скачать книгу бесплатно
«-…свершилось то, что я и предполагал, – пронеслось в его мыслях. – Оттия отвергла Гасдурбала».
Эта мысль раздавила его. Гамилькар замер, будто бы изваяние.
– …Если на неё и кто может воздействовать, то это только сам Протектор, – продолжал говорить Гасдурбал, – иного решения нет.
Этими словами Гикет выразил свои мысли, смотря на застывшего
Гамилькара. Тот, немного сдвинулся, разрушая собственное «изваяние». Он поднял на Гикета свой взгляд.
– Значит решения нет вовсе. – Эта его фраза резанула воздух и слух Гикета, как приговор.
Гасдурбал справился со своими чувствами. Но какое-то время молчал, собираясь с мыслями.
– Мне сдать свой пост? – спросил он.
Гамилькар бросил на него взгляд, полный укоров и безмолвных упрёков.
Они молча смотрели друг на друга.
– Ты о чём? – наконец-то произнёс Гамилькар. – Я совсем не это имел ввиду. Ты находишься на своём месте и остаёшься, как и прежде, моим ближайшим заместителем. Будь проклято слово – политика! Когда Ану привезли её на землю, это было концом спокойной жизни народов. А мы, теперь, варимся в этом котле продажности всего и всех, ради этого абсурдного понятия! Я виновен в произошедшем, Гасдурбал! Я!..
– Нет, Протектор! Здесь, и моя вина. Я многое скрыл. Не мог вовремя разобраться в себе. Я оказался слаб там, в том месте, о коем даже не подозревал! – Вставил свои слова Гасдурбал Гикет. – Моя вина несоизмеримо больше твоей, Протектор. И я корю себя за это. Я совсем позабыл о детях, в тот момент, когда увидел Зою…
Гамилькар смотрел на Гикета с пониманием во взгляде. Он, зная его долгое время, читал в поведении того, нескрываемые мучения совести…
– Я понял, Гасдурбал! Не будем рвать себе сердца! Этими стенаниями делу не поможешь. – Перебил Гасдурбала Гамилькар Барка. – Надо думать, как сохранить то, что мы с тобой, так долго строили, возводили, растили… Твои дети – мои внуки! В этом раскладе ничего не изменилось. Изменения прошли в наших сердцах, душе и сознании. Болезненные изменения. Можно сказать, неизлечимые, для меня… и Оттии. Ты же должен беречь свой Род. О нашем Роде позаботимся мы сами. Но меж нашими Родами общее дело! О нём и подумаем… Но, о боли в сердцах внуков, коя обязательно проявит себя, дав о себе знать, надо тоже подумать… Эх! Какие же мы с тобой глупцы, Гасдурбал!..
Оба молчали, уставившись в «пустоту».
– Что будем делать?.. – Решил нарушить молчание Гикет.
Он испытывал огромное уважение к своему пока ещё тестю, и готов был подчиниться его любому решению.
– … Оттия отвергла меня как мужа… Несмотря, на то, что я ссылался в нашем разговоре с ней, на пример Саламбо и Нараваса. Я пытался говорить с ней, как можно спокойней…
– Зря, ты сказал ей об этом! – Перебил его Гамилькар, поморщившись. – Это ей только усилило боль… Она всё время ставила меня в пример другим. Пример, рухнул в её глазах.
Гамилькар обхватил голову руками.
