скачать книгу бесплатно
Мари буквально упала ко мне на руки. Ее всю трясло. Она была белее полотна. Такой как тогда, я не видел ее никогда.
Прижав сестру к себе, я стал гладить ее по спине, чтобы хоть немного успокоить, чтобы она поняла, что находится в безопасности, что уже дома, и ей ничто не угрожает.
Мы медленно двинулись на кухню, где я усадил ее на стул. Направился к плите, снял молоко и поставил греться чайник. Быстро налил молока в миску с хлопьями и поставил на край стола.
Поскольку мне было не до брата, я снова обнял сестру. Поглаживая ее по голове, я размышлял, что так сильно ее могло расстроить.
Однако она сама мне все рассказала.
– Мы гуляли с ребятами по разрушенным фермам. Ползали повсюду, залезали в пустые сараи, смотрели, что там интересного. Хотелось найти клад. Нам было весело, ты понимаешь?
Я кивнул, и она продолжила:
– Мы никому не сделали ничего плохого. Просто любопытничали и смеялись.
На кухню прибежал братишка. Он забрался на стул и стал уплетать свой обед. Сестра посмотрела на меня испуганно и, схватив за рукав, прошептала:
– Пойдем в комнату. Брат не должен ничего знать. Я не хочу, чтобы родители знали, что произошло.
Сестра начала пугать меня. Мы вместе зашли в детскую, и она закрыла за нами дверь. Подвела к окну и, взяв за руки, начала разговор:
– Все случилось, когда мы вернулись назад в нашу деревню. Там, при въезде, где стоит высокая каменная стена заброшенного замка, мы увидели незнакомую тропинку. Дьявол дернул нас пойти по ней. Шли бы себе по домам, но мне ведь все интересно. Ты знаешь.
Остальные пошли вместе со мной, как обычно. Так вот, мы шли долго, тропинка увела нас в сторону от деревни. В глубине леса мы вышли на маленькую полянку. Там стоял одноэтажный домишко.
Сестра смахнула слезинку с ресниц, отодвинувшись, посмотрела мне в глаза:
– Ребята не хотели подходить к этому дому. Побоялись. Ведь никто не знал, кто там живет, и что творится в его стенах. Я одна не испугалась. Посмеялась над их страхами и пошла одна. Дом оказался безлюдным. Это я поняла по тому, что все ставни были закрыты, а внутри было пустынно. Ни души. Я перелезла через забор и огляделась. Следы от колес и канистра с бензином. У стены в углу стоял старенький черный мотоцикл.
Сам дом был заперт на ключ. Изучая стены, я увидела, что дверь в сарай была приоткрыта. Без промедления я вошла внутрь.
В этот момент сестра замолчала. Я выпустил ее из рук, и она направилась к шкафу. Достала носовой платок и смачно высморкалась. Дышать ей стало намного легче.
Прежде чем продолжить, она села на мою кровать и, набрав в легкие воздух, выпалила:
– Поначалу в сарае я ничего не видела. Внутри было темно. Я пошире распахнула двери и пригляделась. В центре стоял железный стол. Кожаные ремни и железные цепи свисали с него. Рядом стоял стол поменьше. На нем были разложены инструменты, залитые кровью. Запах крови был сильным и резким. Пришлось прикрыть нос рукавом, чтобы не стошнило.
Я взяла в руки инструмент, напоминающий огромные пассатижи. Повертела в руках. Среди железных зубчиков я заметила кусочки костей. От испуга я выронила инструмент из рук. Остальные предметы я просто оглядела, но уже не прикасалась. Маленькая пила, нож, топорик, длинные гвозди, ножницы, металлический шприц. Голова закружилась.
Я что-то зацепила головой. Поначалу решила, что это высуженные растения под потолком. Подняла голову и оцепенела. Под крышей сарая свисали туши убитых животных. Их шкуры сушились вдоль стен. Кровь была повсюду. На стенах и полу.
