скачать книгу бесплатно
– Спрысни водой тротуары, – посоветовал Борка. – Я потом обо всём тебе расскажу. И, на будущее, возьми пару уроков у просветлённого Кинди. Он захаживал ко мне на неделе, вроде, старый знакомый твой. Вот кто мастер не только ментальных, но и астральных прогулок!
Я вернулся в себя, и заглянул в окна своей многопрофильной. К счастью, детей не прибавилось, у персонала и с этими было немало хлопот. Время близилось к концу дневной смены и Краев уже переодевался, а вот Елена ещё сидела с журналом в сестринской.
– Мы весёлые медузы! Мы похожи на арбузы! – доносилось из холла, где ребятишки смотрели по телевизору мультики, и лазали по дивану.
Заведующая отделением, проходя мимо них, бросила взгляд на телеэкран.
– Не вижу сходства, – холодно усмехнулась она. – И кто сочинил эту песню?
Гордея выросла в Греции и, скорее всего, не смотрела этот мультфильм. Она давно переоделась и уже шла к выходу по коридору, но детишки облепили её снизу, радуясь тому, что она ещё здесь.
– Гордея Васильевна, не уходите! – упрашивали они. – Мы Вас любим! Давайте, Вы на ночь останетесь, вместо злючки? Она всегда рано отправляет ложиться спать! И уколы ставит болючие!
Злючкой, у них слыла строгая медсестра Кристина, с которой Елене теперь предстояло меняться. Дети не любили её, но заведующая, была довольна таким подходом, и даже готова была закрыть глаза на её бесконечные опоздания.
– Болючие, это хорошо, – улыбнулась она. – Чем больнее уколы, тем раньше вас выпишут.
Ребятишки тихонько засмеялись наперебой, оценив шутку, а потом замычали, выказывая огорчение, и не желая отпускать заведующую домой.
Мне было приятно и радостно наблюдать за этим.
– Завтра у Вас ночная, – сказала Елене Стражникова, заглянув в сестринскую. – С утра зайдите в кадры. Я договорилась, чтобы Вас приняли без медкомиссии, только занесите им санитарную книжку, диплом, трудовую и две фотографии. Ну, и своё заявление, разумеется! Я скажу отцу, он подпишет.
– Хорошо, – отозвалась та. – Спасибо, Гордея Васильевна!
– Удачно сдать смену!
Батюшка Николай и матушка Ксенья с полудня ждали звонка от Ивана, как будто чувствовали, что с ним приключилось несчастье. Наконец, Николай не выдержал и позвонил ему сам.
Кимаир сидел в это время приёмном и ждал непонятно чего. Во всяком случае, кого ему сказали там дожидаться, он так и не понял. Я знал, что Древние города понимают те языки, на которых о них говорили люди. Но, одно дело, понимать окружающих, и совсем другое – заговорить самому, используя органы речи, которые прежде ни разу не применял, а обрёл только что, воплотившись в облике человека!
У Кимаира в руках был пакет с одеждой и обовью диакона. Полностью раздетый Иван Крепцов лежал перед ним на каталке, прикрытый простынкой до пояса, не приходя в сознание. Два часа его возили на ней из одного кабинета в другой, и в итоге, закатили сюда и оставили. Кимаиру задавали вопросы, но, о чём бы ни спрашивали врачи, мальчик не мог решиться произнести ни слова.
Спустя час, молодая врач подошла к нему. Присев рядом с мальчиком, она обняла его, точно сына, и показала какой-то отпечатанный лист, закреплённый скрепкой на жёсткой папке.
– Я вижу, ты очень напуган, – нежно сказала она. – А в суматохе, наверное, растерялся ещё вдобавок. Но пойми, мы не можем помочь этому человеку, ничего не зная о нём. Если ты немой, напиши… Просто заполни вот эту карточку.
Кимаир понял, о чём она просит и улыбнулся.