– Сколько раз я уже себя казнил за эти месяцы?! Казнил за то, что не женился, как мне советовали сделать многие… Женившись, я бы, может быть, снял остроту сегодняшнего момента?! Может быть… Но… как я мог жить с такой женщиной? После Клариссы… Нет. Я пытался настроить себя на это… но как только прикасался к другой… всплывала она. Я не мог забыть её! Она в моём сердце до сих пор. Мне, даже сейчас, кажется, порой, что она, вот так же внезапно, как это было раньше, зайдёт ко мне в любую минуту! Без всякого раздумья… Возьмёт и зайдёт. Будь-то военный Совет или другой, не менее важный… скажет мне на ухо совсем иное… Или, войдя, громко рассмеётся, увидев столько собравшихся людей… Да… Жизнь чрезвычайно сложна. Женившись, после гибели Клариссы, я бы отнял, сейчас, у Оттии, эту «платформу» восприятия произошедшего… Её не было бы… Но… я глупец. Надо было пересилить себя. Преодолеть… – Гамилькар опустил голову.
Гасдурбал, испытывая похожие чувства, смотрел на Протектора, не находя слов поддержки, из-за чувств, кои «грызли» его сознание. Он в муках, ждал, когда его тесть выйдет из состояния мучительных размышлений.
– Что Оттия, сейчас, делает? – поднял голову, Барка.
– Она?! – переспросил Гасдурбал, – Мне донесли, что не отходит от раненого Ферона.
– Ах… да… – Гамилькар, будто бы вспомнил о чём-то. – Я его отправил в Кастулон. И сам попросил об этом.
Гасдурбал загорелся лицом.
– О чём? – вымолвил он в оторопи. – Чтобы она помогала своему любовнику?! Она при всех выказывает свои чувства к нему! Ничего не стесняясь!
Гамилькар не понял Гасдурбала.
– О чём ты? Какая любовь? – он посмотрел на Гасдурбала, и тот понял, что Стратег ничего не знает об этом.
Гасдурбал, тут же пожалел о сказанном, ибо понял, что это известие, сейчас, ещё больше ударит по отцу Оттии.
– Говорят, что она выказывает симпатию, к Ферону. Одна из её служанок, так сказала… – попытался смягчить известие Гикет. – Я думаю, что здесь есть доля правды. Оттия сильна духом и, если, решила от меня отвернуться, сделает это открыто. Тем более, она в юности испытывала к нему влечение… Всё, в сложившейся ситуации, разворачивается к этому. Они могут «снюхаться»…
– «Снюхаться» – перебил его Гамилькар. – Как «снюхался» ты с дочерью Титея? Выбирай выражения, Гасдурбал. Я не знаю, как реагировать на это известие. По законам Рода и крови – это идёт в разрез их Конов. И ты это знаешь. Но и мы с тобой совершили «нечто», что не вкладывается в их Коны. И все понесём кару! Это, несомненно. Не будем судить то, что не в наших задумках. Видимо, здесь, вступили в действие уже не наши воля и разум. Ума, как ты знаешь нам не хватило. А каналов разума, по которым бы пришла подсказка… для этого, оказалось слишком мало. Слишком. Мы забыли о Родовом оуме. И получили… зеркало. Это, зеркальное отражение, того, что мы с тобой сделали! Зеркало. Не иначе… Если бы, здесь, был мой брат, я бы сейчас выслушал столько «добрых» слов… из его уст! И все бы были правильными… Все! Что касается, Ферона, то я никогда не поверю, что он, пошёл на это ради расчёта! Уж поверь мне, Ферон, здесь чист и, если меж ними блеснула искра – зажгли мы её сами. Я и ты.
Гасдурбал, уже справившись со своими чувствами, кои пытались «купировать» его разум, испытал досаду от вырвавшегося осуждения Оттии из его уст.
– Она провожала его, вместе с Гасдрубалом, в поход в Картахене и подарила ему венок, сплетённый из цветов, как это делают Рода на Севере, когда жёны провожают в поход мужей.
– Я знаю об этом. – Эти слова Протектора, удивили Гикета. – Не ему одному, она подарила венки. А Ферону, достался венок, который предназначался тебе, Гасдурбал! Тебе. Но ты пропал в предыдущий этому дню, вечер. Так? Ты спешил к Зое?! И теперь ещё ревнуешь?!
