скачать книгу бесплатно
Геккон часто смеялся над Джимом, когда тот рассказывал про очередной шумный разрыв с подружкой. Казалось, что другу намного легче – популяция мышей довольно многочисленна, аж сорок три особи. С гекконами ситуация сложнее – их всего восемнадцать. Потомство не успело появиться за первые месяцы. А с такой тенденцией, похоже, и вовсе не предвидится. Образ райской жизни начал покрываться трещинами.
Поведение девчонки не сильно расстроило. Больше злил повод – блёстки с невыносимым запахом клея. Тэ продолжал изводиться домыслами: «Мэрилин наверняка ощущает, просто делает вид, что ничего нет. Частенько стала прикидываться – тоже мне артистка!
Когда общение с бабами перестало быть понятным? На прошлой неделе Клара обозвала меня невоспитанным мужланом, который притесняет женщин. Рассматривающим их в качестве объекта для размножения. А в каком ещё качестве я должен рассматривать? Да и зачем как-то рассматривать? Есть же запахи. Они быстрее и эффективнее обо всём говорят – думать не надо. О, может, Мэрилин была не готова, а меня сбил с толку искусственный запах?»
Последний месяц Тэ методично обходил жителей «Ковчега», болтая на отвлеченные темы. Смысл был не важен, главное – понять, насколько хорошо говорит собеседник. Результаты были неутешительные – из тысячи только у него остались проблемы с речью.
Геккону казалось, что окружающие поголовно помешаны на внешних атрибутах, забывая о внутреннем наполнении. Размышлял о влиянии побрякушек на статус в обществе. Даже мысленно примерял галстук. Видел такой ошейник на представительных шакалах. А к их высказываниям прислушивались многие, в том числе Коко.
«Если повяжу на шею тряпку, то сразу стану выглядеть умнее. Перестанут перебивать и смеяться. Нет, глупости. Вон Джим надевает рубашки иногда, но воспринимается как клоун. Хотя умные вещи твердит.
Я и так умный. Могу участвовать в учёных диспутах с Менделеевым, а с другой стороны, это никому не нужно. Жизнь нас окружает идеальная и комфортная. Думать о пропитании, как в дикой природе, не надо».
Мысли геккона продолжали течь по венам памяти, выискивая отличия – например имя. Точнее, его отсутствие. В штуковине на шее красовалась лишь буква «Т». Что озадачило не только геккона, но и всех, с кем приходилось знакомиться. У других были полноценные имена, фамилии, даже отчества и клички.
Принял решение, что прозвище не особо важно на фоне происходящего. Мало ли какие имена есть у людей. Внимание вновь переключилось на претензии девушек.
«Не понимаю, для чего постоянно разговаривать? Я произношу только важное и по делу. А разные сантименты и лирика не стоят времени. Пустые фразы неуместны. Слова – мусор. Мэрилин, Коко, да и прочие уделяют им внимание, наполняют значимостью. Зря сотрясают воздух. Даже опасно. Ложные установки могут увести далеко от естественного поведения. Не сможем вернуться домой. Потеряем себя…»
Тэ остановился, поняв, что надуманные варианты слишком абсурдны для правды.
«Не может такого быть. Всем придётся сойти с ума для начала. Коко никогда не решится побриться подчистую. Хотя… Какой классный вид вырисовывается. Фифа со сморщенной кожей в дурацких чулках. Ха. Я бы посмотрел. Может, предложить Керри напоить её, вот будет истерика».
Мрачные образы померкли на фоне лысой собаки. Геккон спрыгнул со стены, направляясь к Джиму.
«Надо поскорее поделиться фантазией. О, а ещё всю шерсть, сбритую с Коко, обязательно приклеить на Мэрилин… Идеально!»
Глава 3. Роковая ошибка
Тэ с лёгкостью нашёл кента. Вопли доносились со стороны излюбленной коряги. Когда-то притащили её из «Смешанной» зоны, разместив в центральном зале, на стыке климатов. К ним часто заглядывали, если хотели повеселиться без условностей и заморочек.