– Креп, – неуверенно произнёс он, но сделав над собой ещё пару усилий, не сдался. – Крептсов.
– Крепцов? – сразу переспросила девушка.
– Иван Андеев… – продолжал мальчик. – Боткин не болен, сердце слабое.
Молодая врач принялась торопливо записывать всё с его слов.
Вдруг в пакете, который он всё это время держал, что-то зажужжало, как шмель, и из-под вещей зазвучала какая-то приглушённая музыка. Кимаир прислушался и осторожно опустил руку в пакет, нащупав там какой-то твёрдый дребезжащий предмет, чуть больше ладони. Сложно было судить о его назначении. Одна сторона этого предмета была полностью ровной и гладкой, а другая только до середины. Кимаир провёл пальцами по странным выемкам и бугоркам на шероховатом конце, и музыка стихла. Неизвестная вещь перестала дребезжать, и заговорила старческим голосом.
– Ванечка, – послышалось из неё. – Ты же обещал позвонить после соборования. Я старый дурак, всё жду, всё переживаю, как ты поговорил.
Что сказал настоятель? Дал он благословение?
Кимаир наклонил ухо к источнику звука.
– Иван, что молчишь? – не умолкал тот же голос. – Когда тебя в Судном ждать?
– В Судном? – переспросил мальчик, и ментально позвал меня.
Я тотчас опомнился. Моя бригада! К тому времени, как она оказалась в Дружном квартале Кикиморовки, квартирный приход уже разошёлся, и отец Евгений вернулся в храм. Никого не застав, увидев лишь кровь на асфальте, санитары молча переглянулись.
– Ну, значит, живой, своим ходом ушёл, – предположил санитар.
– Бывает, – отмахнулся водитель. – Мы долго ехали.
– Стоило вызывать? – ворчал фельдшер. – Или нам по району работы мало?
Наверное, я перед ними был виноват. Если бы не ментальный зов Кимаира, я бы о них, наверное, и не вспомнил, до самого их возвращения. Ведь, ни сил, ни желания, смотреть их глазами на это село, я уже не имел. Всё, что я мог передать в ответ Кимаиру, это визуальный маршрут до меня от Бора.
– Если хочешь, я покажу твоему коню этот путь, – предложил я ему, в надежде, что он не откажет.
Но Кимаир не ответил. Старческий голос из неведомого ему устройства продолжал настойчиво звать Ивана. Я отчётливо ощутил, в каком замешательстве сейчас был мой собрат, древний город, воплотившийся на земле, в XXI веке! К тому же, дух его был далёк от духа Новгородской земли и народа славянского, а значит, и речь здешнюю ему воспроизводить было довольно сложно. Другая у неё мелодия, и душа! Он протянул было врачу, что сидела с ним рядом, ту говорящую штуку. Но врач уже встала с кушетки, и спешно ушла, звонко стуча при ходьбе по полу.
Тем не менее, Кимаир быстро сообразил, что этот странный предмет зовёт своего хозяина, Ивана Крепцова. Он отложил пакет с одеждой и обувью в сторону, чтобы встать, и положить кричащую коробочку рядом с Иваном. Но едва привстав с кушетки, он нечаянно задел плечом треногую вешалку для медицинских халатов, и опрокинул её на ручку свободной каталки, оставленной у стены. Большая железная перевозка на скрипучих колёсиках тотчас пришла в движение и, не управляемая никем, въехала в стену, с которой от удара свалился на пол какой-то стенд.
Иван вздрогнул и приоткрыл глаза, поглядел на мальчика, и осмотрелся.
– Где я? – спросил он, и тут же закашлялся.
– Больнице, – сказал Кимаир, и положил рядом с ним телефон, который уже умолк, к тому времени.
Крепцов перевернулся на бок, поглядел на мобильник.
– Евгений… Мой брат, – побеспокоился он первым делом. – Ты не знаешь, что с ним?
– Всё хорошо, – передал ему Кимаир, как и велел Евгений.
