скачать книгу бесплатно
Увозили сразу троих и чуть не подрались с ними в салоне.
Сдали, отзвонились – опять туда же!
Ну уж хер!
Взяли остановку в пути: видим, мол, тело на тротуаре, проехать мимо клятва Гиппократа не позволяет, а сами зашхерились у Ботанического и минут сорок только в себя приходили.
Болтают, Шнур нынче в Оперу подался и там, по слухам, всю труппу очаровал.
А меня вот, как вспомню, до сих пор передёргивает.
Молодые мамы, заспавшие новорожденных.
Обнимут его во сне, а он под тяжестью руки задохнётся.
Маленький же ещё.
Раза три попадал – полпачки потом выкуривал за присест.
Перевернулись на «Скорой».
Легли на бок и, вращаясь, метров тридцать проскрежетали.
Остановились, выбили люк в крыше, вылезли.
Первое, что увидели, – руки с мобильниками.
Фотографируют!
Человек десять, не меньше.
Корячились, извлекали больного – никто не помог.
Ходили кругами, ракурсы выбирали.
Муть стёкол.
Скелеты перил.
Бред поколений маркером по стене.
Аварийное освещение, мочало проводки, лишаи извести.
Аммиак и кошатина.
«Оно никогда не настанет!» – закричал вдруг Пилат страшным голосом…
Псих в равной степени и всемогущ, и беспомощен.
Коллеги. Везли бомжару в больницу и метелили его всю дорогу. Крики писали на диктофон. Вечером пили чай, слушали и смеялись под тортик…
Одной фразой?
Пожалуйста.
– Не, не поедем. Мы вас лучше ещё раз вызовем.
Люди безумны.
Отступление
Testimonium Paupertatis
[3 - Testimonium paupertatis (лат.) – документ, подтверждающий бедность; в широком смысле – показатель чьего-либо скудоумия.]
Был Рим. Держал мир в кулаке. Строил города, дороги, знания умножал. А потом кончился. В одночасье. Забыли всё. Тысячу лет жгли людей, молились на деревяху, испражняясь там, где приспичило.
Питер. Метро. Технологический институт. Даты на стенах: первый спутник, ядерный синтез, оптический генератор – полвека назад.
А ныне только: хлеба и зрелищ!
Один в один.
Настораживает.
«Чё, бл…дь, до х…я умный»?
Повседневное.
«Бить нельзя их, а не вникнут – разъяснять…»
Классическое
Вызвали ночью и не хотели пускать, пока документы не предъявлю.
Умер Углов.
В аккурат на первомедовский выпуск.
Санитар морга промеж молодых докторов.
Слегка подшофе:
– С академиком сфотографироваться не желаете?
Маленький триптих
I
На глаз – месяц запоя.
А уверяют – три дня.
– Мужик, давай честно?
– Ну, может, четыре…
Насмерть стоят.
II
Никакие.
Аж ссутся непроизвольно.
Но – поголовно:
– Д-да я тока бутылку пива с-сёдня…
III
Ещё раз:
Синь темнит.
Медик догадывается.
Обязан.
Ему, бля, деньги за это платят!
Доброхоты.
Сдёргивают с обеда: «На остановке, в инвалидной коляске».
– Что – в коляске?
– Не знаю, езжайте.
Мертвецки пьяная побирушка.
– Домой её отвезите!
Ну не уроды?
Жидкость для труб.
Стакан.
До дна.
В два приёма.
Пи…дец какой-то!
Суррогаты, панкреонекроз, кранты поджелудочной.
Свезли к хирургам.
Месяц, два, и опять он.
Живот в рубцах – еле выжил.
Под сиреной обратно.
Выписку обмывал.
Рабочий посёлок.
Пропитые упыри, плевки, помои из окон.
Дети играют «в пигмалионов».
В подвале, на трубах…
Выросли, поди, спились.
Отправили на учёбу.
В первый же день: так, сдаём по «штуке» на нужды кафедры!
Отказался.
Домой звонили.
Два раза.
Комиссии.
Юные женщины в макияже.
Запинаясь, читают список и требуют предъявить.
Потом ставят галочки.
Надменны и робки одновременно.
Как им так удаётся?
