Поцелуй феи. Книга1. Часть 3

– Вот и правильно, заинька, – умиротворённо произнесла она, снова опустив голову ему на грудь.

***

Избушка ведуньи располагалась прямо среди деревьев, не на полянке, а в окружении стволов вековых сосен и осин. Вполне ладная, хоть и небольшая. Не развалюшка какая-нибудь, не полусгнившая покосившаяся постройка. Добротная и ухоженная. Рядом с ней виднелся аккуратненький махонький огородик, обнесенный частоколом из палочек. Из печной трубы поднимался слабый дымок.

– Кажется нам везёт, – молвил Рун спокойно. – Раз идёт дым, значит тут она должна быть. Не ушла никуда.

– Какой милый домик, – заметила Лала. – Как она его здесь построила?

– Это не она строила, – улыбнулся Рун. – Это охотничья заимка. Знать, кто любит охотиться, ставят себе такие в лесу, чтобы было можно в непогоду или зимой укрыться. Но они для всех. Любой, кто идёт мимо, может переночевать. А она тут живёт. Никому это не мешает, даже наоборот, зайдёт охотник, а она и чаю душистого, и сготовит, и рану полечит, если что. Она травы летом собирает. Целебные, ну и другие. Алхимики из дворян бывают чудаками, за нужную им редкую травку вроде четырёхлистного клевера, или за засушенного жука какого-нибудь, что потребен для зелья, могут много заплатить. И лекари местные, сами-то по лесам не шляются. Видишь, какой у неё небольшой огород. Причём в лесу. А выживает же как-то в зиму в деревне. У неё семья неплохо живёт. Денежки водятся. Думают, не в последнюю очередь это её заслуга. Она тут совсем не зря цельное лето одна сидит. За целительство своё она денег не берёт, и не требует, правда не отказывается ни от чего, что ей в благодарность сами дают. А травками торгует охотно.

– Как же она тут совсем одна? Старая женщина, – с недоумением и сочувствием спросила Лала.

– Привыкшая. Не все бы так смогли. Но она может. Недаром же ведунья. Ведуньи всегда с лесом на ты.

Из-за домика вышла серая пушистая кошка, важной походкой направилась навстречу. Лала тут же подлетела к ней, взяла на руки, стала гладить.

– Здравствуй, киса! – обрадованным голоском ласково проговорила она. – Какая ты красавица!

Кошка довольно замурлыкала.

– Кошечка гладит кошечку, – усмехнулся Рун. – Лала, подожди здесь, ладно? Пойду сначала один зайду, предупрежу её о тебе, а то как бы её удар не хватил, если ты неожиданно пред ней предстанешь.

– Хорошо, любимый, – кивнула Лала с сияющим личиком.

Рун быстро дошёл до двери. Рядом с ней отчётливо чувствовался запах какого-то не очень приятного варева.

– Эй, есть здесь кто? – крикнул он, более для того, чтобы предупредить о своём приходе, дабы не напугать старушку.

Ответом была тишина. Он подождал, подождал, затем постучал в дверь кулаком:

– Баба Анта, вы тут?

Снова никто не отозвался. Рун попробовал отворить дверь, но та была заперта. Тогда он потянул за верёвочку, выходившую через дырочку в стене. Засов с обратной стороны отворился, и путь внутрь оказался наконец свободен. Рун перешагнул через порог, ощущая сильный запах варева, к которому примешивался аромат трав, сена, сушёных грибов. Ощутил кожей прохладу укрытого от солнечных лучей помещения. В избушке не было почти никакой обстановки. Небольшой грубый стол, пара не менее грубых табуреток, лавочка. На столе несколько деревянных плошек, глиняная посудинка, на лавочке с краю странное соломенное чучелко. Под потолком натянуты несколько верёвок, на которых подвешены пучки трав, какие-то мешочки. Земляной пол. Вместо печи сложен небольшой камин. Бабушку он увидел сидящей в углу на лежанке. Она зевнула, протёрла сморщенными руками глаза. Поглядела на него без каких-либо эмоций на лице.

