По пятам

Сия Мурь

По пятам

Глава 1. Переезд

«Говорят, что переезды- лучшая возможность начать жизнь с чистого листа. Вот только в нашем случае это не сработает, ведь так?»

Яркий свет жёлтых фонарей за окном дорогого автомобиля неприятно резал глаза, изредка проезжавшие мимо автобусы, казалось, соревновались, какой из них наиболее пустой. Сеул давно покрыла ночная мгла: на улицах почти не было прохожих, только подростки да работники экстренных служб после тяжёлой смены и весёлых тусовок сновались по тротуару. Девушка не могла на такой скорости разглядеть их лица, но почему-то была уверена в том, что они были счастливы. Она дорисовывала в своей голове их портреты: глаза искрились радостью и любовью от предстоящей встречи с семьёй и приключениями, на лицах застыли широкие улыбки, с губ то и дело срывались смешки и шутки, которые поймут только они сами.

В их мыслях по-любому нет печали и тоски, ведь это их Родина: дома работников с нетерпением ждут близкие люди, подростков же приглашает в свои объятия незабываемая ночь, позволяя взять власть над моментом и целым городом. Для них здесь всё родное, вот только новые лица явно выбиваются из этого понятия: своим приездом чужаки будто оскверняют святость этого места, приносят в дом жителей хаос и разрушение, ведь здесь не их Родина, ведь здесь они чужие.

В ушах как будто стоял звонкий смех редких прохожих, заглушающий голос брата где-то сбоку. Повернув голову в сторону водительского сидения, Лина стала рассматривать лицо Вадима: гладко выбритые скулы, сосредоточенный на дороге взгляд, губы двигаются в такт словам, которые она не слышала. Иногда случается такое, что люди, которые тебе не симпатизируют, как будто включают режим «не беспокоить»: ты видишь, как их рот складывает буквы в слова, слова- во фразы и целые предложения, но ты не слышишь абсолютно ничего, находясь в изолированном вакууме своих мыслей.

В такие моменты ты телом ощущаешь этот разрыв между собой и обществом, будто ледник врезался в скалы и поделился на две части, волной отброшенные к противоположным берегам. Ты один на поле боя, никто не встанет на твою сторону только потому, что та самая скала – это ненависть, взращённая в тебе людьми, которые порочат имя Добра, называя Добром всё, что выгодно им самим. Люди настолько мерзкие в своём естестве, что ты ненарочно научился презирать их.

– Лина? – резко вывел из мыслей недовольный голос Вадима, – оглохла что ли? Я с кем разговариваю?

– М? – мотнув головой в попытках сбросить никому ненужные мысли, девушка отвернулась к затонированному окну, – я не оглохла, просто намеренно игнорирую твоё существование.

Вадим с какой-то злобой и неприязнью окинул сестру взглядом, ругнулся на корейском и снова отвернулся к дороге, напряжённо стуча пальцами по рулю. На его запястье красовались золотые часы с бриллиантовой отделкой вокруг циферблата; они беззвучно отсчитывали минуты повисшего в машине напряжённого молчания. Для Лины это молчание было очень даже комфортным: голос брата успел надоесть в первые минуты дороги от аэропорта к новой квартире, его парфюм едкой пылью осел на ноздрях, заставляя морщиться и закатывать глаза от отвращения.

– Мы почти приехали, чертовка, – сказав это, Вадим заехал в ворота частного сектора. Огромные многоэтажные дома выглядели во тьме пугающе: ни в одном окне не горел свет, повсюду стояла давящая тишина, нарушаемая лишь шумом колёс.

Взглянув сквозь тёмное стекло на их новое жилище, девушка нахмурилась: всё это выглядело настолько дико, нереально и мёртво, что захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться в ирреальности происходящего. Одинокие мрачные деревья украшали парадные входы, лавочки, как мифические чудовища, прятались в тени, как будто готовились вот-вот наброситься на нарушителей покоя.

Припарковав машину, Вадим вышел и направился в сторону подъезда, ни разу не взглянув на сестру, замешкавшуюся позади. Ноги онемели от долгой поездки, тело не привыкло к лёгкой ночной прохладе. Ступив на асфальт, Лина потянулась и тяжело вздохнула: высотки пытались раздавить своей необъятностью, мрак старался загнать в свои паучьи сети ничего неподозревающую жертву. Из приоткрытого окна чьей-то квартиры послышался лай собаки, которая пыталась прогнать непрошеных гостей.