От увиденного у меня все похолодело внутри. Ничего не видя от страха и ужаса, я в панике выбежала на улицу. Как домчалась до дома, не помню. Только уже у собственного забора я пришла в себя. Ноги не слушались. Перестали сгибаться. Я, как могла, пролезла сквозь забор за домом, чтобы не встречаться с отцом. Так что он не знает, что я уже дома.
Она закончила свой рассказ. Я молча стоял и смотрел на нее. Признаться, услышанное мной не показалось таким уж и ужасным. Что и говорить – девчонка!
Я достал из кармана блокнот и чиркнул: «Нарисуй, где находится этот дом. Я схожу туда», – после чего отдал ей. Когда Мари прочитала текст, то покрутила пальцем у виска:
– Ты ненормальный? Не суйся туда. Вдруг тебя убьют!
Я забрал у нее блокнот и снова нацарапал «никто не узнает». Сестра была удивлена моей просьбой. Однако план все-таки начертила.
Так, не теряя времени, я вышел из комнаты. Братишка уже почти все доел и громко стучал ложкой по дну тарелки. Я прошел мимо него. Чтобы не столкнуться с отцом, я вышел в огород и метнулся в сторону забора.
Зачем именно я отправился в тот злополучный сарай, я не знал. Но меня невообразимым образом тянуло туда. Конечно, туши мертвых животных были зрелищем не из самых приятных, но и не смертельным.
Я быстро нашел этот дом. Невероятно, я раньше никогда его не видел. Немудрено, что дети не знали о его существовании. Ведь этот домишко находился сразу за кладбищем.
Домик был неновым. Стены почернели, местами покрылись мхом. Но я не стал его разглядывать. Быстро переметнулся через забор и, оказавшись во дворе, поискал сарай.
Все было именно так, как рассказывала сестра. В углу мотоцикл, канистра. Дверь в сарай настежь распахнута.
Я решительно вошел внутрь. Под потолком свисали тушки кроликов и птиц. Вероятно, это был охотничий домик. Мужчины нашей деревни хранили здесь необходимый арсенал: лодки, сети, удочки, одежду. Трофеи потрошили и разделывали на куски. Не дома же перед детьми этим заниматься!
То, что меня так тянуло к себе, это был стол с инструментами для разделки. Теперь я понял, зачем именно я пришел сюда. Я с трепетом приблизился и вдохнул запах запекшейся крови.
Передо мной лежали орудия пыток и убийств животных. Кончиками пальцев я прикоснулся к огромному ножу. Рукоятка из черного дерева и стальной клинок. Толстый обух для удобства ошкуривания. Скиннер. Так назывался такой нож.
Я взял Скиннера в руки и оглядел. На рукояти полное отсутствие каких-либо надписей. Зато на клинке было написано размашисто «безжалостный».
Этот нож был по мне. Без раздумий, я забрал Скиннера себе. Теперь у меня было чем защитить себя. Скиннер станет убийцей моего самого ненавистного врага – Альфа.
Когда я увижу его лицо, то воткну этот нож ему промеж глаз. Плевать, если отвернутся, плевать, если посадят. Я буду отмщен.
В раздумьях, я вернулся к своему дому и спрятал нож у забора. В том самом месте, где мне так везет на встречу с Альфом. Скиннер я воткнул в землю рядом с кустарником. Рукоять слилась по цвету с землей.
Теперь я смогу себя защитить и отомстить. Впервые за долгое время стало спокойно. Впервые мне стало легко и хорошо.
Незаметно от остальных я вернулся в дом. Сестра спала. Брат играл в солдатики. На кухне гремел посудой отец.
Чтобы он меня не заметил, я вернулся во двор и вышел на улицу. У меня не было никакого желания встречаться с отцом.
Коротая время, я пошел по дороге, куда глаза глядят. Время обеда. Пастух вел коров на удой. Хозяйки встречали своих буренок у калиток. Среди прочих я поискал глазами и нашу корову. Черно-белая с серым пятном у правого глаза. Так я увидел мать.
Она вела нашу корову к дому. Как обычно, в свой обеденный перерыв она доила корову и шла снова работать.
– Привет, сыночек. Ты обедал?
