Талисман. Книга посвящений

Антиподы

Моей любимой жене Лике

«В куст вереска, в сиреневый туман…»

В куст вереска, в сиреневый туман,Влетела бабочка и словно растворилась,Но, сделав крыльями блистательный батман,Она мгновенно снова появилась.Движенье белых крыл обманчиво легко,Ей тяжело бороться с притяженьем.Она, наверно, дышит глубоко,Прерывисто, с огромным напряженьем.Затем явился тощий чёрный кот,Продефилировал походкою пантерыИ, совершив внезапный поворот,Исчез в кустах подобием химеры.Кругом покой, всё стихло, и едваПод ветерком колышется листва.

«Да, не молюсь я так, как положено…»

Да, не молюсь я так, как положено,Вера моя – как лезвие бритвы:С религией – ничего похожего,Но разве стихи мои не молитвы?Доброе слово, рождённое в сердце,Какую бы ни надело бы тогу,Поможет в стужу душе согреться.В конце концов придёт оно к Богу.

«Стерильное лезвие правды…»

Стерильное лезвие правды!Ты вскрываешь нарывы мифов,Обнажая раны истории,Чтобы их исцелило время.Ты – скальпель в руке хирурга.И топор в руке палача.Ты – маникюрные ножничкиВ руке легкомысленной модницыИ нож, вонзаемый в спину,В беспощадной руке убийцы.Ты приносишь горя не меньше, чем радости,Но всё-таки без тебя,Как без веры, любви и надежды,Мертва душа человека.

«Стихи, что рождаются на ходу…»

Стихи, что рождаются на ходу,Хрупкие, словно стекло,Нежней лепестка фиалки.Хочу удержать вас в памяти,Записать на клочке бумаги,Но вот улетела мелодия,Какое-то слово забыто —И вместо полного жизни телаОстался скелет, одетыйВ лохмотья случайных рифм.

«Флейтист о чём-то молит Бога…»

Флейтист о чём-то молит Бога,Целует нежно флейту он,И сердца смутная тревогаЛетит за музыкой вдогон.Певучая сестра шофара,Тоскует, заливаясь, флейта,И кажется: в огне пожараКричит от боли голос чей-то.И вот услышана мольба,Печаль куда-то улетела,И, флейты верная раба,Мелодия повеселела.

«Птица счастья прихотлива и капризна…»

Птица счастья прихотлива и капризна:Если где и сядет – ненадолго.И напрасны все мольбы и укоризны,Все уловки и расчёты – всё без толка.Если счастье упорхнуло отчего-то,Жди спокойно возвращенья птицы,Ты надейся и готовь к её прилётуМесто, где удобно ей садиться.

«Оценишь колодец ты только тогда…»

Оценишь колодец ты только тогда,Когда в нём до капли иссякнет вода.

«Как трудно даже самым близким…»

Как трудно даже самым близкимУслышать и понять друг друга!Живём подобно василискамВнутри очередного круга.В своей вселенной каждый заперт,Гордыня – чёрною дырою.Не вырвется на волю каперИз тихой гавани покоя.Лишь изредка протуберанцыБурлящих чувств летят наружу,И в их неукротимом танцеМы видим подлинную душу.

«Вся наша жизнь – рисунок на песке…»

Вся наша жизнь – рисунок на песке.Подует ветер времени голодный —И там, где билась жилка на виске,Один песок останется холодный.

«Осенний лист легко слетает…»

Осенний лист легко слетаетС озябших клёнов и рябин.Осенний снег мгновенно таетПод натиском рифлёных шин.Осенний дождь несёт простуду,Осенний воздух густ и сыр,Тоска осенняя повсюду,Осенний сад убог и сир.Осенний ветер мечет в стёклаПесок и листья, дождь и снег.Осенний луч мерцает блёкло,Как взгляд из-под усталых век.Осенних дум летят полотнаПодобно тучам в ноябре,И только дети беззаботноПо лужам скачут во дворе.

