скачать книгу бесплатно
– Конечно же нет. Есть ещё Македония, Нумидия, галлы, многие другие….
– Я не это имел в виду, – сказал Марциан. – Из его ответов я понял, что нити тянутся ещё от нас…
Я удивлённо посмотрел на него.
– Не хочешь ли ты сказать… – пытался я предвосхитить его догадку.
– Нет-нет, это всего лишь моё предположение, – не стал пояснять он. – Просто одна его фраза показалась мне загадочной. Он тогда почти выдохся и с трудом отвечал на мои вопросы. Когда я спросил его о врагах Рима, он ответил буквально следующее: «здесь есть другие, внутри и снаружи». Так вот и сказал. Я вспомнил об этой фразе уже после допроса. Она не выходит у меня из головы.
– После допроса?
– Дело в тот, что, слыша мой вопрос на латинском, он ответил на своём языке, – пояснил Марциан.
– Почему?
– Я связываю это с действием снадобья. Я запомнил эту фразу слово-в-слово, и даже записал. Потом я просил перевести тех, кто знает язык пунов. Фраза на их языке звучит так: drahe rin melhura shrent'am, и означает то, что я и сказал тебе: здесь есть другие, внутри и снаружи. Однако мне сказали, что в зависимости от смысла она может быть переведена и так: здесь есть другие, кто ни внутри, ни снаружи. Это меняет смысл, Луций. То есть, есть какая-то третья сила.
– Очевидно, он бредил.
–Допускаю. Но он повторял это много раз как заклинание. Не думаю, что он был в состоянии лгать мне. Значит, это глубоко сидит его голове.
– Ни внутри, ни снаружи… гм, странно. Кто же это?
Мы глядели друг на друга. Элий Марциан молчал.
Я задумался.
– Кажется, я начинаю лучше понимать смысл тех слов, – вспомнив тот случай, произнёс я.
– Ты о том, что услышал сейчас?
– Нет-нет, я о других его словах. Я услышал их, когда взял его в таверне. Он, уходя, бросил мне очень странную фразу. Сказал что «мы куклы в их игре».
– Что это значит?
– Я и сам бы не прочь выяснить что это значит.
Кажется, Марциан ещё что-то вспомнил:
– Прими к сведению вот что, – сказал он. – Поводом для военных действий будет их высадка в Испании, якобы для защиты колонистов. Аркуд уже послал подстрекателей возмущать народ.
Последнее было очень важным известием. Однако мне нужно было уходить.
– Продолжай допрос. Мы должны распутать этот клубок.
– Мы сделаем это, Луций.
Я собрался было уйти, но захотел выяснить ещё одну вещь.
– Скажи, в тот самый последний момент, когда он упёрся, о чём ты спросил его?
Марциан задумался.
– Имя. Он упёрся на имени одного человека. Я просил назвать его имя, на котором он запнулся. Этот человек больше чем Аркуд заинтересован в войне. Он сказал, что тайно встречался с ним и получал от него инструкции. Он хотел его назвать, но боролся с собой. Я тряс его, я кричал: «имя, говори имя!». Он открыл рот, шлёпал губами…но в последний момент как-то сумел напрячь всю свою волю. Это отняло у него последние силы. После этого он закатил глаза и упал без чувств.
***
На следующий день узник пришёл в себя и стал прежним. Конечно же, он не помнил что говорил под действием «снадобья правды», и поначалу думая, что мы его дурачим, вёл себя нарочито дерзко – но до того лишь момента, пока Марциан не раскрыл свиток с протоколом допроса и зачитал его собственные слова; а в них всё то, что тот не сказал бы даже под страшными пытками. Слыша про тайны, которые он добровольно выдал своим врагам, узник приуныл. Дерзкий вид с его лица исчез и теперь, поникши, он сидел и молча глядел в пол. По нему было видно, что он опасается повторного допроса с использованием снадобья. Которого, впрочем, у нас уже не было. Он молчал, но мы догадывались, что внутри он весь кипит от злости на себя. Марциан, увы, так и не узнал главного имени – того, кто помимо Аркуда, отдавал инструкции. Однако он, желая больше подавить его волю, нарочно сказал карфагенянину, что услышал тогда всё, что хотел…
Третий допрос, однако, мало к чему привёл. Карфагенянин, обозлённый на нас (и в не малой степени на себя самого), вёл себя как никогда дерзко и сыпал проклятиями. Похоже, он догадался, что снадобье у нас закончилось. Из его поведения Марциан вывел, что он вёл себя так желая вызвать наш гнев и надеясь, чтобы мы его поскорее убили – ак, вероятно, он хотел умереть с честью, наказав самого себя за то, что проговорился. Но Марциан не поддался на его уловку.