– Здравствуй, добрый молодец. Прикорнула маленько. Кто ты таков, куда путь держишь?

Одета она была в потрёпанноё перештопанное на много раз тряпьё, на голове косынка, тоже просто из какой-то старой тряпки, из под которой выбивались белоснежно седые волосы.

– Я Рун, вы меня знаете, – представился Рун. – Внук бабы Иды, живу на краю деревни, у реки.

Бабулька призадумалась.

– Иду знаю, добрая женщина. Муж у неё помер не так давно.

Она сотворила знак поминовения.

– Да уж больше четырёх лет прошло, как умер, – чуть озадаченно напомнил ей Рун.

– Правда? – слегка удивилась старушка. – А кажется, будто недавно было.

Она встала, снова зевнув. Указала рукой на чучелко:

– А это мой муж Вабо.

Рун повернул голову, всмотрелся в соломенную фигуру, в некоторой растерянности, подумал, подумал, и произнёс неуверенным голосом:

– Добрый день, дяденька Вабо.

– Так ты тут охотишься, добрый молодец? – поинтересовалась бабушка спокойно. – Али путник перехожий?

– Путник.

Бабулька направилась к камину, где над тлеющими углями висел котелок. Стала подкидывать в угли сухие веточки, сложенные кучкой тут же, неподалёку, ломая их.

– Баба Анта, вы знаете, что к нам в деревню явилась фея? – перешёл к делу Рун, подойдя к ней поближе.

Теперь его взгляду открылось, что она варит. Котелок был наполнен мутной жижей, из которой торчала голова какого-то небольшого зверька, кажется белки.

– Нет, сынок, – равнодушно промолвила старушка. – Были тут люди охотные, я их спросила, что да как у нас в землях, какие новости, а они давай потешаться надо мной. Тоже всё про какую-то фею мне. А сами смеются.

– Вообще-то это всё правда, бабушка, – вежливо поведал Рун. – Вы не пугайтесь, фея сейчас здесь, я к вам её привёл. Чтобы вы ей поворожили.

Бабулька лишь разулыбалась, продолжая заниматься огнём.

– Я её сейчас позову, не пугайтесь, ладно? – попросил Рун.

– Зови, сынок, – весело сказала старушка.

Рун вышел из избы на свежий тёплый лесной воздух. Лала всё забавлялась с кошкой. Та лежала на спине, игриво ловя лапками травинку, которой Лала щекотала её, тихо смеясь. Рун подошёл к ним.

– Пойдём, красавица моя.

– Здесь эта бабушка? – Лала погладила кошечку по головке, и поднялась с корточек.

– Здесь. Только Лала, – Рун замолчал неуверенно.

– Что, дорогой?

– Ты там у неё… не заглядывай в котелок, в котором она готовит. И отказывайся, коли предложит есть.

– У неё что-то мясное, Рун? – аккуратно полюбопытствовала Лала.

– Да, – кивнул он. – И тебе не понравится, как оно выглядит. Лучше тебе постараться это не увидеть.

– Такое ужасное что-то? – личико Лалы приобрело робкое выражение.

– Ну, не ужасное, но тебе будет неприятно, – он взял её за руку. – И ещё. Она кажется считает соломенную куклу мужем своим покойным. Ты не удивляйся этому. Так-то она вполне в уме, как будто, и помнит всё.

– Хорошо, – шепнула Лала чуть испуганно.

Дверной проём избушки был неширок, невысок, Рун зашёл первым, Лала, опустившись на ножки, следом. Старушка обернулась к ним и мгновенно застыла, обомлев. Поначалу у неё в глазах отразилась ошеломлённая растерянность, а затем уста постепенно расплылись в благоговейно-умилённом радостном изумлении ребёнка. Она стояла с отсутствием признаков всяческой мысли на лице. И улыбалась.

– Здравствуйте, добрая бабушка, – тепло поприветствовала её Лала.

Старушка перевела очумелый взгляд на Руна, словно вопрошая: «ты тоже лицезришь сие чудо»? Он остался бесстрастен. Тогда она снова воззрилась на Лалу.