«Опять рояль ломает пальцы…»

Опять рояль ломает пальцы,И буря рвёт тугие снасти.Опять дрожат на струнных пяльцахРаспятые аккордом страсти.Опять смычка шальные ласкиКончаются любовным стоном,И звуки сказочной окраскиПлывут над залом и балконом.Душа на волю жадно рвётсяИз тесноты земного плена,И дно бездонного колодцаВзлетает в небеса мгновенно.

«Вчерашней правды тусклый свет…»

Вчерашней правды тусклый светНе освещает нам дороги.Отцов и дедов пыльный следЗатаптывают наши ноги.Вдали виднеется чуть-чутьПлафон грядущего рассвета,И нам не освещает путьОгнём хвостатая планета.Нам остаётся лишь мечтать,Вдыхая аромат сирени,Надеяться – и ожидатьВ душе рождённых озарений.

«Ноябрь. Похолодало, задождило…»

Ноябрь. Похолодало, задождило,И краски осени поблекли, потускнели.За тучи спряталось ленивое светило,Деревья шьют защитные шинели.Тоской осенней дышит влажный воздух,И птицы не поют в садах осиротевших.Осталось мало их в холодных, мокрых гнёздах,В далёкий тёплый край не улетевших.Темнеет рано, поздно рассветает,Уныло всё вокруг, совсем как на погосте.По городу какой-то новый грипп гуляет.И от сырой погоды ноют кости.

Антиподы

1На свет явились мы из тьмыИ тень её в себе несём.Мир – это дерево, а мы —Плоды незрелые на нём.Созреет плод и упадёт,И снова в темноту уйдёт.Из света мы, а не из тьмы,И вечный свет в себе несём.Мир – это дерево, а мы —Птенцы беспёрые на нём.Птенец окрепнет, станет птицейИ в бесконечный свет умчится.2Из мудрых книг я пью давноПознанья терпкое вино,Хоть знаю: радости в нём мало,И горечь спит на дне бокала.Из мудрых книг я пью давноПознанья чистое вино.Мой ум и душу воспиталоВино из этого бокала.3Не видеть, не слышать, не знать, не быть!Как Сакья-Муни, уйти в нирвану.Или, чтоб грязь бытия отмыть,Принять, как Люций Сенека, ванну.Всё видеть, всё слышать, за всех страдать!Быть ухом, быть глазом, быть нежною кожей.Сердце людям, как Данко, отдать,Зная, что каждый попрать его может.4Лишь прошлое – наше. Грядущее – тень.Действительность – призрачный мир перехода.Создание прошлого изо дня в день —Цель жизни личности и народа.«Сейчас и здесь!»– другого не дано.Зачем грустить о том, что кончилось давно?Зачем мечтать о днях, которые придут? —Напрасный труд ума, души напрасный труд.Как настоящее мгновенно и ничтожно!А прошлое исправить невозможно.Лишь в будущем найдут дурак и генийБезбрежный мир надежд, возможностей, свершений.

«Мечутся в мучительной заминке…»

Мечутся в мучительной заминкеКлочья дыма в зареве заката —Словно стайки розовых фламингоС труб срывает ветер бесноватый.Но мгновенно сказочные птицы,Перелившись радужным опалом,Начинают сумрачно стелитьсяГрязно-серым дымным покрывалом.Так и вы, весны моей мечтанья,Чуть взлетев, увязли в скуке будней,И под вьюги снежной причитаньяСпите с каждым днём всё непробудней.Но настанет день – и сон тоскливыйПрочь снесут весенние разливы.

