скачать книгу бесплатно
– На берегу, близ устья реки Рыбьей, они были мне проданы начальником крааля больших намаков. Это была партия малых намаков, состоящая из пленных, взятых на войне.
– А! В самом деле!
– Да, боже мой! Я даже думал, если бы груз мой был недостаточен, спуститься до Красной реки, которая находится почти в тридцати милях на юго-восток от Рыбьей реки.
– Для чего?
– Для пополнения моего груза большими намаками, ибо обе стороны взяли пленных. Если большие намаки продают малых, то малые едят больших намаков.
– А, они едят их?
– Да, они едят их да еще и без соли, – продолжал Бенуа, совершенно успокоенный и шутя. – А потому, капитан, вы видите, если они едят их, то, может быть, охотно дешево продали бы их, и я указываю вам это место как теплый уголок.
– О, я беру свой груз негров в другом месте! Это особенная сделка, некоторый род аферы, которая доставляет мне большой барыш.
– А! – сказал Бенуа, выпучив свои маленькие глаза. – Это афера? Могу ли я участвовать в ней?
– Разумеется, земляк, да ты уже участвуешь в ней.
– Уже? – сказал Бенуа, не понимавший ничего.
– Уже! Но скажи мне, пожалуйста, когда ты вышел из Рыбьей реки?
– Вчера вечером… Но эта афера?
– А на сколько миль, думаешь, ты отошел от нее?
– Ну, я думаю, миль на двадцать. А это афера, которую…
– И ты твердо уверен в том, что малые намаки Красной реки взяли также в плен больших намаков?
– Совершенно уверен! Сам начальник их Тароо говорил мне это. Но вы видите, капитан, что я занимаюсь пустяками, одной болтовней, все что я могу сделать для вас, это дать вам шесть бочек воды и два бочонка сухарей. Вы легко можете понять, что, имея на корабле около восьмидесяти штук негров и двадцать человек матросов, это будет для меня большой жертвой. Но поговорим теперь об афере, и я вас уверяю, что кровью своей пожертвую вам!
– Именно так, – сказал Брюлар, улыбаясь странным образом.
– Я не могу дать вам зерна более… – прибавил Бенуа с решительным видом.
– Однако я клянусь тебе всеми головами, которые я размозжил! – воскликнул Брюлар, приподняв голову. – Всеми горлами, которые я перерезал! – И он встал с места. – Всеми людьми, которых я убил! – И он подошел к Бенуа. – Всеми кораблями, которые я ограбил! – И он посмотрел пристально в лицо Бенуа. – Ты сделаешь для меня больше, господин торгаш большими намаками!
– Неужели ты изменишь мне? – спросил его Бенуа, побледнев как смерть.
– Я тебе изменю?
И Брюлар, сказав эти слова, громко захохотал адским смехом.
– Ах, бездельник! Проклятый разбойник! – воскликнул честный Бенуа, бросившись на него и схватив его за горло.
Но Брюлар, сжав в железном кулаке своем обе руки Бенуа, другой рукой схватил веревку, служившую ему поясом, и в несколько минут Бенуа был скручен и связан, так что не мог нисколько пошевелиться, после чего Брюлар положил его поперек на свой сундук и сказал ему:
– Вот сейчас мы потешимся над тобой, товарищ!
И он поднялся на палубу, сопровождаемый проклятиями, ругательствами, заклинаниями и ревом несчастного Бенуа, который подпрыгивал и бился, лежа на сундуке, как рыба на песке.
Глава VIII
Артур и Мария, или Парижский кутила и его дражайшая супруга
Теперь, любезные читатели, расскажем вам странную историю жизни Брюлара, который был графского рода и происходил от богатого и знатного французского семейства.
Едва достигнув двадцатисемилетнего возраста, Брюлар, или граф Артур Бурмон, как его прежде называли, успел уже опустошить и утомить себя разгульной жизнью. Одаренный от природы необыкновенной физической силой и будучи еще очень молод, он предавался с неистовством всем распутствам и забавам, а потому и промотал большую часть значительного наследства, доставшегося ему от его отца.
По случаю увидел он на балу, на которые он очень редко ездил, одну молодую девушку, прелестную собой, но весьма бедную.
Также по случаю он страстно в нее влюбился. Это была первая истинная любовь его, а известно, что первая любовь распутного человека есть самая бешеная и самая жестокая страсть.
Прелестная девушка отвечала на его неистовую и страстную любовь. Но так как она была столь же благоразумна, как и прекрасна, а тетушка, у которой она жила, в прошлом сама была четыре раза замужем, весьма опытная в этих делах женщина, то ему не позволили ни поцелуя, ни даже пожатия руки до свадьбы.
Граф Бурмон заметил, что Мария (прелестную девушку звали Мария) имела пламенное воображение, восторженные мысли и в особенности сильную склонность к роскошной жизни, которой недоставало только богатства.
А потому, прежде чем подписать свадебный договор, он сказал ей следующие слова:
– Мария! Я имею пороки, недостатки и даже смешные привычки…
Молодая девушка улыбнулась, показав два ряда своих прелестных белых зубов.
