Падение

скачать книгу бесплатно


– Всё за танцы и театралку. Крутая ты. Что могу ещё сказать?

– Вот, смотри, – Саша достала смартфон и включила видео, клип, на котором их группа танцевала на автомобильном мосту. Снимали летом с помощью квадрокоптера, так что вместе с совокупностью ярких и зажигательных движений детей выглядело всё весьма захватывающе.

– Ух ты, вот это здорово. Тем летом снимали? Такая ты серьёзная здесь. Умница у тебя сестра? – спросил я у Кати.

– Да! – радостно крикнула Катя и обняла Сашу.

– Вот, значит, чем сейчас занимается молодёжь. Я в тринадцать лет ждал, когда новая компьютерная игра выйдет, даже гулял не особо часто. А ещё говорят, что бестолковые и ленивые дети пошли, – я потрепал по голове Сашу. – Тебе идёт этот цвет.

– В смысле, ты не сделал? – грозно спросила Саша, обращаясь к телефону, на экране которого высветилось сообщение. – Серёга не сделал математику. И как мы завтра пойдём на урок? Весело… – говорила она сама с собой. – Может, за ночь успеешь? – продиктовала она вслух набираемое сообщение.

– Что вы вообще проходите? Ну-ка покажи, – попросил я.

– Ой, учебники, фу, – Катя быстро вылетела из комнаты.

– Да вот это, это… – Саша неохотно стала листать учебник.

– Я по такому же учился, да, точно, помню.

– Вот это сделать надо, это сделать, – Саша совсем вялой рукой водила по страницам.

– Ну-ка, позволь, – я быстро решил шесть задач и два примера. По сравнению с дифференциальными уравнениями, это было очень просто, хотя я вспомнил, что в шестом классе решить математические примеры было достаточно трудоёмко.

– Ого как, я так не умею, – проговорила Александра.

– Зато в других… направлениях ты мастер.

– Ты историю понимаешь? Как можно запомнить все эти даты и кто где правил? – Саша достала из горы тетрадь по истории. – Как это можно выучить?

Она так же неохотно стала листать тетрадь, на страницах которой были различные надписи и рисунки. Почерк у Саши был, откровенно говоря, не очень, хотя всё же гораздо лучше моего почерка терапевта с болезнью Паркинсона.

– А ты хорошо рисуешь. Какой симпатичный котик. Вот это глаз так глаз! – прокомментировал я нарисованный на весь тетрадный разворот чёрной гелевой ручкой человеческий глаз.

– Да, было дело, – улыбнулась Александра. – Где же эта контурная карта? Ах, вот она. Представляешь, мне её купили неделю назад!

– Подожди, это как так? В конце апреля, что ли? Под конец учебного года? – я рассматривал новую и почти не заполненную контурную карту.

– С нового года началась же история России, и учительница сказала купить комплект контурных карт и атласов. Я сказала маме, а у неё денег не было. Я напоминала ей месяц, но ничего не происходило. Потом немного подзабылось, и я сказала ей только в апреле, когда она увидела у меня двойки по истории.

– Весело живёте, ничего не скажешь. Едят из золотых тарелок, а тетрадь ребёнку купить не могут.

– Дима, собираемся, – донёсся звонкий голос Натальи Сергеевны.

– Вот какую штуку купила! Видишь, и держит зубную пасту, и выдавливает её. Чудо-вещь! – Надя принесла из ванной то странное приспособление.

– Да, да, а ребёнку контурные карты купить не могут. Это как? – спокойно спросил я.

– Так она сказала всего раз, в январе, а там же праздники, сам понимаешь. Напоминать надо чаще! – Надя громко сказала дочке, которая уже снова уткнулась в телефон. – Да и золотые горы у нас, что ли? Сколько на эти кружки их тратим, секции, а? А на одежду?

– Ага, ага, – едва слышно проговорила Саша.

– Нормально всё, у других ещё хуже. Вы завтра придёте? Витя к обеду приедет.

– Ой, мы же с дедом работаем. А Димка пусть как хочет. Катя, одевайся, – громко говорила Наталья Сергеевна.

– Приду. Только после обеда, наверное. Я по городу хотел ещё погулять, – ответил я.