«Запоздала зима, запоздала…»

Запоздала зима, запоздала:Уж декабрь, а снега всё нет.Грусть осенняя мне приказалаЗаковать эту тему в сонет.Загрустилось душе, загрустилосьОт родных и любимых вдали.Если б солнце сквозь тучи пробилосьИли хоть снегопады пошли!За окном величавые елиИ озябшие тельца берёз…Усыпляющей снежной постелиВсё в природе давно заждалось.Всё вокруг и гнетёт и тревожит:Ни ожить, ни забыться не может.10.12.72, Москва

Дорога на Казантип

Однообразный и унылыйПейзаж таврической равнины:Лесополос кустарник хилыйДа сёл печальные картины.Лишь на бахчах, довольны зноем,Лежат пузатые питомцы,Да виноградник ровным строемНесёт вино навстречу солнцу.И вдруг средь выжженной пустыниВсплывают, будто миражи,Зелёно-белы, бело-сини,Озёр солёных витражи.И вновь, что ни окинешь взором,Лишь только чахлые поля,Вся в трещинах, немым укоромЛежит иссохшая земля.

«Душа поэзии печальна и проста…»

Душа поэзии печальна и проста,Ей не нужна изысканность сравнений.Определяя главные цвета,Всегда неприхотлив народный гений.Есть в речи изначальные слова,Что сами родились собою:Солнце красное, зелёная трава,Море синее и небо голубое.

Римма Запесоцкая / Лейпциг/

Римма Запесоцкая родилась в городе на Неве, окончила факультет психологии. Работала социологом, зоопсихологом, в археологических экспедициях, дворником, кочегаром, машинисткой, редактором и библиографом в Библиотеке Академии наук, редактором и корректором в различных издательствах, редактировала самиздатский журнал «ЛЕА». В 1980-е годы её стихи публиковались в журналах «Континент» и «Вестник РХД». Стихи, проза и эссе Риммы Запесоцкой печатались в основном в журнале «Крещатик», а также в ряде других журналов, в различных сборниках и альманахах. В 2000 г. в Москве вышла с её стихами книжка для детей «Житие Сергия Радонежского». В Санкт-Петербурге опубликованы две её поэтические книги: «Постижение» (1994) и «Мост над пропастью: Избранные стихотворения» (2014).

Памяти Осипа Мандельштама

1Сущность – в кошмарном сне.Встать бы – и умереть.Времени нет вовне.Смысла не будет впредь.Сквозь протокольный бред —рой неземных тревог.Если сотрётся след —в мир не вернётся Бог.2Избранничества долюдуши, излитой в строфы,он мерил общей больюс рожденья до Голгофы.Стихи его – молитвыи свет во мраке мира.Орудье вечной битвы —непобедима лира.

Навсегда

E. K.

Невозможно, чтобы навсегда! Неужели больше никогда?За барьером лица и глаза,кто-то что-то так и не сказал…По земле последние шаги,на ступеньку не поднять ноги.Через миг – проглотит самолёт.В мир иной нелёгок перелёт…Суждено ль за вами этот путьМне самой пройти когда-нибудь?7 февраля 1979

«Всё дальше расходятся наши пути…»

К ***

Всё дальше расходятся наши путиот общей заросшей тропы,и мне тебя вновь никогда не найти,не вырвать тебя из толпы.Для нас невозможен был выбор иной,и я расплачусь до концавсей болью отсутствия рядом со мнойтакого родного лица.

«Едва из школьной выйдя колыбели…»

Ирине Блохиной

Едва из школьной выйдя колыбели,«Gaudeamus igitur» мы пели,учили демократии законы,где роль судьбы играли остраконы.Мы познавали опыт поколенийна фоне современных нам явлений,вопросы очень важные решалии каждый день открытья совершали…Давно ушло то время золотое,когда мы жить могли одной мечтою,но ощущать мы будем крепость тыла,доколе наше сердце не остыло.

Марине Цветаевой и всем сорвавшимся в полёте

Вам, сорвавшимся в полётепосреди прыжка,вам, познавшим тяжесть плоти,вам моя рука.Через жизни, через страны,через космос весьощущаю ваши раныя сейчас и здесь.Все мы дети общей доли,мы в цепи одной.Верю: встретимся на воле,воля – за стеной.

Памяти Владислава Ходасевича

Сон вещий, нежность, боль – вот ключк душе ушедшего поэта.Он беззащитен и колюч,он странный гость с другой планеты.Свобода – родина его,и он, поэт, имеет правоне быть рабом, и оттогопредпочитает он отраву,изгнанье, пулю иль тюрьму,не видя выбора иного,доколь юродивый в сумуживое впихивает слово.И лира слишком тяжела,и тяжко жизни коротанье,когда набухшие крылаторопят духа прорастанье.