Здесь я чуть от повествования.
Считается, что мудрость – удел стариков повидавших жизнь. Посему, о собственной мудрости (разве что о её начатках?) я сказать не решусь, хотя за свою недолгую жизнь мне довелось многое пережить и немало повидать. Так, я заметил, что знание людей напрямую зависит от знания самого себя – как и то, что настоящая мудрость не приемлет однозначных суждений. Ещё есть одна вещь, о которой я размышлял как о непреложной. Например, если что-то идёт очень хорошо и вскоре даёт плоды, то затем, как правило, всегда будет препятствие или подвох; всегда последует то, что осложнит тебе жизнь и умерит твою радость. Говоря это, я исхожу из своего опыта, хотя слышал похожее и от других. Вот почему, я выработал в себе привычку относиться безучастно к неожиданной удаче. Потому, что почти всегда вслед за ней – по крайней мере, это стало верно для меня – придёт неудача; непременно случится то, что всё испортит. Я стараюсь сдерживать радость. Хотя, признаюсь, что истинную радость нелегко сдержать. Возможно, вот так боги напоминают о себе, исправляя собственные ошибки в нас, и этим же дают понять чтобы мы, будучи несовершенны, знали своё место. Это игры богов. Возможно, так они просто развлекаются: нарочно чередуют радость и горе, наблюдая как мы справимся от перепада чувств – как развлекается ребёнок: засыпая песком жука и с интересом глядя как тот выберется… чтобы засыпать вновь.
Я сделал отступление это совсем неслучайно, а предваряя продолжение истории. Потому что вскоре произошло то, что весьма омрачило наш успех.
Придя во Врата Цербера на следующий день, Марциан не обнаружил в шкафу протокол с первым допросом. Поиски свитка ни к чему не привели. Все протоколы допросов хранились в его кабинете закрытым на замок. Это сложный замок, и ключ от него – штырь с множеством несимметрично сделанных прорезей – было непросто изготовить. И этот ключ был только у него. Каждый раз Марциан открывал кабинет ранним утром, как только появлялся во Вратах, и закрывал, когда уходил. Коридор, где был расположен кабинет, охранялся, а охранники были взятыми на службу по рекомендациям. Зная всех их почти поимённо, я тут же отмёл версии об их небрежности. Это была намеренная кража. Это, также, означало, что в Риме под самым нашим носом в самой закрытой тюрьме орудуют агенты врага.
Тщательно поразмыслив и перебрав все подозрения кто бы это мог сделать, мы остановились на тюремном секретаре. Он был последний, кто заходит в кабинет Марциана, чтобы положить свиток в шкаф. Сам же секретарь являлся дальним родственником префекта, и был взят на работу во Врата Цербера по личной рекомендации Полониана. Подозревать его означало бы не доверять префекту. Впрочем, он мог и не знать что он за человек. Подозревать же самого Марциана было равносильно мне подозревать самого себя.
… После этого мы вызвали секретаря и здорово его припугнули. Он поклялся жизнью, что в тот день положил свиток в шкаф и сразу вышел. Мы выслушали его, и не могли ничего на это возразить, ибо не могли с уверенностью утверждать обратное. Но, на всякий случай, решили отстранить его от записи допросов и делопроизводства до завершения расследования.
Марциан продолжил допросы. Зная уже многое, он собирался сыграть на уязвлённой гордости пуна. Если будет видно, что «карфагенский дух» поколеблен, финальная часть отводилась мне. Я собирался воззвать лишь к холодному расчёту и принятию неизбежного, так как знал, что он вряд ли переметнётся к нам. Я скажу ему, что живым он отсюда не уйдет, но у него есть выбор как умереть: позорно распятым на кресте, когда его тело будут заживо пожирать черви, либо от меча как солдат и похоронен согласно их обряду. Главное, к чему я собирался воззвать – к его чувству долга. Я скажу, что его использовали негодяи и лжецы, потому что всё будет не так, как хочет Аркуд; и зачем он, будучи человеком твёрдой воли, согласился быть «куклой в их игре», хотя у него есть выбор. И что от новой войны не выиграет никто».