Я кивнул в ответ. Вместе с ней направился к дому открывать калитку. Когда мы вместе вошли во двор, мама подала мне свою сумку:
– Иди за мной в стайку и прикрой дверь.
На ходу мама одела халат и поискала в карманах перчатки. Корова встала у кормушки. Нужно было привязать ее за рога к специальной балке. Это делалось для того, чтобы корова не ударила рогами мать. Такое бывает, крайне редко, но я всегда подстраховываюсь. Ведь рогами она может попасть матери в висок или глаз.
Когда мама поставила табурет и села, я подал чистое ведро.
– Открой мою сумку и забери свой подарок!
Я не ожидал. Мама улыбалась. Тихонько потянув за молнию, я вытащил на свет белую коробочку.
– Открой!
Мне ужасно не терпелось ее раскрыть. Прям разорвать упаковку на мелкие части. Но я не сделал этого.
– Смелей!
Отложив сумку в сторону, я все-таки открыл коробочку. Внутри лежал маленький фотоаппарат. Он работал на батарейках и фиксировал кадры на пленку.
Невероятно. Это была очень дорогая вещь. Она стоила как маленький телевизор. Я восхищенно изучал свой подарок, не смея вздохнуть.
– Нравится?
Я быстро кивнул. Потом опомнился и, склонившись, обнял мать.
– С днем рождения, сыночек!
Она была растрогана. Ведь не на все дни рождения она дарила мне подарки. Просто не всегда были деньги в семье.
– Сыночек, я очень хочу, чтобы ты фотографировал свои спичечные замки. Если с ними хоть что-нибудь случится, ты сможешь любоваться ими на снимке. Да и я тоже!
Я чмокнул ее в щеку и посмотрел в глаза. Мне так хотелось сказать слова благодарности, как сильно я благодарен ей за внимание. Уверен, она знала об этом:
– Еще я заказала соседке красивый фотоальбом. Она утром уедет в город и купит. В нем ты сможешь хранить все снимки.
Я отстранился и снова посмотрел на свой подарок. Пальцем потянул за край и раздался тихий щелчок. Внутри лежала пленка.
– Новые пленки я буду покупать по мере надобности, так же как и батарейки. Все использованные пленки отдавай мне. Я буду ездить в город и проявлять их.
Я кивнул в знак согласия. Все было просто чудесно. Подарок был замечательным. Мама радовалась за меня.
Подняла ведро и стала доить корову. Я включил фотоаппарат и сделал первый снимок. Эта фотография до сих пор хранится у меня на рабочем столе. Я сделал ее черно-белой и поставил в кожаную рамку.
В свои двадцать девять лет мать выглядела невероятно молодо. Словно ей было семнадцать. Излишняя худоба, огромные как озера серые глаза и копна белокурых волос. Она была очень красива.
Сейчас, когда знакомые мужчины видят этот снимок, то спрашивают, что за супермодель? Знаком ли я с ней?
Скрывая улыбку, я переворачиваю рамку с фотографией и с гордостью отвечаю, что это моя мать. Естественно, мне никто не верит.
03 июня 1989 года
Этим днем я проснулся очень рано. Часы пробили шесть утра. В какой-то момент я смотрел на стену, затем закрыл глаза. Громкий вздох за стенкой заставил меня снова открыть глаза.
Теперь я расслышал тихий мужской голос и женский вздох. Все это доносилось за стенкой родительской спальни.
Я выпрямился в постели и прислушался. Тревога охватила меня. Вдруг отец мучает мать и делает больно. Вдруг ей нужна помощь.
В этот момент я сильно пожалел, что оставил свой нож на улице. Эх, сейчас бы его сюда. Отец ответит за боль, которую причиняет всем нам. Я бы мог и дальше терпеть его побои, но за мать готов убить.
Снова послышался женский вздох, такой тихий и протяжный. Я в недоумении посмотрел на стену, что разделяла наши комнаты. Это не было похоже на боль. Не понимая, что все-таки происходит, я поднялся с постели и направился к двери. Приоткрыл немного и заглянул в коридор.