Иван облегчённо вздохнул, приподнялся и сел, затем слез с каталки и обернул простынёй бёдра.
– Ну, а ты, со мной чьим промыслом оказался? – спросил он, рассматривая причудливую одежду мальчика. – Что за костюм на тебе? Не хитон, не туника, но с медным поясом.
Крепцов протянул руку и слегка помял двумя пальцами ткань, из которой был сшит наряд.
– Странный хлопок, не бязь, не сатин… – тихо отметил он. – Будто вручную ткали.
Кимаир решил, что Ивана, вероятно, интересует одежда, и протянул пакет с вещами, оставленный на кушетке. Крепцов вытряхнул их, и принялся одеваться, продолжая расспрашивать мальчика.
– А как твоё имя?
– Ким.
Я понял, что этот вопрос за прошедшие несколько часов Кимаиру довелось слышать неоднократно.
– Ким? – рассмеялся Иван. – Коммунистический Интернационал Молодёжи? Ну, не из Кореи же ты!
Мальчик помотал головой.
– Ты меня привёз в эту больницу? – не унимался Иван. – А как? Не на велосипеде же!
– Ифел привёз.
– Кто такой Ифел?
Кимаир улыбнулся, взял его за руку и повёл к выходу вдоль стены. Суетившиеся по отделению санитары с каталками даже не обратили внимания, а дежурная медсестра в приёмном, вся погрузилась в бумаги со штампами. Казалось, все напрочь забыли о пациенте, которого почти два часа возили по коридорам, то на рентген, то на ЭКГ, и в конечном итоге, оставили дожидаться врача, в уголочке напротив уборной. Когда Борка рассказал мне об этом, я не переставал поражаться. Так и не дождавшийся лечащего врача Крепцов, никем не замеченный, вышел из больничного корпуса, вместе с мальчиком, который его сюда и доставил.
– Ах, вон как! – воскликнул Иван, увидав вороного коня, привязанного у входа.
– В Судный? – предложил Кимаир, оглаживая своего скакуна.
– Сейчас? – растерялся Иван. – Но вещи, и мои документы дома…
– Евгений, – напомнил мальчик, с трудом произнеся то сложное имя, которое слышал.
– Ты прав, – оживился Крепцов. – Позвоню Евгению, как доберёмся, скажу адрес, он всё пришлёт.
Кимаир помог ему забраться в седло и предусмотрительно сел позади Ивана, взяв в руки повод. Конь покорно кивнул и зашагал неспешно к воротам больничного городка. Иван, по всей видимости, умел держаться в седле, хотя без стремян ездить верхом ему было непривычно.
– А ты увидишь дорогу, сидя у меня за спиной? – усомнился он. – Или ты на мои глаза решил полагаться? Так я и дороги не знаю.
– Ифел мои глаза, – ответил ему Кимаир.
Крепцов даже в лице переменился.
– Постой, – изумился он. – Это же ты всё опрокинул в приёмном… И ни разу не встретился со мной взглядом… Держался за стену, когда выходил… Как я мог не заметить? Если ты и незрячий, то я просто слепец, раз ничего дальше своего носа не вижу! И ты доставил меня в больницу, а теперь собираешься везти в другой город?
– Не, – поправил его Кимаир, и пояснил словами Евгения. – Я тут ещё нищего не знаю.
– О ком ты? – не понял Иван. – Что ещё за нищий?
Кимаир снова окликнул меня ментально.
– Некоторые слова настолько похожи, – объяснил ему я. – Стоит заменить один звук другим, смысл меняется до неузнаваемости. Но, ты не переживай. Научишься, ты не первый! Скажи ему, что Ифел знает дорогу. Я отведу коня, но не напрямик. Мне нужно, чтобы вы по пути навестили кое-кого на берегах Светлояра. Там, в давние времена, бесследно исчез один русский город. И я хочу, чтобы этот диакон, Иван, попытался поговорить с ним, может, он ему и покажется.