– Ну ты идёшь или нет? – раздражённо спросил Вадим, придерживая подъездную дверь ногой.

– Отвали, – пройдя мимо брата и откинув в его лицо волосы, девушка скрылась в подъезде.

В квартире чувствовался запах краски и новизны, серые стены нагнетали и без того мрачную атмосферу, пустота отзывалась жгучей болью в области груди. Казалось, что даже здание говорит чужакам о том, что им тут не рады.

– Пахнет смертью и безысходностью, – прошептала Лина, снимая обувь и проходя в гостиную. Максимально простой интерьер выглядел слишком пусто, масштабность помещения вызывала чувство одиночества. Слишком мало мебели и людей для такого большого места, слишком много места для раздумий и внутренней борьбы. Девушка чувствовала себя неуютно: трафаретный интерьер выглядел неживым, мода губила индивидуальность и свободу мысли и творчества, идеальность, как перцовый балончик, прыскала жгучим газом в глазницы. Она ощущала себя здесь чужой, будто в этой роскоши она была ни к месту: в России девушка могла дышать полной грудью, она была свободной, а в Корее, на чужбине, кислород перекрыла золотая клетка из высоток и нравов, людей и новых общественных правил, которые Лина должна была усвоить, чтобы почувствовать себя здесь живой, нужной, частью чего-то целого.

– Привыкай, стерва, мы здесь задержимся надолго, – одарив сестру самой мерзкой ухмылкой в своём арсенале, Вадим взял сумки и чемодан, которые курьер оставил при входе, и пошёл в комнату, расположенную в самом конце коридора.

– Идиот, – в пустоту сказала девушка, беря свои вещи и неся их в соседнюю от брата комнату.

Вадим работает генеральным прокурором в местной прокуратуре. Если быть точнее, его на той неделе перевели в Сеул: до этого он занимал такую же должность в Москве. За его трудолюбие и усердие, а также за то, что его подчинённые раскрыли массу сложных и запутанных дел, мужчину перевели сюда, чтобы в Сеуле наладить дела с преступностью.

Переезд не занял слишком много времени: вещи прибыли в город раньше Романовских, квартиру им предоставили власти Сеула, как иностранным гражданам, а перелёт оплатило новое подразделение прокуратуры, куда и перевели брата.

Зайдя в комнату, Лина облегчённо выдохнула: в углу находился широкий подоконник и окно, сбоку – дверь, ведущая на открытый, достаточно узкий балкон, слева от входа стояла двуспальная кровать с недавно купленным матрасом, по бокам от неё- белые тумбочки, справа от двери- такого же цвета шкаф, напротив кровати- светлый комод. В самом дальнем углу комнаты расположился туалетный столик с прямоугольным зеркалом. Простовато, но если всё обставить по своему вкусу, то выйдет вполне прилично и уютно. Самое главное, что здесь чувствовалась жизнь: то ли благодаря балкону, из приоткрытой двери которого лился свежий воздух, то ли из-за того, что интерьер походил на комнату девушки в России. К запаху новизны примешивался запах родных мест, светлая луна озаряла лицо девушки, сжигая своим белым пламенем все тяготы прошедших дней.

Бросив вещи, Лина устало плюхнулась на кровать. Матрас любовно принял её в свои объятия, нежно обволакивая тело; не было сил что-либо делать: хотелось просто лечь и уснуть. В последние дни в России девушка очень плохо спала: Вадим приходил поздно, что-то очень громко обсуждал, расхаживая по квартире и создавая особый шум на кухне, потом выходил курить на балкон в её комнате, не упускал возможности запульнуть в сестру игрушкой или скинуть с кровати и только потом шёл в свою комнату с чувством выполненного долга и собственного достоинства.