– А что там гулять? Погода же мерзотная. Хорошо, ждём тогда, – приветливо сказала Надя.

Катя оделась достаточно быстро. Мы попрощались и пошли искать, где дядя Ваня припарковал свою машину. Идти пришлось долго. На улице было темно, но дождь уже перестал, и дышалось как-то особенно легко.

– Вот видишь, у всех побывал уже, увидел, кто как живёт. У всех всё хорошо: квартиры нормальные, детки учатся, не болеют, взрослые тоже не особо безобразничают. Все всех любят. А то, что Надька кричит и с детьми бодается, так это же так, семейное. Они же все с характером. Встанут на своём, и всё, готовы во вред делать друг другу: одна кричит, другие назло ей ничего не делают. Но любят же друг друга. Завтра с Витей поговоришь. Тоже с замашками парень, но любит же. Вот все они с характерами, но любят же друг друга, так что, я считаю, всё нормально. Видишь, она крикнет, но тут же остывает. Нормальная семья, – весьма уверенно говорила Наталья Сергеевна.

Приехали к дому Васильевых мы достаточно быстро.

– Отведёшь Катьку домой, Дим? Я что-то по привычке к нам приехал, а не к ним, а разворачиваться уже не хочу – видишь, как хорошо припарковался? – сказал Иван Михайлович.

Я согласился отвести Катю, которая всю дорогу, пока мы ехали от Синцовых домой к Никитиным, спала и чуть слышно похрапывала. Я никогда не слышал до этого, чтобы ребёнок храпел.

– Катюш, на тебя часто родители кричат? – спросил я, когда мы шли с Катей к ней домой.

Она держала меня за руку. Крохотная ладошка крепко сжимала мою руку, сумев обхватить только три моих пальца.

– Да нет, не кричат они.

– Действительно не кричат, или ты уже привыкла и как бы не обращаешь внимания?

– Ну, делают замечания. За неубранные игрушки попадает. Папа смотрит страшным взглядом; вот этого я боюсь.

– Да, мне тоже было не по себе, когда он вчера так смотрел. А Сашку, брата твоего, часто ругают?

– Да нет, – Катя любила в своей речи использовать это совершенно непонятное для иностранцев словосочетание. – Бестолковым часто называют, придурковатым, «весь в деда». Но они же не со зла так говорят. Он действительно такой.

– А может, он такой потому, что ему часто говорят, что он такой, как бы навязывают ему такое поведение? Причинно-следственная связь совсем другая.

– Чего? Чего? – Катя явно не поняла, что я имел в виду.

– Ладно, проехали… Ничего у него музыка громко играет, – отметил я звук, который буквально вырывался из старой, но оттюнингованной машины отечественного производства. Играла незамысловатая популярная песня, которая понравилась Кате, и она даже начала пританцовывать.

– Что, нравится песня? – спросил я.

– Да. Я вот только не люблю, когда из машины бьёт. Ну звуки такие: «бам, бам, бам», потом «бу-у-уф». Ушам больно становится.

– Такое никто не любит из здравомыслящих людей.

– А тебе какие песни нравятся? – задорно спросила Катя.

– Даже не знаю, как тебе ответить. Разные. Ты такие и не слушала, скорее всего.

– Ну, скажи.

– Да не поймёшь ты. Не могу я так сразу ответить.

Меня охватило странное чувство. Было как-то неловко, может, и стыдно, несмотря на то, что все мои любимые исполнители и их произведения ничем постыдным и негативным не характеризовались. Спишем на то, что просто застеснялся. Катя всю дорогу до дома терроризировала меня расспросами.

Возвращался к Васильевым я всё под ту же песню, которая играла из машины. Автомобиль стоял припаркованным на обочине, и музыка из него, очевидно, зацикленная, играла на всю округу. Коты, иной раз перебегавшие мне дорогу, как бы убегали, спасая свои пушистые ушки от этой какофонии. Ворона, сидевшая на ветке дерева, своим тоже довольно громким карканьем ругала и обзывала того, кто включил этот трек на всю улицу.

Ложился спать я со множеством мыслей в голове и под упрёки Натальи Сергеевны, обращенные к её мужу, который забыл, где находится полотенце. Опять начался дождь.