Менделеев[5 - Дмитрий Иванович Менделеев – гениальный русский учёный и общественный деятель рубежа XIX – XX веков.] рассказывал сдержанной Каа[6 - Каа – персонаж «Книги джунглей» Редьярда Киплинга.] подробности очередного эксперимента. Джим с Модестом[7 - Модест Петрович Мусоргский – великий русский пианист и композитор рубежа XIX – XX веков.] пели, точнее, орали под гитару, сидя на ветках.
– Ес-ть вы-пи-ть?
Геккон поскорее хотел догнать кондицию собутыльников. Воспоминания о скандале не совсем померкли в голове. Взгляд невольно цеплял изменения – Менделеев в белом халате, Модест надел футболку, у других тоже появились элементы одежды. Этот факт напрягал.
Шимпанзе, спрыгнув с верхних веток, протянул чашку с бесцветной жидкостью. Вместе с ним с нижней ветки свалился Джим, хохоча и безуспешно пытаясь встать. Такими пьяными Тэ их ещё не видел.
– Меду удалось очистить пойло, – подмигнул Модест из-под козырька кепки.
– Прикинь, – влез Керри, – я думал, все посходили с ума и пьют воду.
– Здо-ро-во. Вкус-то-же, по-ме-нял-ся? – на ходу проговорил Тэ.
Отошёл к пищевому терминалу, вспомнив про жуть, которую лакали раньше, что неизменно вызывало отвращение. Перебивать приходилось едой.
В горле пекло гораздо сильнее прежнего. Мыш наслаждался моментом, специально не предупредив о свойствах. Хлопая Тэ по спине лапкой, наблюдал как друг пытается отдышаться.
– Так клёво – подпрыгнул и выпучил глаза! Разве можно пропустить такое зрелище?
– М-жжж-но… – кое-как выдохнул геккон.
– Погодь, не бурчи, ща подействует, – со знанием дела шептал Керри, – Убойная вещь получилась.
– Точч-но, – мир начал преображаться, но обожжённое нутро мешало говорить, – слу-ша-й… да-ва-й… на-по-им… Ко-ко-и-по-бре-ем?
Все тягости показались нелепыми на полу рядом с Джимом. Хохот и яркие фантазии мешали успокоиться.
– Ты ссегодня болтлифф, – жмурилась Каа, – и коф-фарен.
– Побрить! Прикинь, даже я до такого не додумался, – весельчак поражался злодейству.
– Откуда столько агрессии, дорогой друг, – черепах в халате учёного подполз поближе.
– Всё из-за Мэрилин, – влез Керри, – эта дурочка вконец замучила Тэ.
– Што ше она ссделала? – гадюка передвигалась по странной траектории, – Ффидела её рассстроенной ссегодня.
– Уш-ла от-ме-ня.
Закусывая пищевым брикетом, Тэ любовался родными лицами, такими замечательными, и не понимал, как раньше мог думать о проблемах.
В ответ на эти слова Модест Петрович проникновенно запел, болтаясь вверх ногами, следуя обезьяньей природе.
– О нет, молю, не уходи-и-и…[8 - «О нет, молю, не уходи» – романс С. Рахманинова.]
– Подробностей. Жду подробностей, – Менделеев пытался понять, в чём суета.
– Ничего нового. Коко выпендрилась – туфли обула. Рассказал, как это глупо, и что Мэрилин на неё смотрит. Ноги разъехались, – Джим не мог без демонстрации, – идиотка обиделась, а Мэрилин обвинила в случившемся несчастного Тэ. Бросила, короче. Давай выпьем.
Шимпанзе с задором поддержал мыша, подливая ещё и ещё. Любимая песня в дуэте с гадюкой, кошмарно шепелявившей от выпитого, звучала комично. Мыш подпрыгивал и постукивал по камню в такт завываньям. Тэ засмотрелся: бусы Каа казались знакомыми.
«Мэрилин вернулась. Поёт красиво. Простила, как хорошо. Безумно люблю её».
Медленно приближаясь к гадюке, ритуально покачивал хвостом. Ухаживал, но немного промахнулся. Прикусил палку.