– Раздражает, – прошептала девушка в потолок. Их отношения с братом не задались с самого начала: родители пошли под венец под дулом документации, согласно которой фирмы их отцов должны были объединиться, детей они тоже не планировали, однако на их появлении настояли бабушки и дедушки, поэтому, после их рождения, заботы об их воспитании свалились на плечи сиделок и, крайне редко, на бабушек, и, пока эти дамочки не видели, брат с сестрой всячески пакостили друг другу. То девушка ему рогатку сломает, то он подпалит волосы её любимой кукле. Они терпеть не могли общество друг друга, так же как и родители: в большом семейном доме они были чужими, старались встречаться только за трапезой, да и там надолго не задерживались, разговоры не задавались, поэтому все мигом отбрасывали эту затею и пожинали плоды тяжёлой тишины. О семейных прогулках и речи быть не могло: они из школы-то ни разу не забирали детей, ссылаясь на работу и сиделок, которым они платят за это. Из развлечений у Вадимы и Лины были только шалости да издевательства то друг над другом, то над няньками, которые невпопад сыпали укоры и наставления, думая, что воспитывают.

Погружаясь в детские воспоминания, Лина не заметила, как глаза устало прикрылись, призывая войти в царство Морфея и отдохнуть душой и телом под охраной стражника-сна.

Глава 2. Приятно познакомиться, прокурорчик

«-Ты хоть представляешь, насколько высокомерная и невыносимая?

-Ох, мне настолько часто говорят такие слова, что я стала воспринимать это как комплимент»

– Вставай, я тебе говорю, – грубо скидывая сестру с кровати, чуть ли не кричал Вадим. Его красное от злости лицо, морщины около сведённых к переносице бровей, раздутые ноздри и мокрые волосы говорили о том, что он знатно опаздывает на работу.

– Хах, – усмехнувшись увиденной картине, Лина едко стрельнула в брата сонными глазками и села на полу, – что, не успел устроиться, а уже опаздываешь? Ай-ай-ай, что же скажут сотрудники, раз начальник такой разгильдяй?

Проигнорировав дальнейшие возмущения Вадима, девушка, довольная тем, что утро удалось, раз Романовский взбесился от её слов, юркнула в ванную. Её ежедневные процедуры то и дело прерывались раздражённым братом, который каждую минуту тарабанил по двери и просил поторапливаться.

– Отвали, чудик, – размазывая по лицу увлажняющий крем массажными движениями, громко сказала Лина, чтобы Вадим точно услышал, – дай мне пять минут и перестань бить в дверь: она не виновата в том, что ты такой соня и засранец.

– В машине жду, – процедил брат, пропустив мимо ушей последние слова, и хлопнул входной дверью.

– Зачем ты меня с собой везде таскаешь? Ты мне не нянька, думаю, без тебя бы я прекрасно справилась. По крайней мере, успела бы вещи разобрать, – недовольно поинтересовалась Лина, отворачиваясь к окну. Она знала, что их ненависть с братом взаимная, поэтому не могла найти весомой причины тому, что в данный момент, как и всегда, находится рядом с ним. Брата не обязывали быть нянькой для сестры, да и добровольно он на это не пошёл бы. Вадим давно мог бросить Лину, оставив на волю судьбы, но почему-то до сих пор ревностно держал рядом с собой, как трофей, полученный кровью и потом.

– Заткнись, а? И без твоей болтовни голова кругом, – едко выплюнул Вадим, резко заворачивая на территорию прокуратуры.

Здание выглядело впечатляюще: хоть этажей было не так много – всего семь, – но архитектура резко контрастировала с современными высотками рядом, навес над входом удерживали песочного цвета колонны, по бокам от двери стояли мультяшные человечки- мальчик и девочка в полицейской форме.

Зайдя внутрь, Вадим предъявил охране удостоверение, взял на вестибюле ключи от кабинета и направился на седьмой этаж.

– Даже лифта нет, – придирчиво осматривая лестницу, ныл Вадим, едва волоча ноги между шестым и седьмым этажом.

– Королевские ноги не привыкли покорять вершины без чьей-либо помощи? – закатив глаза, Лина шла следом за братом. Хоть родители и рассчитывали передать дела фирмы детям, к их отказу они отнеслись благосклонно, потому что знали, что девушек в принципе опасно ставить у власти, а Вадим не горел этим делом и выполнял его из рук вон плохо, поэтому с удовольствием купили ему место в прокуратуре после окончания академии, а на Лину подзабили, мол, «не захотела управлять делами фирмы, что, несомненно, хорошо, вот и справляйся сама». Поначалу девушка очень сильно расстраивалась по этому поводу, особенно наблюдая за тем, как её брату всё легко доставалось, но со временем свыклась рассчитывать только на саму себя. Когда добиваешься чего-то сама, чувство гордости приятно разрывает грудную клетку, а когда что-то не получается, не можешь обвинить кого-либо в своей неудаче. Это помогает развить в себе чувства ответственности и самостоятельности.