Кимаир не имел возражений, а если и имел, мне о них ничего не сказал. Немногословный и сдержанный он в корне отличался от того неспокойного шумного царства, каким его принято считать у людей. Может, первое впечатление и обманчиво, или это временный ступор, защитная реакция на внешний, ему незнакомый мир? Уж если такой город как Кимаир, известный свободой нравов, был потрясён, оказавшись здесь и сейчас, каким же будет потрясение града Сияна! Поразмыслив над этим, я счёл своим долгом как следует подготовить своих древних собратьев к этой непростой человеческой жизни, прежде чем отпускать их на поиски своего места в ней.
Глава 5. Батыева тропа
Вечер и добрая половина ночи, та, что до летней зари, понадобилась Ифелу и его седокам, чтобы добраться от Бора к берегам Светлояра. Кимаир не спешил и не подгонял своего скакуна, понимая, что на спине у того сидят двое, да и причин куда-то спешить он не находил, поэтому даже делал небольшие привалы. Всякий раз, заслышав шум речки или ручья, он останавливал Ифела и вёл его к воде, утолить жажду. Я, в свою очередь, старался вести Ифела подальше от трассы, по зарослям и лугам, пролескам и пересохшим от зноя болотцам. Тем более что речушки, встречавшиеся им на пути, обмелели настолько, что длинноногому скакуну было лишь в радость слегка освежиться в их водах. Да и путь по бездорожью получился короче, нежели по мостам, и намного приятнее, чем вдоль проезжей части. Сначала одна ночная заря, а затем другая, едва подпуская тьму, освещала кроны берёз, заросли клёна, ивняка и дрожащие ветви осинок. Птицы, казалось, не умолкали с зари до зари, и в пожелтевшей траве всю ночь звенел дружный зелёный оркестр. Ночь застыла где-то посередине неба, меж двух светящихся горизонтов, но самые яркие звёзды всё же виднелись в её владениях. Особая это была ночь для нас, городов России. Заскучавший в дороге Иван поглядел в небо и принялся рассказывать Кимаиру о созвездиях, планетах, и много о чём ещё.
– Как тонко Создатель вложил смысл во всё, чем украсил мир! – восхищался он. – Как учитель мелом выводит на классной доске теоремы, так и Господь расписал всё небо сюжетами Благой Вести для нас. Звёздами нарисовал на нём Деву, и ясли, и трёх волхвов, следующих за звездой в Вифлеем. Нарисовал там учеников Христа, и двух Рыб, которыми тот накормил людей, и Крест, и грот, заслонённый камнем, там обозначил. Не случайно Луна катится на одном ребре, будто отворяя вход в пещеру, прежде чем взойдёт Солнце. Всё в мире наполнено смыслом!
В пути я помогал Кимаиру понимать всё, что Крепцов говорит о небесных светилах. Чтобы ему было проще, я поменял понятие «теорема» на «чертёж». Уж, этот образ, знаком всем городам, пусть даже они из самой глубокой Древности.
– Батюшка Николай показывал мне эти созвездия, когда мы с ним вместе читали Евангелие перед сном, – продолжал Крепцов, – он говорил, что в миру, люди придают им другие значения. А я в детстве спрашивал, было ли небо таким со дня своего появления? Или звёзды выстроились в такие узоры только с грехопадением человека, когда и был обещан людям приход Спасителя? А может, эти созвездия появились, когда были низвержены ангелы, восставшие против Бога, и на Небесах опять воцарился мир? Ни батюшка с матушкой, ни учителя в духовном училище, не смогли мне на это ответить. А ты, как считаешь? Может быть, у тебя есть ответ?
Ответ, по всей видимости, у Кимаира как раз имелся. Но вот как его выстроить и донести собеседнику, он не знал. Его жители видели эти звёзды, и тоже собирали их в узоры на небе. Он мог описать, как выглядело звёздное небо над ним, но пока не умел.
