванн. – Она уж точно не делает сэндвичи в «Сабвее». Но, занимаясь тем, чем она занимается, она не получает денег.
– Деньги для нее не важны.
– Нет, но скоро станут важны. Принятие билля Абрамса—Кеттеринг означает, что уход за хаденами передается в частные руки. Кто-то должен будет покрывать расходы на содержание вашей сестры. Вы – ее единственный близкий родственник. Значит, расходы лягут на вас. Что возвращает нас к номеру в отеле и трупу. А меня – к моему вопросу. Меня по-прежнему интересует, были ли вы уже интегрированы, или вас только собирались интегрировать. Я хочу это знать, чтобы помочь вам.
– Агент Ванн, я ценю ваше желание помочь, – сухо произнес Белл. – Но, полагаю, сейчас самым полезным для меня будет дождаться адвоката и поручить мои дела ему.
– Мне не сказали о том, что вы просили вызвать адвоката, – растерянно проговорила Ванн.
– Я и не просил. Я позвонил ему еще из номера, до того как полиция меня вырубила. – Белл дотронулся пальцем до виска, напоминая о том, сколько высокотехнологичной аппаратуры в его черепе. – Разумеется, эту сцену я записал, как записываю почти все и всегда. Потому что в одном мы с вами сходимся, агент Ванн. Пребывание в номере с трупом, конечно, усложняет дело. Но получение разряда еще до того, как зачитаны права, осложняет его еще больше. – Он улыбнулся и посмотрел вверх, будто прислушивался к чему-то невидимому. – А вот и сообщение от моего адвоката. Он уже здесь. Мне кажется, агент Ванн, ваша жизнь скоро станет гораздо более интересной.
– Похоже, на этом беседу можно завершить, – резюмировала Ванн.
– Похоже, – согласился Белл. – Но было приятно поговорить с вами о еде.
Глава 3
– Итак, резюмируем, – сказал Самуэль Шварц и поднял руку, чтобы отсчитывать пункты. – Мой клиент был незаконно вырублен в то время, когда он не оказывал никакого сопротивления, потом без всяких к тому оснований помещен в камеру, после чего подвергнут допросу двумя отдельными правоохранительными структурами, местной и федеральной, которые не зачитали ему его права и задавали вопросы без присутствия адвоката. Капитан? Агент Ванн, я что-нибудь пропустил?
Капитан Дэвидсон неловко поерзал в кресле. Ванн, которая стояла за его спиной, просто промолчала. Она смотрела на Шварца, а точнее, на его трил, стоящий перед столом капитана. Трил был такой же марки, как и мой, «Зебринг-Уорнер», но, к моему легкому удивлению, серии «Аякс-370». Не дешевый, конечно, но далеко не первосортный – и для «Зебринг-Уорнер», и для модели «Аякс». Обычно адвокаты предпочитали топовые импортные модели. Либо Шварц не имел понятия о статусных символах, либо ему не требовалось возвещать о своем статусе окружающим. Я решил поискать его в базе данных, чтобы понять, с каким из случаев имею дело.
– Ваш клиент не объявлял ни о своем праве хранить молчание, ни о желании позвать адвоката, – сказал Дэвидсон.
– Да, не правда ли, странно, что разряд в пятьдесят тысяч вольт мешает человеку озвучить и то и другое? – невозмутимо заметил Шварц.
– Он не сказал об этом и после того, как прибыл сюда, – напомнила Ванн.
Шварц повернул голову к ней. Стилизованная голова модели «Аякс-370» чем-то напоминала оскаровскую статуэтку, были изменены лишь области вблизи рта, глаз и ушей, чтобы, во-первых, не нарушать авторские права, а во-вторых, дать возможность разговаривающим с трилом людям на чем-то сосредоточиться. Головы трилов можно было как угодно подгонять под требования заказчика, и многие молодые хадены увлекались этим. Но для взрослых клиентов с серьезной работой это считалось дурным тоном, что заставляло сделать вывод о возможном социальном статусе Шварца.
– В том не было нужды, агент Ванн, – сказал Шварц. – Он связался со мной еще до того, как полицейские лишили его дара речи. Сам факт, что он позвонил адвокату, ясно указывает на то, что он знал свои права и намеревался воспользоваться ими. – Шварц посмотрел на Дэвидсона и добавил: – А тот факт, что ваши офицеры лишили моего клиента возможности подтвердить свои права, не означает того, что он бы отказался от них, даже если он и молчал здесь.
– С этим пунктом можно поспорить, – заметил Дэвидсон.
– Хорошо, давайте, – согласился Шварц. – Пойдем к судье прямо сейчас. Но если вы не намереваетесь идти прямо сейчас, будьте любезны отпустить моего клиента.
– Вы шутите, – выдохнула Ванн.
– Агент Ванн, вы не можете видеть, как я улыбаюсь в ответ на ваше замечание, – сказал Шварц. – Но поверьте мне на слово – я улыбаюсь.