– Заткнись, чертовка, – остановившись на последней ступеньке, Вадим отдышался и, расправив плечи и натянув на лицо дружелюбную улыбку, распахнул двери отдела: десяток глаз мгновенно уставился на вошедших- кто-то смотрел с интересом, а кто-то- со скукой и безразличием.

– Вау, смотри, чудик, не заглядывайся, а то тут слишком много красавчиков, – игриво протянула Лина, рассматривая подкаченных парней в деловой форме.

– Боги, за… – хотел было Вадим заткнуть рот своей бестактной сестре, как кто-то сзади чуть не сбил его с ног сильным толчком в спину.

В глазах Вадима мелькнула ярость, губы нервно дёрнулись, но он довольно быстро взял себя в руки и умело вернул невозмутимый вид. Повернувшись к нарушителю правил поведения в офисе, мужчина осмотрел его и протянул руку.

– Всё в порядке? – спросил Вадим у поднявшегося с пола парня, в глазах которого отразился страх и непонимание: нечасто встретишь в Корее блондина с широкой грудью и спиной и с перекаченными бицепсами. По сравнению с мужчиной бедняга выглядел несуразно и глупо, как пыль, от которой все так яро стараются избавиться.

Кореец активно закивал и принялся кланяться чуть ли не в пол, то и дело извиняясь.

– Итак, какое же запоминающееся знакомство получается, – обворожительно улыбнувшись, Вадим осмотрел своих подчинённых, – меня зовут Романовский Вадим Александрович, но можно просто Вадим. Меня перевели сюда из Москвы на должность генерального прокурора. Надеюсь, мы сумеем найти с вами общий язык. Можете приступать к работе. По всем вопросам- добро пожаловать в мой кабинет, – едва заметно поклонившись, Вадим под громкие аплодисменты скрылся за дверью кабинета.

– Лапусик, ты в порядке? – равнодушно осмотрев парня, который чуть не сбил Вадима с ног, Лина поджала губы, – как ты не сломался-то от столкновения с такой горой?

– Я в порядке, госпожа, честно, – всё повторял кореец, опустив голову и прижимая к груди документы.

Потеряв к нему интерес, Лина повернулась к работникам, которые с любопытством разглядывали её: пепельные волосы изящными волнами легли на плечи, бордовые губы излучали доброжелательность, зелёные глаза игриво проходились по всем, чёрное платье на бретельках подчёркивало её чрезмерную худобу, руки украшали маленькие татуировки, на ногах обуты красные лодочки, прибавившие ей десяток сантиметров.

– Мой братец, – сделав акцент на последнем слове, Лина продолжила, – забыл представить меня. Негодник. Меня зовут Лина, иногда соизволю работать тут помощником генерального прокурора, но всё зависит от настроения. Надеюсь, вы позаботитесь обо мне, – легко поклонившись, Лина обворожительно улыбнулась, – а это я возьму, ты же генеральному прокурору это нёс? – не дождавшись ответа от корейца, девушка взяла из его рук папки и скрылась в кабинете Вадима.

Просторное помещение выполнено в бежевых тонах, огромный деревянный стол завален бумагами, по углам стола стояли стулья для посетителей и работников, на небольшом окне не висело штор, по бокам и около противоположной стены находились здоровые шкафы, набитые книгами, папками и наградами прошлого генпрокурора.

– Ну и хлам, – скривив губы в отвращении, произнёс Вадим, разбирая бумаги, – уберёшься, сестрёнка?

– Я тебе не уборщица, уродец, – закатив глаза, Лина положила на полку новые папки и прислонилась к дверному косяку.

– Ты бесполезная, знала это? – желваки заходили на скулах Вадима: вся эта неорганизованность и неподготовленность его раздражала, – Пак Со Ин.

– Это ты меня обозвал сейчас? – вскинув бровь, равнодушно спросила Лина. Ей с трудом давался корейский язык: странные иероглифы путались в голове, слова смешивались в кучу, но девушка практиковалась изредка с репетитором, да и разговоры с братом, который назло переходил на корейский, принесли свои плоды.