– Ой, не сон ли, не наваждение? – проговорила она с сомнением. – Али бес нечистый надо мной шутки шутит?

– Причём тут бес, бабушка? – немного озадаченно посмотрела на неё Лала. – Я фея. Феи не связаны с нечистью.

– Платье у тебя бесовское, доченька, – вполне осмысленно молвила старушка.

– И вовсе оно не бесовское, – огорчённо возразила Лала. – Обычное, как у всех фей. У нас все так ходят. В вашем мире у мужнин больше мыслей нечистых в умах. Поэтому дамам приходится прятать ножки. Чтобы не пробуждать у кавалеров дурные намеренья.

– Феи почти как боги, – вставил своё слово Рун. – Мы ниже их и грешнее, и потому не в праве их судить. К вам доброе волшебное существо за помощью пришло. А вы его обижаете.

– Нет, я не обижаю, – заверила бабушка. – Я лишь хочу понять, не бес ли надо мной смеётся.

– Уж вот бесу нечем заняться, только потешаться над вами, такая вы важная персона, – покачал головой Рун скептически, и обернулся к Лале. – Проблема с верой своим глазам тут у нас возникла, кажется. Когда в лесу живёшь долго один, некоторые начинают видеть то, чего нет, и сомневаться в том, что есть.

– И что же делать? – спросила Лала с растерянным личиком.

Тут в избу зашла кошка, сразу направилась к ней, принялась тереться о ноги. Лала взяла её на руки, стала гладить. Кошка довольно замурлыкала.

– Не знаю, – развёл руками Рун.

– Моя котейка за версту чует нечистый дух, – поведала старушка. – Не подошла бы к нему ни за что. Раз подошла, значит не бесовство.

– Ну слава богу! – с облегчением выдохнул Рун.

Прошло немало времени, прежде чем старушка до конца пришла в себя. Поначалу она всё охала, ахала, удивлялась, причитая, потом вдруг вспомнила про обязанности хорошей хозяйки, засуетилась, пыталась накормить, но даже Рун не смог бы затолкать в себя то, что она наварила, чего уж говорить о Лале. А вот на чай они согласились, чай у ведуньи был хорош, из целого букета особых душистых трав. Сам такого никогда не приготовишь, и не попробуешь нигде кроме как в гостях у столь знающего лес человека. Лала была в восторге, старушка рада без памяти, что угодила сказочному созданью.

– Баба Анта, – произнёс с вежливым сожалением Рун, когда чаепитие закончилось. – Вы уж простите, но мы как бы спешим. Мы по делу пришли. Лале помощь ваша нужна.

– Неужто какая-то беда с ней приключилась? Али хворь? – подивилась ведунья.

– Не хворь. Но как будто беда, – ответил он. – Что-то слегка дурное.

– Надо на воске посмотреть, – сказала старушка. – Это первое дело.

– Давайте, – кивнул Рун. – Сейчас вы можете посмотреть?

– Да, сынок. Это я завсегда могу.

Без лишней суеты ведунья быстро приготовила плошку с водой, керамическую посудинку, куда положила кусочек воска. Открыла дверь, принесла табуретку точно под дверной косяк. Лала наблюдала за этими приготовлениями с робостью, как за чем-то пугающим и таинственным.

– Страшно, – шепнула она Руну.

– Да не бойся, – улыбнулся он ей подбадривающе. – Она так многим в деревне делала. И в городе. Включая меня. И ничего, как видишь.

Ведунья поставила посудинку с воском на остывающие угли.

– Садись на табуреточку, дочка, – позвала она.

Лала нетвёрдой походкой прошла под косяк, села. Рун встал рядом. Ведунья подала ему плошку с водой, забрала с углей посудинку с растаявшим воском. Стала творить над Лалой знаки оберега, и приговаривать:

– Бог наш великий, Небо, будь милостив к дочери твоей Лале, спаси и сохрани, спаси и сохрани, спаси и сохрани.