Гамилькар пронзил Гасдурбала одним из тех своих взглядов, от коих невозможно было чем-либо заслониться, чтобы скрыть происходящее в душе и сердце.
– Это выше моих сил, Протектор! Я не могу совладать с собой!.. Лучше бы я никогда не видел Зои! Не встречал! – отреагировал он, на взгляд Гамилькара.
– Да… – Гамилькар склонил взор, но тут же поднял его. – Лучше бы… Но, всё произошло наоборот! Жизнь, решила проверить нас на крепость… и не на крепость мышц, а на крепость иных возможностей, кои мы не наработали должным образом! Ты мне тогда не договорил… я недооценил… Вот мы и имеем то, что имеем! Промах… Здесь, мы оказались в промахе!
Гамилькар разделил ошибку с Гасдурбалом и тот, проникся ещё большим уважением и привязанностью к своему Протектору, полководцу, и… уже бывшему… тестю.
– Тягостную ситуацию породили мы с тобой, Гасдурбал. Гадостную… Значит, Оттия оказывает знаки внимания Ферону?.. Она, Баркид. Я услышал это от неё во время разговора с ней. И с этим я ничего сделать не могу. Никто не может. Она примет осуждение только Рода. Но это будет после окончания жизненного цикла. Как и мы с тобой, Гасдурбал.
– Но что-то делать надо. – Твёрдо произнёс Гасдурбал.
– Это верно. Надо. – Согласился Гамилькар.
Оба помолчали часть времени.
– Мы с тобой попытались неправедностью укрепить праведность и… потерпели поражение. Это урок нам! Когда-то и латиняне создали подобное. Это «подобное» было Орденом. А ведь это не слово. Это смысловой образ Светлых Родов. Руна Ор, означает силу. Руна День – Свет. Сила света – есть орден. Высшая сила духовных Мудрецов. Но ты знаешь какой «свет» вышел у тех, кто перенял это слово… и одел чёрные плащи. Так и мы с тобой, взялись за то, что не осознавали. Теперь, нам же разгребать содеянное… – Сделал сравнение своих действий Гамилькар Барка, положив руку на плечо Гасдурбала. – Ферон пришёл в себя?
– Мне передали, что пока нет!
Гамилькар посмотрел на него и спросил:
– Я надеюсь, ты не задумал в его сторону какого-либо злого действа?! Я всегда ценил тебя за твою порядочность и честность.
Гасдрубал выдержал взгляд Гамилькара:
– Скажу честно – хотел. Ревность поглотила меня. Захлестнула моё сердце. Просто резала по живому. Но… подумав и поборов то, что всплыло во мне «накипью» чувств, я передумал… И тут же покинул Кастулон.
Гамилькар вздохнул.
– Справился… но не совсем. Я это вижу. Знаешь, Гасдурбал! Отправляйся к Зое. Это лучшее средство! Продолжай блокаду побережья Сагунта. Поддерживай со мной связь. Обо всех видимых тобой кораблях, я должен знать. Врагов топи. Отправляйся. Это твоё задание. И это… лучшее, что мы с тобой, можем сейчас совершить… Наши Боги сами разрешат эту ситуацию. Без нас. Мы уже достаточно, намудрили… Достаточно.
– Но я хотел участвовать в битве. Мне хотелось быть рядом со своим Стратегом, когда ему грозит опасность. Как это было не раз прежде! – Гасдурбал заметно помрачнел.
То, что произнёс Гамилькар, поразило его.
– После моей смерти, ещё повоюешь! – Эта, совершенно неожиданная фраза, слетевшая из уст деда его детей, поразила его в самое сердце.
– О чём ты говоришь, мой Стратег! Ты мне заменил отца! Я смотрел на тебя, все эти годы, как на него. – Это его реакция на слова Гамилькара была совершенно искренней и не наигранной.