– Дура, – едко усмехнувшись, Вадим присел в кожаное кресло, – это имя того идиота, который врезался в меня. Блеет, как овца, аж тошнит. Сразу видно, слабак и притом услужливый. С ним будет удобно, не находишь? – стрельнув в сестру хитрым взглядом, Романовский прикурил сигарету.

– Плевать, – элегантной походкой подойдя к брату, Лина присела на край стола, – знаешь, мне так хотелось, чтобы он посильнее разбежался и всё-таки сбил тебя с ног, чтобы ты распластался на полу на виду у всех подчинённых. Представляешь, насколько низко ты бы пал в их глазах, генпрокурор? – раскачивая стройной ногой и задевая икру Вадима, Лина мечтательно закусила губу, – я бы посмеялась даже с этого, – единственной слабостью девушки была вспыльчивость Вадима. Она часто позволяла себе непристойно шутить над ним, тем самым пробуждая в нём гнев. В такие моменты девушка находила его таким слабым и уязвимым, что ей было смешно.

– А теперь представь, как я хватаю твою тонкую шею и ломаю её, как бокал? Алая жидкость вином струится по мои рукам, ты с ужасом смотришь на меня, твои прекрасные губки дрожат, а крохотные пальчики цепляются за меня, как за последнюю сигарету твоего любимого вишнёвого чапмана, – Вадим медленно встал и придавил своим телом сестру к столу: в его глазах искрились азарт и наслаждение от своего доминирующего положения, огромные ладони обхватили щёки девушки, – ты просто беспомощная, бесчувственная кукла, – выплёвывая каждое слово, мужчина хищно облизал губы, как будто перед ним находится крохотный зайчонок, а он охотник с ружьём, – тебя легко сломать. Обожаю звук ломающихся тел, это услада для моих ушей. Хруст- и человека нет в живых. Это как секундная стрелка: с каждым её звучным оборотом уходит время, которое уже не вернуть.

– Какой же ты глупец, – смеясь ему в лицо, Лина посмотрела брату в глаза с вызовом, – жалкое ничтожество. Ты кое-что упустил. Я уже сломана, поэтому не доставлю тебе удовольствия услышать излюбленный тобою хруст, – убрав с лица руки мужчины, девушка победно задрала подбородок. Романовский уступал Лине вспыльчивостью и отсутствием эмпатии, которой девушка владела в совершенстве: она просчитывала шаги брата наперёд, отчего эта игра быстро ей наскучивала, поэтому девушка ловко осаждала его и выходила победителем.

– Сходи развейся, куколка, – отойдя от сестры, Вадим прикурил новую сигарету, – обойди работников и узнай об их предпочтениях: еда, места и прочее.

– Зачем это? На свидание пригласить кого-то решил? – насмешливо спросила Лина, убирая волосы с лица.

– Делай молча свою работу, помощник Романовская, – лицо мужчины приняло серьёзное выражение, в серых глазах пропала игривость. Выдохнув сигаретный дым, Вадим отвернулся к окну, намекая на конец разговора.

Показав мужчине в спину непристойный жест, девушка вышла из кабинета, показательно хлопнув дверью. Атмосфера кабинета генпрокурора душила её, стены сжимались под давлением, которое девушка каждый раз ощущала от брата. Выйдя из него, Лина снова натянула на лицо обворожительную улыбку, под которой привыкла прятать истинные чувства, считая их недопустимой слабостью, и без толики энтузиазма приступила к выполнению странного задания.

– Приветики, симпапусик, познакомимся поближе? – игривый взгляд её зелёных глаз не оставлял равнодушным никого. Они, как пешки, затравленные королевой, пресмыкались перед ней, пытались связать слова в предложение, избегали её взгляда и близости, глупо улыбались, и отшучивались, и, видя, с каким интересом она их слушает, улыбается, дует губки, сразу заливались румянцем.

Все, кроме него.

Парень сидел в отдалении от всех, его красивые карие глаза, слегка скошенные к переносице, что-то сосредоточенно искали в компьютере, чёрные волосы уже успели растрепаться, но это выглядело мило, искусанные местами губы то и дело сжимались в тонкую ниточку. Нельзя отрицать, что деловая форма красиво и сексуально смотрелась на его подкаченном теле. Пока другие смущались, краснели и отводили взгляд от девушки, этот парень даже не взглянул на неё.

– Приветики, котёнок, – обворожительно улыбнувшись, Лина облокотилась о стол и заглянула в монитор, – что делаешь?