– Оно было точно таким же? – догадался я по образам, возникшим у него в памяти. – Только ещё одно красное светило восходило в нём раньше Венеры, Луны и Солнца. Что это за звезда?
– Это Ран, младший брат Сина, – ответил тот. – Сын Шахара, бога утренней зари.
– Никогда не видел такого в небе, – признался я, дивясь на причудливое светило. – А Син – это луна?
– Луна.
Иван принялся рассказывать, как он учился на пономаря, как заболел ангиной перед экзаменом. Упомянул и о своих стариках, которых не навещал уже несколько лет.
– Мне совестно перед ними, – признался он мальчику. – Я им почти не писал, не звонил даже, всё не было времени, да и голова была забита другим. Не думалось о них как-то… Последний раз, вроде бы, позвонил батюшке Николаю на Пасху. Но, как бы тебе не соврать, не помню, в этом году, или в том. У меня так много переменилось за это время!
Крепцов выдержал паузу, после чего поинтересовался у Кимаира.
– А твоя семья в Судном? К кому ты едешь?
Услышав моё имя в вопросе, тот ментально обратился ко мне.
– Можешь сказать, что едешь к сестре, – подсказал я ему. – Думаю, Бирисса уже получила моё приглашение, и со дня на день откликнется на него.
Признаться, я ожидал, что Кимаир и Бирисса вместе прибудут ко мне из Вечности, как тандем городов, чьи имена не упоминают порознь. И причина, по которой Правна решила их разделить, для меня оставалась загадкой. Я воспроизвёл в сознании Кимаира произношение слова «сестра», чтобы он мог ответить Крепцову. Надо сказать, это было первое, что он произнёс за всё время пути.
– Тебе следует больше разговаривать со своим попутчиком, – посоветовал я Кимаиру, – так ты быстрее освоишь язык.
– Я пытался, но в нём нет никакого порядка, – ответил он. – Слова стоят как угодно и означают всё, что угодно, только не то, что люди имеют в виду.
– А на каком языке говорили твои жители? – поинтересовался я.
– На этом же, только правильном, – просветил меня Ким. – Это был удобный язык. Им пользовались все. Но сейчас, ещё попробуй, пойми, что сказали люди, которые всё перепутали! Если одно слово «мир» имеет у них три разных значения!
– Ты привыкнешь, – с умилением заверил я своего собрата.
– Как можно привыкнуть, если они всегда говорят по-разному? – недоумевал мальчик. – Сами своего языка настоящего толком не знают. Мне кажется, они сильно сломали его и теперь он похож на раздробленную глиняную табличку с текстом, который они, как умеют, так собирают. Вот только раствора для скрепления этих частей, у них больше нет.
Вдалеке показался берег овального озера и зеркальная водная гладь запестрила в лучах зари красками позолоченных облаков и предрассветного неба. Я направил Ифела прямо туда, но он, отчего-то, замешкал.
– Что это с ним? – недоумевал Крепцов, видя, что конь отказывается идти дальше. – Может, змея в траве? Или здесь топкое место?
Кимаир спешился и взял скакуна за узду, но тот принялся брыкаться, трясти головой и фыркать. Не находя этому объяснений, мальчик пошел вперед без него, не сломив даже сучка вместо трости. Ифел глухо заржал и последовал за ним, будто переживая за Кимаира. Иван Крепцов, по-прежнему сидевший в седле, вдруг приметил тропу под ногами мальчика. Довольно широкую, ведущую к озеру, и, по всей видимости, протоптанную лошадьми, дорогу, которую почему-то он не увидел сразу. Обернувшись назад, чтобы понять, как долго они ехали по этой тропе, Иван не поверил своим глазам. Позади них никакой тропы не было, и сколько бы Ифел ни продвигался вперёд, она всякий раз начиналась у него под ногами!
– Остановись, Ким! – окликнул мальчика изумлённый диакон – Тут что-то не так.