Трезубец Нептуна
На город опустилась ночь.
Его голова была тяжела. Он чувствовал усталость, но пребывал в приподнятом настроении от чувства исполненного долга. Потому что сегодня он распутал весьма сложный клубок.
Советник Элий Марциан шёл быстрым шагом.
Завтра он доложит Луцию. Он нарисует схему, прочертит линии от одних к другим и расскажет про все их связи. Он назовёт заказчиков диверсий, причём в этом списке всплывут неожиданные имена. После случая с потерей протокола и внутренним расследованием, он больше не прибегал к услугам секретаря и держал всё в голове.
Улицы были пустынны.
Он миновал «Коней Диомеда», одного из пяти возничих дворов в городе. Когда он задерживался допоздна, то иногда пользовался их услугами. Во Вратах Цербера находился конь на всякий неотложный случай, только почему-то сегодня он захворал…
Он любил ходить пешком. Ясная луна и бодрящий ночной воздух сегодня вполне к этому располагали. Его дом находился в двух милях от места службы.
Элий Марциан прошёл уже половину пути и теперь находился на пересечении Второго и Третьего дистриктов, где-то между Викус Куриа и Викус Бублариа. Оттуда он свернул в сторону Ремова Ключа, желая сократить путь.
… Минуя тёмный переулок, он краем глаза заметил, как из него показались два человека и молча последовали за ним. Шли они не так быстро, оставаясь на расстоянии примерно двадцати шагов от него. Марциан ускорил шаг. Пройдя ещё примерно сто шагов, он оглянулся. Никого сзади не было. Он выдохнул. Он подумал, что рано или поздно эта работа превратит его в мнительного безумца…
Теперь он находился недалеко от храма Весты, откуда до дома оставалось совсем чуть-чуть. Дома его ждала супруга и трое детей в возрасте от четырёх до одиннадцати лет. Вернее, не дождавшись, все они уже крепко спали.
Подул мягкий юго-восточный ветер. В нос ударил запах печёной рыбы, приправленной травами. Запах доносился из «Трезубца Нептуна», харчевни на Палатине открытой круглые сутки. Пообедать сегодня не удалось, да и завтрак был лёгкий. Запах жареной рыбы сильнее заставил почувствовать голод.
***
Отворив дверь, он увидел за прилавком пожилого хозяина и слугу. Из посетителей он заметил лишь невысокого рябого мужчину средних лет.
Марциан устало присел за стол и сделал знак.
Когда слуга приблизился, он заказал себе порцию рыбы c зеленью, хлеба и вина.
Рыба показалась ему вкусной, хотя чуть сыроватой. Неспешно поглощая пищу, он думал о завтрашнем дне. Из обрывков фраз, сказанных узником в забытьи, а, также, из сведений пришедших из Египта, он с большой вероятностью завтра будет готов назвать имя. Имя таинственного второго человека, который помимо Аркуда тесно связан со сторонниками войны. То, что он скажет, может вызвать взрыв в обществе. Но люди обязаны знать правду.
… Советник Элий Марциан отвлёкся от мыслей.
Дверь отворилась – и в «Трезубец Нептуна» вошли двое незнакомцев. Оба были в коротких плащах поверх туник. Один был с чёрными длинными волосами, со смуглым лицом и щетиной на щеках, при этом хорошо сложён. Другой был с короткими рыжими волосами, чуть повыше и более плотной комплекции. Чуть постояв, они подсели к Марциану – один напротив, а другой рядом с ним, хотя соседний стол был свободен. Это показалось ему странно. Он отложил тарелку и поочерёдно внимательно поглядел на того и другого. Они тоже глядели на него и молчали. Ещё через минуту дверь снова отворилась. В харчевню вошёл третий, ещё один человек в плаще. Лицо его было закрыто капюшоном. Не говоря ни слова, он прошёл внутрь и сел на лавку вдоль стены.