– Работаю, ещё какие-то вопросы, госпожа помощник? – даже не подняв на неё взгляд, парень холодно ответил и продолжил что-то искать.

– Бррр, своим льдом попал мне в самое сердце, – усмехнувшись, Лина умилилась с того, как парень её игнорирует, и ногой развернула стул на колёсиках, чтобы сотрудник оказался лицом к ней, – удели мне пару минут, котёнок. Поручение генпрокурора.

– Прокурор Ким Чон Вон к вашим услугам, – недовольно процедил парень, поднимая на Лину полный безразличия взгляд.

– Ого, какой официоз, прокурорчик, – ничуть не оскорбившись его манере, Лина открыла ручку и что-то записала в блокноте, – тааак, чем прокурор Ким Чон Вон любит заниматься в свободное время? Какие есть предпочтения в еде и месте?

– Не смешно, – закатив глаза, Чон Вон развернулся на стуле и продолжил что-то искать в компьютере, – не знакомлюсь.

– Пф, ну и дурак, – наигранно надув губы, Лина села на стол, закрывая собой монитор. В глазах прокурора на мгновенье отразилось удивление, которое вскоре сменилось привычной отстранённостью и безразличием. Он хотел было спихнуть помеху со стола, но девушка ловко перехватила его руки, – погоди, прокурорчик. Я просто выполняю поручение генпрокурора. Ему зачем-то понадобилась эта информация. Вот, смотри, я уже всех опросила, – протянув парню блокнот, Лина облокотилась руками о возвышенность на его рабочем столе.

– Чудак, врезавшийся в моего братца… кошмарик с мерзкими усиками… очкарик с первой парты… красавчик с миляшными глазками? Это что вообще? – вернув блокнот девушке, Чон Вон недоумённо уставился на неё. Пока другие с интересом наблюдали за ними, парень как-то привык к такому местоположению нового помощника. «Красивая кукла с журнальной обложки, только и всего. Сразу видно, из мозгов у неё выстроен номер папиной кредитки. Нам явно не по пути», – промелькнуло в голове у прокурора, когда он увидел девушку на пороге. Пока другие служащие смотрели на неё с восхищением и животной похотью, Ким смотрел на неё со скукой и отвращением, как на фарфоровую куклу, внутри которой пустота.

– Как что? Люди, – как само собой разумеющееся ответила Лина, – как мне, по-твоему, их различать? Вот читаю и сразу понимаю, чья характеристика.

– Имена же у нас ещё не придумали, – отъехав на стуле назад, парень взял с тумбочки остывший латте и остался на месте, сохраняя между ними дистанцию.

– Они у вас слишком сложные, непонятные и звучат как ругательство, – жалобно протянула девушка, приготовив ручку и блокнот, – но у тебя красивое имя, поэтому его я рядышком запишу.

– Какая честь, – саркастично ответил парень, попивая через трубочку карамельный напиток, – в свободное время рисую и читаю книги, предпочитаю сидеть дома, в плане еды непривередливый. Хорошего дня, госпожа помощник, – прервав любые попытки продолжить диалог, Чон Вон дождался, пока девушка освободит его рабочее место, подкатил к столу и снова уткнулся в монитор.

– Приятно познакомиться, прокурорчик, – спустя минуту молчания, заинтересованно произнесла Лина и скрылась в кабинете генпрокурора.

Прокурор представился ей загадкой, которую девушка должна будет разгадать. Что-то в его холодности, отстранённости и безразличии притягивало Лину, пробуждало в ней давно забытые чувства, напоминало её саму после потери близкого человека, ведь тогда девушка тоже была каменной статуей без эмоций и чувств.

Интерес – вот что движет людьми, вот тот самый катализатор человеческого существа. Интерес связывает людей, притягивая их друг к другу, как магнит. Зачастую именно он становится причиной высших чувств и удовольствия. Человек – существо многогранное, поэтому интерес к его личности не угаснет никогда: как только мы утоляем любопытство, обнаруживается новая, ещё не раскрытая сторона личности, которую мы хотим постигнуть. Интерес порождает жизнь во всей её красе и величии; интересуясь, мы находим смысл жить.

Глава 3. Ты чокнутая что ли?

«-Ты когда-нибудь слышал, что психи- счастливейшие люди?

– Бред какой-то.

-Вот я тоже так подумала, пока не посмотрела на себя со стороны»