«Какая сегодня неуловимая». Тэ решил пренебречь привычными действиями и приступил сразу к процессу спаривания.
– Што ты делаеш-шь? – вскрикнула Каа.
– Мэр, до-ро-га-я, – смотрел на гадюку Тэ, плохо понимая, что у избранницы с голосом.
– Ха-ха, это же не Мэрилин, – притормозил Модест геккона. – Присмотрись, друг мой, – Менделеев показал на живот гадюки, – у этой дамы нет лап, она другого вида. Понимаешь?
– Не останавливай, – кричал Джим, – прикольно, какие дети будут. Просто загляденье!
«Всё эти бусы. Я же говорил, одежда и бусы – зло. Ещё и напиток – убойная вещь. Надо остановиться, а то дальше продолжу выступление», – в голове ящер рассуждал логично.
Пьяная компания задорно отплясывала под песни Модеста, придуманные на ходу. Тэ присоединился к остальным, забывая здравую мысль.
– Здо-ро-во, на-ли-вай.
От зажигательных ритмов у музыканта заболели все четыре лапы. Он наловчился играть на гитаре и руками и ногами, но даже так утомился. Пришлось отложить инструмент. Дрыганья закончились.
– Э-э, давай споём, – Керри уже не мог бегать, пристроился на песочке под веткой.
– Не попадаю по струнам.
– Пофиг, пой, – махнул Джим.
Модест подсел поближе к мышу с гадюкой, затянул песню про ворона. Их голоса сливались в едином порыве. Геккон начал подпевать. Задушевность тут же переросла в клоунаду, и Тэ замолчал. Приятели продолжили дальше без него.
«Тоже насмехаются надо мной. Я полный идиот. Зачем рот открыл? Слова и мелодию лучше них знаю. Этого недостаточно. Правильно Мэрилин говорила, такая речь – просто кошмар. Надо что-то делать. Тренироваться».
Геккон решил не ждать. Пытался говорить быстрее, но выходило какое-то безумное мычание, вызывая очередную волну смеха. Гогот привлёк степных котов, проходивших мимо. Они ржали, что-то говорили.
Медленно, то и дело спотыкаясь, уязвлённый, двигался в сторону своего кокосового домика. Иногда лапы путались друг с другом. Лёжа на спине, пытался их распутать. С разных сторон охали. Вроде видел бывших партнёрш, но это неточно.
Тэ медленно приходил в себя. Холодно. Тело ломило, мучила жажда, глаза болели, как будто насыпали песка.
«Что происходит?»
Осмотр местности мало чем помог – мешала белая пелена. Так и не дошёл, застряв между зонами «Мороз» и «Океан». Конечности плохо слушались, но надо срочно в тепло.
«На удивление тихо и пусто вокруг. Где все? И к лучшему. Никто не увидит в таком состоянии».
Геккон из осколков воспоминаний собрал общую картину вчерашней вечеринки. От стыда не показывался в обществе почти неделю. Прятался. Поесть ходил тайком, выбирая самые безлюдные минуты. Постоянно ругал себя за глупость, доверчивость, дефекты, слабость.
Глава 4. Возвращение в реальность
«Зачем так сделал? Зачем, зачем?»
Сидя под деревом в «Смешанной» зоне, периодически бил себя по носу. От чужих глаз скрывали крупные листья лопуха. В отдалении белки болтали о платочках и цепочках, пустые разговоры отвлекали геккона от пессимистичных дум. Стыд продолжал накатывать волнами, захлёстывая разум, сдавливая горло. В попытке восстановить дыхание закричал, вызвав переполох в округе. На звук прилетели совы.
«Что же мне не сидится спокойно, а главное, молча? Так хорошо замаскировался. Теперь другое место искать. Не хочу на потолок лезть, вглубь приборов. Природная среда успокаивает: родной запах влажной почвы, шелест листьев. Не хватает только нормального пения птиц».
Как бы Тэ не старался спрятаться, Джим с лёгкостью смог выследить его и перехватить.
– Попался!
Мыш прыгал, размахивая воображаемой шпагой. Геккон попытался сбежать, но ноги ощутимо тряслись, сказывалось похмелье.