Памяти Марка Шагала

Открылась мне душа твоя в скитаньях:в ней ангелы, трубящие в ночи,влюблённые, парящие в мечтаньях,и грустные на крышах скрипачи,видения нездешней перспективы,летящие в пространстве голубом,и сказочные чистые мотивы,звучащие в мазке твоём любом,и скорбный путь библейского народа,и жалость к потерявшимся во мгле…Тобой преображённая природаплоды свои оставила земле.

Памяти скульптора Вадима Сидура

Открытые Господа очивобрали спрессованный миг.Взывающий к свету из ночив разверстую душу проник.И зла роковое всесильеразрушено парою рук,воздетых у Жертвы насилья уже за пределами мук.И вновь воскресает надежда,что факел Любви не потух.В скульптуры в суровой одеждевошёл созидающий Дух.

«Тебя узнать всем сердцем – это счастье…»

N.

Тебя узнать всем сердцем – это счастьесудьба как редкий дар смогла мне дать.И сильную у слабого во властиприходится мне с грустью наблюдать.Высокая меня пронзает жалость.Не описать мне с помощью пера,как на лице твоём отображаласьсложнейших чувств мгновенная игра.Тебя узнать всем сердцем – это милость,и нам не надо тратить лишних слов.Моя душа к твоей душе склониласьи драгоценный собрала улов.

«Бухта в Тихом океане…»

Алине Е.-К.

Бухта в Тихом океане,шум прибоя в час ночной,и душа моя на гранивсей реальности земной.Острота прикосновенья,шёпот инобытия…И судьба смыкает звенья,и лечу над миром я.И пронзает ощущенье,что мы духи во плоти́,и заслужим мы прощенье,если сможем Путь пройти.

Белоруссия

Моей сестре Марине

Белоруссия, родина предков,пересыльная зона галута…Я с ней чувствую связь, и нередкодушу жжёт непонятная смута.От Двины и до Припяти где-тозатерялись могилы в столетьях,но струна болевая задета,и бушует огонь лихолетья.И бушует огонь лихолетья,рвётся с криками он из сарая,где родные мне мучились дети,задыхаясь в дыму и сгорая.Ничего там уже не осталось,только жизни исчезнувшей вздохида такая прозрачная малость,как нестынущей памяти крохи.Вижу Витебск я маминым взглядоми глазами отца – Запесочье.Я пропитана судеб их ядом,и наследство моё – многоточье…

Письмо в Лондон

Ю. К.

Ты спрашиваешь, друг, что здесь творитсяи как я выношу весь этот мрак? —Эпоха здесь крушит свои границы,и в душах у народа – кавардак.В соцстранах – эйфория революций,а тут, в затишье массовой резни,пока лишь митингуют и плюютсяна всё, что было свято в оны дни.И кажется, к чему все эти строфы,когда грядёт империи развал,и мы уже на гребне катастрофы,вот-вот накроет нас девятый вал…История, взошедшая на сцену,заканчивает свой эксперимент,и платим непомерную мы ценуза этот исторический момент.В абсурде мы живём, и я согласна,что нет безумья хуже наших грёз. —Но что-то здесь удерживает властно,помимо ностальгических берёз.Вокруг меня клубятся все стихии,и кое-что мне нужно досмотреть. —Есть только здесь синонимы такие:уехать – пробудиться – умереть.14 марта 1990

«Семья, мне близкая, жила…»

Н. и А. Левтовым

Семья, мне близкая, жилана Моховой, в часовне этой.И дружбы сломанной золалежала здесь саднящей метой.Но мир ушедший воскреситьсумело жизненное чудо.Вновь можно радость приносить,и вновь цела осколков груда.И нет в душе моей помех,и нет реальности невзрачной.Опять я слышу детский смехи звуки музыки прозрачной.