– Мария, я человек вспыльчивый, горячий, задорный и был до сих пор столь же несчастен в поединках, как и в любви…
Молодая девушка вздохнула, взглянув на него с трогательным и искренним чувством сожаления. Но надо было видеть, какими глазами она глядела и как вздохи вздымали ее девственную грудь!
– Мария, прежде я был очень богат, очень! Но разгульная жизнь, вино, карты и женщины поглотили большую часть моего имущества.
Молодая девушка равнодушно улыбнулась, пожав своими прелестными полными плечиками.
– Мария, у меня осталось, я думаю, около трехсот пятидесяти тысяч франков. Но вам не более девятнадцати лет от роду, спешите наслаждаться жизнью и ее удовольствиями! Роскошь, забавы, упоительный вихрь нашей огромной столицы для вас еще неизвестны, а следовательно, должны возбудить в вас сильное желание. Для совершенного удовлетворения всем этим потребностям теперешнее состояние мое недостаточно, и притом я имею много пороков. А потому скажите мне откровенно, хотите ли вы выйти за меня замуж?
Молодая девушка закрыла ему рот своей прелестной полненькой ручкой.
Вследствие всего этого граф Бурмон женился на Марии.
Чему друзья его очень смеялись.
Жена его, в девицах холодная и скромная, вдруг с неистовством предалась упоению первой страсти. Молодое и горячее сердце ее согласовалось с пламенной душой и бешеным характером ее мужа.
Я уже сказал выше, что хотя граф промотал большую часть отцовского имения, но у него оставалось еще около трехсот пятидесяти тысяч франков перед его свадьбой, но так как граф обожал свою молодую супругу, прелестную Марию, то и хотел, чтобы она блистала бриллиантами, ступала только по коврам и бархату и никогда не прикасалась бы своими маленькими ножками к тротуарам улиц и дорожкам публичных садов. Одним словом, он одевал ее как принцессу и катал в великолепных экипажах как герцогиню!
Забыв совершенно мудрую пословицу «по одежке протягивай ножки», несчастный кутил напропалую и проматывал остальную часть своего имения.
Однажды после обеда, через четыре месяца после их свадьбы, они сидели вместе на диване и разговаривали между собой:
– Артур, – сказала Мария, – еще месяц такого счастья, и мне можно умереть! Не правда ли, ангел мой, мы испытали всевозможные удовольствия и наслаждения? Мы были слишком счастливы, невозможно, чтобы это продолжалось еще. Предупредим минуту сожаления, которая, может быть, скоро наступит! Хочешь ли ты, мой возлюбленный, умереть теперь со мной вместе? Поставим жаровню с горящими угольями подле нашей постели, обнимемся – и отправимся вместе на тот свет…
И прелестная женщина, подперев голову руками, устремила свои большие черные глаза на бледное лицо своего мужа. Артур вскочил, глаза его сверкали, неимоверное выражение удивления и радости блистало на лице его. Он был погружен в восхитительное блаженство. Эта мысль уже пришла ему самому в голову пять дней назад. И в самом деле, в двадцать восемь лет он вполне уже насладился жизнью, как только можно наслаждаться, при крепком здоровье, пламенной душе и огромном богатстве. Страстная любовь, которую он чувствовал к своей жене, казалось, поглотила все прочие его страсти, ибо он обожал ее так, как прежде любил вино, карты и разгульных женщин.
Зато и имение его сделалось так прозрачно, что сквозь него заметна была нищета.
И так как вследствие этой райской и блаженной жизни ему уже невозможно было исполнять все свои желания, то о чем же оставалось сожалеть? А потому Артур ничего ей не отвечал. Бывают такие чувства, которые никакой человеческий язык не в состоянии выразить.
Две крупные слезы покатились по его впалым щекам. Это был последний ответ достойного кутилы!
Но самоотверженность Марии имела столь непонятное влияние на этого пламенного человека, что она снова возбудила в нем деятельность и силы для изыскания средств к продолжению райской жизни хотя бы еще на две недельки. По их истечении имение графа Бурмона было промотано дочиста, и у него ровно ничего не осталось! Боже мой! Прости теперь, бедный Артур! Прости, неустрашимый, образцовый кутила парижский!
– Итак, сегодня, друг мой? – спросила Мария, все еще прекрасная, но немного похудевшая от бесконечных удовольствий.
– Сегодня вечером! – с нежностью отвечал промотавшийся кутила.
– Написал ли ты письмо? – спросила она его.
– Будь спокойна, милая и добрая Мария, никого не потревожат из-за нас.
И они отправились, спокойные и веселые, в одну загородную рощу, потому что отбросили мысль удушить себя угаром горячих угольев. Это показалось им слишком просто и обыкновенно. Напротив, с помощью сильного яда, поражающего с быстротой молнии, можно умереть мгновенно под тенью зеленых, цветущих деревьев. Тогда был июль месяц.
– Это не женщина, а ангел, – говорил Артур, видя Марию, с радостью откупоривающую маленькую тонкую хрустальную скляночку, по ее словам, с синильной кислотой, сильнейшим на свете ядом.