– Ваш клиент находился в одном номере с трупом, и на нем была обнаружена кровь жертвы, – сообщила Ванн. – Это не является признаком полной невиновности.
– Как и признаком вины, – парировал Шварц. – Агент Ванн, перед вами человек, ни разу не имевший ни малейших проблем с полицией, даже за переход улицы в неположенном месте. По роду занятий он должен отдавать контроль над своим телом посторонним людям. Как результат этого, время от времени он встречается с клиентами, незнакомыми ему лично, а те в свою очередь имеют дело с другими людьми, также незнакомыми ему лично. Как, например, тот умерший джентльмен в «Уотергейте».
– Вы утверждаете, что ваш клиент был интегрирован в момент убийства, – заметил я.
Шварц повернулся и посмотрел на меня – наверное, в первый раз за всю беседу. Как и у него, мой трил тоже был с фиксированной головой и лицом без всякого выражения. Но адвокат, без сомнения, как и я до этого, только по отношению к нему, оценил его модель и стоимость, чтобы знать, с кем он разговаривает. А также мой значок, по-прежнему выведенный на нагрудный дисплей.
– Агент Шейн, я сказал лишь то, что мой клиент был в номере «Уотергейта» по рабочей надобности, – выдержав паузу, проинформировал он.
– Ну, так скажите нам, с кем он был интегрирован, а мы уж дальше сами, – предложила Ванн.
– Вы же знаете, что я не могу.
– Ее основная работа – ловить всякую мразь с трилами, – сообщил Дэвидсон и указал на Ванн. – А закон не запрещает отслеживать человека по информации на его триле.
Я поневоле дернулся, чтобы поправить неудачное сравнение Дэвидсона, но вовремя поймал взгляд Ванн и ничего не сказал. Шварц какое-то время молчал, а потом пискнул планшет Дэвидсона, и тот взял его в руки.
– Капитан, – сказал Шварц, – я только что отправил вам всю судебную практику, касающуюся статуса интеграторов, за последние десять лет. Сделал я это потому, что интеграторы встречаются довольно редко, а следовательно, вы, в отличие от агентов Ванн и Шейна, которые только что продемонстрировали нам свое вопиющее лицемерие, просто можете пребывать в полном неведении, а не пытаетесь, как это заведено в вашем департаменте, осложнить жизнь мне и моему клиенту.
– Ну ладно, и что с того? – даже не глянув в планшет, спросил капитан.
– Может показаться, что интеграторы выполняют ту же функцию, что и транспортеры личности, – сказал Шварц. – Они так же позволяют запертым синдромом Хаден передвигаться, работать и участвовать в жизни общества. Но это, – Шварц постучал по груди своего трила, – машина. Без человека, управляющего им, трил – всего лишь груда деталей. У нее не больше прав, чем у тостера или другой собственности. А вот интеграторы – люди. Несмотря на внешнее сходство с функциями трила, то, что делают интеграторы, – это профессия, требующая способностей и долгого обучения, как это, без сомнения, вам может подтвердить агент Ванн. Кстати, агент Ванн, вы могли бы пояснить капитану, к чему я клоню.
– Он клонит к тому, что отношения «клиент – интегратор» являются частными и сугубо конфиденциальными, – сказала Ванн.
– Равно как и отношения «адвокат – клиент», «врач – пациент», «исповедник – прихожанин», – добавил Шварц и указал на планшет Дэвидсона. – Я не собираюсь доказывать вам это. С этим уже разобрался суд, неоднократно и последовательно подтверждавший частный и конфиденциальный характер отношений «интегратор – клиент».
– Но Верховный суд ни разу не подтверждал этого, – заметила Ванн.
– И это должно было кое о чем вам сказать, а именно о том, что идея конфиденциальности отношений «интегратор – клиент» очевидна и бесспорна. Никто и не думал беспокоить Верховный суд апелляцией по такому вопрому. К слову, справьтесь о решении по делу «Винтур против Грэхэма», вынесенном апелляционным судом округа Колумбия. Оно непосредственно касается нашего случая.
– В общем, вы хотите сказать, что ваш клиент никого не убивал, потому что убивал клиент вашего клиента, – сформулировал Дэвидсон. – А кто тот клиент, вы сказать не можете.
– Да, он не может вам сказать, кто его клиент, – поправил Шварц. – И мы не говорим о том, что это было убийство. Этого мы не знаем. И поскольку ни вашингтонская полиция, ни ФБР пока не соизволили официально объявить моего клиента подозреваемым в убийстве, полагаю, вы тоже не станете этого делать. По крайней мере, пока.
– Но вам-то известно, – заметила Ванн. – Белл сказал, что обычно записывает все. Значит, он записал и убийство.
– Во-первых, если вы попытаетесь использовать сказанное моим клиентом во время этого вашего незаконного допроса против моего клиента, я очень сильно осложню вам жизнь, – пообещал Шварц. – Во-вторых, если и существует запись того, что произошло в том номере, она подпадает под право неразглашения. Мой клиент не обязан предоставлять ее вам. Если хотите, попробуйте добиться разрешения на передачу. А мы будем настаивать на том, что мой клиент занимался своей работой с момента, когда переступил порог номера отеля, до момента, пока ваши головорезы, – при этих словах он для убедительности указал пальцем на Дэвидсона, – не вырубили его электрошокером и не выволокли из номера. У вас нет ничего на моего клиента. Так что либо арестуйте его и позвольте мне развеять в прах ваши обвинения, возбудив весьма и весьма прибыльный процесс о полицейском произволе, либо выпустите его из комнаты для допросов прямо сейчас и позвольте пойти домой. Агент Ванн, капитан Дэвидсон, ваш выбор.
– Как он смог воспользоваться услугами такого адвоката, как вы? – спросил я.
– Простите? – снова повернувшись ко мне, сказал Шварц.
– Мистер Шварц, вы – главный юрисконсульт «Акселерант ивестментс», – процитировал я из найденных данных. – Эта компания входит в список «Топ-100» журнала «Форчун». Вы наверняка чрезвычайно занятой человек. Мне кажется, вы вряд ли занимаетесь частной практикой на стороне, а если и занимаетесь, едва ли мистер Белл может позволить себе оплату ваших услуг. Мне крайне любопытно было бы узнать, как мистеру Беллу удалось заслужить честь вашего появления здесь.
Шварц снова замолчал, и снова пискнул планшет Дэвидсона. Тот открыл послание, затем показал экран Ванн и мне. На планшете была яркая страничка с изображением счастливых козлят и праздничных каруселей с лошадками.
– Это называется «День в парке», – пояснил Шварц. – Как вы, наверное, знаете, не все находящиеся в клетке – адвокаты и профессионалы своего дела. Часть хаденов умственно отсталые. Для них трудно или даже практически невозможно управлять транспортером личности. Они ведут весьма ограниченную жизнь. Поэтому я запустил программу, позволяющую им провести день в парке: покататься на карусели, сходить в контактный зоопарк, полакомиться сахарной ватой или еще как-нибудь раскрасить свою жизнь на пару часов. Агент Шейн, вы должны об этом знать. Ваш отец последние семь лет – один из спонсоров программы.
– Мистер Шварц, мой отец не делится со мной всеми подробностями своей благотворительности.
– Неужели? – удивился Шварц. – Как бы то ни было, мистер Белл жертвует своим временем ради этой программы, делает больше, чем любой другой интегратор в Вашингтоне. В благодарность я предложил себя на случай, если ему вдруг понадобится адвокат. И вот я здесь.
– Какая трогательная история, – откладывая планшет, прокомментировал Дэвидсон.
– Полагаю, что так, – сказал Шварц. – Тем более что сейчас я намерен счастливым образом разрешить данную проблему моего клиента. А именно – либо я покидаю эти стены вместе с ним, либо получаю возможность не работать всю жизнь за счет того, что выплатит Бюро и управление городской полиции. Выбор за вами, агент Ванн, капитан Дэвидсон. Сообщите, когда будете готовы ответить.
– Какие мысли? – спросила Ванн за ланчем.
Мы сидели в дрянном мексиканском ресторанчике недалеко от второго участка. Ванн истребляла тарелку карнитас, я на это смотрел. Впрочем, быстрый контроль статуса показал, что дома мое тело получило свою полуденную дозу питательной жидкости. А значит, я все-таки имел полноценный ланч с агентом Ванн.
– О нашем деле? – уточнил я.
– Разумеется, – сказала она. – Это же ваше первое дело. Я хочу знать, что вы замечаете и чего не замечаете. Или чего не замечаю я.
– Прежде всего, сейчас дело должно стать целиком нашим. Шварц признал то, что Белл работал интегратором. Стандартная процедура работы с хаденами подразумевает, что расследование должно быть поручено нам.
– Да, – подтвердила Ванн.
– Думаете, с передачей могут быть сложности?
– Не с Дэвидсоном. Я когда-то оказала ему пару услуг, и вообще мы с ним нормально ладим. Тринх наверняка будет недовольна, но мне плевать. Вам тоже советую не обращать на нее внимания.
– Как скажете.
– Так и скажу. Что еще?
– Раз дело теперь наше, нам следует переправить труп в управление, чтобы его могли изучить наши эксперты, – предложил я.
– Приказ о передаче тела уже в работе.
– Хорошо бы также запросить у полиции все записи. На этот раз в хорошем разрешении, – вспомнив присланный детективом Тринх файл, добавил я.
– Правильно, – сказала Ванн. – Что еще?
– Установить слежку за Беллом?
– Я отправила запрос. Но не рассчитываю на положительный ответ.
– Мы не станем отслеживать потенциального подозреваемого в убийстве?
– Возможно, вы обратили внимание на то, что в выходные намечается марш протеста.
– Это проблемы полиции, – указал я.
– Только в том, что касается проведения самого марша. Но присматривать за протестными лидерами и прочими особо важными персонами – целиком наша работа. Что насчет Шварца?
– Он зануда? – предположил я.