Гамилькар увидел это и улыбнувшись, почему-то увёл разговор в сторону:
– Да это я просто так! Так… внезапно нахлынувшее настроение, заставило меня сболтнуть «что-то» неразумное… Не обращай внимание! Но, всё же я оставляю за собой право отправить тебя к берегам Лигурии. Отправляйся, Гасдурбал. У тебя есть любовь, к ней и обратись, чтобы излечиться сердцем. Только и там не хитри. Хитрость, сковывает человека и дробит его на много частей. Чем больше хитрости в человеке, тем больше его дробление. И вскоре, человек уже сам не помнит, где хитрость, ложь, а также, где, в какой из своих частей, он настоящий. Пусть любовь излечит тебя. Приложи к этому усилия. Ты обещаешь мне это?
Гасдурбал с усилием улыбнулся:
– Я приложу к этому усилия, Протектор. А что касается врага… Пусть лучше не попадается нам на пути!
Гамилькар снова положил ему на плечо руку.
– Кажется, мы с тобой, осветили друг другу сердца! Жизнь, за содеянное, вынесет нам свой приговор. Отправляйся, Гасдурбал! Я надеюсь, на тебя также, как и прежде.
Гамилькар, похлопал по плечу своего зятя.
Гасдурбал с огромной любовью, взглянул на Гамилькара, то, что он ожидал от разговора с Гамилькаром оказалось только его страхами. Гамилькар остался верен себе и не пускал в своё сердце «тёмных» подозрений. Он взглянул на него, как на своего отца. Гамилькар, рассмотрел в глазах Гикета, промелькнувшую меж век, слезу раскаянья, которая тут же высохла под воздействием воли Гасдурбала, не желающего показывать эту слабость своему Стратегу. Гасдурбал склонив голову, вышел из ставки…
«-…я сделаю всё, чтобы с ним ничего не случилось! С „моим“ отцом и отцом Оттии! Если нам не суждено больше быть вместе, мы останемся братом и сестрой. Прочь ревность! Прочь подозрения! Мне надо топить все корабли, везущих сюда массу убийц. Утоплю все! Или погибну сам…»
Этим мысли неслись вихрем после его оставления ставки Протектора.
Гамилькар, тоже проводив взглядом своего зятя до той двери в коей он исчез, рассуждал про себя:
«-…Он нашёл в себе силы не лгать мне. Нашёл. Сильный человек. Если и кому вставать во главе союза после меня – этим человеком должен быть Гасдурбал Гикет. Только он…»
Глава 15
В вечерних сумерках двигались два всадника. Уже совсем потускневшие, совсем не яркие как днём лучи, преломлённого света, лениво освещали окрестности, торопясь умыться вечерним салютом и дать отсчёт времени наступающей ночи. Горизонт впитывал свет. Сумерки «окутывали» землю, сильнее и сильнее… И вот стало совсем темно.