5 мая

1

Спал я преимущественно хорошо, лишь пару раз слышал, как в соседней комнате издавался громкий храп и тихое ворчание Натальи Сергеевны. Я проснулся в восемь часов утра из-за того, что что-то разбилось на кухне.

– Ты чего там шумишь, Сергеевна? – послышался бодрый голос Ивана Михайловича.

Из кухни донеслось только едва различимое:

– Ой, косорукая какая бабка.

– Чего кряхтишь? О, посуду бить начала уже, – Иван Михайлович, очевидно, подзабыл, что я ещё «спал», и говорил достаточно громко.

– Ну, разбила кружку, с кем не бывает?

– Да со всеми бывает. Только меня бы уже с потрохами съела за такое, да?

– Так ты – это ты, а как я сама себя ругать могу? Умницу и красавицу такую! Похоже, Димку разбудили, – что-то зашевелилось в комнате.

Диван, несмотря на то, что был сравнительно новым, и правда имел свойство поскрипывать. Проснулся я легко – сказалась привычка просыпаться рано из-за пар. Ох, как же хорошо было чувствовать, что ты ещё только просыпаешься, тебя ждёт вкусный завтрак – судя по запаху, Наталья Сергеевна нажарила гренок – и потом весь день свободен, не надо сидеть на этих парах, из-за которых, похоже, у меня началось искривление позвоночника. Парты, если так можно назвать столы, за которыми мы сидели, были жутко неудобными, особенно если сидеть на них пять пар подряд.

– Привет. Диван скрипит или твои колени, а, Дим? – Наталья Сергеевна, как всегда, улыбалась. – Вчера вечером ты что-то сильно охал, когда выходил из ванны, да и у Синцовых дети тебя тоже загоняли…

– Доброе утро, Дим! – Иван Михайлович вышел, пережёвывая жареный кусок хлеба. – Сама ты старая. Димка просто не привык к этому всему. Нас вот как много, нужно же всех переварить, а мы и шумим, кричим, прыгаем. Дома у них тишина, спокойствие, а тут бабка с дедкой спать не дают, посуду бьют утром, да?

– Ты не опаздываешь, нет, дед? Восемь часов уже, – Наталья Сергеевна показала на настенные часы.

– Это же у тебя всё по графику, а у нас, у свободных людей, всё просто: захотели – пошли, не захотели – не пошли. А, Димка, хочешь такую работу? Тринадцать тысяч дополнительно к пенсии – вроде неплохо. Так, очки на месте, ключи, – Иван Михайлович похлопал себя по карманам куртки, которую надевал весьма неуклюже, – ключи на месте. Так, бабушка закрывайся. Дим, я к обеду приду, наверное, так что не скучай. Картошки поедим вчерашней, которую привезли от Синцовых. Бабушка-то до вечера в своём магазине спрячется, так что ужин на нас с тобой. Можешь погулять сходить – сегодня вообще солнце светит. Во погода, а? Всю ночь дождь шёл, а в шесть утра резко солнце вышло. Чудеса!

Иван Михайлович, попрощавшись, ушёл на работу.

– Вы в шесть утра встали, что ли? Что же вам не спится? – спросил я, зевнув – моя энергия куда-то стала пропадать.

– В пять проснулись. Вот такая она, старость: будит в пять утра, времени хоть отбавляй, а ни желания, ни возможностей что-то делать нет, – тут Наталья Сергеевна потрогала своё колено. Выражение её лица говорило о том, что колено достаточно сильно ноет. – Вот поутру ещё колени болят. Да вообще всё болит. Прав дед, на пенсию надо идти в тридцать лет. Иди завтракай. У тебя какие планы на сегодня?

– Да вот, думаю, сейчас погуляю у вас по району до обеда, потом съезжу к Синцовым.

– По нашему району до обеда гулять? Чего смешить-то? Ничего ж нет у нас здесь. Рынок один да автостанция; сквер ты за три минуты обойдёшь. Хотя в центр ты полгода будешь ехать, да и всё желание гулять пропадёт в автобусе. Ладно, гуляй, если хочешь, всё равно тебя развлекать нечем. На те же самые дома посмотришь, что и в вашем городе есть.