Закончив делать знаки, она взяла у Руна плошку, подняла, и, держа над головой Лалы, вылила воск в воду.

– Ох, беда, – пробормотала она.

Лала побледнела. Ведунья опустила пред ней плошку, показывая, что там. Рун тоже заглянул. Воск вылился в нестройный овал с растянутыми заострёнными краями.

– Надо ещё раз, – обеспокоенно промолвила старушка. – Сиди, дочка.

Воск был вытащен, помещён опять в посудинке на угли. Вскоре ведунья снова проделала над Лалой знаки, произнося те же молитвенные слова, вылила растаявший воск в плошку над её головой. Лала сидела ни жива ни мертва. Ведунья показала ей получившуюся фигуру. Та заметно отличалась от прошлой, но всё равно была вытянутым овалом с заострёнными краями.

– И что сие означает? – спросил Рун озабоченно, чувствуя, что ответ будет не самым приятным.

– Глаз. То есть сглаз, – сообщила старушка с сожалением. И тут же поправилась. – Нет, это колдовской глаз. То есть злые чары. Проклятье.

Лала тяжело вздохнула.

– А вы можете это снять. Это проклятье? – посмотрел Рун на ведунью с надеждой.

– Может быть, – спокойно отозвалась она. – Но надо, чтобы родственник рядом был. Отец, мать, или брат. Но не сестра.

– Нет у неё тут родственников, – развёл руками Рун.

– Ну, так попробуем, – сказала старушка. – Всё, дочка, вставай, третий раз нет нужды отливать, уже всё ясно.

Лала поднялась с табуретки.

– Бабушка, – взмолилась она жалостливо. – Прошу вас, снимите это проклятье с меня!

– Сейчас попробуем, девонька, – заверила ведунья, глядя на неё задумчиво. – Надо же. Кто ж это тебя так?

– Не знаю, бабушка, – чуть не плача, поведала Лала. – Фей все любят обычно. Кто-то очень злой.

Старушка затворила дверь, перенесла табуретку в центр избушки.

– Теперь сюда садись, доченька, к окошечку лицом, – велела она.

Лала послушалась. Ведунья обошла её вокруг, поправила ей волосы, положила её ручки ладошками вверх на колени. Лала притихла, глазки её светились страхом и трепетным ожиданием. Ведунья стала творить над ней знаки оберега, опять приговаривая своё «спаси и сохрани», затем взяла плошку с водой, побрызгала голову Лалы, бормоча тихо:

– Что пришло, уйди, прочь, прочь, злое к злу воротись, с водою стеки, в канаву убеги.

Она замолчала. Поставила плошку на стол.

– Это что, всё? – недоверчиво осведомился Рун.

– Всё, – подтвердила старушка-ведунья. – Теперь надо снова отлить воск, так и узнаем, снялось ли.

– Не надо отливать, – упавшим голоском произнесла Лала. – Оно не ушло. Я точно знаю.

– Без родственника трудно снять проклятье, – сочувственно кивнула старушка.

Рун подошёл к Лале.

– Милая, иди ко мне, – ласково позвал он.

Она никак не отреагировала. Сидела понуро.

– Лала, – позвал он ещё ласковее.

Она всё же поднялась, и он прижал её к себе.

– Вот видишь, – мягко шепнул он с юмором. – Обнял тебя. Не постеснялся.

Лала посмотрела на него печально, но всё же улыбнулась не без иронии.

– Наконец-то соизволил, – буркнула она. – Столько ждать пришлось.

– Ну прости, – усмехнулся он.

Ведунья села на лавку, не обращая никакого внимания на поведение гостей.

– Баба Анта, а вы можете сделать приворотное зелье? – обратился к ней Рун.

– Приворотное зелье? – подняла она на него удивлённые глаза.

– Да.

– Ты кого-то хочешь приворожить, сынок?

– Не я. Она, – Рун кивком указал на Лалу.

– Ты, дочка, хочешь кого-то приворожить? – недоверчиво поинтересовалась ведунья.

– Да, бабушка, – грустно ответила Лала.

– И кого же?

– Да вот его же. Руна. Не влюбляется в меня никак, нехороший.

У старушки наступил лёгкий ступор. Что-то не складывалась у неё в голове из происходящего. Она сидела, пытаясь осмыслить новую для себя ситуацию.

– И ты согласен, сынок? – проговорила она растерянно.

– Ну конечно, – отозвался Рун уверенным тоном. – Кто же не хочет полюбить фею.

Ведунья призадумалась, словно что-то подсчитывая в уме.

– Сложное это зелье. И дорогое, – поведала она. – А подействует или нет, неизвестно. Не всегда оно действует.

– Попытка не пытка, – пожал плечами Рун. – Хуже-то не станет, если попробовать.

– Ну так, сынок, платить-то всё равно придётся, даже если оно не подействует, – объяснила старушка.

Теперь уже картинка не складывалась в голове у Руна.

– Баба Анта, как так может быть, что вы нам дадите неработающее зелье, а нам придётся за него платить? – посмотрел он на неё с недоумением. – За негодный товар не платят.

– Сынок, травки-то будут истрачены, даже если оно не подействует, – весьма здраво заметила ведунья.– Я старенькая, хожу ножки сбиваю, их отыскивая, учёные мужи у меня их завсегда скупают. Только приноси. А так выйдет, что бесплатно их потратила. Зачем мне это, сынок? Мне кушать что-то надо в зиму.

– И что будет стоить ваше зелье? – осторожно спросил Рун.

Старушка надолго призадумалась.

– Я фее, выходит, зелье продаю, – промолвила она наконец. – Пусть фея мне и заплатит. Одно пожелание исполнит.

– Не много ли вы хотите за неработающее зелье? – изумился Рун. – Давайте я вам заплачу. У меня есть деньги.

– Нет, хочу пожелание, – упрямо заявила старушка.

– У нас люд в деревне всё бесплатно Лале дарил. И в городе тоже, – попытался пристыдить её Рун.

– Милый, она права, – обратилась к нему Лала мягко. – Это большая услуга, феям за такие полагается платить, и платим мы всегда волшебством. Всё по-честному. Так положено.

Она отстранилась от него, подошла к ведунье, посмотрела на неё приветливо:

– Бабушка Анта, я слабая фея, я не всё могу. Чего бы вы от меня хотели?

– Сундучок злата, неисчерпаемый, – сразу ответила бабулька.

У Руна так челюсть и отпала.

– Сундук золота за негодное зелье!!!? – с сарказмом вырвалось у него.

– Я этого не могу, бабушка, – с вежливым сожалением сказала Лала.

– Драгоценный камушек. Большой, в два кулака, – тут же выдвинула новое требование старушка.

– И этого я не могу, – покачала головой Лала. – Я не могу вам дать богатство. Ни в каком виде.

Ведунья вздохнула.

– Муж мой давно не говорит, пусть снова заговорит, – указала она на чучелко. – А то помалкивает да помалкивает, окаянный. Пусть бы побранился хоть, как раньше.

– Бабушка Анта, я не фея трёх пожеланий, я не очень умею исполнять пожелания, – по-доброму объяснила Лала. – Я могу сама что-то для вас сделать. Какое-нибудь чудо. Хотите, сделаю вас молодой? На час. Это очень редкостное чудо. Я сейчас это могу сделать для вас.

– Какой в этом прок? На час, – подивилась ведунья. – На год хочу.

– Я же вам не богиня, бабушка, – в свою очередь удивилась Лала.

– Ну, на месяц.

– Примерно на день. Ито меня это почти досуха осушит, – промолвила Лала грустно.

Старушка сильно призадумалась.

– Тогда наверное я денежки возьму. С дружка твово. Какой прок в дне молодости? – произнесла она вопросительно.

– Это большой дар, – не согласилась Лала. – Вернуть хотя бы день юности. Даже час. Почувствовать, как чувствовали тогда, увидеть, какой вы были. Немало королей пол царства бы отдали за такое. Правда когда магия рассеется, может стать тяжело. Но может и нет. От вас зависит. Это как волшебное путешествие в свои младые годы. Путешествия всегда заканчиваются рано или поздно. Ваше закончится через день.

– Пол царства! – впечатлилась старушка. – Надо же. А я вспомню, что раньше помнила, когда девицей была? Запамятовалось кое-что о ведовстве, чему бабка моя меня учила. Как не пытаюсь, не выходит точно припомнить. Даже помню, как учила она меня. Ох и молоденька я была тогда, егоза. А саму науку не припомню.

– Может да, может нет, бабушка, – чистосердечно ответила Лала. – Это мне не ведомо. Есть вероятность, что вспомните.

– Ладно, доченька, сотвори это диво дивное, – решилась ведунья. – Вдруг да припомнится. Жаль будет, коли уйдут со мной науки праматерей наших. Много мудрости было в древних. Да куда-то деётся всё.

– Встаньте пожалуйста, бабушка, – попросила её Лала.

Ведунья послушалась. Взгляд у неё был, заинтересованный, пытливый и немного испуганный. Рун подошёл к Лале.

– Нужна тебе помощь, красавица моя? – улыбнулся он. – Точно у тебя выйдет?

– Я чувствую, что должно, но лучше помоги, – серьёзно сказала она, обернувшись. – Это большое волшебство. Мало ли. Вон что с кабанчиком вышло. На вторую попытку магии уж не будет.

– Деньгами заплатим в крайнем случае, не переживай, – приободрил её Рун, обняв. – У меня они есть. Лала, мне очень хочется увидеть это чудо. Я не преувеличиваю, и не вру. К чудесам нельзя привыкнуть. К твоим нет. И они у тебя всё разные, и каждое поразительно. Настолько, что всегда переживаю чуть-чуть, что вдруг от удивления исчезнет магия. И штрафик бы хотелось хоть один. А то колдуешь и колдуешь. Вот чудо было бы, когда б я смог тебя оштрафовать.

– Какой неугомонный, – с ласковой иронией посмотрела на него Лала. – Только об одном и думает.

– Не об одном, а об одной, – шутливо поправил её Рун. – И как иначе, ведь я тебя люблю.

– Когда б любил, зачем тогда и зелье? – развеселилась Лала. – Спасибо, мой хороший. Согрел сердечко. Счастливой легче колдовать.

Она отстранилась, уверенно взмахнула ручкой, которую сейчас же окутало яркое-яркое синее сияние, и произнесла воодушевлённым голоском:

– Бабушка Анта, дарую ровно на один денёк вам вашу девичью красоту былую.

Рун следил во все глаза за старушкой. Её фигуру на мгновенье тоже охватило синее сияние. Затем сколько-то секунд ничего не происходило. Вдруг с её лица разом исчезли все морщины, словно кто-то стёр их. Далее и её руки разгладились, из костлявых обратившись красивенькими изящными ручками. Волосы окрасились в насыщенный чёрный цвет, и упали вниз к поясу толстой заплетёной косой, так что платок слетел с головы, глаза из мутноватых стали ясными чёрными как угольки, надетое на тело тряпьё затрещало под распирающими его округлившимся формами. Физиономия утратила крупность черт, обретя миловидную эстетику. И ещё через миг пред Лалой и застывшим от изумления Руном предстала девица лет 17-ти.

– Ох, – в недоумении сказала она, словно прислушиваясь к себе. – Я уже молодая?

Она прижала ручки к груди и замерла.

– Да, Анта, ты теперь девушка, – радостно поведала Лала.

На личике Анты постепенно стала расцветать улыбка. Расцветала, расцветала, расцветала, словно преодолевая что-то, какое-то внутреннее сопротивление, пока наконец не засияла ослепительно во всю ширь уст.

– Я уже забыла это всё. Столько всего в сердечке, – поделилась юная ведунья своими впечатлениями с чуть ошеломлённым видом. – Как это можно забыть?

– Вот и вспомнила теперь, – ободряюще заметила Лала, очень довольная.