Меж всадниками протекал неспешный, тихий разговор. Вернее, больше говорил только один всадник, другой предпочитал слушать, изредка вставляя или вопрос, или реплику, по поводу услышанного им…
– … Да, та война была неудачной для нас. Боги отвернулись от нас, почти сразу же. Причиной тому, я думаю, было наше торопливое выступление. Мы думали, что Гамилькар Барка, ещё слишком слаб, чтобы попытаться форсировать Гваделоквирт. Что он, будет нас ждать в пределах Андалузии и земель турдетанов. Но всё оказалось иначе. Не так. Барка, с малыми силами, появился у границ коссетанов и пока мы с ними не успели соединиться, уничтожил их главные силы. В битве пал их вождь Комор. В том бою погиб и постаревший Бортесс и Барка воздал ему ошеломляющие почести. Были выложены огромные погребальные костры всем погибшим в этой битве. Их зарева были видны за десятки вёрст… А уже на следующий день, его передовые отряды напали на мой авангард… Мы, на марше отразили нападение и бросились вдогонку, но это оказалось частью плана Барки. Конница была отрезана и истреблена. Подошедшая к месту сражения многочисленная пехота не успела закончить построение, как с фланга нас атаковали слоны… Они яростно топтали нашу пехоту, коя бросила оружие и бросилась бежать… Я до сих пор не знаю способа, коим Гамилькар переправил этих гигантов через реку в том месте. Брода там нет?! Как слоны оказались на нашей стороне – загадка?! Была весна. Река шумела от обилия дождей. Берега были топкими и непролазными для гигантов. Но… пехота была рассеяна и уже не имела никакой боевого духа и силы… Всё рухнуло в одночасье. Я был пленён и приведён к Протектору Союза иберов. Он обошёлся со мной уважительно и ни разу не унизил меня. Тех вождей, которые издевались над пленными, кои попали в начале войны к нам, он казнил. Просто и легко. Их головы выбросили в лес, на съедение диким зверям. Барка сказал тогда, что не считает за людей тех, кто не уважает чужую боль. Меня он отпустил. Отпустил с той частью воинов, кои уцелели в битве. Но мы заключили соглашение, кое гласило, что я, и мои соплеменники не должны переходить Гваделоквирт. Я строго соблюдал его. Пока, Брино не придумал хитрость. Гваделоквирт мне нельзя переходить по соглашению с Гамилькаром. «…Тогда нужно переименовать его! – сказал он, – Теперь, мы зовём его Бетисом!..» Так хитрость Брино позволила многим поверженным в войне с ним, думать о реванше… – Всадник, замолчал, задумавшись о чём-то, затем продолжил, – И я, подумав, понял, что это выход для меня и моих соседей, кои не хотят вступать с иберами в соглашения. Мы всегда жили войной и разорениями своих соседей. Почему, появившийся какой-то белый «африканец» Карфагена, будет ставить нам свои условия?!
Он снова замолчал.
– Так значит, вы отступники от соглашений и клятв, Индортис! – его собеседник посмотрел на Вождя подняв взгляд от земли, – Скажу тебе сразу – наши принципы более суровы! Отступников от своих слов, мы презираем как греков. Хотя, мы используем это племя греха, в своих планах. Греки когда-то были разделены двумя враждующими сторонами. Одна была приверженцем старых родовых обычаев. Другие, совращённые золотом, переселенцы. Вот они, хиллины, стали рассадником греха в Средиземноморье. Вот они, стали провокаторами разрушения Трои – форпоста родовых основ, который тысячелетиями стоял на пути расползания грехов клана Ану. Отступники от слов у нас тоже не пользуются доверием, Индортис. Отступник, у нас карается смертью. Иначе, зачем заключать соглашение.
Индортис, повернулся к собеседнику и не на мгновение не задумался над своим, тут же прозвучавшим, ответом:
– Тогда, что вы здесь делаете?! Насколько я знаю, у вас мир с Карфагеном! Разве это не клятвопреступление? Разве не так, Магистр Альба?
– Нет, – также, сразу же, ответил, его собеседник. – Мир у нас с Карфагеном. А мы здесь не воюем с Карфагеном. Мы здесь по другой причине. Я нахожусь в одной древней структуре, коя использует свои достижения во благо моего города. Не всё мне нравиться. Но многое подходит. Орден обособился от политики Сената. Это государство в государстве. Тебе это долго объяснять. Но мира мы не нарушаем, а Гамилькар Барка и его семья не есть Карфаген. Он Протектор Иберии. И с ним у нас нет договора. Как и у него с нами. Всё честно. Мы знаем – он готовиться прийти к нам в «гости». Поэтому, мы здесь. Но и в самом Карфагене, у него множество врагов. Как и у нас. Этим, мы с ним чем-то похожи. Так вот, мы здесь помогаем врагам Барки, убить и нашего врага. Когда это свершиться, нас здесь не станет. Мы уйдём в тень.
Индортис не поверил Магистру.