Они легли вместе на траву в уединенном и пустынном месте под высоким дубом посреди густых кустарников. Погода тогда была теплая, небо ясное, солнце склонялось к западу.
– Угадай, мой милый, каким образом мы разделим между собой эту приятную жидкость? – сказала молодая женщина, обняв своими белыми и полными ручками шею своего мужа и поцеловав его в лоб.
– Не знаю, ангел мой, – отвечал Артур беззаботно, целуя Марию.
– Ну так я скажу тебе, – сказала она, бросив на него пламенный и страстный взгляд. – Послушай же, мой милый Артур, мы возьмем оба в зубы эту маленькую хрустальную скляночку с ядом, ты за один конец, а я за другой, потом обнимемся крепко в последний раз и раскусим ее вместе… Понимаешь?
– О, поспешим же, поспешим, милая Мария! – сказал Артур.
Солнце закатилось.
На другой день вечером граф Артур Бурмон пробудился как будто бы от ужасного сна. Язык у него сделался жесткий и сухой, в горле жгло и ужасно ломило голову.
Он лежал на траве на прежнем месте и чувствовал мучительную боль и колики в животе. Тогда он начал валяться по земле, кричать, ломать себе руки, ибо испытывал несносные страдания.
Опомнившись, он начал с беспокойством искать вокруг себя труп Марии.
Но она исчезла.
Терзаемый мучительной болью, он снова начал валяться по земле и кричать так громко, что лесной сторож, проходивший мимо, услышал его, поднял и отнес в свою хижину, где ухаживал за ним как за сыном. Крепкое телосложение графа выдержало это ужасное потрясение, он спасся от отравления и через две недели был уже совершенно вне опасности.
Но куда девалась Мария? Этого он никак не мог узнать.
Однажды добрый сторож принес ему вместе с маленьким счетом издержек, употребленных им на излечение графа, номер парижской газеты. Граф начал читать ее для развлечения, и лицо его приняло вдруг странное выражение:
«Двести франков вознаграждения тому, кто отыщет и приведет к господину N на улицу в дом под №… белую легавую собаку с черными пятнами и медным ошейником, кличка ей Шарло».
Однако же, верно, не это объявление заставляло графа так сильно дрожать, что зубы его стучали.
Посмотрим, что будет далее:
«Некто арестованный Шавар предан уголовному суду и осужден на пятилетнее заключение в тюрьму, клеймение и ссылку на каторжную работу за ужасное преступление, совершенное им. Он дерзнул украсть кочан капусты и белого живого кролика из зеленной лавки, чтобы сварить из них себе похлебку».
Верно, также и не это доказательство человеколюбивого, современного просвещения заставляло так ужасно бледнеть графа.
А, вот оно что!
«Две недели тому назад граф Артур Бурмон исчез неизвестно куда из своей квартиры. Полагают, что расстройство состояния и домашние неприятности побудили его покончить жизнь самоубийством, тем более что ходят слухи, что графиня Бурмон отправилась на другой день, после того как исчез муж ее, с одним из самых богатейших купеческих сынков столицы в город Марсель».
Вот это-то, верно, и поразило графа и заставило его упасть без чувств на постель. В продолжение этого мучительного обморока он видел какой-то страшный сон, каких-то ужасных призраков, кричавших ему:
– Молодая и прелестная женщина не отказывается никогда от роскоши и удовольствия!
– В особенности для того, чтобы лишить себя жизни!
– Она обманула тебя, дурак!
– Она любила не тебя, а деньги, покуда ты имел их!
– Она любила твою молодость и здоровье, покуда ты был молод и здоров!
– Но теперь, когда ты промотался дочиста, сделался нищим, исчах и истаскался, прощай! Когда из лимона выжмут весь сок, то корки бросают! Так поступила она и с тобой!
– Теперь она любит другого молодца, у которого есть деньги, здоровье и красота!
– Она хотела сбыть тебя с рук, ты надоел ей!
– Она воспользовалась твоей глупой пылкостью!
– Твоим разорением!
– А также своей ловкостью и хладнокровием, между тем как ты, дуралей, предавался восторгам последних объятий. У тебя во рту было горлышко скляночки с ядом, а у нее дно. Ты раскусил скляночку и проглотил яд сдуру, а она нет! Она крепко сжала зубы, чтобы ни одна капелька не попала ей в рот!
– Теперь она хохочет над твоей глупостью со своим любовником!
– Она считает тебя мертвым!
Тут граф пробудился, с пеной на губах вскочил с бешенством на ноги, а потом опять упал на постель без памяти.
Честный сторож опять начал ухаживать за ним и снова спас его от смерти, ибо, по счастью, яд был разведен и не так действенен.
Когда граф выздоровел совершенно, то дал сторожу бриллиантовый перстенек, оставшийся у него по случаю, для продажи, часть вырученных за него денег отдал доброму леснику за попечение о нем, а с остальными скрылся неизвестно куда.
Вскоре после того в марсельской газете появилось следующее объявление:
