Затянувшаяся рыбалка

А вот нападение огромного медведя могло закончиться гораздо более печально, не заметь его вовремя двое мужчин, направлявшихся к опушке леса за заготовленными бревнами. Они увидели зверя, когда тот, обнюхивая землю, вышел из-за штабеля бревен. Не раздумывая, росы вскочили на переоборудованные под перевозку бревен телеги и погнали карванов к Холму. Погонять животных было не обязательно, ибо они и сами, крича от ужаса, стремились скорее умчаться от свирепого хищника.

Однако и голодный после зимней спячки медведь не собирался спокойно наблюдать за улепетывающими деликатесами и припустил за ними со всей своей звериной скоростью. Благо с холма вовремя заметили погоню, и два десятка вооруженных длинными рогатинами росов успели преградить дорогу косолапому, когда тот уже почти нагнал одну из повозок. На свою беду медведь не принял всерьез кажущихся такими жалкими людишек и всей своей массой нанизался сразу на две упертые в землю рогатины. Одна из рогатин вошла прямо в сердце гиганта.

Выделанной шкурой пятиметрового зверя росы попытались застелить спальню Зои и Сергея, но беременная девушка решительно отказалась, козыряя загадочным для аборигенов словом «аллергия».

Наверное, больше всех ждал тепла Михаил. В последние дни он постоянно напоминал Потапу об обещании отправиться на выручку Маши. Зверобой же всячески оттягивал решение, ссылаясь на еще не сошедший с перевалов снег и на необходимость достроить крепость. Кроме того, он в свою очередь тоже напоминал пришельцу, что рассчитывал в походе в земли казимиров на прирученного тирана. А тот ушел, не попрощавшись и не поблагодарив людей за предоставленную пищу. Теперь же, Михаил и сам мог убедиться, окрестный лес кишел опасным зверьем, а какие твари выползли после зимы в горах, можно было только догадываться.

– И что ты предлагаешь? Забыть про Машку? – с негодованием вопрошал попаданец роса.

Не предлагаю, – со вздохом отвечал Потап, – но и посылать людей на верную смерть не могу. Как только закончим стену и заготовку леса для прочего строительства, так кликну добровольцев. Но больше десятка не отпущу. И Сергея с тобой не отпущу. Он останется с Зинаидой. Таково решение Круга.

Это решение действительно передали Потапу прибывшие накануне росы, привезшие ручную помпу, водопроводные трубы, разную мелочь типа кованых гвоздей и скоб, а так же запас муки и соли. Путешествующим по проснувшемуся от зимней спячки лесу, возницам пришлось натерпеться страха и несколько раз отбиваться от нападений ночных хищников. Но все обошлось почти благополучно, если не считать потерю одного карвана. Бедное животное задрал и утащил в темноту неведомый хищник, похожий на крупную черную кошку. Случилось это во время последней ночевки. Утром возницы приняли мудрое решение. Они не стали впрягать в телеги изрядно измотанных карванов, а сели верхом и, бросив телеги в лесу, преодолели оставшийся путь налегке. На следующий день отряд в два десятка росов вернулся за оставленным грузом. Понятно, что металлические изделия, пусть даже и из сплава с золотом, лесному зверью были не нужны, но на удивление, никто не покусился даже на мешки с мукой и солью.

Теперь Михаил вместе с присоединившимся к нему Сергеем проводили досуг не на рыбалке, а обучаясь владению рогатиной, охотничьим топором, а заодно и саблей. Саблю в ход росам приходилось пускать очень редко, но владению ею или обоюдоострым легким мечом с детства обучался каждый мужчина. Так что в учителях для попаданцев недостатка не было. Несколько раз, попробовав стрелять из лука, Михаил решил пока не отвлекаться на обучение данным видом оружия, ибо все равно овладеть им в достаточной степени времени уже не было. Да и махание железяками ему давалось куда легче.

И вот, когда стена уже почти была достроена, новая росская община понесла первую потерю., подтверждающую, что жизнь вне привычной замкнутой горным хребтом равнины действительно смертельно опасна.

В конце очередного трудового дня фанаты рыбной ловли как обычно спустились к озеру, чтобы сделать несколько забросов на вечерней зорьке. Славий блеснил, а Ефрем, Макар и еще двое парней последнее время увлеклись донной ловлей. На их счету за последние дни были несколько щупальценогих раков и два двухпудовых полосатых сомов. Хищная рыба пока так и не вернулась. То ли ее отпугивал продолжающий течь по оврагу мутный поток, то ли где-то в другом месте в этот сезон было много корма, и вся рыба обитала там. Рыбаки полагали, что вернется она только после нереста.

И вот, рыбаки закинули донные снасти и застыли в ожидании. Вдруг удилище Макара дернуло с такой силой, что рыжебородый не смог его удержать и выпустил из рук. Да еще и сам от неожиданного рывка плюхнулся в озеро. Поднялся рос по пояс в воде и, отфыркиваясь, схватил плавающее рядом кленовое удилище. В последнюю секунду он лишь успел заметить в мутной толще воды метнувшуюся к нему огромную тень. Поверхность озера перед Макаром взбурлило. Из него высунулась голова исполинской крысы, нос которой заканчивался серым кабаньим пятаком. Полная острых зубов пасть сомкнулась на плече рыбака. В следующий миг тварь снова скрылась в озере, унося свою жертву и шлепнув напоследок по воде плоским как у бобра хвостом.

Онемевшие от случившейся на их глазах трагедии рыбаки долгую минуту стояли застывшими изваяниями, не сводя глаз со стремительно удаляющегося по воде удилища. Затем спешно поднялись на обрыв, на ходу сматывая снасти.

– Вот и думай теперь, как вы ухитрились прожить здесь прошлое лето, – мрачно сказал Михаилу Потап, узнав о нелепой смерти соплеменника.

Плачущая Зоя напомнила, что эта водоплавающая тварь в прошлом году пыталась напасть на них с Машей. И только лишь благодаря случаю обошлось без жертв.

На следующий день вечером поселенцы собрались у большого костра на берегу. Каждый желающий произносил добрые слова в память о Макаре. В целом росы отнеслись к гибели сородича спокойно. А иной раз, вспоминая какие-то забавные случаи с погибшим, даже посмеивались. Потом за одним большим столом ели уху. И как обычно не было никаких хмельных напитков.

Плакала только Зоя. Ей было очень жаль погибшего рыжебородого роса. Ведь от него не осталось даже могилки, на которую смогут прийти его родственники и товарищи. Услышав такие печальные сетования Зои, Оксана удивленно поинтересовалась, зачем нужно приходить на могилу?

– Ну как же, – в свою очередь удивилась попаданка, – чтобы почтить память об усопшем.

– Память? Память об ушедшем живет здесь, – Росская девушка приложила руку к груди. – Если здесь ничего не осталось, то не вспомнишь и о могиле. И зачем навещать гниющую плоть, если душа умершего роса поднялась на вершину вестника, и Вестник отправил ее в новый мир? Те добрые слова, которые сказали сегодня на тризне, зачтутся Макару в новой жизни, и Судьба будет к нему более благосклонна.

– Никому не пожелаешь такой ужасной смерти, – прошептала Зоя, услышав слова о благосклонности Судьбы.

И снова Оксана удивила ее ответом:

– Не такая уж и плохая смерть для мужчины.

***

Смерть рыжебородого роса в зубах кошмарной твари не охладила пыл Михаила. Он продолжал неистово готовиться к походу. Уже был отобран отряд из десятка горячих голов. С парнем готовы были пойти едва ли не половина поселенцев. Однако Потап строго пресекал стремления молодых росов отправиться навстречу смертельным приключениям. Он и десяток-то парней, словно от сердца оторвал. Ведь понимал, что, скорее всего они погибнут в кишащих свирепым зверьем горах, возможно даже не дойдя до земель казимиров. Но так же зверобой понимал, что Михаила не остановить. А отпускать его одного… Не поймут соплеменники. Не поймут и не одобрят. А значит, потеряют веру в назначенного Кругом старшину.

Вот и Ефрем со Славием рвались отправиться на спасение пришелицы Марии. Но гибель старшего товарища заставило изменить решение близнецов. Теперь их целью была зубастая водяная тварь. А задавшись целью, каждую свободную минуту братья уделяли строительству ворота, который ранее собирались использовать для ловли исполинских щук.

Пока вопрос с гигантской водяной крысой не был решен, фанаты рыбалки перешли на заброс донок с обрыва. Сергей показал росам способ заброса обычных закидушек, и те теперь сматывали на землю нужную длину лески, раскручивали над головой конец с тяжелым грузом и метали его в воду. Находясь на верху обрыва, вытягивать улов можно было, не только наматывая леску на катушку с помощью воротка, а еще и просто отходя от края и подтаскивая за собой снасть. Однако при затаскивании рыбин и раков на обрыв, те нередко за что-нибудь цеплялись и обрывались. Потому парням приходилось страховать друг друга – пока один подтягивал, другой подцеплял улов багром.

Более других предстоящий поход Михаила волновал Сергея. Парень буквально разрывался между желанием пойти с другом, и ответственностью перед Зоей и будущим ребенком. И если в преддверии предстоящего похода с лица Михаила сошла поселившаяся на нем мрачная грусть, то лицо Сергея становилось все более Мрачным. А после того, как однажды он из-за какого-то пустяка неожиданно нагрубил Зое, его отозвала для разговора Оксана. Она обстоятельно и в довольно популярных выражениях объяснила пришельцу, что женщине в положении Зои крайне необходимо душевное равновесие и положительные эмоции. Чего нельзя испытывать, глядя на вечно кислую физиономию мужа. И если Сергей настоящий мужчина, то он должен ограждать свою женщину от тоски и других нехороших чувств, а не нагнетать их.

Провели разъяснительную беседу с Сергеем и Потап с Михаилом. Михаил даже в шутку попросил зверобоя временно посадить Сергея на цепь, если тот будет настаивать на участие в походе.

А накануне похода друзья просидели вдвоем всю ночь под навесом. Зоя несколько раз выходила из дома, смотрела на мирно беседующих под стрекот ночных насекомых парней, и, не решаясь прервать их общение, уходила обратно в спальню.

Лесные гиганты

Едва девушки скрылись в лесу, как вслед им донеслись одновременные крики людей и карванов. Маша оглянулась, но сквозь частые стволы ничего не смогла увидеть. Тоська молча, погоняла своего карвана. Лосенок хромал рядом, периодически жалобно мыча. Хромать по лесным зарослям малышу было трудно. Но все же он упорно старался не отстать от наездниц, словно понимая, что необходимо уйти как можно дальше от следующих по пятам других двуногих. Благо, через какое-то время лес стал более редким. Это вкупе с безоблачным звездным небом помогло двигаться даже после наступления ночи. Лишь миновав голое каменистое поле и углубившись в густой подлесок, в котором уже совершенно ничего не было видно, Тоська объявила привал.

Измотанная выпавшими на минувший день испытаниями Маша провалилась в сон сразу, как только слезла с седла. Она смогла лишь сделать шаг к ближайшему дереву, прислониться спиной к стволу и опуститься на землю.

Со вздохом взглянув на опустившую голову на грудь пришелицу, Тоська принялась выполнять работу, которую до сих пор делал Хорька. Сняв поклажу и упряжь с животных, отпустила их пастись, выложила на подстилку скромный ужин из черствых лепешек и запеченной на углях зайчатины, и попыталась растолкать Машу. Но та лишь мычала во сне что-то невразумительное и категорически не желала открывать глаза.

Подождав, когда животные насытятся молодой зеленью, Тоська уложила карванов, постелила меж их теплых боков попону, перенесла на нее безвольную пришелицу и накрыла сверху второй попоной. Сама села на ее место, и так и просидела, прислонившись к стволу и не сомкнув глаз до самого рассвета.

Утром оказалось, что девушки в темноте почти пересекли всю долину. Будь у них возможность двигаться еще час полтора, и они вышли бы к широкой каменистой тропе, и тогда при желании смогли бы продолжить путь без остановок даже ночью. Тропа вела в широкое ущелье, склоны по обеим сторонам которого поросли густым лесом.

Утром, решив дать измученной пришелице еще немного поспать, Тоська сперва запрягла животных, сменила повязку на раненой ноге лосенка и только после этого растолкала девушку. Молча пожевав сухой зайчатины и угостив Няшика лепешкой, они поднялись в дорогу.

Жизнь им спасло то, что по густому подлеску они вели карванов на поводу. И так прошли еще некоторое расстояние, уже выйдя на тропу, желая размять ноги перед долгой дорогой в седле. С громким рыком две огромные тени взметнулись из зарослей и упали на животных, ломая им спины и вгрызаясь клыкастыми пастями в шеи. Третий более крупный монстр, а это был горный лев, метнулся к Няшику. Да, все лесные хищники обычно обходят стороной хозяина леса, будь то взрослый исполин или его теленок. Но в данном случае, вероятно, сказалось то, что раненый лосенок находился среди другой лакомой добычи, а любовные игры заставили притупиться прочим инстинктам львиной троицы.

Но и Няшик, даром, что был всего лишь полуторагодовалым лосенком, не пожелал стать покорной жертвой и встретил льва таким мощным ударом копыта, что тот опрокинулся на спину. Мгновенно поднявшись, хищник потряс гривастой головой, отступил на пару шагов и припал на передние лапы, готовясь к новому прыжку.

Лосенку во время удара пришлось опереться на больную ногу. Теперь Няшик и вовсе держал ее на весу. Он поднял морду вверх и затрубил пронзительно громко и тоскливо.

Все это произошло в пару мгновений, за которые девушки успели лишь оглянуться. Увидев прямо перед собой огромную львицу, с хищным урчанием выдирающую куски кровавой плоти из тела поверженного карвана, Маша со стоном погрузилась в беспамятство и осела на каменистую землю безвольной куклой. Тоська тоже впала в ступор от случившегося, но ее привел в чувство зов отчаяния Няшика. Она бросилась к Маше, схватила ее за плечи и потащила прочь от кровавого пиршества.

И в это мгновение со склона ущелье прозвучал мощный трубный зов взрослого исполинского лося. Уже готовый взметнуться в воздух лев, словно пришибленный припал к земле, повернул морду в сторону склона, откуда донесся глас хозяина леса и нерешительно огрызнулся в ответ.

Видя, что зверь передумал нападать, лосенок поскакал на трех ногах за оттаскивающей машу Тоськой, не забыв еще раз подать голос, в котором на этот раз уже не чувствовалось безнадежной тоски.

Беглецы удалились ото львов шагов на полтораста, когда сперва послышался шум ломящегося сквозь заросли зверя, а потом на тропу выбежал настоящий исполин. Могучий лось достигал в холке более трех метров. На его рогах, если их положить плашмя, мог свободно разлечься человек. Остановившись между девушками и львами, гигант мгновенно оценил ситуацию и развернулся к хищникам.

Львицы сразу прекратили пиршество и отступили за спину самца. Все трое злобно скалились, рычали и не желали оставлять так аппетитно истекающую кровью добычу.

Хозяин леса грозно затрубил, направляясь в их сторону. Однако к нему подбежал продолжавший хромать Няшик. Жалобно мыча, лосенок словно бы что-то рассказывал взрослому сородичу.

Тем временем Тоська с помощью пощечин привела пришелицу в чувство. Та, подняв голову и осмотревшись окрест мутным взглядом, увидела бесшумно выскользнувшую из зарослей огромную фигуру покрытого светло-бежевой шерстью великана и снова со стоном погрузилась в благостное обморочное состояние. Тоська тоже заметила краем глаза появление нового персонажа, обернулась, да так и замерла, отвесив челюсть. Рядом с рогатым исполином стоял легендарный белый вой.

Если черного воя или татя, как его называли росы, казимирам изредка доводилось встречать, а порой и отбиваться от его нападений на пасущихся овец, то о белом вое можно было услышать, лишь из старых легенд. Считалось, что живет он высоко в горах, там, где никогда не тает снег. В низины спускается очень редко, только в холодное время года. На людей не нападает, но и встреч с ними тоже избегает. Рассказывали о случаях, когда белый вой спасал людей от нападения свирепых хищников. Но когда и с кем именно такое случалось, никто сказать не мог. Считалось, что на спасенного воем человека больше никогда не нападет ни один хищник. На рисунках местных художников белый вой изображался точной копией черного татя, такая же гигантская человекоподобная образина, только со светлой шерстью. Однако то существо, которое увидела Тоська, гораздо более походило на человека, нежели гориллоподобный тать. Разве что, в отличие от голой морды татя, морда, а может, лицо, белого воя густа покрывала такая же светло-бежевая шерсть, как и все тело. И стоял он совершенно прямо, не сутулясь и не сгибаясь к земле. Ноги чуть согнуты в коленях, но и при этом вой возвышался наравне с рогами сохатого исполина. Мощные руки с лопатообразными ладонями и длинными пальцами, пожалуй, пропорционально длиннее человеческих стандартов, но и не такие длинные, как у обезьян.

При появлении двуногого гиганта львы еще попятились, но все же не ушли, продолжая рыком претендовать на законную добычу. Но вой даже не смотрел в их сторону. Он погладил лосенка по холке, потрогал надетое на того седло и издал несколько гулких отрывистых звуков.

И только тут Тоська заметила седока на загривке у сохатого исполина. До сего момента одетого в звериные шкуры человека скрывали огромные рога. Но вот он скользнул вниз по привязанной к рогу веревке, которую Тоська тоже не замечала ранее, и решительно направился к девушкам.

Маша снова пришла в себя, приподнялась, но осталась сидеть на земле, удивленно вытаращив зеленые глаза на приближающегося мужчину. С не меньшим изумлением смотрела на него и казимирка.

Абориген имел коренастую фигуру, ростом не более метра восьмидесяти. Но именно из-за коренастости казался ниже. Одет был в короткие, едва ниже колен, кожаные штаны грубого пошива и волчовку-безрукавку. На ногах кожаные мокасины. Длинные Темно-русые волосы связаны в пучок на затылке. Густые усы и борода не очень аккуратно подстрижены. Карие глаза смотрели с удивлением и интересом. Мужчина остановился в двух шагах от девушек и гулко ударил себя в грудь кулаком.

– Марат, – произнес он низким с хрипотцой голосом.

– Тоська, – присела в подобии реверанса казимирка.

– Тоська, – кивнул абориген, словно укладывая в памяти имя девушки, и перевел вопросительный взгляд на продолжающую сидеть на земле Машу.

– М-маша, заикаясь, представилась та.

– Мамаша, – кивнул, по-своему поняв заикание попаданки, мужчина и, повернувшись, указал рукой в сторону покрытого светлой шерстью гиганта: – Большой отец Дук.

– А он кто? – не удержалась от вопроса поднимающаяся на ноги Маша.

Марат посмотрел на девушку как на неразумную и повторил:

– Это большой отец Дук.

– А ты русский? – задала новый вопрос Маша, исходя из того, что абориген обращался к ним на вполне хорошем русском языке. Разве что говорил как-то рублено, словно отсекал каждое слово.

– Я Марат, – снова ударил себя в грудь мужчина, и на этот раз в его голосе уже слышалось раздражение.

– На нас напали львы, – сообщила об очевидном Тоська, чтобы пресечь очередной вопрос пришелицы.

– Львам нужна пища, – словно оправдывая хищников, кивнул Марат, – вы можете продолжить путь. Львы вас больше не тронут.

Тоська онемела от такого предложения, а Маша выступила вперед и с возмущением заговорила:

– Что значит, можем продолжить путь? Ты сможешь вот так просто бросить в дремучем лесу двух беззащитных девушек? Да нам даже ехать теперь не на чем! А у Няшика ранена нога. И все из-за твоих львов!

Абориген даже отступил на шаг под напором девушки.

– Почему ты кричишь на меня, Мамаша? Львы не мои, Они вообще не могут кому-то принадлежать. Они свободные звери и вольны охотиться в горах на кого хотят. Но Гром, – взгляд мужчины указал на исполинского лося, – может отвезти вас к вашему жилищу.

– Ух ты, – оценила предложение Маша и с интересом взглянула на огромного сохатого, – мы правда сможем на нем прокатиться?

– Прокатиться? – не понял ее вопроса Марат и на всякий случай отрицательно покрутил головой: – Нет. Гром просто отвезет вас к вашему жилищу. Но сперва мы отведем к нашему жилищу раненого лосенка.

Шерстяной великан Дук что-то пророкотал в их сторону. Марат гортанно рокотнул в ответ и снова обратился к девушкам?

– Дук хочет, чтобы с лосенка сняли кожаные ремни и сиденье. Бо не должны служить людям. Это не правильно.

Дукс ново грозно пророкотал, будто подтверждая слова аборигена.

– Я сейчас сниму сбрую, – поспешно заверила Тоська и поспешила к лосенку.

Маша боялась приближаться к великану, но и оставаться одной не хотелось. Потому, пересилив страх, она поспешила за Тоськой и Маратом. Когда подошли к Няшику, тот обрадованно замычал и потянулся мордой к девушке. Та машинально принялась его гладить, чмокнула между ноздрей, почесала широкий лоб. Лосенок блаженно зашлепал мягкими губами.

Вдруг девушку накрыла тень. В затылок дохнуло жаром. Испуганно подняв голову, она увидела нависшие над ней огромные рога. Склонив голову, на нее внимательно смотрел сохатый великан. Его ноздри, источающие жаркое дыхание, чувственно трепетали, заставляя подергиваться верхнюю губу. При этом обнажались чудовищные, каждый с Машину ладонь, зубы. Испуганная Маша крепче прижалась к Няшику и тут же вздрогнула от раскатов голоса Дука. В грохочущей скороговорке великана чувствовалось крайнее удивление. Он тоже склонился, внимательно разглядывая девушку. От такого внимания та едва удерживалась, чтобы не грохнуться в обморок. В довершение еще и Марат приблизился вплотную и уставился на Машу, словно вот только что ее увидел.

– Дук сказал, что лосенок считает тебя, Мамаша, своей старшей сестрой, – сообщил он, продолжая буравить девушку удивленным взглядом.

Маша не нашла что ответить на слова аборигена. Да в его словах и не было вопроса, а только констатация факта. Потому, несколько осмелев, заявила:

– Я не Мамаша, а Маша.

– Умау-мауша, – пророкотал сверху великан

– Да, Маша, – подтвердила девушка и, уже не только осмелев, а практически обнаглев, указала Марату на Дука: – Он хоть и большой, но доходит до него быстрее.

– Дук большой отец, – согласившись, закивал Марат.

– В общем, так… – поняв, что ей ничего не угрожает, девушка окончательно стала прежней Машей. Активно жестикулируя, словно объясняясь с глухим, она принялась втолковывать Марату, что сбруя на Няшике вовсе не для того, чтобы служить людям, а для того, чтобы возить сладкие лепешки и старшую сестру. В доказательство она достала из седельной сумки одну лепешку и сунула ее лосенку. Обрадованно фыркнув, тот тут же принялся жевать лакомство. Достав еще одну лепешку, Маша уже несколько робко протянула ее Грому. Сохатый взял угощение аккуратно, одними губами. Жевал он задумчиво, оценивая угощение. В ответ на вопросительный взгляд Дука, Маша продемонстрировала пустую сумку и как бы извиняясь, сказала: – Кончились. Но если есть мука, Тоська напечет еще.

Поняв о чем речь по виду пустой сумки, великан скорчил недовольную гримасу, шумно вздохнул и что-то разочарованно буркнул. Марат тоже заглянул в сумку.

– Они все равно уже были черствые, – Маша поздно сообразила, что последнюю лепешку можно было поделить на троих.

Побурчав о чем-то с Дуком, Марат сказал, что сбрую с лосенка можно будет снять тогда, когда придут в жилище. Подойдя к Грому, он взялся за привязанную к рогу веревку. Сохатый дернул головой, и Марат, подлетев, приземлился исполину на загривок. Тут же Дук подхватил Тоську и бережно посадил за спиной у Марата.

– А я? – забеспокоилась оставшаяся на земле Маша, но тут же зажмурилась, когда ее подхватили мощные руки пятиметрового гиганта. Поднимаясь ввысь, словно на живом лифте, девушка вспомнила, как мечтала появиться перед друзьями верхом на лосенке. Теперь же ей захотелось выехать на холм, сидя на плече этого великана. Даже трудно представить изумленные лица друзей, когда она весело помашет им с плеча светло-бежевого Кинг Конга…

Но Дук и не подумал сажать попаданку себе на плечо, а бережно опустил на загривок исполинского лося за спиной Тоськи.

Львы какое-то время провожали внимательными взглядами удаляющуюся по тропе необычную компанию, затем нетерпеливо набросились на истекающие сладкой кровью туши поверженных карванов. Самец грозным рыком отогнал самку, предоставив партнершам удовлетворять голод одной жертвой, занялся второй тушей единолично.

Черная орда

– Игнат, ты понял, как дойти до ущелья лесных духов? С этой стороны никто из росов в ту сторону не ходил. Но если выходить на знакомые тропы, то придется сделать большой крюк. Потому, еще раз повторяю, держи направление так, чтобы звезда Ночного Странника после заката была видна краем левого глаза. Если все же пройдете ниже входа в ущелье, то в дне пути будут белые скалы. Повернешь от них назад и, забирая в горы, выйдешь к ущелью.

Потап, уже в который раз давал наставление зверобою, назначенному старшиной уходившего вместе с Михаилом отряда. Путь через ущелье лесных духов был выбран неспроста. Смертельно опасные зимой даже для крупных хищников кровососы в теплое время года питались исключительно растительной пищей. Однако и с появлением зелени чуявшие дух свирепых приматов звери обходили места их обитания десятой дорогой. Лишь к середине лета страх проходил. Да и подрастал молодняк, не познавший ужаса встречи со стаей визжащей смерти. Некоторые кошачьи даже охотились на снующих в кронах обезьян. Не редко охота была удачной. При этом лесные духи не пытались отбить попавшего в зубы хищника сородича. Так к началу зимы крупные и мелкие звери снова заселяли места, от которых еще полгода назад в ужасе разбегались. И как только с наступлением холодов организм кровососов начинал требовать горячей крови, вокруг было достаточно подходящей дичи, начиная от шустрых белок и бурундуков и заканчивая кабанами и оленями. А если поблизости устраивал логово тигр или мохнатый горный лев, то и эти грозные хищники становились такими же беспомощными жертвами, когда на них с деревьев начинали сыпаться визжащие твари, чьи руки рвали плоть жертвы словно гнилой мешок с прошлогодней листвой.