– Не понимаю?! Что-то ты, Магистр Альба, мне не договариваешь. Я думаю, проще бы было подкормить те силы в Карфагене, чтобы они и сделали грязную работу. Ты потерял половину отряда на моих глазах! Зачем же такие жертвы? Если, это сделали местные иберы, они мастера схваток! Если же, это сделал кто-то другой, я даже не знаю, что мне и думать поэтому поводу… Я вижу слабость вашего ордена.
Альба, с жёсткостью в голосе, ответил на это «замечание»:
– Слабость?! Мне кажется, здесь могут быть две версии произошедшего. И обе исключают и местных иберов, и андалузцев. Об этом, сейчас, говорить рано. Я ещё не выяснил всего, что хочу. Но, месть, за это я свершу. Не своими руками, так другими. В этом мои враги могут не сомневаться!
– Если сам, останешься жив, – вдруг, заметил на это Индортис, – Ты ещё в Иберии.
Эти слова, прорезали тишину, как спущенная, натянутая до предела тетива, коя разрезает воздух своим «свистом».
Альба, почувствовал тревогу.
– Раз я не оказался в числе погибших – я ещё нужен Богам! – Отреагировал он «холодным» голосом. – Я знаю, где нахожусь, можешь мне не напоминать, Вождь. Но… – Альба вдруг задумался, – я не знаю… каким Богам я нужен?..
Индортис покачал головой.
– Это нехорошо… Я вот… увидев то, что не ожидал увидеть, решил уйти на другую сторону Бетиса. И я мог попасть в такую же передрягу, послушай я тебя и дальше, Магистр Альба. Мы все будем действовать сообща. Собравшись в кулак. Это я уяснил в прошлой войне. Прошлое поражение, показало это.
Альба едва заметно улыбнулся.
– Скорее всего ты прав. Твой проход в тыл, мог бы быть полезен, только в одном случае, когда другие вожди не сидят на месте, а вторгаются в пределы влияния Союза Иберии с разных сторон. Но, думаю, что с такими вождями как Тестолапий, Корн, Брино, Сертокс вам единения не добиться. Все ваши попытки будут провальными.
Индортис, посмотрел на Альбу – в его взгляде сквозило удивление.
– А… что же, уважаемый Магистр, раньше говорил? – спросил он. – Ты преследовал здесь личные цели? И мы были в твоих руках игральными костьми?! Что за цели, ты преследовал, бросая нас под ноги слонов Гамилькара?
Альба, заскучавшим взглядом, посмотрел на оживившегося Индортиса. Тот, видя такую реакцию римлянина, добавил:
– Моя мать, Магистр, была знахаркой. И я, тоже, немного усвоил от неё некоторые способности. Я вот, чувствую в тебе, Альба, какую-то «силу», мне непонятную! Я вижу твои метания! Но в тебе есть что-то… есть… То, чего нет в нас! Какой-то амулет на тебе? Или ты сам… как амулет! Или часть его…
Это откровение Индортиса, ошеломило Альбу. Он вопросительно посмотрел на вождя, но ничего не произнёс.
Индортис улыбнулся.
– Что неожиданно? Я что-то подобное чувствовал, когда находился рядом с Гамилькаром Баркой. Там тоже… сила. Но, несколько иного плана. Тоньше… что ли?! Твоя же отличается агрессией.
– От Гамилькара?! – Альба теперь не скрывал своих чувств: удивления, заинтересованности, крайнего возбуждения. – Что ты чувствовал?
Индортис подумал, прежде чем ответил:
– Находясь рядом с Гамилькаром, можно почувствовать, как твоя собственная агрессия, становится тише… и замолкает совсем. Почему-то «тухнут» и другие низменные чувства: спесь, ярость, злорадство. Появляется другое: взвешенность высказываемого, равновесие внутри себя, какое-то внутреннее успокоение… Но я уверен, если он захочет, он может будить в «соседе» и иные чувства… Это несомненно так.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