Дверь в родительскую спальню была закрыта. За ней слышался какой-то настойчивый скрип. Стоны становились частыми и громкими. Вместе с ними мне удалось расслышать мужской рык. Именно рык, как у зверя.
У меня все похолодело внутри. Страшная догадка осенила меня. Мой отец – оборотень. Волк. Ведь только волки могут так рычать. Значит, он хочет убить мою маму. Забрать ее у меня.
Не думая о последствиях, я стал ломиться в их дверь. Стучать кулаками и кричать, чтобы открыли.
Дверь распахнулась не сразу. На пороге стоял отец в одних семейных трусах. Волосы взъерошены, в глазах дурман и вместе с ним злость. Словно из его рук только что отняли лакомый кусок. Он был взбешен.
При виде меня растерялся, но быстро взял себя в руки и прорычал:
– Какого черта ты ломишься, гаденыш?
Я хладнокровно отступил в сторону и поискал глазами мать. Она лежала в постели, прикрывшись одеялом. Мать не выглядела раненой. На белых простынях я не заметил крови. Она с тревогой и смущением смотрела на меня, а я смотрел на нее. Она покраснела:
– Сынок, все хорошо. Не беспокойся, иди спать.
Несколько секунд я смотрел на нее, затем, отступив от двери, поймал оплеуху от отца.
– Убирайся прочь, нахаленок! Еще раз так поступишь, я тебе уши оторву.
И с грохотом захлопнул передо мной дверь. Я растер ладонью ушибленное место и отправился на кухню.
Взял кружку и налил себе воды. Чтобы успокоиться, я сел на табурет и посмотрел на настенный календарь. Мне было девять лет, и время тянулось бесконечно долго. Хотелось вырасти быстрее и сбежать из этого ада. Но мои брат и сестра тогда останутся здесь с отцом. Я не мог их бросить. Да и бежать было некуда. Это был мой дом, моя семья.
Дверь хлопнула, и на кухню вышла мать в халате, застегнутым на все пуговицы, убирая на ходу волосы шпильками наверх.
Она обошла стол и, сев напротив, начала разговор:
– Сынок, папа не делал ничего плохого. Понимаешь, – запнувшись, посмотрела на скатерть, подбирая слова, затем все-таки продолжила, – между мной и отцом бывают моменты, когда никто не нужен. Он любит меня, он целует и обнимает. От этих прикосновений мне очень хорошо, даже очень. Иногда просто не могу сдержаться, чтобы не застонать. Сегодня был именно такой момент. Поверь, если бы мы знали, что ты не спишь, то не стали бы этим заниматься.
Мне важно было знать, зачем она с ним? Что ее держит рядом с этим монстром, моим отцом. Это было для меня очень важно. Мать посмотрела на меня в упор и, словно читая мысли, ответила:
– Ты ревнуешь? Но, милый сын, это ведь твой отец.
Мне было плевать. Он жестокий человек. Он был ее не достоин. Мог обидеть, а она никому бы и слова не сказала.
Я с грохотом поставил кружку на стол. Вода выплеснулась на скатерть и тут же впиталась. Мама взяла мою руку в свою и, погладив, тихо сказала:
– Да, я знаю, что между вами нет взаимопонимания, что вам очень сложно найти общий язык. Однако ты должен знать одну очень важную вещь. Ты вырастешь, женишься и, возможно, уедешь отсюда. Начнешь новую жизнь, со своей женой и детьми. В тот момент тебя закружат будни и важные дела. В тот момент ты просто перестанешь вспоминать обо мне. Забудешь.
Я замотал головой, хотел прокричать слово «нет».
– Поверь мне, сынок, так будет. Мальчики вырастают и становятся мужчинами. Жены уводят их в свои семьи. Знакомят с матерями, иногда заставляют позабыть о своей матери и семье. Представь, если я разведусь, то останусь совсем одна. Ведь вы все вырастите.
Я поискал глазами бумагу и карандаш. На краю стола лежала вчерашняя газета и ручка. Я схватил ее и написал на краю: «Я найду тебе нового мужа».
Она горько улыбнулась:
– Кому я нужна с тремя-то детьми.