– Я весёлой была, – похвалилась Анта, всё так же продолжая сиять улыбкой, пребывая в самоуглублённой задумчивости. И тут словно проснулась, выйдя из своего ступора. Счастливо рассмеялась тихим теплым смехом, оживилась. – Ой, а где бы посмотреть на себя?

Лала взмахнула ручкой, и на столе, откуда не возьмись, появилось небольшое зеркальце.

– Ох! – обрадовалась Анта.

Тут же она оказалась у стола, взяла зеркальце в руку, стала с бесконечным интересом разглядывать себя. Трогала своё лицо, не то не веря глазам, не то пытаясь ощутить пальчиками новую действительность собственной физиономии.

– Я уж и забыла, какая я была, – улыбаясь, вздохнула она. – Я была хорошенькая. Надо же, всё-всё забыла.

Она снова рассмеялась счастливо.

– Ну, давайте займёмся зельем. Я, кстати, вспомнила науку бабушки. Отчётливо. И зелье легче будет приготовить теперь. Так ясно всё в уме. Вы пока посидите, отдохните, гости дорогие.

Рун с Лалой уселись на лавку рядышком. Анта поглядывала на них смеющимися глазами, энергично суетясь. Осмотрела своё варево, скривилась с удивлением, сходила наружу выбросить, помыла котелок, повесила над камином, разожгла огонь. Стала возиться с травами, доставая свои многочисленные мешочки. Всё у неё в руках спорилось, всё быстро делалось. Кошечка вновь явилась в дом, потёрлась о её ноги, как ни в чём не бывало, словно хозяйка и не поменялась нисколько. А затем забралась на колени к Руну и улеглась. Он погладил её, она довольно замурлыкала.

– Ну вот, – с шутливой обидой посетовала Лала. – Опять тебя предпочитают мне, мой дорогой. Кто из нас фея?

– Кошечкам нужен кавалер, – усмехнулся Рун. – Кому как не тебе это знать.

– Непонятно всё равно, – буркнула Лала. – Я бы её порасспросила, чем ты ей так мил, да штрафов боюсь. Иди ко мне, кыса. Брось его. Кыс-кыс-кыс.

Но кошка и ухом не повела. Тем временем вода в котелке вовсю закипела, и в избушке насыщенно дурманяще запахло лесными травами.

– Зачем вам зелье? Вот загадка, – со смехом произнесла Анта, глядя на гостей. – Меж вами итак по-моему всё ладно.

– Ей мало, – проронил Рун. – Хочет, чтобы с ума сходил по ней.

– Надо же, – подивилась Анта весело. – Я никогда-никогда не слыхала, чтобы приворотное зелье давали открыто кому-то, и он сам был согласен. Это так чудно. Странно очень.

– С феями всегда так, – улыбнулся Рун.

Анта помешала варево.

– Ах, сколько сил, сколько сил во мне. Танцевать хочется, – сообщила она воодушевлённо. – Да кавалера нет.

Она озорно посмотрела на Руна. Взгляд Лалы сразу посуровел.

– Даже не думай об этом, – строго сказала она.

Анта рассмеялась.

– А как вы повстречались? – её голосок был переполнен любопытством.

– Поймал её, – поведал Рун.

– Поймал?! – поразилась Анта. – Надо же. А как?

– Зельем. Дедовым.

– Вон оно что, – покачала головой Анта уважительно. – Вот это зельеце было! В нашем роду таких не умели делать никогда. Призывных. Мне твой старик показывал то зелье. Я думала, вот он наивный. А смотри-ка ты.

– Никто не верил, – кивнул Рун. – Но дед не сомневался. Он той ведьме жизнь спас. Выхаживал её. Зачем бы ей над ним шутить? Самое дорогое отдала, что у неё было.

– Тоже верно, – согласилась Анта. – Однако людей сумасшедших пруд пруди, Рун. Если кто-то уверен, что сделал мощное зелье, это совсем не значит, что так оно и есть. Это чрезвычайно искусное и сильное зелье было, выходит. За такое убить бы могли. Хорошо, что не верил никто.