Вирши антиалкогольные

G.

Вызвать его из бутылки так просто —этого джина огромного роста.Но коль прикажешь ему убираться —он не желает назад забираться.Весь ты во власти коварного духа —как в паутину попавшая муха.Раб ты его, перекатная голь —правит тобой господин Алкоголь.Где же всесильный магический Голем,чтобы покончить навек с Алкоголем?!

Коктебель

Л. Л.

Стою я на горной дороге,и пот вновь струится со лба,и здесь, на последнем пороге,в душе затихает борьбапред этой слепящей и чистой,высокой, живой красотой:здесь море громадой лучистойлежит под небесной чертой,здесь гор ускользающий абриснавечно скрепил Карадаг,и нам свой мистический адресоставил бродивший здесь маг.

Набросок

Вячеславу Шраге

Два мальчика остались на наброске,удившие в пруду заросшем рыбку,впечатаны во времени, как в воске,но их существование так зыбко…Ушли они и где-то растворились,подобно всем объектам беспризорным,но на листке бумаги появилисьфигурки две в пространстве иллюзорном.Могу и я остановить мгновеньеодной рукой, без фотообъектива,реальности распавшиеся звеньясцепить и дать иную перспективу.Так создает мозаику Вселеннойтаинственный союз души и взгляда,и лег в ячейку памяти нетленнойнабросок из бесчисленного ряда.

Мемориал над рейном «Маалот»

Грете Ионкис

Над Рейном, у подножия Собора,где римской был колонии форпост,как мирный знак космического спора,здесь прямо в вечность переброшен мост.Постойте тут, не проходите мимо!Ведь каждый миг поставлен на учёт.И клоун должен снять остатки грима —за смех и слёзы здесь предъявлен счет.Хотя бы на мгновенье тут замрите —ведь в мир содомский возвратился Лот.Звучат здесь на торжественном ивритеДуховные Ступени – Маалот.Звучат высокой нотой Восхожденьябиблейские псалмы Небесных Сил.Всевышний дал им новое рожденье —и архитектор зримо воплотил.Прочерчен выразительно и простопериметром над пламенем свечейвесь путь от райских кущ до Холокоста —лишь волны и дорога до печей.А в печь ступени выше, выше, выше.Душа взошла и ринулась в полет.И барабанщик маленький на крышеопять тревогу палочками бьет.

«Ты только эту боль не трогай…»

К ***

Ты только эту боль не трогай,Мой друг далёкий дорогой!Уж так случилось, что дорогойпошел когда-то ты другой.Я вынесла тебя за рамки,закрыла дверь на все замки,но нам обоим снились замки,где были мы с тобой близки…Давай оставим наши споры!Пусть не вернуть нам той поры —Земли еще открыты поры,и мы берем её дары.

Сергей Сутулов-Катеринич / Ставрополь /

Поэт, главный редактор международного поэтического интернет-альманаха 45parallel.net. Родился 10 мая 1952 года в Северном Казахстане, живёт и работает на Северном Кавказе. Окончил Ставропольский государственный педагогический институт и Всесоюзный государственный институт кинематографии. Член Союза российских писателей, Южнорусского союза писателей и Союза журналистов России. Автор термина «поэллада», девяти книг стихов и многочисленных публикаций в электронной и бумажной периодике. Участник антологий «Дикоросы. Приют неизвестных поэтов», «45-я параллель», «Свойства страсти», «Останется голос», «45: параллельная реальность», «45: русской рифмы победный калибр». Лауреат конкурсов и премий «Золотое перо Руси», имени Петра Вегина, «Серебряный стрелец», «Есть город, который я вижу во сне…», «Эмигрантская лира», имени Германа Лопатина и ряда других. Награждён медалью Императорского ордена Святой Анны – в ознаменование заслуг перед отечественной культурой.

Беспричинная чудь!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

ВЦИОМ – Всероссийский центр по изучению общественного мнения.

2

Пунктуация автора.

3

Я памятник воздвиг (лат.).