***
«Стояла глубокая ночь, когда меня разбудил цокот лошадиных копыт, доносившийся с улицы и, вслед за этим, частый громкий стук кованого кольца о ворота. Я прислушался. Ворота во дворе скрипнули. Я услышал громкие голоса внутри дома и рывком поднялся с кровати. Спешно одевшись, я вышел из комнаты и проследовал в атриум. Навстречу мне быстрыми шагами уже приближался Геллий. С ним был офицер из городской охраны, которых сопровождал мой распорядитель дома с факелом. У всех были крайне встревоженные лица. Геллий был с мечом и в латах.
После того как Геллий мне всё рассказал, я был настолько потрясён, что не мог вымолвить ни слова. Чуть оправившись, я тут же приказал Порциру седлать коня…
Мы прошли внутрь. Стол был подвинут в центр. Вокруг стола я заметил Атилия, Каллиста и Непота, уже прибывших сюда, а, также, патрульного офицера из префектуры.
Увидев как я подхожу, они расступились.
На столе лежал он. Его одежда была в крови. Он был мёртв.
***
Мы начали допросы с трактирщика. Вот что он нам описал.
Ближе к полуночи в харчевне появился Марциан. Он заказал ужин. Спустя некоторое время, в харчевню пришли двое других. Судя по одежде и манерам, из простолюдинов. Они заказали рыбы, маслин и вина. Эти двое подсели за стол к Марциану. Им просто хотелось поболтать. Они что-то его спросили. Марциан ответил. Постепенно беседа завязалась. Со слов трактирщика, они стали обсуждать результаты последних скачек. Марциан был в курсе, так как, со слов трактирщика, сказал, что посещал ристалища и делал ставки. Двое пришедших доели рыбу и допили вино. Затем попросили ещё кувшин. Они предложили Марциану выпить за здоровье какого-то наездника. Марциан присоединился к их тосту. Теперь они вели громкую беседу на тему следующих скачек. Марциан заявил, что ему всегда благоволит Фортуна и он, делая ставки, много раз угадывал победителя. Рыжий счёл это бахвальством и произнёс что-то вроде «если Фортуна благоволит тебе в одном, то должна благоволить в другом, или ты просто хвастун» и предложил это проверить на игре в кости. Его реплика показалась Марциану обидной, и он согласился. Первый вынул кости и предложил делать ставки. Марциан вытащил кошель с монетами. Так они стали играть. Они играли довольно долго и заказали новый кувшин вина. Марциану не везло, он проигрывал. Тот, кто играл, сказал трактирщик, постоянно поддразнивал Марциана с каждой проигранной монетой. Он забирал монету, смеялся и, тыкая пальцем на чеканку, приговаривал: «видишь, Фортуна выгравировала здесь моё имя!». Все были уже изрядно пьяны. Когда Марциан снова проиграл и услышал очередную насмешку то, взбешённый, вдруг бросился на него. Повалив, его на пол, он начал его душить. У того, кого он повалил, был нож у пояса. Ему удалось выхватить нож и нанести Марциану удары. Затем он сбросил Марциана на пол и вскочил на ноги. Оба, напуганные случившимся, ринулись к двери и убежали.
Таковы были показания трактирщика. Два других свидетеля рассказали то же самое почти что слово в слово.
Всё, что мы услышали о произошедшем, по меньшей мере, озадачило нас. Мало того, что их показания были одинаковыми вплоть до мелочей – они плохо соотносились с тем, что мы знали о нашем друге. Например, Марциан никогда не говорил, что делал ставки на конных состязаниях. Или никто из нас ранее не замечал его в пристрастии к вину, не говоря про игру в кости. Бывало, что по какому-то поводу мы собирались и пили, но это было нечасто. При этом он был самым умеренным из нас. Зная его характер и чувство долга, трудно вообразить, что он стал бы пить и играть в кости накануне напряжённого дня. А уж вывести его из себя, чтобы душить кого-то из-за нескольких проигранных монет, это вообще не укладывалось в голове…
Следующим пунктом, заставившим нас усомниться в его показаниях, были следы от ран на теле. Все трое сказали, что убийца выхватил нож и, говоря о ноже, описали его как нож пастуший или нож мясника, что носит всякий сброд. Но подобные ножи не оставляют таких следов. По характеру ран мы определили, что это был кинжал. Лезвие кинжала было длинным и узким. Первый удар был нанесён справа в подреберье в область печени. Второйй удар был нанесён очень точно в сонную артерию, что вызвало большую кровопотерю. В пьяной драке весьма трудно рассчитать точность удара. Две раны на теле нашего друга не были похожи на пьяную поножовщину. Это был почерк тренированного убийцы.