– Мне-по-ра.
– Ты чего, в самом деле? – удивился Керри, – Меня избегаешь? Да ну, глупости. Одумайся, – приобнял, вставая на задние лапы.
– Спе-шу.
– Верю! – хохотнул в привычной манере грызун. – Пойдём, знаю тихое местечко в зоне «Океан». Пустая пещера, морской бриз… Тебе должно понравиться.
Обречённость с радостью боролись внутри. Керри всегда находил выход из любой передряги. Только ему это под силу.
Бодро топал впереди, напевая какую-то мелодию, а геккон понуро плёлся следом. Довольно быстро дошли, несмотря на то, что пришлось пересечь Центральный Зал. Джим знал тёмные и незаметные для окружающих проходы под стенами.
– Так бы сразу, а то бегай ищи его по всему Раю, – периодически бухтел мохнатый.
Пещера радовала простором, причудливые уступы открывали потрясающий вид на море и коралловые глубины. Горячий ветер прояснял мысли.
– Рассказывай, – Керри расположился на камушке, роясь в сумке.
– Сты-дно, – выдавил Тэ, боясь сбежать, и оттого начал с самого главного.
– Да это понятно, – посерьёзнивший друг продолжал хрустеть орешками, – Другое объясни. Зачем прятался от меня?
– Те-бе-дол-жно-бы-ть-про-ти-в-но?!
– Ну, смешной. Мне никогда не противно. Пойми, вчера все так упились. Чудили поголовно. А прячешься только ты. Так что прекращай, пошли к остальным. Менделеев, между прочим переживает. Запретил Модесту делать этот напиток снова.
– Не-за-пре-ти-т. – усмехнулся Тэ с облегчением.
– Конечно, не получится, – Джим не мог долго сидеть на месте и уже пару раз обошёл пещеру.
Вся округа помнила шумные попытки учёного воспитывать шимпанзе. Провальные начинания. Менделеев донимал нотациями о вреде алкоголя, а Модест только и мечтал о шумном угаре.
– Значит, пойдём.
– Я-вче-ра-все-м-за-по-мни-л-ся, – отравляющая мысль навязчиво возвращалась.
– Не-е-е, ты не самый интересный экземпляр был.
Тэ не поверил. Керри прекрасно сочинял, ничуть не стыдился.
– Да там кошаки припёрлись. Услышали, что нам весело до безумия. Естественно, захотелось попробовать водички веселящей. Налакались и доставали Каа расспросами, куда ноги дела.
– Бед-на-я.
– Ой, да бухая в стельку была, ничего не помнит. – Джим в лицах продолжил рассказ:
– Кот грохнулся на пузо и поджал все конечности, включая хвост. – И чё теперь, языком дорогу прокладывать? – демонстративно доказывая Каа, что подобное передвижение неудобно. Подначивал попробовать ходули. В конечном итоге заказали в терминале протезы на змею. Напялили. Каа постоянно выскальзывала из них и хохотала как истеричка, – Керри для наглядности несколько раз подпрыгнул, шлёпаясь на живот.
Тэ почувствовал спокойствие и даже пожалел, что не видел оригинальную клоунаду. Но потом опять нахлынула апатия.
«Вот и меня с таким же смехом вспоминали. Показывали, как несчастную Каа с Мэрилин перепутал. Да и зачем мне она понадобилась? Бросила. Видеть её не хочу. Останусь жить в пещере, никто не будет беспокоить, донимать. Забудут. И вообще. Буду пробираться в темноте за едой или пусть Джим организует доставку. Он вроде не издевается.
Хочется вернуться, но боязно. Мыш не замечает некоторых вещей. Как другие смотреть будут? Да и Каа ещё не была настолько пьяна, чтобы не запомнить инцидент. Все помнят мои выкрутасы».
– У меня семечки закончились, – пошёл в сторону выхода. – А ты чего стоишь? Шевелись. Менделеев от головной боли порошочек насыплет в водичку. Она шипит и брызгается прикольно. Тебе тоже здоровье поправим.