Сопоставив всё это, мы поняли, что свидетели лгали нам. И по тому, что они лгали нам в совпадающих мелочах, мы вывели, что их научили так лгать.
Район был немедленно оцеплен. Однако поиски по горячи следам с привлечением собак не дали нужных результатов. Зато дали пищу для сплетен и кривотолков среди знати, живущей здесь. Что же до свидетелей, никто из них не напоминал сообщников убийц, ибо у всех была работа, семьи и жизнь без преступных деяний. Но, учитывая особенность преступления, мы допускали, что и среди них мог быть убийца. Поэтому до конца расследования все трое были задержаны и отправлены в тюрьму Карсер Туллианум.
… Мы продолжили допросы. Среди свидетелей был некий торговец рыбой, поставлявший её в таверну. Им лично занялся Геллий. Показания этого человека и во время первого допроса вызывали подозрения: торговец запинался, постоянно поправлял себя, а глаза его бегали, словно он что-то недоговаривал. Во время второго допроса Геллий прямо уличил его в лжесвидетельстве, когда снова попросил описать момент убийства. Тот повторил, что сидел и видел как убийца наносит удары ножом. Тогда Геллий подметил, что тот сидел сзади и правее от них – а именно там он и сидел – и видеть, что они упали на пол, никак не мог из-за выступа в стене, в отличие от трактирщика и его слуги, которые стояли за прилавком и которые могли это видеть. Такое несоответствие смутило торговца. Геллий же, уцепившись за это, перешёл в наступление. С суровым лицом он схватил его за шею и припёр к стене.
– Отвечай как было на самом деле, – пригрозил он.
– Я ничего не знаю, я просто поставляю рыбу в харчевню, – испуганно бормотал торговец.
– Не ври мне, или пожалеешь!
– Клянусь, я сказал тебе то, что видел…
– Лжёшь! – Геллий надавил предплечьем на его шею.
– Я говорю правду! – взмолился он, задыхаясь.
– Дело твоё.
Геллий разжал пальцы. Затем вытянул меч из ножен к вящему ужасу торговца.
– Если ты лжёшь, ты соучастник. Если ты соучастник гибели римского советника, ты враг Рима. Если ты враг Рима. Я имею право убить тебя прямо сейчас. Говори или, клянусь всеми богами, твоё тело завтра выловят в Тибре!
Торговец рыбой упал на колени.
– Сжалься, советник. Они убьют мою семью!
– Нет, это прежде я убью тебя как их пособника.
– О нет, прошу тебя. – Он беззвучно заплакал.
– …Но если ты скажешь мне правду, я прикажу охранять тебя и твою семью.
Услышав это, торговец поднял голову. Затем поднялся с колен с надеждой посмотрел на Геллия. Геллий кивнул ему на стул. Тот присел. Геллий вложил меч в ножны и присел рядом, приготовившись слушать.
Торговец сильно волновался.
– Я правда могу тебе верить, что моя семья получит защиту? – спросил он с тревогой в голосе.
– Как и ты сам. Даю тебе слово.
Он налил ему воды.
– Это они научили тебя так говорить?
– Да, советник. Нас двоих.
Торговец залпом выпил воду, поставил кружку и вытер губы.
– Двоих? Как насчёт этого малого, слуги трактирщика? – спросил Гелий.
Торговец оглянулся по сторонам.
– Этот слуга – их человек, – полушёпотом сказал он. – Он сообщит им если почует, что я сказал правду.
– Откуда тебе известно, что он – их человек?
– Мне это неизвестно, советник, но я так думаю. Я видел, как тот, что в длинном плаще, подозвал его и они удалились для разговора.
Геллий вскинул брови.
